16.02.2013 | 
Автор: 
Дочь бедняка
Тарак-турок, омач и ярмо, в закромах у бедняка хоть бы зерно! Эй, эй, леденец в рот положи. На солнышке шайтан разлегся плашмя, на ветке обязьяна торчит стоймя. Затем, потом спрячься в дом. Это все присказка, а сказка впереди. Слушайте же!
У падишаха страны Аджам был сынок балбес. Озоровал он так, что народу невмоготу стало терпеть его злые выходки. Пошли горожане во дворец и пожаловались.
В гневе прогнал падишах жалобщиков и приказал палачам побежать вдогонку и казнить их, да визирь сказал:
— Остановись, падишах. Утишь свой гнев. Сыну твоему исполнилось двенадцать лет. Отдай его в школу. Вот он и остепенится.
Отдал падишах сына-лоботряса в школу.
Капризный сынок шаха увидел книжку, заревел и сказал:
— Не хочу учиться! Я принц! Что хочу, то делаю. Зачем мне голову ломать?
Испугался учитель и подумал:
«Если я буду сына падишаха ругать, заставлять учить уроки, мальчишка побежит жаловаться к отцу. Не сносить мне головы. Пусть делает что хочет».
Три года пробыл сын падишаха в школе. И все три года играл в бабки со сверстниками и ничему не научился.
Наконец падишах вспомнил о сыне, велел привести к себе и сказал четыремстам длиннобородым мудрецам:
— Посмотрите, как сын мой читает, какие он книги знает?
Сынок-лоботряс пришел и встал перед падишахом и его четырьмястами мудрецами.
— Чему ты учился в школе, сыночек?
Сынок-лоботряс вытащил из кармана бабки и подкинул их на ладони.
— Вот!
Разъярился падишах и приказал казнить учителя, после которого осталось семеро сирот.
Послал падишах по городу глашатая кликнуть клич:
— Имеющие уши да слушают. Кто в сорок дней сделает моего сына грамотным, того награжу. А если никто не научит его грамоте, город в пыль сотру, а от жителей даже пепла не останется.
Жил в том городе один бедняк, и у него была, девятилетняя дочка. Сидела она за прялкой и пряла. Вдруг с плачем приходит с улицы отец.
— Почему вы плачете, батюшка?—спрашивает дочка.
— Вай! Горе нам. Если падишахского сынка-лоботряса за сорок дней не научат грамоте, падишах даже пепла от нас не оставит.
— Приведите, я обучу его.
Не поверил бедняк дочке, но она так настаивала, что пошел он к падишаху и сказал:
— Если разрешите, моя дочь обучит вашего сына.
— Хорошо,— сказал падишах и отдал сынка-балбеса дочери бедняка на выучку.
Привели придворные принца-балбеса в дом бедняка.
Увидел принц-балбес, что дочка бедняка маленькая девочка, и подумал: «Дам ей затрещину, она и не будет меня учить».
А девочка была большая умница. Только поднял он руку, она раз ему по щеке.
Принца-балбеса в жизни никто не бил, к тому же он был большой трус. Он так испугался, что с тех пор, как только девочка чуть-чуть хмурила брови, он и дышать переставал. За свой плохой нрав он каждый день получал от нее пощечины. Учила дочь бедняка принца-балбеса, учила и, наконец, выучила.
Через сорок дней падишах вспомнил о сыне-балбесе, позвал четыреста своих длиннобородых и сказал:
— А ну, приведите сыночка. Посмотрим, чему его научила девчонка, а если не научила, сейчас же город в порошок сотру, а от всех жителей и пепла не оставлю. Девчонку прикажу к хвосту диких лошадей привязать.
Привели принца-балбеса.
— А ну, сыночек, почитай. Начал принц-балбес читать. Спотыкается, запинается, а читает. Удивился падишах, удивились длиннобородые.
— Ну, как мой сын?— спросил падишах.
— Принц очень способный!— говорят длиннобородые и бородами трясут.
Обрадовался падишах, сынка-балбеса в новый золототканый халат нарядил, подарками драгоценными одарил, пиршество устроил, а бедняку сказал:
— Ну, иди, иди. Нечего тебе и твоей девке нос задирать. Благодарите аллаха, что от верной гибели избавились.
А жители того города радовались, что падишах город разрушать не будет и жизнь им пощадил. Пусть они радуются, а мы посмотрим на принца.
А принц-балбес после праздника лег на сырую землю и так лежал сорок дней и сорок ночей, не ел, не пил.
Опечалился падишах, послал глашатаев по базарам и велел кликнуть клич:
— Кто сумеет заставить моего сына разговаривать, того с головою засыплю золотом и красотку с черными косами подарю. А если не найдется такого человека, город разорю, а от жителей даже пепла не оставлю.
Жила в городе одна убогая, беззубая старушка.
Взяла она в рот урючину, пососала немного и сказала:
— Хм.
Пришла она во дворец, потерла принцу-балбесу спину и спрашивает:
— Эх, сынок! У твоего отца-падишаха еды-питья вдосталь, чего же ты лежишь и молчишь?
Говорит принц-балбес:
— Если отец женит меня на моей учительнице, я буду разговаривать, а нет— буду лежать, пока не помру.
Услыхал падишах, что говорит сын, позвал четыреста длиннобородых и спрашивает:
— Посмотрите-ка в священные книги, можно ли моего любезного сыночка женить на этой босячке.
Смотрели четыреста длиннобородых в священные книги, ничего не высмотрели.
Пришли к падишаху, говорят:
— Нет, не дозволяется!
А принц-балбес лежит, не ест, не пьет.
Разгневался падишах, позвал палачей.
Семеро палачей предстали перед падишахом со сложенными на груди руками, поклонились до земли и закричали:
— Остры у нас сабли, сильны у нас руки, кому пришел смертный час, не успеет свет коснуться тени, а мы деке голову ему снесем.
Связали палачи четыремстам длиннобородым руки назад и повели на площадь головы им рубить. Жил в том городе один законовед-неудачник.
«Пусть лучше останутся в живых четыреста человек, чем умирать им»,— подумал он, пошел к падишаху и сказал:
— О падишах, в священных книгах нашел я такое широкое объяснение, как восьмидесятиаршинная улица в Намангане. Хочешь — жени сына на дочери бедняка, хочешь — не жени, ничего за это не будет.
Обрадовался падишах, послал своих людей в дом бедняка, схватили они девушку, привели силой во дворец. Не спросили у нее даже согласия и отпраздновали свадьбу.
Наутро после свадьбы принц-балбес велел выкопать яму. Подвел к яме дочь бедняка, связал все ее сорок косичек в один узел, ударил по правой щеке, ударил по левой и повесил за косу.
— Вот тебе, босячка, за то, что ты меня, принца, била.
А сам сел на лошадь и уехал на охоту. Вечером приехал, вытащил дочь бедняка из ямы, а утром опять повесил за косы. Так прошло сорок дней. На сорок первый день дочь бедняка со слезами взмолилась:
— Я слабая, бессильная, отпусти меня сегодня, я схожу повидаюсь с родителями, а то, видно, так и не увижу их совсем.
— Иди, но возвращайся сейчас же. Чуть опоздаешь — прикажу казнить, кожу твою набью соломой и повешу на стене дворца в назидание всем женам, чтобы слушали мужей.
Обрадовалась дочь бедняка. Второпях натянула ичиги, накинула паранджу, схватила две кукурузные лепешки и побежала домой к матери.
Увидела мать изнуренное лицо дочери, заплакала, запричитала:
— Вай, дочка, что с тобой?!! Пожелтела ты, точно солома, а твой нежный стан согнулся, словно волосок. Уж не смерть ли твоя пришла?
— Ой, матушка, сын шаха мучает меня сорок дней. Нет мне кусочка хлеба, нет мне глоточка воды, а только пощечины. Держит меня в яме.
Сжалось сердце матери. Вымыла она дочери лицо, заплела ей волосы, расстелила перед ней скатерть, подала всякого угощения. А когда дочь поела и повеселела, мать открыла сундучок, достала женский портрет, дала его дочери и сказала:
— Когда муж тебя ударит по лицу, ты улыбнись, а когда еще раз ударит, засмейся. Спросит он, почему ты не плачешь, а смеешься, скажи: «Твои побои — для меня вкусная лапша, твоя брань — бараний плов. Делай со мной, что хочешь, только не бери второй женой ту девицу, что здесь на портрете». Да еще засмейся звончей.
Вернувшись домой, дочь бедняка поступила так, как наказывала ей мать.
Когда принц-балбес посмотрел на портрет, он увидел девицу столь совершенной красоты, что сердце его пронизало острие стрелы.
— Жена, чей это портрет?—заорал принц-балбес.— Хочу взять ее в жены! Где она живет?
Стала дочь бедняка говорить, как мать велела:
— И не думай брать ее второй женой.
Раскричался, разорался принц-балбес. Стал бить дочь бедняка. Тогда сказала она:
— Есть такая страна Ирам, шесть месяцев туда ехать. У падишаха Ирама есть дочь Акбиляк. На лице ее семьдесят прозрачных покрывал. Если и одно приподнять, такое сияние исходит от ее красоты, как будто тридцать два светильника горят. Объявила всем Акбиляк: «Кто три раза сумеет заставить меня заговорить, за того я выйду замуж. Кто не сумеет — голову тому прикажу отрубить».
Выбежал из покоя принц-балбес, навьючил золотом сорок мулов, взял с собой сорок вооруженных приспешников и поехал искать Ирам, «Я принц,— думал он,—все меня боятся, все мне дозволено, заберу Акбиляк в жены, а захочет она или не захочет, мне дела нет».
Долго ехал он, оставляя позади степи, озера, пустыни, стоянки, переходы.
Ехал принц-балбес со своими приспешниками, ехал и добрался до резных багдадских ворот с серебряными кольцами. А за воротами раскинулся прекрасный сад, в нем цвели розы и тюльпаны, пели соловьи и всевозможные певчие птицы. На золотом троне были постланы атласные одеяла, в золотом хаузе, вместо воды, плескалось молоко.
Из ворот выбежал привратник:
— Пожалуйте, гости дорогие. Откуда вы и куда?
Закричал, заорал принц-балбес на привратника:
— Эх ты, раб!
Выхватил меч и разрубил его пополам.
Зашел принц-балбес в сад, уселся на высокой софе, снял корону, положил ее возле себя и крикнул приспешникам:
— Пустите коней попастись, а мне готовьте ужин!
Стали кони цветы топтать, ломать, стали приспешники гранатовые и инжировые деревья на дрова рубить.
Тут прилетели три горлинки, сели на золотой трон, перекувыркнулись и обратились в трех прелестных пери.
Не посмотрев даже на принца-балбеса, пери достали из шкатулки фигуры и начали играть в шахматы.
Одна сплутовала, другие две сказали:
— Плутовство бывает у людей, а не у пери.
Рассердился принц-балбес:
— Плутовство бывает у пери, а не у людей!— сказал он. — Я и без плутовства выиграю.
— Ну так идите вы и поиграйте!— сказала самая красивая пери, а голос у нее был нежный, точно звон колокольчика.
— Хорошо.
И вмиг, не успела бы старуха из спелого персика косточку вынуть, как принц-балбес проиграл и сорок своих мулов, и сорок вьюков с золотом, и сорок своих прислужников. Встал он пустой, как трижды вытряхнутый кувшин.
— Вот я вас,— закричал он и выхватил саблю. Одна пери поднялась.
— Уходите!— сказала она нежным голоском.— Это место не для вас! —и так пнула принца-балбеса изящной ножкой пониже спины, что он кувырком полетел с золотого трона, покатился, точно арбуз, по дорожке цветника и упал в пыль. Засмеялись пери, а глаза их блестели, как у кошек, покушавших сала.
Пошел принц-балбес дальше один.
Прошел много переходов и стоянок. Видит — перед ним стоит семь недостроенных башен.
— Что это за мечеть?— спросил принц-балбес у пастуха.
— Э приятель,— сказал пастух,— это не мечеть. Это дворец. Живет в нем падишах с дочерью Акбиляк. А дочь так сказала: «Кто три раза заставит меня заговорить, за того я выйду замуж». Никому еще не удалось выполнить ее зарок, и головы всех неудачников идут на башни вместо кирпичей.
Пришел принц-балбес во дворец и увидел, что принцесса Акбиляк во сто раз красивее, чем ему говорили.
Онемел он от восторга и низко опустил голову, как осел, увязший в грязи.
Акбиляк молча показала ему на шахматы и на бабки. Принц-балбес побоялся играть в шахматы, решил сыграть в бабки: «Не беда, что нет у меня ничего. Поставлю себя. Все равно выиграю. Сколько лет играю».
Пери взяла четыре золотых бабки, составила два серебряных кирпича, бросила на них одну бабку и сразу выиграла.
Рукой махнула. Палач тут как тут.
Визирь, стоявший по правую руку принцессы, поклонился.
— Нижайшая просьба к принцессе,— сказал он. — Отдайте мне этого невежу, я хорошенько его помучаю, а потом убью. Пускай впредь никогда не играет с пустыми руками.
Увел он принца-балбеса к себе.
— У меня дома есть маслобойка, и там работает раб-старик. Его голова пойдет на башню, а тебя поставлю вместо него.
На маслобойке принц-балбес работал день и ночь, три меры жмыха выжимал, спал на соломе, машевый суп хлебал, дым кизяка вдыхал.
Как-то раз мимо маслобойки проходил караван торговцев.
— Куда едете?— спросил принц-балбес.
— В Аджамское государство.
— Отвезите письмо аджамскому падишаху.
— Хорошо,— сказал старшина каравана.
Взял принц-балбес перо и бумагу и написал:
«Любезный отец, я, свет твоих очей, твой сын, приехал в Ирам, захотел взять в жены Акбиляк и попался в капкан. Три года верчу маслобойку. Отец, ты — аджамский падишах. Дочь бедняка с выдранными волосами виной всем моим мучениям. Как только получишь письмо, всех в ее роду, от семи до семидесяти лет, по четвертям размерь и изрежь на куски. Если этого не сделаешь, и на том и на этом свете я буду в обиде на тебя».
Запечатал принц-балбес письмо и отдал его старшине каравана.
Человек, взявший письмо, был соседом того бедняка, дочь которого была женой принца-балбеса. Вернувшись в Аджам, караванщик рассказал о письме. Услышала в соседней комнате об этом дочь бедняка:
«Должно быть от мужа»,— подумала она. Вскочила, выхватила из рук отца письмо и убежала в сад.
Дочь бедняка прочла письмо, видит, что дело плохо, обернулось. Сожгла письмо, взяла бумагу и написала:
«О любезный отец, пишу я, свет твоих очей, твое сердце, твое детище. Приехал я в Ирам, взял в жены пери Акбиляк и стал падишахом семи частей света. От моей власти никто не освободится: ни дивы, ни пери, ни джины, ни люди. Как дойдет письмо, сейчас же мою жену и всех родных до седьмого колена одари одеждой, засыпь золотом вровень с головой. А не то зарублю тебя саблей. Приду через три месяца с семисоттысячным войском и вытащу твою душу через нос. Руку приложил и печатью скрепил. Твой сын».
Дочь бедняка отдала письмо отцу, а он отнес его падишаху.
Падишах дрожащим от страха голосом прочитал письмо четыремстам длиннобородым.
Как было написано в письме, так он и сделал.
Бедняк, осыпанный золотом, пришел домой, не чуя ног под собой от радости.
Ночью дочь бедняка пошла во дворец, вывела норовистого коня, на котором ее муж ездил на охоту, в четырех местах подтянула подпругу, надела одежду джигита, шапку с собольей опушкой, привесила на пояс исфаганскую саблю. Вскочила дочь бедняка на коня и так стегнула его, что до костей врезалась нагайка. Конь запрядал ушами, поднял хвост трубой и поскакал что есть духу через степь.
Дочь бедняка остановилась в том саду, где муж ее три года назад играл в шахматы с пери. С привратником вежливо поздоровалась, коня приказала в сторонку привязать, чтобы цветов не помял.
Не успела она выпить и одной пиалы чаю, как прилетели, так же как и тогда, три горлинки, обернулись в пери и стали играть в шахматы. Одна сплутовала, другая сказала:
— Плутовство бывает у человека.
— Нет, у пери бывает,— вмешалась в разговор дочь бедняка. Переглянулись лукаво пери, и одна спрашивает:
— А вы играете?
— Играю,— сказала дочь бедняка и начисто обыграла трех пери, не оставила им даже ноготков в голове почесать.
Дочь бедняка взяла фигуру и сказала:
— Играю на вас троих,— и сделала ход.
Пери смотрят — дочь бедняка выиграла их самих.
Пери задрожали, как тополевые листья, и заплакали:
— Простите нас! Мы рабыни ирамской принцессы Акбиляк. Если она узнает, что мы самих себя проиграли, она наших отцов и матерей не оставит в живых. Отпустите нас. Когда у вас будет какое-нибудь желание, мы в мгновенье ока исполним все, что вы захотите.
Дочь бедняка очень обрадовалась.
— Есть у меня одна задача,— сказала она,— заставьте Акбиляк говорить три раза, и я вас отпущу.
Все три пери тяжело вздохнули.
— Злая и капризная эта тиранка,— сказала старшая пери.— Восемнадцать лет ей уже, и ни разу она не послушалась родителей. Ладно, сослужим вам службу. Мы вам дадим три перышка. Что мы вам скажем, чему научим, так и делайте. В комнате у принцессы три тахты: одна изумрудная, другая яхонтовая, третья рубиновая. Когда принцесса сядет на изумрудную тахту, сожгите на светильнике перышко — и я окажусь под тахтой. Прикажите тахте рассказать что-нибудь. Я буду рассказывать, а принцесса Акбиляк подумает, что это тахта говорит. Потом Акбиляк сядет на яхонтовую тахту, а вы снова прикажите рассказать что-нибудь. То же и с рубиновой тахтой. Но только, что мы вам ни скажем, говорите наоборот, пусть ваши слова будут нелепы.
Пери оставили дочери бедняка по перышку, а сами обернулись в горлинок и улетели.
Дочь бедняка села на коня, быстро доехала до Ирама и отправилась во дворец.
Принцесса Акбиляк сидела, опустив на лицо семьдесят тончайших шелковых покрывал. Сорок ее прислужниц лунолицых, черноглазых, с черными сходящимися на переносице бровями, посмеивались с лукавством, кокетливо покусывая свои нежные ноготки. Никто не признал, что статный юноша — это девушка, так хорошо переоделась дочь бедняка.
— О жестокосердная тиранка!—воскликнула дочь бедняка.— До каких ты пор будешь убивать живьем неповинных людей, алой, словно тюльпан, кровью заливать землю? До каких пор будешь считать себя безнаказанной только потому, что ты принцесса, а твой отец падишах? Живо встань с места и кланяйся мне в ноги. А не то зарублю тебя саблей и прикажу привязать твою голову к луке моего седла. Но жаль мне твоей красоты. Отвезу тебя к себе, заставлю тебя прислуживать, разливать чай моим сорока тысячам воинов.
В ярость пришла принцесса Акбиляк. Сорвала с лица покрывало. Рот у нее раскрылся, как старый мешок, лоб сморщился, как кора карагача.
Сделала принцесса знак визирю.
— Эй ты, невежа,— крикнул визирь.— У тебя самого дома гостю нечего подать, а сколько наболтал. Сейчас призову палача тебя казнить.
Дочь бедняка только засмеялась:
— Не испугался я. Лучше давайте сыграем в бабки.
Тогда принцесса Акбиляк взяла серебряные кирпичики, золотые бабки и хотела играть.
— Подожди, бессовестная принцесса,— сказала дочь бедняка,— ты плутовством выигрываешь у приезжих гостей, а их самих убиваешь, но меня не проглотишь — подавишься. Дай мне бабки.
Принцесса Акбиляк покраснела от гнева, но отдала бабки.
Не успела принцесса Акбиляк почесать в голове, как дочь бедняка выиграла у нее все семьдесят ее сокровищниц.
В злобе и отчаянии Акбиляк схватила себя за голову, вырвала прядь волос и села на изумрудную тахту.
Дочь бедняка взяла перышко и сожгла его на светильнике. Мгновенно пери прилетела и спряталась под изумрудной тахтой, а принцесса Акбиляк ничего не заметила.
— Эй, тахта,— сказала дочь бедняка,— шесть месяцев я мучился в дороге. Расскажи мне что-нибудь, чтобы тоска от сердца отлегла.
Пери заговорила:
— Что рассказать вам?
— Тебе рассказывать, а мне слушать,— сказала дочь бедняка. Пери стала рассказывать.
Рассказ первой пери
Давным-давно жил-был столяр. Накопил он- денег и отправился путешествовать. У столяра был друг ювелир, золотых дел мастер. Сказал он: «Я тоже пойду». А у золотых дел мастера был друг портной. «И я пойду»,— сказал он. А у портного был приятель маг и чародей. «И я пойду»,— сказал он.
Так вчетвером они и пошли. Наступила ночь. Все легли спать, а столяр остался бодрствовать. Чтобы не заснуть, он из куска дерева стал вырезать куклу. Кончил работу, положил куклу возле костра, а сам заснул. Проснулся золотых дел мастер, увидел куклу и подумал: «Это плотник сделал, а я сделаю лучше». Расплавил он на огне серебряную монету и сделал кукле серебряные ноготки, серебряные зубки, серебряные глазки. Кончил работу и лег спать. Проснулся портной, увидел куклу и подумал: «Эге, это друзья сделали». Взял кусок материи, сшил красивое платье и надел на куклу. Кончил шить и заснул. Проснулся маг, увидел куклу, прочитал заклинание — и кукла ожила. «Вставайте!» — кричит маг. Подняли головы друзья, смотрят — стоит перед ним прекрасная девица. Из-за красоты ее солнце и луна спорят. Принцесса Акбиляк перед ней хуже самой уродливой лягушки.
— О юноша,— обратилась пери к дочери бедняка,— если ты мудр, рассуди: «Кто сотворил эту девушку? Плотник, золотых дел мастер, портной или маг?»
Дочь бедняка сказала:
— Ну хорошо, если бы портной не сшил кукле платья, разве она была бы человеком?
И здесь случилось то, что случилось. Рассердилась принцесса Акбиляк, не выдержала и закричала:
— Ты дурак. Или ты не понимаешь, что и в платье я принцесса, и голая я принцесса?!
Забили барабаны, затрубили карнаи, а народ закричал:
— Принцесса заговорила в первый раз!
Разъярилась Акбиляк, точно кошка, у которой отняли мясо, и пересела на яхонтовую тахту, а дочь бедняка сожгла второе перышко и сказала:
— О тахта яхонтовая, расскажи что-нибудь. Пусть сердце мое порадуется, расцветет.
Вторая пери прилетела и из-под тахты сказала:
— Что же тебе рассказать? Рассказ изумрудной тахты ты перепутал, как старые калоши. Слушай же.
Рассказ второй пери
Давным-давно, в старые времена, жил богач. Хоть он и был богатый человек, но на спине у него наросло три пуда грязи.
У богача было три сына. Старший говорит отцу:
— Эй, отец, дайте мне сто золотых, я поеду в Ташкент и накуплю жирных баранов, вот с такими курдюками.
Отец дал старшему сыну денег. Вышел сын на улицу и видит — мальчик то надевает на голову, то снимает порванную шапку.
— Эй, зачем тебе такая рваная, шапка?— спросил байский сын.
— Это особенная шапка. Оденешь ее на голову, закроешь глаза, а как откроешь — она тебя перенесла с Запада на Восток.
Схватил байский сын шапку, отдал сто золотых и принес ее домой. Отец увидел шапку и поднял крик:
— И это твоя покупка?!
Попросил у отца средний сын:
— Ну, батюшка, дай мне сто золотых, поеду я в Узген, куплю там рису, каждая рисинка с фисташку величиной.
Дал ему отец сто золотых. Вышел средний сын на улицу, видит — ребятишки играют осколком зеркала и кричат:
— Чудесное зеркало! Из Самарканда в него всякий увидит Бухару!
Отдал средний сын за осколок разбитого зеркала сто золотых.
— Эх ты, дурак!— закричал богач.
Тогда попросил сто золотых младший сын.
— Открою лавку на базаре. Стану мелочью торговать,— сказал он.
Отец дал ему сто золотых. Младший сын вышел на улицу, а ребятишки в это время катались с горы в дырявом тазу.
«Здорово,— подумал младший сын,— не ест ни травы, ни сена и так бегает».
Отдал ребятишкам за дырявый таз сто золотых и принес его домой. Богач, увидев сторублевый таз, скрючился точно пес, проглотивший иголку.
Схватил он свой посох и давай колотить сыновей. У среднего выпал осколок зеркала на землю. Младший брат, прикрываясь дырявым тазом, наклонился, заглянул в зеркало и видит: у падишаха Западной страны умерла дочь, положили ее в гроб, и весь народ стоит около гроба и рыдает. Схватил младший брат облезлую шапку, надел на голову, закрыл глаза и только открыл, смотрит — он уже стоит около гроба. Стал он лить воду из дырявого таза на голову мертвой царевны. Вдруг она встала, да такая красавица, что перед ней принцесса Акбиляк хуже жабы. Пусть же мудрецы рассудят: отчего ожила царевна — от шапки, от зеркала или от таза?
Дочь бедняка сказала:
— Если бы младший сын не посмотрел на мертвую царевну в зеркало — ничего не было бы.
Тут Акбиляк не выдержала и закричала:
— Ну и дурак: когда я умру, пусть на меня сто тысяч человек глаза таращат,— разве я от этого воскресну?
Сказала и прикусила язычок.
Забили барабаны, затрубили карнаи. Народ закричал:
— Акбиляк говорит во второй раз!
Рассердилась Акбиляк и пересела на рубиновую тахту.
Дочь бедняка сожгла третье перышко и попросила:
— О рубиновая тахта. Расскажи и ты что-нибудь.
Третья пери прилетела и рассказала.
Рассказ третьей пери
В старые времена у одного падишаха был попугай. Падишах кормил и холил попугая.
Попугай подумал:
«При жизни падишах меня очень уважает, а что сделает после смерти?» — и притворился мертвым.
Пришел падишах, заглянул в клетку и приказал своему конюшему:
— Выбрось дохлую птицу на крышу.
Попугай сел на крышу и закричал:
— Ты плохой падишах. Я не умер! Теперь пусти меня в Индостан. Сорок лет я не видел своих родных.
— Хорошо,— говорит шах,— только прилетай обратно.
Слетал попутай на родину и принес в подарок падишаху яблоко не яблоко, персик не персик, а такой красивый плод,— посмотришь — слюнки текут.
Дворецкий положил плод на золотое блюдо и отнес в конюшню, где падишах с попугаем на плече ласкал своего любимого коня. Только хотел падишах откусить кусочек плода, вдруг конь протянул морду и проглотил плод.
— Стой, стой — кричит падишах.
А конь упал на землю и издох.
Разъярился падишах и оторвал попугаю голову.
Кто тут виноват? Падишах, конь или попугай?
Дочь бедняка, помня наказ пери говорить наоборот, сказала:
— Виноват конь. Зачем он съел яблоко?
Принцесса Акбиляк закричала:
— Эх ты, глупец! Да разве конь принес из Индостана плод?.. Прикусила язык Акбиляк, да было поздно.
Забили барабаны, затрубили карнаи. Народ закричал:
— Принцесса заговорила в третий раз. Больше не будем рубить головы женихам.
Рассердилась Акбиляк и говорит:
— Вай, горе мне. Придется стать мне твоей женой. Сколько разных принцев приезжало, и всем им из-за меня головы отрубили. А у тебя ни усов, ни бороды нет, и ты меня перехитрил. Ничего не поделаешь, буду твоей женой.
Дочь бедняка вынула из ножен саблю и сказала:
— Зря, принцесса! Видишь это? Сколько людей потеряли из-за твоего каприза свои головы! Настал час твоей гибели!
Заплакала Акбиляк.
— Вай, я несчастная. Разве я виновата? Злой волшебник в день моего рождения наложил на меня заклятье. Ты снял с меня заклятье. Делай со мной, что хочешь.
Поверила дочь бедняка речам принцессы Акбиляк, рассказала ей свою историю и попросила найти принца-балбеса и казнить его за вероломство.
Пошли глашатаи по улицам и стали кричать:
— Где здесь принц из Аджама! Пусть идет во дворец!
Искали его искали, но так и не нашли. Тогда дочь бедняка собралась в обратный путь и поехала в родную страну.
Пусть она едет, а вы послушайте про принца-балбеса.
В тот час, когда забили барабаны в третий раз, визирь прибежал в маслобойку и сказал:
— Берегись! Царевич, который заставил сейчас Акбиляк заговорить,— твоя жена, она хочет тебя казнить. Спрячься.
С перепугу забрался принц-балбес в помойную яму и сидел в ней, пока дочь бедняка не покинула страну Ирам.
Тогда визирь привел принца-балбеса во дворец к принцессе Акбиляк.
— Пусть стоит подальше от трона,— закричала Акбиляк и зажала свой нос,— от этого принца несет вонью за сто шагов. Если ты сын аджамского падишаха — пощажу тебя, а если дет — прикажу тебе голову отрубить.
Принц-балбес упал на колени и сказал:
— О принцесса! Подлинно, мой отец — аджамский шах. Я ему написал письмо, чтобы он изрезал по четвертям мою жену-босячку с вырванными волосами. А она всех перехитрила и приезжала сюда в одежде джигита, чтобы убить меня. Моя жена хитрее змеи. Какая-то нищенка обманула тебя, принцессу Ирама, и заставила тебя говорить. Ты должна ей отомстить.
От злобы лицо Акбиляк стало желтым, как шафран.
— Возьми сорок тысяч воинов,— сказала она,— и поезжай в свою страну. Привези эту хитроумную босячку. Я хочу посмотреть на цвет ее крови.
— Повинуюсь,— сказал принц-балбес и побежал собираться в поход.
Он так торопился, что, пока спускался по лестнице, семь раз споткнулся, скатился, стукнулся, на руках, на ногах в семи местах кожу ободрал.
Отправился принц-балбес с сорокатысячным войском в Аджам.
Подойдя к рубежам Аджама, принц-балбес отправил с гонцом письмо отцу:
«Через три дня прибываю в город Аджам. Эй, отец, я владыка семи частей света, если мне не покоришься и не выйдешь встречать на дорогу, сравняю город с землей».
Получил письмо аджамский падишах, собрал своих четыреста длиннобородых мудрецов и сказал:
— Мой любимый сын приехал, прислал письмо, говорит, что ему подвластен весь мир. Раз так пишет, наверно, это правда. Если я к нему не выйду навстречу, то он по молодости лет сделает все, что вздумается.
Четыреста длиннобородых мудрецов только головами качали и бородами трясли.
Взял падишах своих визирей и длиннобородых мудрецов, выстроил их по сторонам дороги и сам встал посредине в пыли. Все стоят, повесив свои сабли на шее.
Едет принц-балбес, нос задрал, щеки надул, усы топорщит, на отцовских визирей и мудрецов даже не смотрит.
Остановил коня и кричит на отца:
— Эй, отец, я же тебе писал, чтобы ты истребил весь род моей жены до седьмого колена. А ты что сделал? Приказываю тебе, поставь сейчас же виселицу в восемьдесят аршин высотой и повесь мою жену с выдранными волосами, а я возьму лук и пущу ей стрелу в рот, чтобы она вышла у нее через ухо!
Перепугался падишах. Затряслись у него йоги и руки. Упал он лицом прямо в пыль. А принц-балбес давай визирей, вельмож и длиннобородых мудрецов саблей рубить.
Пусть принц-балбес кричит, визирей и мудрецов саблей рубит, а вы послушайте о дочери бедняка.
Услышала она, что муж ее принц-балбес с сорокатысячным войском вступил в пределы государства Аджам, оделась воином, взяла в одну руку мечь, в другую — щит и говорит отцу:
— Знаю я своего мужа. С трусом он храбрец, а с храбрецом — трус.
Подъехала дочь бедняка к ирамскому войску и кричит:
— Кто тут орет-похваляется, кто тут людей рубит-убивает? Увидел принц-балбес дочь бедняка со щитом и мечом — перепугался, саблю из рук выронил, с коня упал и прямо в кучу навоза головой зарылся.
Увидели это сорок тысяч ирамских воинов, и все сорок тысяч побежали быстрее джейранов.
Накинула дочь бедняка аркан на ноги принца-балбеса, вытянула его из навозной кучи и приволокла на городскую площадь.
Самого аджамского падишаха так нигде и не нашли. Куда он сгинул, что с ним сталось — никто не знает.
А правителем Аджама народ назначил дочь бедняка.