Терешечка

Худое житье было старику со старухою! Век они про­жили, а детей не нажили; смолоду еще перебивались так-сяк, состарились оба, напиться подать некому, и ту­жат и плачут. Вот сделали они колодочку, завернули ее в пелёночку, положили в люлечку, стали качать да прибаюкивать — и вместо колодочки стал рость в пелёночках сынок Терешечка, настоящая ягодка!

Мальчик рос-подрастал, в разум приходил- Отец ему сделал челночок. Терешечка поехал рыбу ловить, а мать ему и молочко и творожок стала носить. Придет, бывало, на берег и зовет:

—  Терешечка, мой сыночек! Плыви, плыви к бережочку, я, мать, пришла, молока принесла.

Терешечка далеко слышит ее голосок, подъедет к бережку, высыпет рыбку, напьется-наестся и опять по­едет ловить.

Один раз мать говорила ему:

—  Сыночек, милочка! Будь осторожен, тебя караулит ведьма Чувилиха, не попадись ей в когти.

Сказала и пошла. А Чувилиха пришла к бережку а зовет страшным голосом:

—  Терешечка, мой сыночек! Плыви, плыви к бережочку, я, мать, пришла, молока принесла.

А Терешечка распознал и говорит:

—  Дальше, дальше, мой челночок! Это не родимой матушки голосок, а злой ведьмы Чувилихи.

Чувилиха услышала, побежала, доку сыскала и до­была себе голосок, как у Терешечкиной матери.

Пришла мать, стала звать сына тоненьким голоском:

—  Терешечка, мой сыночек, плыви, плыви к бережочку.

Терешечка услышал и говорит:

—  Ближе, ближе, мой челночок! Это родимой матуш­ки голосок.

Мать его накормила, напоила и опять за рыбкой пус­тила.

Пришла ведьма Чувилиха, запела выученным голос­ком, точь-в-точь родимая матушка. Терешечка обознался, подъехал; она его схватила да в куль, и помчала.

Примчала в избушку на курьих ножках, велела доче­ри его сжарить, а сама, поднявши лытки, пошла опять, на раздобытки.

Терешечка был мужичок не дурачок, в обиду девке не дался, вместо себя посадил ее жариться в печь, а сам взобрался на высокий дуб.

Прибежала Чувилиха, вскочила в избу, напилась-наелась, вышла на двор, катается-валяется и приго­варивает:

—  Покатаюсь я, поваляюсь я, Терешечкиного мяса наевшись!

А он ей с дуба кричит:

—  Покатайся, поваляйся, ведьма, своей дочери мяса наевшись!

Услышала она, подняла голову, раскинула глаза на все стороны — нет никого! Опять затянула:

—  Покатаюсь я, поваляюсь я, Терешечкиного мяса наевшись!

А он отвечает:

—  Покатайся, поваляйся, ведьма, своей дочери мяса наевшись!

Испугалась она, глянула и увидела его на высоком дубу. Вскочила, бросилась к кузнецу:

—  Кузнец, кузнец! Скуй мне топорок. Сковал кузнец топорок и говорит:

—  Не руби же ты острием, а руби обухом.

Послушалась, стучала-стучала, рубила-рубила, ниче­го не сделала. Припала к дереву, впилась в него зуба­ми, дерево затрещало.

По небу летят гуси-лебеди; Терешечка видит беду, видит гусей-лебедей, взмолился им, стал их упрашивать:

—  Гуси-лебеди, возьмите меня, посадите меня на крылышки, донесите меня к отцу, к матери, там вас на­кормят-напоят.

А гуси-лебеди отвечают:

—  Ка-га! Вон летит другое стадо, поголоднее нас, оно тебя возьмет, донесет.

А ведьма грызет, только щепки летят, а дуб трещит да шатается.

Летит другое стадо. Терешечка опять кричит:

—  Гуси-лебеди! Возьмите меня, посадите меня на крылышки, донесите меня к отцу, к матери, там вас накормят-напоят!

—  Ка-га! — отвечают гуси. — За нами летит защи­панный гусенёк, он тебя возьмет, донесет.

Гусенёк не летит, а дерево трещит да шатается. Ведь­ма погрызет-погрызет, взглянет на Терешечку — обли­жется и опять примется за дело; вот-вот к ней свалится!

По счастью, летит защипанный гусенёк, крылышками махает, а Терешечка-то его просит, ублажает:

—  Гусь-лебедь ты мой, возьми меня, посади меня на крылышки, донеси меня к отцу, к матери, там тебя на­кормят-напоят и чистой водицей обмоют.

Сжалился защипанный гусенёк, подставил Терешечке крылышки, встрепенулся и полетел вместе с ним.

Подлетели к окошечку родимого батюшки, сели на травке. А старушка напекла блинов, созвала гостей, поминает Терешечку и говорит:

—  Это тебе, гостёк, это тебе, старичок, а это мне блинок!

А Терешечка под окном отзывается:

—  А мне?

—  Погляди-ка, старичок, кто там просит блинок? Старик вышел, увидел Терешечку, обхватил его, при­вел к матери — пошло обниманье!

А защипанного гусенька откормили, отпоили, на волю пустили, и стал он с тех пор широко крыльями махать, впереди всех летать да Терешечку вспоминать.