Горе

В одной деревушке жили два мужика, два родные брата: один был бедный, другой богатый.

Богач переехал на житье в город, выстроил себе большой дом и записался в купцы, а у бедного иной раз нет ни куска хлеба, а ребятишки — мал мала мень­ше — плачут да есть просят. С утра до вечера бьется мужик как рыба об лед, а все ничего нет.

Говорит он своей жене:

—  Дай-ка пойду в город, попрошу у брата: не по­может ли чем?

Пришел к богатому:

—  Ах, братец родимый! Помоги сколько-нибудь моему горю: жена и дети без хлеба сидят, по целым дням голодают.

—  Проработай у меня эту неделю, тогда и помогу! Что делать? Принялся бедный за  работу: и двор чистит, и лошадей холит, и воду возит, и дрова рубит. Через неделю дает ему богатый одну ковригу хлеба:

—  Вот тебе за труды!

—  И за то спасибо! — сказал бедный, поклонился и хотел  было домой идти.

—  Постой! Приходи-ка завтра ко мне в гости и жену приводи:  ведь завтра мои именины.

—  Эх, братец, куда мне? Сам знаешь: к тебе придут купцы в сапогах да в шубах, а я в лаптях хожу да в худеньком сером кафтанишке…

—  Ничего, приходи! И тебе будет место. — Хорошо, братец, приду.

Воротился бедный домой, отдал жене ковригу и го­ворит:

—  Слушай, жена! Назавтра нас с тобой   в гости звали.

—  Как — в гости? Кто звал?

—  Брат, он завтра именинник.

—  Ну что ж, пойдем.

Наутро встали и пошли в город, пришли к богатому, поздравили его и уселись на лавку. За столом уж много именитых гостей сидело; всех их угощает хозяин на славу, а про бедного брата и его жену и думать забыл — ничего им не дает; они сидят да только посматривают, как другие пьют да едят.

Кончился обед, стали гости из-за стола вылазить да хозяина с хозяюшкой благодарить, и бедный тож — поднялся с лавки и кланяется брату в пояс. Гости поехали домой пьяные, веселые, шумят, песни поют.

А бедный идет назад с пустым брюхом.

—  Давай-ка, — говорит жене, — и мы запоем песню!

—  Эх ты, дурак! Люди поют оттого, что сладко по­ели да много выпили, а ты с чего петь вздумал?

—  Ну, все-таки у брата на именинах был, без песен мне стыдно идти. Как я запою, так всякий подумает, что и меня угостили...

—  Ну, пой, коли хочешь, а я не стану!

Мужик запел песню, и послышалось ему два голоса, он перестал и спрашивает жену:

—  Это ты мне подсобляла петь тоненьким голоском?

—  Что с тобой? Я вовсе и не думала.

—  Так кто же?

—  Не знаю! — сказала баба. — А ну, запой, я послушаю.

Он опять запел, поет-то один, а слышно два голоса, остановился и спрашивает:

—  Это ты,  Горе, мне  петь пособляешь? Горе отозвалось:

—  Да,  хозяин!  Это я пособляю.

—  Ну, Горе, пойдем с нами вместе.

—  Пойдем, хозяин! Я теперь от тебя не отстану. Пришел мужик домой, а Горе зовет его в кабак.

Тот говорит:

—  У меня денег нет!

—  Ох, ты, мужичок! Да на что тебе деньги? Видишь, на тебе полушубок надет, а на что он? Скоро лето бу­дет, все равно носить не станешь! Пойдем в кабак, да полушубок побоку...

Мужик и Горе пошли в кабак и пропили полушубок. На другой день Горе заохало, с похмелья голова болит, и опять зовет хозяина винца испить.

—  Денег нет, — говорит мужик.

—  Да на что нам деньги? Возьми сани да телегу — с нас и довольно!

Нечего делать, не отбиться мужику от Горя: взял он сани и телегу, потащил в кабак и пропил вместе с Горем.

Наутро Горе еще больше заохало, зовет хозяина опохмелиться; мужик пропил и борону и соху.

Месяца не прошло, как он все спустил, даже избу свою соседу заложил, а деньги в кабак снес.

Горе опять пристает к нему:

—  Пойдем да  пойдем  в кабак!

—  Нет, Горе! Воля твоя, а больше тащить нечего.

—  Как — нечего? У твоей жены два сарафана: один оставь,  а другой пропить надобно.

Мужик взял сарафан, пропил и думает: «Вот когда чист! Ни кола, ни двора, ни на себе, ни на жене!»

Поутру проснулось Горе, видит, что у мужика не­чего больше взять, и говорит:

—  Хозяин!

—  Что, Горе?

—  А вот что: ступай к соседу, попроси у него пару волов с телегою.

Пошел мужик к соседу:

—  Дай, — просит, — на времечко пару волов с телегою, а я на тебя хоть неделю за то проработаю.

—  На что тебе?

—  В лес за дровами съездить.

—  Ну, возьми; только не велик воз накладывай.

—  И, что ты, кормилец!

Привел пару волов, сел вместе с Горем на телегу и поехали в чистое поле.

—  Хозяин, — спрашивает Горе, — знаешь ли ты на этом поле большой камень?

—  Как не знать!

—  А когда знаешь, поезжай прямо к нему. Приехали они на то место, остановились   и вылезли из телеги.

Горе велит мужику поднимать камень, мужик под­нимает, Горе пособляет, вот подняли, а под камнем яма — полна золотом насыпана.

—  Ну, что глядишь? — сказывает Горе мужику. — Таскай  скорей  в телегу.

Мужик принялся за работу и насыпал телегу золотом, все из ямы повыбрал до последнего червонца, видит, что уж больше ничего не осталось, и говорит:

—  Посмотри-ка, Горе, никак, там еще деньги оста­лись!

Горе наклонилось:

—  Где? Я что-то не вижу!

—  Да вон в углу светятся! —  Нет, не вижу.

—  Полезай в яму, так и увидишь.

Горе полезло в яму, только что опустилось туда, а мужик и накрыл  его камнем.

—  Вот этак-то лучше будет! — сказал мужик. — Не то коли взять тебя с собою, так ты, Горе горемычное, хоть не скоро, а   все же пропьешь и эти деньги!

Приехал мужик домой, свалил деньги в подвал, во­лов отвел к соседу и стал думать, как бы себя устроить. Купил лесу, выстроил большие хоромы и зажил вдвое богаче своего брата.

Долго ли, коротко ли — поехал он в город просить своего брата с женой к себе на именины.

Вот что выдумал! — сказал ему богатый брат. — У самого есть нечего, а ты еще именины справляешь!

—  Ну, когда-то было нечего есть, а теперь, слава богу, имею не меньше твоего, приезжай — увидишь.

—  Ладно, приеду!

На другой день богатый брат собрался с женою, и поехали на именины; смотрят, а у бедного-то голыша хоромы новые, высокие, не у всякого купца такие есть! Мужик угостил их, употчевал всякими наедками, напо­ил всякими медами и винами. Спрашивает богатый у брата:

—  Скажи, пожалуй, какими судьбами разбогател ты?

Мужик рассказал ему по чистой совести, как при­вязалось к нему Горе горемычное, как пропил он с Горем в кабаке все свое добро до последней нитки: только и осталось, что душа в теле, как Горе указало ему клад в чистом поле, как он забрал этот клад да от Горя избавился.

Завистно стало богатому:

«Дай, — умает, — поеду в чистое поле, подниму камень да выпущу Горе — пусть оно дотла разорит брата, чтоб не смел передо мной своим богатством чваниться».

Отпустил свою жену домой, а сам в поле погнал; подъехал к большому камню, своротил его в сторону и наклоняется посмотреть, что там под камнем? Не успел порядком головы нагнуть — а уж Горе выскочило и усе­лось  ему на шею.

—   А, — кричит,— ты хотел меня здесь уморить! Нет, теперь я от тебя ни за что не отстану.

—   Послушай, Горе! — сказал купец. — Вовсе не я за­садил  тебя  под камень...

—   А кто же,  как не ты?

—   Это мой брат тебя засадил, а я нарочно пришел, чтоб  тебя выпустить.

—   Нет, врешь! Один раз обманул, в другой не об­манешь!

Крепко насело Горе богатому купцу на шею; при­вез он его домой, и пошло у него все хозяйство вкривь да вкось. Горе уж с утра за свое принимается, каждый день зовет купца опохмелиться, много добра в кабак ушло.

«Этак несходно жить! — думает про себя купец. — Кажись, довольно потешил я Горе, пора б и расстаться с ним, да как?»

Думал, думал и выдумал: пошел на широкий двор, обтесал два дубовых клина, взял новое колесо и на­крепко вбил клин с одного конца во втулку. Приходит к Горю:

—  Что ты, Горе, все на боку лежишь?

—  А что ж мне больше делать?

—  Что делать! Пойдем на двор в гулючки играть.

А Горе и радо; вышли на двор. Сперва купец спря­тался — Горе сейчас его нашло, после того черед Горю прятаться.

—  Ну, — говорит, — меня не скоро найдешь! Я хоть в какую щель забьюсь!

—  Куда тебе! — отвечает купец. — Ты в это колесо не влезешь, а то — в щель!

—  В колесо не влезу? Смотри-ка, еще как спрячусь! Влезло Горе в колесо; купец взял да и с другого конца забил во втулку дубовый клин, поднял колесо и забросил его  вместе с Горем  в реку.

Горе потонуло, а купец стал жить по-старому, по-прежнему.

Из сборника "Русские народные сказки", под редакцией И. Киндер