Рубашка из посконного полотна

К одной молодой вдове повадился злой дух. И так, и эдак бедная бабенка пыталась освободиться от него, из сил выбилась, а злой дух не отстает — да и все тут. Рассказала она о своей беде соседке, а та и говорит:

—  А ты завесь дверь рубашкой из посконного полотна — она злого духа и не пропустит в избу.

Вдовица послушалась соседку, сшила длинную рубашку из посконного полотна и завесила ею дверь в избу.

Ночью пришел злой дух, а рубаха ему и говорит:

—  Погоди-ка, послушай, что мне пришлось видеть и испы­тать на своем веку.

—  Ну, говори, — ответил злой дух.

—  Еще до того, как на свет появиться, — начала свой рас­сказ рубашка, — и то сколько всяких хлопот со мной было. По весне землю вспахали, заборонили и только после этого меня, коноплю, посеяли. Прошло какое-то время — меня проборонили еще раз. Только тогда я взошла, на свет появилась. Ну, а когда появилась, расту, к солнышку тянусь...

—  Ну, хватит, наверное, — говорит злой дух.— Пусти!

—  Уж если начал слушать — дай досказать, — отвечает ру­башка. — Когда я вырасту и созрею — меня выдергивают из земли...

—  Я понял, — опять перебивает злой дух.— Пусти!

—  Нет, еще ничего не понял, — не пускает его рубашка. — Дослушай... Потом меня молотят, отделяют семена...

—  Хватит! — теряет терпение злой дух. — Пусти!

Но в это время на дворе кукарекает петух и злой дух исче­зает, так и не побывав у вдовицы.

На другую ночь он прилетает опять. И опять рубашка не пускает его.

—  Так на чем я остановилась? — говорит она. — Ах, да, на семенах. Мои семена Обдирают, веют, кладут на хранение, а то, на чем выросли семена, — коноплю — сначала складывают в стога, а потом долго, целых три недели, мочат в воде.

—  Ну, все, что ли? — спрашивает злой дух.— Пускай!

—  Нет, не все, — отвечает рубашка. — Я же еще в воде лежу. Через три недели меня вытаскивают из воды и ставят сушить.

—  Хватит! — опять начинает сердиться злой дух. — Пусти!

—  Ты же еще самого-то главного не слышал, — отвечает рубашка. — Не знаешь, как мнут-ломают мои кости... Так вот ломают и мнут меня до тех пор, пока все тело от костей не очи­стят. Мало того: еще кладут в ступу и давай втроем-вчетвером толочь пестами.

—  Пусти! — опять начинает терять терпение злой дух.

—  Из меня выбивают всю пыль, — продолжает рубашка, — оставляют лишь чистое тело. Потом меня вешают на чесалку, разделяют на тонкие волосинки и прядут. Напряденные нити наматывают на мотовило, потом опускают в щелок. Тогда мне бывает трудно, глаза забиты золой, я ничего не вижу...

—  А я не хочу тебя больше слушать! — говорит злой дух и уже хочет пройти в избу, но в это время кукарекает петух и он исчезает.

И на третью ночь явился злой дух.

—  Потом меня стирают, сушат, делают из меня мотки и пропускают через бердо, ткут и получается холст, — продолжа­ет свой рассказ рубашка.

—  Теперь-то все! — говорит злой дух. — Пусти!

—  Еще совсем немного осталось, — отвечает рубашка. — Уж дослушай... Холст кипятят в щелочной воде, стелят на зеле­ную траву и стирают, чтобы вышла вся зола. И опять, уже по второму разу, толкут меня втроем-вчетвером, чтобы я стала мягкой. И только после этого отрезают от куска, сколько нуж­но, и шьют. Вот только тогда положенное в землю семечко ста­новится рубашкой, которой сейчас и завешена дверь...

Тут опять на дворе кукарекнул петух, и опять злому духу, не солено хлебавши, пришлось убираться восвояси.

В конце концов надоело ему стоять перед дверью и слушать рубашкины россказни, с тех пор он перестал прилетать в этот дом и оставил молодую вдову в покое.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.