Два петуха — дворовый и флюгерный

Жили-были два петуха: один на навозной куче, другой на крыше. И оба безмерно чванливые. Но кто из них был главный? Скажите нам свое мнение, а мы все равно останемся при своем.

Забор отделял птичник от другого двора, в котором лежала навоз­ная куча, а на куче росла большая тыква, считавшая себя парниковой.

—  Вот кем я уродилась! — говорила она. — Не всем суждено быть тыквами! Должны же быть на свете и другие живые существа! Вот, например, куры, утки и прочие птицы, что обитают в соседнем дво­ре, — а не только живые твари. Вон на заборе петух, — это настоящий, живой петух, не то что флюгерный. Тот хоть и высоко вознесся, да даже скрипеть не может, куда уж ему петь! Ни кур у него нет, ни цыплят, только о себе думает да зеленым потом покрывается! А вот дворовый петух — это петух! Посмотрите, как важно он вышагива­ет, — прямо танцует! А как поет, — музыка! Взглянешь на него и сразу поймешь, что такое настоящий трубач! Если бы только он сюда при­шел, он бы склевал меня всю целиком вместе с листьями и выпил бы весь мой сок, — и я бы это за счастье посчитала, — заключила тыква.

Ночью разыгралась буря. И петух и куры с цыплятами — все попрятались кто куда.

Но вот раздался страшный грохот, и забор, разделявший дворы, повалило ветром, а с крыши слетело несколько черепиц.

Но флюгерный петух удержался; он даже не повернулся, хоть и молод был — только что выкован. А все потому, что очень уж он был рассудительный и степенный. Таким он и родился — ничего общего у него не было с порхающими в небе пташками, воробьями и ласточка­ми, их он просто презирал.

«Что за писклявая, вульгарная мелюзга!» — говорил он про них.

Голуби же были крупные птицы, а перья их блестели и перелива­лись перламутром. Они походили на флюгерного петуха, но были слишком жирны и глупы.

—  Им бы только объедаться, — говорил про них флюгерный петух. Скука с ними!

Иногда появлялись перелетные птицы и рассказывали разные ис­тории о чужих странах, о воздушных караванах и хищных птицах. Сначала их было интересно слушать, но спустя некоторое время флю­герный петух заметил, что они повторяются. Да, птицы ему наскучили!

Все надоело — поговорить не с кем было, все навевало на него тоску и уныние!

—  Наш мир никуда не годится, — скрипел флюгерный петух. — Все это чушь и вздор!

Флюгерный петух был разочарован, и это, конечно, сразу же привлекло бы к нему внимание тыквы, если б она об этом знала. Но тыква восхищалась только дворовым петухом, а теперь они как раз жили как бы в одном общем дворе; ведь забор снесло ветром во время грозы, которая давно прошла.

—  Неужели этот скрежет можно принять за пение петуха? — спрашивал живой петух своих кур и цыплят. — Что за грубые звуки! Изящества и в помине нет!

Куры влезли на навозную кучу, а петух с важным видом напра­вился к тыкве.

—  Да ведь это парниковая тыква! — обратился он к ней.

А тыква была так поражена его ученостью, что даже не заметила, как петух принялся ее клевать и съел всю дочиста. Вот оно пришло, ее счастье!

Библиотека зарубежных сказок в 9 т. Т. 1: Для детей: Пер. с дат./ Ханс Кристиан Андерсен; Сост. Г. Н. Василевич; Худож. М. Василец. — Мн.: Мал. пред. "Фридригер", 1993. — 304 с.: ил.