Напуганные медведь и волки

Жили-были на одном дворе козел да баран: жили промеж себя дружно: сена клок — и тот пополам, а ко­ли вилы в бок — так одному коту Ваське. Он такой вор и разбойник, за каждый час на промысле, и где плохо лежит — тут у него и брюхо болит.

Вот однажды лежат себе козел да баран и разгова­ривают промеж себя; где ни взялся котишко-мурлышко, серый лобишко, идет да таково жалостно плачет. Козел да  баран  и спрашивают:

—  Кот-коток, серенький лобок! О чем ты, ходя, плачешь,  на  трех  ногах скачешь?

—  Как мне не плакать? Била меня старая баба, била, била, уши выдирала, ноги поломала да еще удавку припасала.

—  А за какую вину такая тебе погибель?

—  Эх, за то погибель была, что себя не опознал да сметанку слизал.

И опять заплакал кот-мурлыко.

—  Кот-коток, серый лобок! О чем же ты плачешь?

—  Как не плакать? Баба меня била да приговари­вала: «Ко мне придет зять, где будет сметаны взять? За неволю придется колоть козла да барана!»

Заревели козел и баран:

—  Ах ты серый кот, бестолковый лоб! За что ты нас-то загубил? Вот мы тебя забодаем!

Тут мурлыко вину свою приносил и прощенья про­сил. Они простили его и стали втроем думу думать: как быть  и  что делать?

—  А что, середний брат баранко, — спросил мурлы­ко,— крепок ли у тебя лоб: попробуй-ка о ворота.

Баран с разбегу стукнулся о ворота лбом: покач­нулись ворота, да не отворились. Поднялся старший брат, мрасище-козлище, разбежался, ударился — и во­рота отворились.

Пыль столбом подымается, трава к земле прикло­няется, бегут козел да баран, а за ними скачет на трех ногах кот, серый лоб. Устал он и взмолился:

—  Ни то старший брат, ни то средний брат! Не оставьте меньшого братишку на съедение зверям.

Взял козел, посадил его на себя, и понеслись они опять по горам, по долам, по сыпучим пескам. Долго бежали, и день и ночь, пока в ногах силы хватило.

Вот пришло крутое крутище, станово становище; под тем крутищем скошенное поле, на том поле стога что города стоят. Остановились козел, баран и кот отды­хать; а ночь была осенняя, холодная.

«Где огня добыть?» — думают козел да баран.

А мурлыко уже добыл бересты, обернул козлу рога и велел ему с бараном стукнуться лбами. Стукнулись козел с бараном, да таково крепко, что искры из глаз посыпались.

—  Ладно, — молвил серый кот, — теперь обогреем­ся,— да за словом и затопил стог сена.

Не успели они путем обогреться, глядь — жалует незваный гость мужик-серячок Михайло Иванович.

—  Пустите, — говорит, — обогреться да отдохнуть: что-то неможется.

—  Добро жаловать, мужик-серячок муравейничек! Откуда,  брат, идешь?

—  Ходил на пасеку да подрался с мужиками, отто­го и хворь прикинулась, иду к лисе лечиться.

Стали вчетвером темпу ночь делить: медведь под стогом, мурлыко на стогу, а козел с бараном у теплины.

Идут семь волков серых, восьмой белый — и прямо к стогу.

—  Фу-фу, — говорит белый волк,— нерусским духом пахнет. Какой-такой народ здесь? Давайте силу пы­тать!

Заблеяли козел и баран со страстей, а мурлыко такую речь повел:

—  Ахти, белый волк, над волками князь! Не серди нашего старшего; он, помилуй бог, сердит! — как расхо­дится, никому несдобровать. Аль не видите у него бо­роды: в ней-то и сила, бородою он зверей побивает, а рогами только кожу сымает. Лучше с честью подой­дите да попросите: хотим, дескать, поиграть с твоим меньшим братишком, что под стогом-то лежит.

Волки на том козлу кланялись, обступили Мишку и стали его задирать. Вот он крепился, крепился, да как хватит на каждую лапу по волку; запели они Лазаря, выбрались кое-как, да, поджав хвосты, — подавай бог ноги!

А козел да баран тем времечком подхватили мур­лыку и побежали в лес и опять наткнулись на серых волков. Кот вскарабкался на самую макушку ели, козел с бараном схватились передними ногами за еловый   сук   И   повисли. Волки, стоят, под елью, зубы оскалили и воют, глядя на козла и барана. Видит кот, серый лоб, что дело плохо, стал кидать, в волков еловые шишки да приговаривать:

—  Раз волк! Два волк! Три волк! Всего-то по волку на брата. Я, мурлышко, давеча, двух волков съел, и с косточками, так еще сытехонек; а ты, большей братим, за медведями ходил, да не изловил, бери себе и мою долю!

Только сказал он эти речи, как козел сорвался и упал прямо рогами на волка. А мурлыко знай свое кричит:

—  Держи  его,  лови его!

Тут на волков такой страх нашел, что со всех ног припустили бежать без оглядки. Так и ушли.