Сказка о Дашдемире

Жила-была в далекие времена старая женщина по имени Фаты. И был у неё единственный сын - Дашдемир.

Это был очень умный мальчик. Его отец Заман-киши, распознав, в маленьком Дашдемире необыкновенные способности, отдал его учителю по имени Мирза Мохеун. За короткое время Дашдемир научился читать и писать, он с увлечением слушал Мирзу Мохсуна, который каждый день читал ему интересные книги и рассказывал об удивительных приключениях. Дашдемир так полюбил Мирзу Мохсуна, что ни на минуту не хотел расставаться с ним. Но судьба оторвала Дашдемира от ученья. Случилось это, когда мальчик лишился отца.

Отец Дашдемира Заман-киши был трудолюбивым садовником. Не зная ни сна, ни отдыха, он все свои силы отдавал саду. И цвели в этом саду такие прекрасные цветы, наливались соком такие чудесные плоды, что прохожие останавливались и подолгу любовались ими. Заман-киши продавал цветы и фрукты и этим содержал, свою семью.

Сад Замана-киши находился на окраине города, возле мельницы. Когда Дашдемир был ещё совсем маленьким, на этой, мельнице случилось большое несчастье. Однажды утром соседи, проснувшись, увидели, что мельник и его жена мертвы. Сколько ни искали злодеев, задушивших мельника и его жену, найти не смогли. После этого никто не соглашался работать на мельнице, и люди обходили её стороной.

Шло время, и о заброшенной мельнице народ стал рассказывать разные небылицы. Одни говорили, что в ней живут джинны, другие утверждали, что разбойники.

Заман-киши был не только трудолюбив, но также умён и мужественен. Многое передумал он о том, что произошло на мельнице. Садовник не верил в дивов, он знал, что мельника и его жену задушили злые люди - разбойники, но кто они были?

Однажды ночью, когда Заман-киши спал, с мельницы донёсся крик. Садовник вскочил и подбежал к окошку. Хотя было очень темно, острый глаз Замана-киши разглядел во дворе мельницы тени нескольких человек, которые, видимо, боролись. Потом снова послышался крик, вернее не крик, а стон, будто кого-то душили. Заман-киши не выдержал, выбежал из дома и ринулся к мельнице.

А утром на мельнице нашли два трупа. Одного из них никто не мог распознать, а другой был Заман-киши.

Горько плакала старая Фаты, не зная, что предпринять. Наконец она пошла к Мирзе Мохсуну и попросила его написать жалобу самому падишаху. Но владыка не пожелал ответить на жалобу.

Вот тогда-то и пришлось Дашдемиру уйти от своего учителя Мирзы Мохеуна и стать садовником вместо отца, чтобы кормить себя и мать.

Дня складывались в месяцы, а месяцы в годы. Дашдемиру исполнилось шестнадцать лет. И умом и отвагой не было в городе равных ему.

Однажды среди сверстников Дашдемира разгорелся спор: кто самый отважный? И решили так: кто считает себя самым смелым, пусть пойдет на мельницу и забьёт там кол.

- Я пойду! - первым вызвался Дашдемир.

Юноши принесли ему кол и топор. Дашдемир дождался, пока стемнеет и, взяв кол, топор и свой кизиловый посох, подошёл к мельнице. С занесённым над головой на всякий случай посохом, он вошёл внутрь. Но не успел сделать и нескольких шагов, как услышал голос:

- Стой, кто ты?

Юноша обернулся и увидел у входа человека, лицо которого до самых глаз было повязано чёрным платком.

Дашдемкр, крепко сжав палку в руках, отступил на шаг. А человек с закрытым лицом сказал:

- Разве не ведомо тебе, что это жилище джиннов? Разве ты не знаешь, что отсюда птица не может выбраться, не изранив крыльев, мул не уйдет, не изломав копыт, человек - не поплатившись кровью?

- Да, я от многих слышал, что это жилище джиннов, но не верил этому. И вот теперь я убедился, что всё это ложь, потому что ты не джинн, а человек, - спокойно ответил Дашдемир.

- Если бы ты принял меня за джинна я, может быть, отпустил бы тебя отсюда живым. Но раз ты узнал, что я человек, я должен тебя задушить, чтобы ты никому не смог раскрыть мою тайну.

Сказав это, человек с закрытым лицом бросился на Дашдемира. Дашдемир подпустил его к себе и ударил палкой по голове. Человек с закрытым лицом зашатался, но устоял на ногах. Отступив, он обнажил свою саблю и снова кинулся на Дашдемира. Они схватились - Дашдемир дрался палкой, а человек с закрытым лицом - саблей. Человеку с закрытым лицом удалось ударом сабли выбить палку из рук Дашдемира. Воспользовавшись тем, что Дашдемир остался безоружным, он размахнулся саблей, чтобы нанести юноше удар по голове. Но Дашдемир успел поднять и подставить топор и сабля с такой силой ударилась о него, что переломилась надвое. Её рукоятка осталась в руке у человека с закрытым лицом, а клинок упал на землю. Теперь уже человек с закрытым лицом остался безоружным. Он повернулся и бросился бежать в глубь мельницы. Что-то лязгнуло, и человек с закрытым лицом исчез. Дашдемир бросился за ним, но человек с закрытым лицом словно провалился сквозь землю. Сколько ни искал его Дашдемир, так и не нашел. Видя, что поиски ни к чему не приведут, он забил кол, который держал в руке, и, взяв свою палку, топор и клинок переломленной сабли, вернулся домой.

Всю ночь до самого утра Дашдемир не мог уснуть, он всё думал о том, как раскрыть тайну заброшенной мельницы. С кем мог Дашдемир поделиться мыслями, волновавшими его? Конечно, только со своим учителем. И утром юноша пошел к Мирзе Мохсуну. Он рассказал учителю обо всём, что с ним приключилось на мельнице. Мирза Мохсун внимательно выслушал его, посмотрел на клинок от сабли и сказал:

- Сын мой, всё, что говорят о разных джиннах, ложь. И мельника и его жену удушили злые люди. И бедного твоего отца убили, они. А теперь хотели убить тебя. Ты хорошо сделал, что не стал никому рассказывать о том, что приключилось с тобой прошлой ночью. Для того, чтобы раскрыть тайну этой мельницы, нужно действовать осторожно и обдуманно. А теперь послушай, что я скажу тебе. Падишах нашего города молод и неопытен, а его визирь - очень хитрый человек. Уже долгое время в нашем городе орудует большая шайка разбойников. Один-два раза в месяц они останавливают и грабят караваны. Падишах, как ни старается, не может узнать, кто эти разбойники. Недавно он решил призвать к себе умудрённых жизнью людей, чтобы посоветоваться о том, как изловить разбойников. Два дня назад он пригласил и меня. Я сказал ему:

- Да снизойдет благополучие на падишаха. Ты мог бы давно раскрыть эту шайку, если бы она не была связана с большими людьми твоего города. Весьма вероятно, что разбойников следует искать среди твоих придворных.

- Мои слова понравились падишаху. А сейчас я убедился, что был прав. Сабля, которая переломилась о твой топор, - шахская сабля. Посмотри - на ней печать падишаха. Такие сабли падишах дарит только своим приближённым. Нам надо установить, кому принадлежит эта сабля.

- Что же в этом трудного! - воскликнул обрадованный Дашдемир. - Покажем клинок падишаху, и он сразу вспомнит, кому он подарил эту саблю.

- Нет, сын мой, - возразил Мирза Мохсун. - Это очень опасный путь. Если сабля принадлежала близкому к падишаху человеку, то падишах не выдаст его, а загубит нас, чтобы тайна осталась неоткрытой. Ещё раз говорю тебе: нужно действовать очень осмотрительно.

Мирза Мохсун спрятал клинок, который принёс Дашдемир, и направился к падишаху, а юноша пошел домой.

Подходя к дому, Дашдемир увидел во дворе шахского воеводу Абас-бека, кричавшего на старую Фаты.

- Что такое? Что случилось? - спросил Дашдемир.

- Случилось то, что ты должен оставить этот дом и убраться отсюда вместе со своей матерью. И этот дом, и этот сад принадлежат мне, - ответил Абас-бек.

- С каких же это пор мой дом стал твоим?

- С этой ночи.

- Я ничего не понимаю, - сказал Дашдемир, - Этот дом оставил мне мой отец. Почему же с этой ночи он становится твоим?

- Я не хочу ничего объяснить, - сердито ответил Абас-бек. - Завтра тебя поведут в суд, там и узнаешь всё.

Сказав это, Абас-бек ушел. А Дашдемир, дождавшись вечера, пошел к Мирзе Мохсуну, чтобы рассказать ему о своём горе. Но он не застал учителя дома. Нардан - умная и красивая дочь Мирзы Мохсуна - вышла к Дашдемиру и сказала, что отец ещё не возвратился от падишаха. Дашдемиру не оставалось ничего иного, как вернуться домой и ждать.

Утром двое вооруженных людей пришли за Дашдемиром и повели его в суд. Пришел и Абас-бек.

Когда суд начался, Абас-бек сказал:

- Прошлой ночью я видел во сне, что дом, в котором живут этот юноша и его старая мать, а также их сад, мой отец отдал его отцу. Сейчас я хочу, чтобы они вернули мне и дом и сад.

Услышав эти слова Абас-бека, Дашдемир громко рассмеялся. "Какой же он дурак, - подумал он. - Сам дурак и полагает, что и судья дурак. Мало ли какая чушь может присниться человеку".

- Чего ты смеешься? - прервал его мысли сердитый голос судьи. - Лучше верни человеку его дом и сад.

Дашдемир опешил от изумления.

- Да пребудет, судья во здравии! - воскликнул он. - Мало ли что можно увидеть во сне! Разве можно принять за правду всё, что приснится каждому?

- Абас-бек - уважаемый человек, начальник войска падишаха. Такой человек не может видеть ложный сон. Отдай ему дом и сад, даю тебе три дня срока.

Сколько ни взывал Дашдемир к разуму судьи, всё было бестолку. Опечаленный, вернулся он домой. Долго думал юноша, как быть и, наконец, решил написать прошение самому падишаху. Так и поступил. На следующий день принесли ответ. В нём было сказано, что падишах оставляет решение судьи в силе и велит ему, Дашдемиру, отдать дом и сад начальнику войска падишаха Абас-беку.

Что было делать теперь Дашдемиру? Когда стемнело, он снова направился к Мирзе Мохсуну, чтобы рассказать ему о своих злоключениях и попросить совета.

Но сколько ни стучался Дашдемир в дверь, никто не открыл ему. Наконец, его стук услышал сосед Мирзы Мохсуна. Он вышел и сказал, что у Мирзы Мохсуна никого нет дома. Хозяин отсутствует уже три дня, а его дочь уехала вчера.

"Что могло случиться с моим учителем?" - подумал Дашдемир, и его охватило такое недоброе предчувствие, что он даже забыл о своём горе. Как он ни думал, ни гадал, но ни до чего не мог доискаться.

Весь день Дашдемир провел в горьких думах.

А вечером вдруг раздался стук в дверь. Дашдемир вышел и увидел чабана в мохнатой папахе, чарыхах* и с палкой в руке.

- Что тебе надо? - спросил Дашдемир.

- Я гость в этом городе, - ответил чабан. - Если позволишь, я проведу эту ночь у тебя, а утром уйду.

- Заходи. В нашем доме всегда рады гостю.

Старая Фаты заварила чай, принесла еду.

За чаем чабан стал рассказывать о себе.

- Я пасу отару своих братьев. А сегодня я привёл баранов для начальника шахского войска Абас-бека. Он так долго держал меня, что стемнело, и я не успел вернуться домой.

- А почему Абас-бек не оставил тебя своим гостем? - спросил Дашдемир.

- Кто я такой, чтобы Абас-бек оставил меня в своём доме? Он чуть было не приказал избить меня за то, что я мало привёл баранов. Хорошо ещё, что обошлось. Это ненасытный человек. Стоит ему увидеть что-нибудь хорошее, как сейчас же требует - отдай, и всё.

Эти слова чабана задели Дашдемира за живое, и он рассказал гостю о своём горе.

- Почему же ты не подаёшь жалобу падишаху? - спросил, выслушав Дашдемира, чабан.

- Да и падишах, видно, такой же, как начальник его войска. - И Дашдемир показал гостю ответ падишаха на свою жалобу.

- Но ведь я сам видел сегодня, что у Абас-бека прекрасный дом и огромный сад. Зачем же ему твоя маленькая хижина?

Дашдемир чуть было не рассказал чабану о том, что произошло с ним на заброшенной мельнице, но, вспомнив наказ Мирзы Мохсуна, вовремя спохватился.

- Брат мой, - сказал он, - это тайна, и пока не придет время, я не могу раскрыть её никому.

Только Дашдемир произнёс эти слова, как в дверь постучали. Вошла женщина, закутанная в чёрную чадру. Старая Фаты вышла ей навстречу. Но женщина прошла мимо неё и, подойдя к Дашдемиру, сказала:

- У меня есть к тебе три вопроса. Хорошенько подумай, а потом отвечай! Во-первых, скажи мне, кто этот человек?

- Это мой гость, чабан, пришедший с гор. Он попросил у меня ночлега, - ответил Дашдемир.

- Теперь дай ответ на второй вопрос, - сказала женщина. - Скажи мне, ты хочешь помочь Мирзе Мохсуну, своему учителю?

Дашдемир так и вскочил с места.

- Я готов отдать жизнь за него! - воскликнул он. - Скажи, кто ты? Где Мирза Мохсун?

- Ответь мне на третий вопрос. Скажи, умеешь ли ты хранить тайну?

- Сестра, не оскорбляй меня. Я учился у Мирзы Мохсуна, а этим всё сказано, - ответил Дашдемир.

- Ну, тогда объясни вот это... - сказала женщина и, вытащив из-под чадры тарелку, поставила ее перед Дашдемиром. В тарелке лежали гранат, горсть игл, ножницы, лист бумаги, кусок мяса и нож.

- Если ты не забыл того, чему учил тебя Мирза Мохсун, то должен понять, что означают эти вещи.

Дашдемир, ничего не говоря, взял нож и разрезал мясо на мелкие кусочки. Потом он ножницами изрезал на клочки лист бумаги. Затем взял в руки горсть игл и по одной вонзил их в гранат.

- Молодец! - улыбнулась женщина. - Теперь объясни, что ты хочешь сказать этим.

- Ханум, я понял, что ты решила доверить мне тайну, - сказал Дашдемир. - Разрезав на кусочки мясо и бумагу, я хотел сказать, что если бы даже моё тело изрезали на куски, как это мясо и как эту бумагу, и пронзили бы стрелами, как этот гранат, я всё равно никому не открыл бы того, что ты доверишь мне.

Услышав это, женщина снова улыбнулась и скинула с лица чадру.

Дашдемир увидел перед собой дочь Мирзы Мохсуна - красавицу Нардан.

- О, Нардан!- воскликнул Дашдемир. - Скажи мне, почему ты уехала из своего дома, где твой отец?

- Слушай же, Дашдемир, с того дня, как мой отец ушел к падишаху, я не видела его. И по сей день я не знаю, что с ним. Но вечером того самого дня наш сосед принёс мне пять вещей - условных знаков - и сказал, что отец просил его передать эти вещи мне. Я сразу заподозрила, что с отцом что-то случилось и поэтому той же ночью ушла из дома. Что означают три из присланных отцом вещей, я поняла, а что он хотел сказать двумя остальными, - нет. Поэтому я и пришла к тебе.

- Какие же вещи прислал твой отец? - спросил Дашдемир.

- Отец послал грушу, сливу, ручную мельницу, кусок железа и камень. Я поняла, что ручная мельница, - это та самая заброшенная мельница, что стоит возле вашего дома, а камень и железо - это ты**. Но что значит груша и слива? - и Нардан положила перед Дашдемиром грушу и сливу.

Внимательно посмотрев на них, Дашдемир улыбнулся и сказал:

- Ты правильно разгадала, что означают и ручная мельница, и камень, и железо. А мне ясно, что хотел сказать твой отец, передав эти плоды.

- Что же?

Дашдемир хотел было ответить Нардан, но, глянув на чабана, осекся.

- Гость хочет спать, - сказал он, - пусть мать постелит ему, а мы перейдем в другую комнату.

Когда Дашдемир и Нардан прошли в другую комнату, юноша, показывая, на грушу и сливу, сказал:

- Нардан, эта груша - сорта Абас-бейли, а эту сливу садовники называют сливой-визирем. Твой отец хочет сказать, что история, приключившаяся со мною на заброшенной мельнице, связана с начальником шахского войска Абас-бёком и визирем.

- Что же мы должны предпринять? - спросила девушка,

- Во-первых, мы должны хранить нашу тайну. Во-вторых, нам нужно во что бы то ни стало узнать, где твой отец и что с ним. Без его совета нельзя ничего предпринимать.

- Я попрошу мать, чтобы она перешла в ваш дом, и вы поживёте вместе. А я тем временем попытаюсь узнать, где Мирза Мохсун.

Проводив Нардан и мать, которая пошла вместе с девушкой, Дашдемир вернулся к гостю. Чабан ещё не спал.

- Я ровно ничего не понял из вашего разговора, - сказал он.

- И хорошо, что не понял, брат! - ответил Дашдемир.

Видя, что Дашдемир не хочет объяснить, о чём он говорил с девушкой, гость спросил:

- Значит, послезавтра Абас-бек отнимет у тебя этот дом?

- Если сумеет, отнимет, - сказал Дашдемир. - Послезавтра я пойду к падишаху.

- А тебя пустят к падишаху?

- Если бы это зависело от них, наверняка не пустили бы. Но я сделаю так, что падишах сам пригласит меня к себе.

Дашдемир и чабан поговорили ещё немного, а потом уснули.

Утром чабан ушёл, и Дашдемир остался один. Прошёл день. Прошла ночь. На следующее утро спозаранку Дашдемир встал, взял кирку и лопату и направился к шахскому дворцу. Подойдя к дворцу, он стал подкапывать его стену.

- Что ты делаешь?! - закричали стражники и, схватив Дашдемира, повели его во дворец.

Но сколько там ни допытывались, зачем он подкапывал стену, Дашдемир отвечал одно и то же:

- Кроме падишаха, никому не могу сказать об этом.

Видя, что от юноши ничего не добьёшься, стражники повели его к падишаху. Падишах сидел на троне, лицо его было покрыто шёлковым платком. Рядом с падишахом Дашдемир увидел и визиря, и Абас-бека.

- Слушай, кто ты и чем занимаешься? Зачем ты подкапывал стену моего дворца? - спросил падишах.

- Да снизойдет благополучие на падишаха, там закопаны семь кувшинов, полных золота. Вот я и хотел вытащить их.

- А откуда тебе известно, что там есть золото?

- Да прибавится здоровье падишаху, сегодня ночью я видел во сне, - ответил Дашдемир.

- Ты, видно, дурак, - разозлился падишах. - Разве всё, что видишь во сне, можно принимать за истину!

- Да снизойдет благополучие на падишаха, я и сам раньше полагал, что снам не следует верить. Но начальник твоего войска Абас-бек научил меня другому.

- Говори толком, в чём дело, - приказал падишах.

Дашдемир рассказал обо всем.

- Да снизойдет, благополучие на падишаха, - закончил свой рассказ Дашдемир, - теперь объясни мне, как же это получается, что сны богатых бывают правильными, а сны бедных ложными?

Падишах разгневался и, повернувшись в сторону визиря и Абас-бека, приказал:

- Сейчас же отмените решение суда, и пусть этот дом останется за его хозяином.

Визирь и Абас-бек вышли. А падишах приказал стражнику:

- Принеси ту вещь, которую я вчера дал тебе.

Стражник вышел и вернулся с подносом. Падишах приказал поставить поднос перед Дашдемиром. На подносе лежали гранат, горстка игл, ножницы, лист бумаги, кусочек мяса и нож.

- Если ты не забыл, чему учил тебя Мирза Мохсун, отвечай! - приказал падишах.

Дашдемир так и замер от изумления. Но он быстро взял себя в руки, изрезал мясо и бумагу, а иглы вонзил в гранат.

Падишах засмеялся и скинул с лица шёлковый платок.

Дашдемир поднял глаза и узнал в падишахе того самого чабана, который попросил у него ночлега.

- Я нарочно отверг твою жалобу на Абас-бека, чтобы заставить тебя прийти ко мне, - сказал падишах. - Я подозреваю своих людей. Кажется, Мирза Мохсун был прав в своих предположениях. В ту ночь я умышленно переоделся чабаном и пришёл к тебе. Но я не всё слышал. Скажи мне, что означают те фрукты - груша и слива, что это за мельница и где Мирза Мохсун?

Дашдемир задумался. "Может быть, падишах и в самом деле заподозрил своих людей и хочет разоблачить их. Но возможно и другое, а именно, что падишах сам заодно со своим визирем и начальником войска. Нет, я не могу открыть ему то, что знаю".

- Я при тебе обещал той девушке, - сказал Дашдемир, - какое бы испытание ни выпало на мою долю, я не раскрою эту тайну. Поэтому ты напрасно спрашиваешь меня. Я ничего не знаю.

- Дашдемир, ты знаешь многое. Не упрямься! Расскажи обо всём, что тебе известно.

- Я ничего не знаю, - повторил Дашдемир.

- Пока ты не расскажешь мне всё, что знаешь, я буду держать тебя здесь! - сказал падишах и приказал стражникам отвести Дашдемира и посадить его в темницу.

Никто не рад попасть в темницу. Но Дашдемир был доволен тем, что угодил туда, потому что в темнице он увидел своего учителя Мирзу Мохсуна.

Когда настала, ночь и все заснули, Мирза Мохсун рассказал Дашдемиру о том, что с ним приключилось.

- Сын мой, - сказал он, - меня заточили сюда визирь с Абас-беком. Другого выхода у них и не было. Если бы они не посадили меня в темницу, я бы разоблачил их грязные проделки.

А дело было так. Падишах, оказывается, склонился к тому, чтобы назначить меня своим советником. Когда визирь с Абас-беком узнали о намерении падишаха, они решили во чтобы то ни стало опорочить меня в его глазах. А я и не подозревал об этом.

В тот самый день я пришёл во дворец рано, падишах ещё почивал. Визирь увидел меня и повел в свою комнату - отведай, мол, мой хаш***. Я поел, а когда мы встали из-за стола, визирь сказал, мне, что падишах не выносит запаха чеснока. Поэтому я, придя к падишаху, остановился на расстоянии и прикрыл рот платком. Увидев меня в такой позе, падишах сильно разгневался и приказал отрубить мне голову. Оказывается, визирь, накормив меня хашем и сказав, что падишах не выносит чесночного запаха, тут же направился к падишаху и налгал ему, будто я говорил, что изо рта падишаха скверно пахнет и я, мол не переношу этот запах. То, что я поднес ко рту платок и остановился в отдалении, явилось для падишаха подтверждением слов визиря. Вот он и приказал отсечь мне голову. Услышав повеление падишаха, визирь и Абас-бек пришли в неописуемую радость. А я тем временем, присмотревшись, увидел, что шахская сабля Абас-бека неплотно сидит в ножнах и сразу вспомнил о том клинке, что ты принёс с заброшенной мельницы.

- Раз ты казнишь меня, исполни мою последнюю просьбу. Я хочу, чтобы мою голову отрубил начальник твоего войска Абас-бек, причем шахской саблей, той, которую ты подарил ему.

Падишах с удивлением посмотрел на меня, подумал и, обратившись к Абас-беку, приказал:

- Отруби ему голову.

- Да снизойдет благополучие на падишаха! - взмолился Абас-бек. - Этот человек совсем не виновен, помилуй его!

- Не прекословь, обнажи саблю, которую я подарил тебе, и отруби голову этому человеку, - еще раз приказал падишах.

Тогда Абас-бек, взявшись за золотую рукоять сабли, сказал:

- Да снизойдет благополучие на падишаха, я выполню твой приказ. И если этот человек виноват, пусть с первого же удара его голова упадет на землю. Если же он невиновен, пусть моя шахская сабля станет деревянной!

Сказав это Абас-бек обнажил саблю, и все увидели, что её клинок деревянный. Подумав, падишах повернулся ко мне и сказал:

- Видно, ты и в самом деле невиновен. Ступай, а завтра придёшь ко мне.

Тогда-то мне и стало совсем ясно, что человек, напавший на тебя в заброшенной мельнице, был Абас-бек. И сабля, которая переломилась о твой топор, была шахским даром Абас-беку. Не успев ещё обзавестись новой саблей, он, чтобы не вызвать подозрений падишаха, приделал к золотой рукояти деревянный клинок.

Но и Абас-бек с визирем поняли, что я знаю их тайну. Поэтому, как только я вышел из дворца, они схватили меня и посадили в эту темницу.

Дашдемир, в свою очередь, рассказал Мирзе Мохсуну обо всём, что с ним приключилось за время их разлуки.

Прошло несколько дней. В каждый из них падишах призывал к себе Дашдемира и требовал, чтобы тот раскрыл ему свою тайну. А Дашдемир упорно отвечал, что ничего не знает. И всякий раз после такого ответа юношу снова уводили в темницу.

Однажды падишах, проснувшись, узнал, что огромное войско соседнего царства осадило его город. Падишах послал своих людей узнать, чего хотят соседи.

- Мы зададим вам один вопрос, - сообщил им соседний падишах, - и если вы ответите на него, мы уйдем, если же нет - возьмём вас всех в плен. Соберите завтра всех мудрецов вашего города, мы придём и зададим наш вопрос.

Падишах приказал собрать всех умных людей города. На следующее утро люди соседнего падишаха привели двух кобыл одинакового роста и масти и сказали:

- Ответьте нам, не смотря в зубы этих кобыл, какая из них мать, а какая её детёныш.

Но сколько ни думали умные люди города, никто из них не смог ответить на этот вопрос. Тогда падишах приказал стражникам:

- Приведите, из темницы Дашдемира.

Привели Дашдемира.

Падишах объяснил ему в чём дело и сказал:

- Вся надежда на тебя. Мирза Мохсун пропал и только ты, его ученик, сможешь ответить на этот вопрос.

- Хорошо, - сказал Дашдемир, - прикажи, чтобы поставили две кормушки и в каждую насыпали немного ячменя.

Как только принесли кормушки, Дашдемир освободил обоих кобыл от узды и пустил к кормушкам.

Увидев ячмень, одна из лошадей заржала, а другая - подбежала к ней.

- Да снизойдет благополучие на падишаха, - сказал Дашдемир, - та лошадь, которая заржала, - мать, а та, которая подбежала к ней, - её детёныш.

Услышав такой ответ, войско соседнего падишаха отошло от города.

Когда все разошлись, падишах призвал к себе Дашдемира.

- Спасибо тебе! Если бы не ты, наши дела были бы плохи, - сказал он. - Требуй от меня чего хочешь.

- Да снизойдет благополучие на падишаха, мне ничего не надо. Я хочу только, чтобы ты выпустил меня из темницы. - Об этом и не проси. Пока не откроешь тайну, не выпущу, - сказал падишах.

-Да снизойдет благополучие на падишаха, я ничего не скажу.

Дашдемира снова увели в темницу.

Когда Дашдемир рассказал обо всем Мирзе Мохсуну, тот сказал:

- Ты хорошо сделал, что ничего не сказал. Надо быть осторожным. Если падишах снова призовёт тебя, ты поставишь ему одно условие, прежде чем раскрыть тайну. Это поможет нам выяснить, что за человек падишах. А какое это условие, я скажу тебе потом.

Прошло два дня. А на третий - город снова ссадило войско соседнего падишаха. На этот раз его люди задали ещё более трудный вопрос. Они нарисовали на земле круг и сказали.

- Или вы ответите, что означает этот круг, или мы возьмём вас всех в плен.

Ни один из учёных людей не мог понять, что означает этот круг и что с ним следует делать.

Падишах снова призвал Дашдемира. Когда Дашдемира уводили, Мирза Мохсун сказал ему:

- Если падишах спросит тебя, чего ты желаешь в награду, скажи: "У меня единственная просьба к тебе - призови свою мать и я задам ей один вопрос. А потом открою тебе свою тайну". Когда падишах призовёт мать, ты спросишь у неё: "Если мать сознательно теряет своего ребенка, какого наказания заслуживает она?" Как она поведёт себя - расскажешь мне.

Между тем люди соседнего падишаха ждали ответа на свой вопрос.

Когда Дашдемира подвели к кругу, он взял палку и разделил ею круг на две половины. Тогда люди соседнего падишаха положили на одну половину стрелу. Дашдемир же взял меч падишаха и положил его на другую половину круга. После этого люди соседнего падишаха высыпали в круг горсть пшена. Дашдемир, недолго думая, приказал, чтобы ему принесли петуха. Когда принесли петуха, он пустил его в круг, и петух быстро склевал всё зерно. Увидев это, люди соседнего падишаха, опустив голову, молча ушли.

- Дашдемир, я ничего не понял, - сказал падишах. - Что спрашивали они и что ты им ответил?

- Да снизойдет благополучие на падишаха, тем кругом, что они нарисовали, они хотели сказать: весь мир должен быть нашим. Я же, разделив круг, дал им понять, что в мире есть и наша земля, и мы её никому не отдадим. Положив стрелу, они хотели сказать, что раз так, то они будут воевать с нами. В ответ на это я положил меч. Пшено, которое они высыпали, означало, что их войско бесчисленно. Я же всё это пшено отдал на съедение одному петуху, сказав тем самым, что у нас есть такие пехлеваны, которым не страшно их войско.

- Спасибо тебе, Дашдемир, - сказал падишах. - Если бы не ты, никто из нас не смог бы ответить им. Скажи мне, что ты просишь у меня?

- Да снизойдет благополучие на падишаха, я знаю, что ты не освободишь меня, пока я не раскрою тебе тайну. Сейчас у меня есть такая просьба: призови к себе свою мать, и я задам ей один вопрос.

Когда падишах призвал свою мать, Дашдемир спросил у неё:

- Ханум, если мать сознательно теряет своего ребенка, какого наказания заслуживает она?

Только Дашдемир произнёс эти слова, как мать падишаха закричала и упала без чувств.

- Что ты сказал моей матери? - спросил падишах.

- Я пока не могу сказать тебе этого, - ответил Дашдемир.

Падишах разгневался и приказал снова увести Дашдемнра в темницу.

Когда Дашдемир рассказал Мирзе Мохсуну о случившемся мудрец сказал:

- Отныне мне всё ясно. Нам не следует бояться падишаха. Но нужно остерегаться визиря и Абас-бека. Теперь ты можешь рассказать падишаху и о заброшенной мельнице, и о переломленной сабле, и о том, что я нахожусь в темнице. Когда же он призовёт к себе меня, я раскрою такую тайну, что все вы будете поражены.

- Нет, я дал слово Нардан и без её разрешения не скажу ничего ни падишаху, ни кому-либо другому.

При этих словах в темницу вошли стражники и сказали, что падишах призывает Дашдемира.

Оказалось, что к городу снова подошло огромное войско соседнего падишаха. Его люди принесли большой камень и сказали:

- Или вы сошьёте из этого камня одежду для нашего падишаха, или мы всех вас возьмём в плен.

Дашдемир, подойдя к камню сказал:

- Из камня нетрудно сшить одежду. Но у меня сломалась игла и кончились нитки. Вот вам горсть песка, возьмите и сделайте из него иглу и нитки, тогда я начну шить.

Люди соседнего падишаха растерялись.

- Разве из песка может получиться игла и нитки? - удивленно спросили они.

- Конечно, - ответил Дашдемир. - Человек, который не умеет сделать из песка иглу и нитки, не сможет носить одежду из камня. Я буду ждать здесь, и когда вы принесёте мне иглу и нитки из песка, я сошью одежду для вашего падишаха.

И на этот раз люди соседнего падишаха ушли ни с чем,

- Спасибо тебе, - сказал, повернувшись к Дашдемиру, падишах. - Сегодня ты их так проучил, что они больше не придут сюда. А теперь я хочу поговорить с тобой в последний раз. Или ты сегодня же раскроешь мне твою тайну, или я прикажу повесить тебя.

- Да снизойдет благополучие на падишаха, - ответил Дашдемир. - Я дал слово, и пока тот, кому я обещал, не разрешит мне говорить, я ничего не скажу тебе.

Падишах разгневался и приказал поставить на площади виселицу. Глашатаи известили, что Дашдемир будет повешен за непослушание падишаху.

На площади собрался народ. Привели Дашдемира. Падишах ещё раз спросил:

- Будешь говорить или нет?

- Нет, - ответил Дашдемир.

Падишах призвал палачей. Но только те надели веревку на шею Дашдемира, как мимо виселицы пронесся всадник и ударил о землю гранат. Гранат разбился, его зернышки рассыпались вокруг,

- Да снизойдет благополучие на падишаха! - воскликнул Дашдемир. - Я готов говорить.

- Почему же ты до сих пор не хотел говорить, а сейчас согласился? - спросил падишах.

- Да снизойдет благополучие на падишаха, - сказал Дашдемир. - Тот, кому я дал слово, разрешил мне открыть тайну, - и он показал падишаху на зернышки граната, рассыпавшиеся на земле.

- Хорошо, - сказал падишах, - отвечай, кто была та девушка, которую я видел у тебя?

- Это была дочь Мирзы Мохсуна.

- Я так и думал. Теперь скажи мне, что хотел сказать Мирза Мохсун той грушей и той сливой?

- Он хотел сказать, что история, приключившаяся со мной в заброшенной мельнице, связана с Абас-беком и твоим визирем.

- А что приключилось с тобой в заброшенной мельнице?

Дашдемир рассказал падишаху обо всём.

- Где же та сабля? - спросил падишах.

- Мирза Мохсун спрятал её.

- А где Мирза Мохсун?

- В темнице, - ответил Дашдемир,

- Кто же заточил его в темницу? - спросил падишах.

- Визирь и Абас-бек.

Падишах приказал привести Мирзу Мохсуна. А сам спросил Дашдемира:

- Что означает тот вопрос, который ты задал моей матери?

- Это известно только Мирзе Мохсуну. Я об этом ничего не знаю.

При этих словах привели Мирзу Мохсуна.

- Мирза Мохсун, прежде всего скажи мне, где та сабля? - спросил падишах.

- У моей дочери.

- Пусть Дашдемир пойдёт, приведёт девушку и принесёт саблю, - приказал падишах.

Потом он спросил у Мирзы Мохсуна:

- Дашдемир задал моей матери такой вопрос, от которого она лишилась чувств. Скажи мне, в чём дело?

- Пусть все соберутся здесь, и я отвечу тебе, - сказал Мирза Мохсун. - Но прежде всего ты заключи в темницу визиря и Абас-бека, пока они не сбежали. Убийцы мельника, его жены, отца Дашдемира - они, главари разбойников - тоже они.

Падишах приказал немедля заключить в темницу визиря и Абас-бека.

Тем временем вернулся Дашдемир, а вместе с ним пришли старая Фаты и Нардан. Нардан принесла саблю. Падишах сразу увидел, что это та самая сабля, которую он подарил Абас-беку. И тут ему вспомнилась история с деревянной саблей.

Мирза Мохсун рассказал падишаху и о том, как визирь обманул его, накормив хашем,

- А теперь послушай, - сказал он, обращаясь к падишаху. - Сейчас я открою тебе самую большую тайну. Кроме меня, никто не знает её. Да снизойдет благополучие на падишаха, твой предшественник - прежний шах, не имел сына. Жена приносила ему только дочерей. Падишах был жесток, и если жена рожала дочь, он выгонял её вместе с ребёнком.

Когда он женился на той, которую знают как твою мать, он ещё заранее предупредил её, что если она родит дочь он убьёт и ребенка и её. Случилось так, что и у неё родилась дочь. А в ту же ночь родился у мельника мальчик. Так вот твой визирь с Абас-беком, сговорившись, удушили мельника и его жену, а мальчика поменяли с дочерью падишаха. Да снизойдет благополучие на падишаха, ты - сын того мельника, твоего отца и мать убили визирь с Абас-беком.

- А есть ли у тебя доказательства в подтверждение твоих слов? - спросил падишах, пораженный рассказом Мирзы Мохсуна.

- Есть! Первое доказательство - это то, что ты так похож на своего отца, которого я хорошо знал, как две половинки одного яблока. Второе доказательство - это то, что ты по характеру не похож на прежнего падишаха. Твой предшественник был жестоким и глупым человеком, не заботился о народе, а ты не таков.

- Но мне непонятно, - сказал падишах, - почему визирь с Абас-беком поменяли меня на падишахскую дочь? Какая польза была им от этого?

- Польза была, - ответил Мирза Мохсун. - Дело в том, что падишах к тому времени был уже дряхлым. Визирь с Абас-беком боялись, что, когда падишах умрет, трон достанется другому человеку, при котором им будет трудно творить свои грязные дела. Поэтому они были заинтересованы, чтобы у падишаха был маленький сын. Вскоре после того, как они поменяли тебя, они отравили старого падишаха, а тебя поставили на его место. Они рассчитывали, поскольку ты молод, взять в свои руки всю власть и творить беззакония. Это они собрали шайки разбойников, они хотели всех нас уничтожить.

Падишах задумался.

- Я хочу верить всему, что услышал от тебя, - сказал он, - но не могу поверить. Есть ли у тебя ещё какие-нибудь доказательства?

- Да прибавится здоровье падишаху, пусть та, которую ты называешь матерью, придёт сюда.

Стражники привели женщину, которую все считали матерью падишаха, и она рассказала всё как было.

Теперь падишах убедился, что Мирза Мохсун говорит правду.

- Мирза Мохсун, - сказал ой, - ты должен найти и дочь падишаха. Ведь трон по закону принадлежит ей. Я отдам дочери падишаха и власть и корону, а сам пойду на отцовскую мельницу.

- Визирь и Абас-бек бросили девочку в лес на съедение зверям, - сказал Мирза Мохсун. - Я нашел эту девочку, вырастил её и берёг как свою дочь. Она и теперь ещё не знает, кто её отец и мать.

Сказав это, Мирза Мохсун открыл лицо Нардан. И все увидели, что девушка и жена, прежнего падишаха похожи, как две капли воды. Мать и дочь обнялись.

- Нардан-ханум, - обратился к девушке падишах, - шахство принадлежит тебе. Принимай трон и корону.

- Нет, - ответила Нардан, - я дарю их тебе. Ты ещё молод, но всё говорит за то, что ты будешь хорошим падишахом. Да к тому же ты взращён молоком моей матери. Значит, мы молочные брат и сестра.

- Тогда, сестра, какой дашь ты мне совет? - спросил падишах.

- Мой совет таков - хорошо обращайся с народом, будь добр и справедлив. И знай, что настоящий мой отец, мой воспитатель - Мирза Мохсун. Сделай его своим визирем. А меня не разлучай с Дашдемиром.

Падишах сделал Мирзу Мохсуна своим визирем. Прежнему визирю и Абас-беку пришлось болтаться на виселице. А Дашдемир и Нардан справили свадьбу.

---

* Чарыхи - крестьянская обувь из сыромятной кожи.
** Камень - Д'аш, железо - демир (азерб.). Эти слова составляют имя "Дашдемир".
*** Хаш - восточное блюдо, приготовленное из бараньих ножек и головы и приправленное чесноком.

"Азербайджанские сказки" - Баку: Гянджлик, 1986 - с.160

Сказка о двух братьях

Жили-были два брата. Одного звали Мерд*, а другого - Намерд**.

В один из дней случилось так, что братья Мерд и Намерд должны были вместе отправиться в путь. Дорога их была длинной - они шли искать себе работу. Каждый раз на привале Мерд развязывал свой мешок, приглашал брата, и они вместе ели. А Намерд своего мешка никогда не развязывал. "Вот кончатся твои припасы, - говорил он, - тогда примемся за мои.

Так они и шли. Наконец, мешок у Мерда опустел.

Настал черед Намерда кормить брата. Дошли они до одного дерева, у которого бил родник с прозрачной, словно слеза, водой и сделали привал... Намерд расстелил свою скатерть и стал есть один. Мерд понял, что Намерд и не думает делиться с ним.

- Братец, я ведь тоже голоден!- сказал он.

- Дай, выколю твой правый глаз, положу в твой карман, тогда и поесть тебе дам, - ответил Намерд.

Сначала Мерд подумал, что брат шутит. Попросил ещё раз дать ему поесть, но тот в ответ всё твердит своё.

Словом, Мерд много говорил, да только Намерд мало его слушал.

А Мерд был очень голоден. Он понял, что если жестокосердечный брат оставит его здесь и уйдет, он умрет с голоду и сам станет пищей диких зверей и птиц. "Уж лучше лишиться глаза, чем умереть с голоду", - подумал Мерд и согласился.

Намерд выколол брату правый глаз, положил ему в правый карман, а потом бросил ломоть хлеба.

Вскоре они снова пустились в путь. Долго ли они шли, недолго ли, только в полдень снова сделали привал. Мерд увидел, что брат опять не хочет поделиться с ним пищей. Сколько он ни просил дать и ему хоть кусочек хлеба, но ничего не получил. Наконец, Намерд выколол ему и левый глаз, положил в левый карман, а сам ушел, так и не дав брату поесть. И остался Мерд один-одинешенек под открытым небом.

Много ли времени прошло, мало ли, наступил вечер, стемнело. Наощупь, шаря руками по земле, Мерд добрался до дерева, нарвал и подостлал себе веток, повыше взбив у изголовья и прилёг. Бедняга погрузился в печальные думы. "Что мне теперь делать, куда идти?" - размышлял он. Вдруг до его слуха донёсся какой-то шорох. Несчастный в страхе затаил дыхание.

Совсем рядом с собой он услышал чье-то посапывание. Оказывается, это были Лев, Волк и Лис.

Звери расселись под деревом. Лев повернулся к Волку и спросил:

- Как поживаешь, дядюшка Волк?

- Да продлятся твои годы, повелитель вселенной, - ответил Волк, - плохи мои дела! Ровно три дня, как я ничего не ел. По ту сторону горы есть выгон. Чабан каждый день пасёт там стадо овец. Вот уже много лет подряд я ежедневно резал по козлёнку и барану из этого стада, жил - не тужил. Но этот чабан, чтоб его хворь взяла, откуда-то привёл собаку. И теперь я и близко-то боюсь подойти к стаду!

- Вчера и я видел эту собаку, - сказал Лев. - Кровь её целебна. И любой больной, испив её, выздоровеет.

Потом Лев спросил у Лиса:

- Ну, а как твои дела, братец Лис?

- Да продлятся твои годы, падишах, что можно сказать о моих делах? Лис не полезет в западню для того, чтобы оценили его шкуру! Не обманешь - не проживешь, - так я считаю. Вон за той горой есть пещера, - рассказал Лис, - В ней живет крыса. У неё есть несколько кувшинов с золотом и драгоценными камнями. Узнал я об этом, пошёл к ней и наговорил ей страхов. Такая-сякая, говорю я ей, держишь золото в пещере, а оно ведь в конце концов испортится. "Что же мне делать?" - спрашивает крыса. А я говорю: - "Надо хотя бы раз в день раскладывать его на солнышке". Сначала крыса не поверила. Но, если имеешь лисий язык, убедить кого-либо - пара пустяков. И с того дня у нас такой уговор. Каждый день она вытаскивает и раскладывает золото на солнышке, а я стерегу. Потом крыса меня кормит, поит, да ещё, провожая, на дорогу ужин даёт.

Мерд слышал весь разговор. Но что пользы от этого - ведь он был слеп! Ни чабана он не смог бы найти, ни пещеры. С этими думами и уснул. Мало ли он спал, много ли, да вдруг услышал голоса. Прислушавшись, Мерд понял, что это беседуют голуби на ветке над его головой.

- Сестрица, голубушка...

- Что, душенька?

- Знаешь ли ты того, кто лежит под этим деревом?

- Нет, не знаю.

- Это великодушный брат.

- А почему он здесь лежит?

- Их два брата. Этого зовут Мерд, а другого - Намерд. Намерд выколол глаза родному брату, ослепил и бросил его.

- Сестра, а нет ли средства от его слепоты?

- Почему же нет, есть. Скажи ему, если он спит, пусть проснётся, если проснулся - пусть слушает. Я сейчас улечу. Из моего крыла упадет перо. Он должен поднять это перо. Потом вынуть из карманов глаза, вставить их на свои места и провести по ним перышком. И тогда его глаза станут такими же зрячими, какими были от рождения.

Сказав это, голуби захлопали крыльями и улетели. И вдруг Мерду на грудь упало перо. Он взял его и, вставив себе в глазницы глаза, провёл по ним этим перышком. И прозрел!

Вновь увидев белый свет, Мерд почувствовал себя так, словно заново родился. Он встал, осмотрелся и увидел гору, о которой вечером говорили звери.

И Мерд направился прямо к этой горе. Шёл он, шёл и, наконец, пришёл. Обошёл вокруг склона и вдруг увидел пещеру. Бесшумно вошел в нее и заметил, что там стоят семь кувшинов, и все полные. Золота, серебра, драгоценных камней здесь было столько, что легче пожалуй было пересчитать звезды на небе, чем эти сокровища. Мерд взял с собой столько золота, сколько мог унести, а остальное спрятал.

Затем он направился дальше и, обогнув гору, увидел, что в долине пасётся большое стадо. Приблизившись к чабану, Мерд приветствовал его. Чабан ответил ему тем же. Мерд присел рядом с чабаном на камень и они разговорились. Побеседовали о том, о сём, а затем Мерд сказал чабану:

- Братец чабан, что хочешь проси, только продай мне свою собаку.

Чабан не соглашался. Мерд много говорил, только чабан мало его слушал. Наконец, Мерд, запустив руку в карман, вытащил целую горсть золота и высыпал всё чабану на колени.

Увидав золото, чабан позабыл всё на свете и согласился отдать собаку. Мерд взял собаку, спустился с ней в ущелье, отрезал ей голову, собрал кровь в склянку и отправился дальше.

Мерд шёл, шёл и, наконец, достиг одного города. Только он хотел войти в город, как стражники преградили ему дорогу.

- Врачевать умеешь? - спросили они.

- Зачем вам это? - спросил в свою очередь Мерд.

- Немало времени прошло с тех пор, как дочь нашего падишаха лишилась разума. Каких только лекарей ни приглашали, каких лекарств ни давали, но она все не выздоравливает. Поэтому падишах поставил нас здесь и наказал спрашивать всех, кто подойдёт к городу, умеют ли они врачевать. А если умеют, вести их прямо к нему.

- Ну что же, я лекарь, - сказал Мерд.

- Тогда подожди здесь, - обрадованно сказал стражник, - а я пойду и сообщу падишаху.

Стражник побежал во дворец, а остальные окружили Мерда и сочувственно закачали головами. Заметив, что все смотрят на него и тяжело вздыхают, Мерд спросил:

- Почему вы так смотрите на меня?

Один из стражников ответил:

- Ах ты, несчастный, ведь дочь падишаха исцелить нельзя. Тридцать девять лекарей, так же, как и ты, хотели вылечить девушку, но не сумели. И падишах велел их казнить. Ты сороковой. Теперь и тебе наверняка отрубят голову. Поэтому мы и жалеем тебя.

- Не тужите, я вылечу её, - сказал Мерд.

Пока они беседовали вернулся стражник и повёл Мерда к падишаху.

- Слушай, лекарь, - сказал Мерду падишах, - у меня всего-навсего одна-единственная дочь, невинное дитя. Некоторое время тому назад она вдруг ни с того ни с сего, лишилась разума. Раз ты берешься её вылечить, ставлю тебе такое условие. Дочь мою не видел ни один чужой мужской глаз до того дня, как она заболела. Если вылечишь её, сыграю свадьбу и выдам её за тебя. Не сумеешь вылечить - пеняй на себя: велю отрубить тебе голову.

Мерд согласился. Его отвели в комнату принцессы. Он для виду обошёл её вокруг, внимательно осмотрел её глаза. Но бедняжка сидела спокойно и ни на кого не обращала внимания. Только то и дело вытирала руки о своё платье. Постояв немного, Мерд приказал всем выйти.

Оставшись с девушкой наедине, он запер дверь и, наполнив чашу собачьей кровью, подал девушке. Не сказав ни слова, девушка выпила кровь. Вскоре её начало клонить ко сну, она упала в постель и так проспала до утра. А наутро поднялась такой, будто и не болела никогда. Совсем здоровёхонькой! Эту весть сообщили падишаху. Падишах на радостях устроил пир на весь мир. Семь дней и семь ночей пировали и веселились люди на свадьбе дочери падишаха и Мерда.

А после свадьбы Мерд взял коней, отправился в пещеру крысы и сколько там ни было золота и серебра - всё навьючил на коней и привез домой.

Представьте себе, какая благодать: сам - зять падишаха, казна полна золота... Короче говоря, Мерд зажил в покое и довольстве.

В один прекрасный день Мерд сидел у окна. Перед ним стоял чай, в руке - трубка кальяна. Вдруг он увидел, что по улице идёт его брат Намерд. Мерд послал слугу, догнать Намерда и привести в свои комнаты. Когда Намерд вошёл и увидел всю эту роскошь, его глаза стали похожи на глаза козлёнка, объевшегося пшеницей. Он подумал, что Мерд сейчас прикажет убить его и страшно испугался. Но Мерд пригласил его сесть. Как только Намерд сел, Мерд подал знак слугам и они принесли угощение. Братья поели, попили, и тогда Мерд сказал:

- Ты был вероломен, но я буду великодушен. Ты поступил со мной подло и ослепил меня. Чего же ты добился? Я вот как живу, ты же остался ни с чем.

Склонив голову, Намерд стал просить прощения.

Сердце у Мерда смягчилось, и он простил его. Но Намерд остался таким же лживым и вероломным, каким и был. Ему удалось хитростью выведать у Мерда всё, что с ним приключилось. Узнал как Мерд нашел золото, как вылечил дочь падишаха.

Короче говоря, Намерд, выбрав удобное время, отправился в то самое место, где когда-то оставил брата. Дождавшись темноты, он пришёл и спрятался под деревом. Вскоре сюда пожаловали все трое - Лев, Волк и Лис.

- Как дела дядюшка Волк, как живешь? - спрашивает Лев у Волка.

- Да продлятся твои годы, повелитель вселенной, - говорит Волк, - у меня всё хорошо. Та самая собака, о которой я говорил, куда-то исчезла. Стадо без присмотра, и я теперь каждый день без всякой опаски режу одну овцу и пирую в своё удовольствие.

Тогда повернувшись к Лису, Лев спросил;

- А ты братец Лис, почему нос повесил? Или дела плохи?

- Да продлятся твои годы, шах, - ответил Лис, - мои дела плохи. Сколько ни было золота у крысы, всё утащили. Поэтому скверно у меня на душе.

Услышав это, Лев призадумался и сказал:

- Это неспроста! Наверное, здесь прячется человек и подслушивает наши разговоры. Ну-ка, поищите вокруг!

Лев, Волк и Лис нашли Намерда и разорвали его на части.

Вот каков был конец Намерда.

---

* Мерд - мужественный, великодушный, щедрый.
** Намерд - лживый, вероломный.

"Азербайджанские сказки" - Баку: Гянджлик, 1986 - с.160

Всадник на белом коне

Кто-то был, а кого и не было. Жил-был жестокий падишах по имени Дешкювар. Как сказывали старики, пожившие на свете, был этот падишах свирепым мучителем с молодых лет. Отравил он даже родного отца, чтобы самому усесться на троне.

Сел падишах на престол, захватил всё царство - совсем худо стало народу. Глазом не моргнув, посылал он на смерть сотни людей ради собственной прихоти. Не ладил падишах и с соседними государствами. Что ни год, затевал он новые походы. Рекою лилась людская кровь в сражениях да войнах. А падишаху и горя было мало.

Одно только мучало падишаха: не было у него детей. Не появлялось наследника престола, сколько бы раз ни женился он.

А брал падишах по три жены в год. Как увидит, что опять детей нет, убьёт всех трёх, либо велит заточить их в темницу, либо просто выгонит и возьмёт трёх новых жён.

Пришёл однажды к нему во дворец дервиш.

- Да будет славен падишах, - сказал он. - Я могу дать такое средство, что каждая из трёх твоих новых жён родит тебе по сыну. Но с условием.

- С каким? - спросил падишах.

- Как только твои сыновья достигнут пятнадцати лет, одного из них ты должен будешь отдать мне.

Падишах согласился.

Дал тогда дервиш ему снадобье и сказал:

- Раздели это на четыре равные доли. Одну прими сам, три другие раздай женам - каждой по одной доле.

Взял падишах снадобье, ушёл дервиш. Сделал падишах всё так, как тот ему советовал. Потекли дни, сложились в месяцы, И родилось у падишаха по сыну от каждой жены.

Одна из жён падишаха была ханская дочь. Назвали поэтому мальчика, которого она родила, Ханбала. Другая жена была дочерью бека. Назвали её сына Бейбала. А третья - жена была дочерью погонщика верблюдов. Падишаха увлекла её красота, и он насильно забрал девушку в жёны. Дали третьему ребенку имя Нербала, от слова "нер" - верблюд.

Промелькнули месяцы, минули годы, исполнилось сыновьям падишаха по четырнадцать лет, пошел каждому из них пятнадцатый. Насмехались во дворе над Нербалой. Дразнили его братья, дали ему обидную кличку: "верблюжонок".

Свысока смотрели во дворце и на мать Нербалы. Другие две жены заставляли её работать, как служанку. Плохо относился, к Нербале и падишах. "Мой Ханбала", "мой Бейбала", приговаривал он, лаская других сыновей. А как увидит Нербалу - усмехнется:

- Ну и ну... Чего ждать от человека, дед которого - погонщик верблюдов?

Не раз пытался Нербала убежать, куда глаза глядят, но всякий раз останавливала его мать:

- Сынок, ты ведь знаешь, как лют твой отец; найдёт он тебя, куда бы ты ни скрылся, и убьет.

А был Нербала и сильней, и умней своих братьев.

Настал, наконец, день, когда достигли они пятнадцати лет. И в тот же день, незадолго до сумерек, явился к падишаху дервиш.

- Знаю, знаю, зачем ты пришёл, - сказал ему падишах. - Только вот что: не проси у меня сына. Дам тебе, сколько хочешь, богатства и ступай прочь.

- Нет, - ответил дервиш, - ничего другого мне не нужно. Либо отдашь мне сию же минуту одного из сыновей, либо я сделаю так, что все они трое умрут.

Видит падишах: дело плохо.

- Раз так, - говорит он, - не умирать же Ханбале с Бейбалой? Пусть станет искупительной жертвой за них Нербала. Бери его и делай с ним, что хочешь.

Отдал повеление падишах, схватили Нербалу, связали ему руки, передали дервишу. Увидела это мать Нербалы, бросилась падишаху в ноги:

- Прошу тебя, не губи моего сына.

Рассвирепел падишах, приказал посадить жену в темницу.

Повел дервиш Нербалу, пустился с ним в путь. А Нербала не знал, что его мать заточили в тюрьму.

Долго ли шли они с дервишем, недолго ли, вошли под утро в ущелье меж двух гор. Идёт дервиш впереди, тянет за собой связанного по рукам Нербалу. Слышит вдруг Нербала чей-то голос. Оглянулся, видит: катится рядом с ним голый череп и человеческим голосом говорит. Навострил уши Нербала, слышит:

- Внемли и ведай: этот дервиш - людоед. Я был таким же юным, как ты. Он забрал меня у отца с матерью, привёл сюда, испек в тендире и съел. Береги себя, юноша. Отомсти за нас...

Сказал это череп и исчез. Призадумался Нербала. Что делать? Как быть? Вырваться и бежать? Далеко не убежишь: руки связаны, всё равно поймает дервиш.

Думал Нербала, думал... Наконец, дервиш остановился и произнёс:

- Пришли.

Поднял Нербала голову, глянь - вечер уже; добрались они до конца ущелья. Перед ними - дом. Построен он в таком глухом месте, что век ищи - не найдёшь.

Порылся дервиш в суме, достал связку ключей, открыл одним из них дверь, пропустил вперёд себя Нербалу, вошёл сам следом и запер дверь за собой. Пошли они узким тёмным ходом и очутились в мрачном помещении. Подвёл дервиш Нербалу к разостланной на полу постели и сказал:

- Поздно сейчас, да и устали мы. Ляжем спать, а завтра поговорим. Я одинок, у меня никого на свете нет. Будешь мне вместо сына.

Молвил это дервиш, вышел, запер за собою дверь и удалился. А Нербала и вправду устал. Лёг он, как был, со связанными руками, уснул, да только до утра ворочался с боку на бок. Беспокойно спал, вздрагивал, то и дело просыпался. Разбудили его утром шаги. Притих Нербала, вслушался: открывает дервиш дверь...

Вскочил Нербала на ноги. Вошёл дервиш, развязал ему руки. А потом говорит:

- Всё, что есть тут, - твоё. Мы будем жить как отец и сын. Вот только хлеба у нас нет. Давай-ка разожжём тендир, испечём хлеб, а потом увидишь, что я тебе покажу.

Как услышал Нербала о тендире, сразу вспомнил про череп. Но теперь он не боялся: руки-то развязаны, дервишу не справиться с ним. А по тому, как сладкоречиво разговаривал дервиш, юноша понял: тот очень хитёр. Нербала еще внимательней стал следить за каждым словом дервиша, за каждым шагом его.

Дервиш повел Нербалу в соседнее помещение.

Увидел юноша, что - это тендирная.

- Сынок, - сказал дервиш, - нам нужно и тесто замесить, и тендир разжечь. Ты за что возьмёшься?

- Дядюшка дервиш, - ответил ему юноша, - ведь мы с тобой - как отец и сын. Не подобает поэтому тебе делать что-либо, когда я есть. Я сам впредь всё буду делать. Только пока я ничего не умею. Ты сегодня мне покажи, а я погляжу да поучусь.

Дервиш согласился:

- Твоя правда, сынок. Присматривайся и учись.

Разжёг дервиш тендир. Принес муки, замесил тесто. Улёгся тем временем дым, стал тендир красный-красный, жаром пышет.

Поднялся тогда дервиш, приволок котёл - огромный, черный, опустил его в тендир. Глядит Нербала: котел как раз по тендиру подобран: ручки его в края тендира уперлись, упасть ему вниз не дают, а дно пришлось над самым костром, над раскаленными углями...

Не выдержал Нербала:

- Дядюшка дервиш, а котёл для чего?

- Сынок, - ответил тот. - Мы будем печь хлеб не в тендире, а в этом котле, так у нас ни одна лепешка не пропадёт. Потому что если и сорвётся какая-нибудь со стенки котла, то никуда не денется, останется тут же в котле, а не испепелится на углях.

Нербала понял: лжёт дервиш. Ясно теперь, чего он добивается: хочет зажарить его в этом самом котле. Но ничего не стал пока говорить Нербала, решил подождать, что же дальше будет.

Дервиш, усевшись на корточки, разрезал тесто на куски, потом начал раскатывать их в лепешки. Нербала решил подсобить ему, да только видит: не торопится дервиш, тянет время. Дотянул дервиш до той поры, пока котел докрасна не раскалился. Подсел он потом к тендиру, проверил достаточно горячо ли, и говорит Нербале:

- Иди теперь сюда - пора хлебы сажать.

И на этот раз ничего не сказал Нербала, прошёл он к тендиру. Протянул ему дервиш первую лепёшку, предупредил:

- Сажай её как можно ниже, поближе ко дну - там огонь под котлом сильнее. А то не испечется.

- Сейчас, - сказал Нербала,

И сделал вид, как будто вниз головой тянется в котёл. Но сам пригнулся только чуть-чуть, стал следить из-под мышки за дервишем. Видит Нербала: на цыпочках, чтобы не шуметь, подобрался дервиш к стене, взял прислоненную к ней крышку от котла, схватил в другую руку топор и идёт к тендиру. Понял юноша: правду вещал тот череп; хочет сейчас дервиш рубануть его топором, сбросить в котел, и, прикрыв крышкой, изжарить.

Не успел дервиш подступиться - вскочил Нербала на ноги.

- Дядюшка дервиш, - сказал он. - Я никогда не сажал хлебы в тендир. Если я потянусь вниз с лепёшкой в руке - боюсь, уроню её, да и сам свалюсь. На, посади хотя бы первую, чтобы я увидел, как это делается, а остальные уже я сам посажу.

Дервиш разозлился, но не подал виду. Освободил он руки, взял у Нербалы лепёшку, потянулся с ней в котел. "Кто копает яму другому, тот попадает в неё сам", - подумал Нербала и пинком сбросил дервиша в котёл. Тот полетел вверх тормашками. Нербала прихлопнул котёл крышкой и сам вдобавок встал на неё. Страшно забился, закричал под ним в котле дервиш, но Нербала не сошёл с крышки. Так и стоял он на ней, пока дервиш в котле не затих…

Покончил Нербала с дервишем-людоедом и стал осматривать дом. Здесь было сорок покоев. Нербала обошёл тридцать девять из них - один богаче другого. В этих покоях имилось всё, что только душе угодно.

Подошёл Нербала к сороковым дверям, открыл их, видит: перед ним конюшня. Стоит в ней на привязи белый конь, в другом углу привязан лев, а в большой клетке сидит дивная птица. Завидев Нербалу, конь заржал, лев зарычал, а птица заговорила человеческим голосом.

- Добро пожаловать, юноша. Давно мы томимся в заточении у дервиша. Одной надеждой жили; как ни изворотлив дервиш, найдётся, наконец, храбрец, который расправится с ним.

Видит Нербала: перед конём положено мясо, перед львом зерно насыпано, а в клетке у птицы сено набросано. Взял Нербала и поменял все местами: мясо дал льву, сено - коню, а зерно - птице. "Спасибо!" - молвили они ему, каждый на своём языке.

А птица добавила:

- Раз ты позаботился о нас, дав каждому свой корм, видать, что ты человек справедливый. Ради такого человека в случае нужды и умереть не жаль. Если тебе туго придётся - дай нам только знать. Мы всегда готовы прийти тебе на помощь.

- Совесть моя не позволит, чтобы вы оставались тут, в этой тёмной конюшне, на привязи, в клетке, на цепи, - сказал Нербала. - Я отпускаю вас. А вы поступайте, как знаете. Захотите уйти - в добрый час, надумаете остаться - я готов быть вам другом до конца своих дней.

Освободил Нербала всех троих. А звери вместо того, чтобы умчаться, стали ластиться к нему, тереться ему о руки и ноги.

- Днем мы станем гулять, кормиться, - сказала птица. - А по вечерам будем возвращаться сюда.

Улетела птица. Выбежали вслед за ней лев и конь. А Нербала принялся осматривать сад дервиша.

Сад оказался райским уголком. Соловей здесь воспевал розу, роза манила соловья.

Благоухали тут такие цветы, зрели такие прекрасные плоды, каких Нербала не видывал даже в прославленных садах и цветниках своего отца - падишаха Дешкювара.

Нербала бродил по саду, пока не утомился. Он поел плодов и прилег у родника. Долго ли спал он, коротко ли, только открыл вдруг глаза и видит: по одну сторону стоит конь, по другую - лев, а птица над головой на ветвях сидит. Друзья не забыли Нербалу: они принесли ему пищу. Лев притащил в зубах лань, а птица в когтях - куропатку. Нербала приготовил еду, поел, попил и снова улегся спать.

С этого дня Нербала крепко привязался к друзьям. Но потянулись дни, сложились в недели и заскучал Нербала. Друзья его заметили это.

- Если тебе очень скучно здесь, - сказала однажды вечером птица, - мы можем свести тебя в город.

Расспросив птицу, Нербала понял, что город, о котором идёт речь, столица того падишахства, которое не раз разорял набегами его отец. Нербала побоялся, что его в этом городе могут узнать. Откуда знать горожанам, что его родной отец стал ему самому лютым врагом и послал его на верную погибель?

Однако птица рассеяла сомнения Нербалы.

- Мы знаем, о чём ты думаешь, - прервала она его размышления. - Ничего не бойся. Смени платье. Оденься в старьё. Мы тебя до рассвета, на самой заре доставим в город. Походишь, погуляешь, как стемнеет, заберём тебя оттуда обратно.

Нербала согласился. Прошла ночь. Нербала поднялся чуть свет, переоделся в старое платье, повязал на голову поношенный платок.

Верхом на коне, с птицей над головой, в сопровождении льва добрался Нербала до города. На окраине, подле высоченной стены, конь остановился. Нербала спешился.

- За этой стеной - цветники падишаха, - предупредила птица. - Весну, лето и осень дочери падишаха проводят во дворце, что стоит посреди цветников.

Затем она выдернула у себя одно перо и добавила:

- Вечером встретимся тут. И если вдруг приключится что-нибудь с тобой до нашего возвращения, сожги это перо, и мы мигом явимся тебе на помощь.

Друзья удалились. Нербала зашагал в сторону города.

Город велик, знакомых нет; походил-походил Нербала в одиночестве, утомился. Вернулся он под вечер к условленному месту. Прислонился к стене, подождал немного. Открылась сбоку калиточка, выглянул из неё седобородый старик.

Нербала вежливо поздоровался с ним. Старик ответил на приветствие.

- Сынок, ты похож на пришельца, - молвил он. - Кто ты? И почему стоишь здесь? Может, тебе негде переночевать?

Никогда до этого в жизни не слышал Нербала ни от кого такого ласкового обращения. Те, с кем ему до сих пор приходилось общаться - отец, братья, придворные - вечно посмеивались, издевались над ним. А дервиш, так тот хотел его зажарить заживо.

Очень поэтому пришёлся Нербале по душе старик.

- Да, я не здешний, - признался юноша. - Я в первый раз в этом городе. Жду своих товарищей, чтобы вернуться с ними в деревню.

- А я, сынок, садовником тут, - продолжал старик. - Всё это я посадил. Сам смотрел за цветами, сам вырастил их. Несколько раз устраивал на нас набеги соседний падишах, истреблял людей; его войско грабило город, сжигало дотла дома. Каждый раз в пустырь обращал он мой цветущий сад, но я снова и снова его растил. Я вижу, ты славный юноша. А я одинок. Во время последнего набега тот падишах разграбил, разорил мой дом. Был у меня один-единственный сын; падишах убил его. Сейчас я увидел тебя, очень ты мне полюбился. Если нет у тебя иных занятий, иди ко мне учеником, вместе станем работать. Недолго мне осталось жить, не хочу, чтобы после смерти мой сад-цветник попал в чьи-нибудь неумелые руки и погиб.

- Я приду к тебе, дядюшка, - согласился Нербала. - Дай только срок: вернусь в деревню, отпрошусь у матери и буду с тобой.

Старик показал Нербале своё жилище:

- Вот в эту дверь постучишься, кликнешь меня.

- Хорошо. Спасибо, - поблагодарил его Нербала.

Садовник ушел к себе, Нербала вернулся к забору. Стал он думать-гадать, о каком соседнем падишахе рассказывал ему старик. Может быть, о его отце?

Пока Нербала терялся в догадках, явились конь, лев и птица. Верхом на коне, с птицей над головой, в сопровождении льва вернулся Нербала домой и говорит им:

- Мне скучно тут без дела. Пойду я учеником к садовнику.

Доставили утром друзья его вновь к знакомой стене.

Вытянула птица ещё несколько перьев.

- Мы будем там, где были, - сказала она. - Как понадобимся, сожги перо, призови нас...

Простился Нербала с друзьями. Ушли они, а юноша остался помогать садовнику в цветнике.

Цветник этот считался самым замечательным в городе. И принадлежал он падишаху. У падишаха были три дочери. По вечерам они гуляли в этом цветнике. И вечером того дня, как поступил Нербала в ученики к садовнику, падишахские дочери, как всегда, вышли погулять. Гуляли они, гуляли и заглянули к садовнику.

Говорит ему старшая из сестёр:

- Цветы уже распустились. Почему ты не присылаешь нам букеты по утрам?

- Ханум*, я нарочно не приношу вам цветов, чтобы вы сами приходили за ними.

Средняя сестра поджала губы:

- Вот ещё... Если нам самим надо приходить за цветами, зачем же тогда мы держим тебя?

- Ханум, я не то хотел сказать. Ведь собирать цветы - само по себе удовольствие. Я не хотел вас лишать его. Но если вам это неугодно, пожалуйста: буду посылать вам по утрам цветы с Нербалой.

- С кем? - спросила старшая сестра.

- Вот с ним, - указал старик на Нербалу.

Старшая сестра расхохоталась:

- Нербала! Ну и имя!

- А что? - подхватила средняя сестра. - Имя как имя. Нербала. Hep - значит верблюд, а бала - малыш; значит: верблюд-малыш, маленький верблюд.

- То есть верблюжонок, - уточнила старшая сестра. - И впрямь он похож на верблюжонка. Поглядите на него!

- Нет уж приноси-ка мне цветы сам, - приказала садовнику средняя сестра. - Он мне неприятен.

- Вот вы всегда так, - возразила младшая сестра. - Ну и что из того, что на нём поношенное платье? Зато, вглядитесь-ка, какие у него умные глаза!

- Ну да, - сказала старшая сестра. - Большие. Черные.

А средняя добавила:

- Точь-в-точь как у верблюда.

- Не обращай на них внимания, - обратилась младшая сестра к Нербале. - Мне ты можешь принести завтра утром цветы.

- Рано утром он принесёт тебе куст верблюжьих колючек, - расхохоталась старшая сестра.

Тут Нербала не выдержал:

- Чем богаты, тому и рады, ханум! - заявил он. - Как говорится, кто во что горазд. Я постараюсь принести такие цветы, что младшей ханум их будет не зазорно принять.

- Утро вечера мудренее, - прервали его сёстры. - Поживём - увидим.

Опечалился садовник, глядя как надсмехаются над юношей дочери падишаха.

- Не огорчайся, сынок, - стал успокаивать он Нербалу. - Не принимай их слова близко к сердцу.

- Ничего, дядюшка, - ответил Нербала. - Мне к подобным насмешкам не привыкать. Я их много наслышался.

Садовник повел Нербалу в дом. Поели они, улеглись спать. Как только старик уснул, Нербала поднялся и вышел из дому.

Сжёг он одно из перьев птицы. Не прошло и пяти минут, как она прилетела.

- Что случилось, Нербала?

- Мне нужно раздобыть до рассвета букет цветов. Но только это должны быть такие цветы, каких в этом падишахстве не видывали.

- Будет сделано, - отвечает птица. - Я раздобуду тебе такие цветы, что и за год не завянут.

Птица улетела, а Нербала вернулся в дом и лёг спать. Рано поутру стал будить его садовник:

- Вставай, сынок. Я иду собирать цветы для старших дочерей. Идём со мной. Младшая дочь гораздо умнее и лучше своих сестёр, и ты должен составить для неё такой букет, чтобы ей не краснеть перед ними.

А Нербала говорит:

- Ты иди, я приду следом.

Приготовил садовник два букета, отнёс их старшей и средней дочерям падишаха. А Нербалы всё ещё нет. Стали они дразнит младшую сестру. Но тут подоспел Нербала, почтительно поклонился и протянул младшей принцессе букет невиданной красоты.

- Ханум, эти цветы не завянут целый год.

И впрямь цветы были так красивы, что старшие сёстры прикусили языки и разошлись по своим комнатам. Унесла каждая свой букет к себе. Прошли сутки. Смотрят наутро сестры: цветы, что принёс садовник, уже начали увядать. А букет Нербалы такой же благоуханный и свежий, как и вчера.

Ещё сутки минули, за ними ещё трое, неделя прошла, а букет Нербалы не потерял своей свежести. Тайком от младшей сестры обшарили старшие принцессы весь сад вдоль и поперек, но подобных цветов не нашли. Поняли: Нербала собрал свой букет где-то в ином цветнике.

Сёстры от зависти аж здоровья лишились. Дошёл об этом слух до самого падишаха. "Так, мол, и так, - нашептали ему придворные. - Принёс ученик садовника младшей принцессе букет невянущих цветов, а старшие не вынесли этого и заболели.

- За чем же дело стало? - удивился падишах. - Позову завтра его, прикажу - принесёт цветы и для них.

Призвал на следующий день падишах Нербалу:

- Это ты, что ли, принёс букет моей младшей дочери?

- Я, - ответил юноша.

- Так иди и сегодня же собери ещё два таких же букета.

Эти слова услышали сын визиря и сын векиля**.

- Да продлятся дни падишаха, - обратился к нему сын визиря. - Что он собой представляет этот нищий садовник, чтобы его цветы могли чего-нибудь стоить?

А сын векиля добавил:

- Разрешите нам, мы раздобудем цветы получше!

- Я был бы рад, если бы сумели достать такие же цветы, - сказал Нербала. - Ведь они не увядают целый год. Попытайтесь найти их.

- А где же ты сам их собрал? - задал вопрос падишах.

- Эти цветы собрал не я. Их вез на базар юноша на белом коне, в белой чухе и в белой папахе. Он отдал букет мне, а я принёс его ханум.

- А ты не спросил, где он собрал их? - поинтересовался падишах.

- Спросил. "Вон за той горой", - ответил мне юноша.

- Ну, что же, - сказал падишах. - Ступай и ты за ту гору, нарви цветов и принеси их к нам во дворец.

- Я же тут на чужбине, - возразил Нербала. - Ни коня у меня нет, ни даже мула. Как же я туда доберусь?

Тут снова вмешались в разговор сын визиря и сын векиля:

- Да продлятся дни падишаха! Кто он такой, чтобы доставать цветы для падишахских дочерей? На что же мы существуем? Позволь это сделать нам.

Падишах позволил. Сын визиря с сыном векиля стали готовиться в путь. А Нербала вернулся к себе.

Прошёл день, наступил вечер. Нербала с садовником уже укладывались спать, как вдруг к ним кто-то тихонько постучался. Старик поднялся, открыл дверь.

Вошла младшая дочь падишаха. Вскочив налоги, Нербала вежливо приветствовал её.

- Ты сказал им, где растут эти цветы? - спросила юношу гостья.

- Да, ханум, сказал.

- Сумеют они принести завтра такие же букеты?

Нербала потупился.

- Значит, они принесут такие же цветы? - повторила свой вопрос дочь падишаха.

- Я не могу обманывать вас, ханум, - сказал Нербала. - Скажу правду, хоть и не знаю, придётся ли она вам по душе.

- Я хочу, чтобы ты сказал мне правду.

- Нет, ханум, - заявил Нербала. - Не принесут они завтра подобных цветов.

- Почему? - спросила девушка.

- Потому, что они не сумеют их найти.

- Значит, ты сбил их с толку? А ведь ты только что говорил, что не можешь лгать.

- Я сказал правду, - возразил Нербала. - Я объяснил, что цветы эти привез юноша на белом коне, в белой чухе и белой папахе. И я не лгал.

- Кто же такой этот юноша? - заинтересовалась дочь падишаха. - И где он теперь?

- Ханум, - вздохнул Нербала. - Я говорил уже, что не могу вам лгать, но и правды сейчас сказать не могу. Прошу вас, не спрашивайте меня об этом.

Видит девушка: юноша умён и честен. Задумалась она, а потом сказала:

- Нербала, я хочу, чтобы они сумели найти такие цветы.

- Почему? - удивился Нербала.

- Я отвечу тебе; мои сёстры - вероломные и бессердечные девушки. Я нечаянно подслушала их беседу. Они хотят отомстить и тебе и садовнику. И если завтра у них не появятся такие же букеты, они подучат сыновей визиря и векиля выведать у тебя тайну твоих цветов, а потом убить тебя.

- Ханум, - улыбнулся Нербала. - Не смотрите, что я всего-навсего - сын садовника. Они не сладят со мной.

Видит девушка: юноша не только умён и честен, но и отважен. Это обрадовало её. И она продолжила:

- Но сёстры могут уговорить отца наказать садовника.

- За что же? - возмутился Нербала, - В чём же он провинился перед падишахом?

- Хотя бы, в том, что привёл сюда, в наш цветник, тебя, чужого человека.

- Но ведь я не чужой. Я - внук его. Моя мать - его дочь. Мы жили в деревне. Мать скончалась, и я перебрался к деду.

Девушка вопросительно взглянула на садовника. А старик, поняв, что Нербала, отвечая так, поступил разумно, подтвердил:

- Да, ханум. Он мой внук.

- Ну, коли так, - говорит девушка, - тем более ты не должен допустить, чтобы дед твой был зря наказан. Но есть у сестер и вторая причина требовать у падишаха наказать садовника, хотя бы за то, что он до сих пор не посадил в цветнике таких цветов, как твои.

Нербала задумался и, помолчав немного, обратился к принцессе:

- Ханум, прошу вас, пожалуйста, подождите здесь пять минут, я сейчас возвращусь.

Вышел Нербала из дому, зажёг перо птицы. Не успело оно ещё догореть, а птица уж тут как тут,

- Скажи мне, - обратился к ней юноша. - Можешь ли ты раздобыть семена неувядающих цветов?

- Могу, - отвечает птица. - Добуду. Не нужно ли тебе ещё чего-нибудь, говори, не стесняйся!

- Нужен мне ещё до рассвета конь, - продолжал Нербала. - А вместе с конем, под цвет его масти - белая чуха и белая папаха.

- Будет сделано, - обещала птица.

- И ещё два букета невянущих цветов, - добавил юноша.

- Будет и это.

Улетела птица. Вернулся Нербала домой.

- Ханум, - сказал он девушке. - Вы не такая, как ваши сёстры, кичливые, чванливые да спесивые. Поэтому я - друг вам до конца своих дней и буду стараться выполнить любое ваше желание. Можете быть спокойны: завтра они получат точно такие же цветы, какие я вам принёс.

Дочь падишаха ничего не сказала, только переглянулась со старым садовником и ушла. А Нербала со стариком легли спать.

Под утро птица доставила Нербале всё, что обещала. Облачился юноша в белую чуху, надел белую папаху, взял букеты, вскочил на скакуна и направился за гору, которую показывал падишаху.

Занялось утро. Смотрит Нербала, едут сыновья визиря да векиля. Прикрыл он лицо белым платком, чтобы они его не узнали, и двинулся им навстречу.

Видят те приближается к ним всадник на белом коне, в белой чухе и белой папахе, с двумя букетами дивной красоты в руках. Точь-в-точь такой, как описывал Нербала. Хотели они сперва напасть на него, убить юношу, забрать себе коня и цветы, да присмотревшись внимательней к всаднику и к скакуну под ним, оробели.

Поздоровались с юношей, спросили:

- Где ты взял такие цветы?

- Они растут в моём саду, - отвечал Нербала, изменив голос.

- Продай нам их сколько бы они ни стоили.

- Нет, - отказался Нербала, - Не продам.

- Ну, тогда просто так отдай. У нас больные дома. Врачи прописали им эти цветы вместо лекарств.

- Если так, пожалуй, отдам, - согласился Нербала. Но при одном условии: каждому из вас я на руке поставлю своё клеймо.

Видят они, другого выхода нет, иначе им цветов не раздобыть. Да и никто не узнает про клеймо: под рукавом не видно. Приняли условия всадника. Поставил Нербала своё клеймо каждому на правой руке, дал им по букету, а сам ускакал в мгновенье ока. А как перевалил за гору - спешился, переоделся, простился с конем и зашагал обратно к дому садовника.

Через час-другой весь город уже знал о геройстве, которое проявили сыновья визиря и векиля, раздобывшие цветы для дочерей падишаха. А про клейма на их руках, разумеется, никто не узнал. В тот же день визирь и векиль заявились к падишаху.

- Да будет славен падишах, - начал, низко поклонившись, визирь. - Мой сын показал свою храбрость. Он привёз цветы, которые нравятся твоей старшей дочери. Я пришёл сейчас к тебе как сват. Если будет на то твоё позволение, прошу руки старшей падишахской дочери для моего сына.

Тут выступил вперёд и векиль:

- Да будет славен падишах, позволь и мне просить для моего сына руки твоей средней дочери.

- Ваши сыновья и впрямь показали себя храбрецами, - промолвил падишах. - Я ничего не имею против таких женихов. Но дело в том, что у меня три дочери и свадьба всех трех должна быть сыграна в один и тот же день. И ещё, мои дочери должны сами выбрать себе женихов.

Падишах отдал повеление, и на следующий день всё население собралось перед дворцом. Трех падишахских дочерей усадили на отдельной веранде, дали каждой в руки по яблоку. Они должны были бросить яблоко тому юноше, которого они выберут себе в женихи.

Длинной чередой потянулись юноши перед верандой. Старшая сестра бросила яблоко сыну визиря, средняя - сыну векиля. Осталась младшая дочь.

Ждали-ждал кому она кинет яблоко, да так и не дождались. Уже прошли все юноши, уже падишах послал человека спросить, почему его младшая дочь никому не бросает яблока?

А девушка отвечает:

- Тот, кого я жду, ещё не пришёл.

Стали думать-гадать, кого она ждёт, кого же ещё не хватает. Долго думали, терялись в догадках; ведь здесь были все юноши из знатных семей. Наконец, кто-то, то ли шутя, то ли всерьёз, произнёс:

- Остался только Нербала, внук садовника.

Кто-то послал позвать Нербалу. И он явился. Позвали его просто так, для потехи. Кто же мог всерьёз подумать, что дочь самого падишаха бросит яблоко внуку садовника. Да, всё получилось иначе, чем думали.

Едва только Нербала поравнялся с верандой, как младшая падишахская дочь кинула ему яблоко!

Падишах так рассвирепел, что чуть не лопнул от злости:

- Раз она бросила яблоко этому нищему, она мне больше не дочь! - вскричал он в бешенстве. - Теперь я насильно выдам её за него: сама выбрала! Пусть все смеются над ней.

Дал падишах большое приданое старшей и средней дочерям, справил им пышную свадьбу. А младшей дочери ничего не дал. Отправил её в дом садовника, - живи, мол, как знаешь.

Стали жить одной семьёй садовник, Нербала и падишахская дочь. Была она мужественной девушкой. И сама не унывала, и садовнику с Нербадой не позволяла ни о чём тужить.

Прошло некоторое время.

Как-то падишах занемог. Опухло у него горло, да так, что не только куска, глотка воды проглотить не мог. Какими только его снадобьями не пользовали, ни одно не помогло. Разыскали, наконец, и привели к нему знаменитого лекаря. А лекарь и говорит:

- Падишаха может исцелить только бульон из дичи. И пить его надо несколько дней.

Услышали это зятья, оседлали коней, поскакали охотиться. Проведал про то и Нербала. Зажёг он перо птицы, явилась она, попросил он что надо, и была его просьба исполнена.

И вот Нербала на белом коме, в белой одежде, с птицей над головой, в сопровождении льва добрался до одного родника, спешился и велел своим верным друзьям:

- Сгоните сюда всю дичь, какая есть в окрестностях.

Не прошло и часу, как всё вокруг родника заполнилось дичью. Стал по одну сторону конь, по другую - лев, по третью - птица, по четвертую - сам Нербала. Окружили дичь со всех сторон, преградили ей дорогу.

А падишаховы зятья обрыскали всё вдоль и поперек, с ног от усталости сбились. Но ни одной зверушки нигде не нашли. Поплелись они было обратно ни с чем, как вдруг наткнулись на родник, а дичи вокруг видимо-невидимо. Выхватили они из колчана стрелы, натянули луки, только собрались спустить тетиву, откуда ни возьмись - юноша в белом одеянии:

- Вы что это целитесь, не спросясь хозяина? Узнали зятья юношу в белом, спрашивают:

- Разве дичь может иметь хозяина?

- А вы погодите минутку, - говорит Нербала. - Сейчас увидите, есть у дичи хозяин или нет.

Кинул он аркан, заарканил одно из животных, свистнул. Выскочили с трех сторон конь, лев да птица, бросились к нему. А остальная дичь разбежалась.

Увидали такое падишаховы зятья, выпучили глаза от удивления.

А Нербала засмеялся:

- Знаю я: тестю вашему недужится. Слышал и о том, что лекарь прописал ему бульон из дичи. Вот эту дикую косулю я изловил для вас. Но есть у меня одно условие: я отдам вам её только после того, как поставлю вам по клейму на левую руку.

Переглянулись зятья: ничего не поделаешь, надо соглашаться. Поставил Нербала своё клеймо каждому на левую руку и предупредил:

- Только голову животного я возьму себе.

Зятья и на это дали согласие. Отрезал Нербала голову косули, а сам приговаривает:

- Голову - долой, вкус - с головой.

Забрал себе Нербала голову, сел верхом на коня, помчался: лев рядом бежит, птица над головой кружит - так и скрылся он с глаз.

А зятья забрали тушку, привезли во дворец. Здесь женщины быстренько сварили мясо, понесли бульон падишаху. Но не помогло ему это средство. Не случайно, видать, Нербала приговаривал тогда: "голову - долой, вкус - с головой". Перешли вкус и целебная сила дичи в голову: а голова-то у Нербалы осталась.

Как только перевалил Нербала через гору, поменял платье, отпустил своих друзей - птицу, коня и льва и пришёл домой с головой косули под мышкой.

Увидели голову садовник и девушка, спрашивают:

- Что это?

- Зятья падишаха подстрелили дичь, а голову отрезали и выбросили. А я её подобрал.

Садовник и девушка переглянулись, подозрительным показалось им всё это, но промолчали.

А Нербала говорит девушке:

- Если хочешь, чтобы отец твой поправился, свари эту голову, а бульон отнеси ему.

Дочери падишаха не хотелось варить голову. Ведь отец даже смотреть в её сторону не желал. Станет ли он есть пищу, которую она приготовила! Если бы ещё еда как еда была. А то - бульон из головы, которую зятья на охоте выбросили.

Однако садовник стал настаивать:

- Сделай лучше, дочка, как Нербала советует: он зря никогда не говорит. Видно есть у него что-то на уме.

Сварила девушка голову, слила немного бульону, понесла во дворец. Но сама к отцу идти не решилась была у неё старая няня, разыскала она её и послала бульон с нею.

Проглотил падишах ложку бульона - в глазах посветлело. Попробовал вторую - вроде ещё легче стало, унялась в горле боль. Ухватил он тогда сосуд обеими руками, выпил всё до донышка и кричит:

- Дайте ещё!

Прибежала няня к младшей дочери падишаха, схватила всю кастрюлю и унесла во дворец. Выпил падишах всё, спать лёг, а утром, проснулся в добром здравии, поднялся на ноги. Весь город тотчас облетела весть: исцелил, мол, падишаха отвар из дичи, что подстрелили его зятья.

Выздоровел падишах окончательно. Призвал к себе няню и спрашивает:

- Скажи, старая, откуда бульон, которым ты меня поила? Он совсем не похож на то варево, что готовили из косули, подстреленной моими зятьями.

Пришлось няне сознаться во всём. Не сказал ничего падишах. И осталось всё в тайне. А зятья, и без того кичливые, совсем теперь носы вверх задрали. До того чваниться стали, что дальше некуда. Прошло ещё некоторое время.

Однажды гонцы принесли весть о том, что снова, как уже бывало, идёт на их город с войском свирепый падишах Дешкювар. Народ встревожился - людям не раз уже приходилось испытывать ужасы этих нашествий.

Падишах вызвал к себе визиря да векиля. Стали снаряжать своё войско. К отпору готовиться. А пока готовились, прошло три дня. Дешкювар окружил город и прислал такое письмо:

"Эй, падишах! Я взял твой город в кольцо. Достаточно одного моего повеления - и воины мои не оставят от города камня на камне. Даю тебе три дня сроку... А условие такое: у меня - двое сыновей. У тебя два зятя. В первый день встретятся в единоборстве мой сын Ханбала и старший твой зять. Во второй день померяются силами мой сын Бейбала и младший твой зять. А на третий день я сам буду драться с тобою. Чья сторона возьмёт верх - та победила в войне и забирает в плен побеждённых. Принимай эти условия, а не то сотру твой город с лица земли, а развалины его засажу редькой".

Собрал падишах придворных, прочитал им письмо. Делать нечего - пришлось им принять условия Дешкювара. Стали зятья готовиться к поединку.

Выстроились наутро войска лицом к лицу. Снарядились и оба падишаховых зятя, выехали на площадь. А Нербала говорит младшей дочери падишаха:

- Пойди к отцу и скажи ему, пусть даст и мне меч и коня. Я, правда, в сражениях никогда не бывал, но не беда: хоть постою среди войска, и то одним ратником больше будет.

Не хотелось идти девушке к отцу: все во дворце плохо относились и к ней, и к Нербале, издевались над ними. А у сестёр и их мужей не было для Нербалы другого имени, как верблюжий сын. Пойдет она сейчас к отцу, а все опять начнут смеяться над нею.

Но Нербала настаивал.

Пошла она тогда прямо к отцу. Так, мол, и так: вели выдать и нам меч и коня.

- Ого!- удивился падишах. - Неужто и в верблюжьем сыне пробудилась честь?

- Почему ты издеваешься над нами, отец? - спросила девушка.

Разозлился падишах:

- Ты должна была стать женою такого человека, который сейчас мог бы войско моё возглавить. А ты кого избрала в мужья? Голодранца! Хотя бы с сестёр пример взяла.

- Ну, что ж, - горько вздохнула дочь. - Не все бывают умными, не все зятья - храбрецами.

Слова дочери задели падишаха за сердце. Вспомнил он про отвар; который прислала она ему, когда он болел, и спросил:

- Скажи-ка. Где ты взяла питьё, которое тогда присылала мне?

Дочь рассказала отцу обо всём:

- Зятья наши изловили косулю, а голову отрубили и выбросили. Нербала подобрал голову, принёс домой. А я из неё для тебя бульон сварила.

- А кто ж тебя надоумил всё это сделать?

- Нербала, - отвечала девушка. - Он сказал: "если хочешь, чтобы отец твой быстрей выздоровел, свари голову, а бульон отнеси во дворец". Я так и поступила.

Ни о чём больше не стал спрашивать дочь падишах. Вызвал он людей, приказал дать Нербале меч и коня.

Послал Нербале военачальник смеха ради хромую клячу и зазубренный ржавый меч. Увидел это садовник и говорит девушке:

- Издеваются они над нами, доченька… Отошлю-ка я всё это обратно. А то увидит Нербала, огорчится.

Не успел садовник промолвить это, вышел из дому Нербала. Увидел он клячу и ржавый меч и расхохотался, да так громко, что садовник и девушка, испугались даже.

Стал старик Нербалу уговаривать:

- Не огорчайся, сынок, не тужи.

- А чего огорчаться, - отвечает юноша. - Пойдём, поглядим, что дальше будет.

Потянули они за собой клячу и двинулись на площадь, впереди - Нербала, за ним - садовник.

Подметальщики убрали площадь, очистили место для схватки.

Забили в барабаны. Отделился от дешкюварова войска Ханбала. Вышел ему навстречу старший зять падишаха.

Взглянул Нербала и сразу понял: Ханбала одержит верх.

- Ты постой здесь, - попросил он садовника. - Я сейчас вернусь.

Выбрался Нербала с площади, свернул в укромный уголок и зажёг перо. А птица - тут как тут:

- Что случилось?

- Прошу тебя, - сказал Нербала, - доставь сюда коня, льва и одеяние.

Не прошло и пяти минут, как всё было готово. Сел Нербала верхом, поднялся на холм, видит: Ханбала уже вяжет руки старшему зятю падишаха.

Забрали люди Ханбалы пленника, повели в свой стан. Загремели победно барабаны в войске Дешкювара. Ханбала горделиво объехал площадь.

Стегнул Нербала скакуна и помчался вниз. Видят все: молнией несётся всадник в белой одежде, на белом коне; рядом с ним - страшный лев, над головою - огромная птица.

Прискакал Нербала на площадь и закричал:

- Не хвастай зря, не кичись, Ханбала. Зять падишаха - я. А тот, кого ты взял сейчас в плен, - всего-навсего один из моих рабов. Не веришь - вели проверить, у него на руках клеймо.

Все услышали эти слова. В стане Дешкювара рокот пошёл, а в стане падишаха все от удивления замерли: кто этот молодец? Знал его только один человек - второй зять падишаха, но он, конечно, и словом не обмолвился.

Дешкювар повелел тотчас осмотреть руки пленника. Осмотрели, видят: на обеих руках по клейму. И решили они: значит правду сказал всадник на белом коне: он и есть, настоящий зять падишаха, а этот, клейменный, всего только раб его.

Снова тревожно забили барабаны. Съехались Ханбала с Нербалой. Но недолго длился поединок. С первого же удара сбил Нербала Ханбалу с коня, спешился сам, связал ему руки и подвёл его к падишаху.

Падишах не узнал Нербалу, потому что тот закрыл своё лицо белым платком. Вручил ему Нербала пленника и сказал:

- Держи его пока в темнице, падишах. Пройдёт день, пройдёт второй, а на третий я попрошу отдать его мне.

Поскакал потом Нербала к стану Дешкювара и предупредил его:

- До исхода единоборья мой слуга останется у вас. Если с ним случится что-нибудь - пеняйте на себя.

Сказав это, Нербала хлестнул коня, хотел умчаться прочь. Но в этот миг брат Ханбалы - Бейбала пустил в него стрелу. Стрела вонзилась в руку Нербалы. Обернулся он и сказал:

- Знаю, эту стрелу пустил Бейбала. Я тоже мог бы достать его стрелой. Но я не вероломен. Встретимся завтра на площади.

Вернулся Нербала к своим, приподнялся на стременах и громко сказал, чтобы слышал весь народ:

- Не бойтесь, люди. Завтра в это же время я снова буду здесь.

Заметил падишах: струится кровь из руки Нербалы. Достал он быстро свой платок, перевязал руку юноше. Стегнул Нербала скакуна и в миг исчез из виду. А как перевалил холм - переоделся, отпустил друзей, направился к садовнику.

- Видал ли ты, сынок, что здесь происходило? - спросил его старик.

- Всё видал, - отвечал Нербала. - Это тот самый юноша, который дал мне неувядаемый букет.

Разошёлся понемногу народ. Вернулся домой и Нербала с садовником. О случившемся сегодня знал уже весь город. Только никто не ведал, кто же этот всадник на белом коне.

Наступила ночь. Нербалу стала мучить рана. Проснулись садовник и девушка. Слышат: стонет Нербала во сне. Подняла девушка одеяло, увидела повязку, всю в крови, сказала старику. Разбудил тот юношу. Понял Нербала: не уйти от вопросов и говорит:

- Утром я на чьё-то копьё наткнулся.

Старик развязал руку Нербалы, смазал рану лекарством, сменил повязку. А платок девушка выстирала и повесила сушить в саду на ветку.

Занялось утро. Все встали. Вновь садовник с Нербалой взяли свою клячу и двинулись спозаранку на площадь.

А падишах проходил по саду и заметил на ветке близ дома садовника свой носовой платок, которым он сам перевязал накануне рану на руке всадника на белом коне.

Позвал падишах дочь и спрашивает:

- Откуда этот платок?

- Вчера наткнулся Нербала на чьё-то копье, - отвечает она ему. - И этим платком ему кто-то перевязал рану.

Задумался падишах, но додумать до конца так и не успел. С площади послышался грохот барабанов. И падишах заспешил туда.

В этот день вышли помериться силами Бейбала и второй зять падишаха. Опять Нербала оставил под удобным предлогом садовника и пробрался за холм.

А верные друзья уже ждут его. Переоделся он, сел верхом, приготовился.

Не прошло и получаса, как Бейбала сбил падишахова зятя с коня, связал ему руки. Пришпорил тут скакуна Нербала. Снова видят люди: мчится всадник на белом коне, несётся рядом огромными прыжками лев, машет над ними крыльями птица.

Влетел Нербала на площадь и возвестил:

- Я и сегодня подшутил над вами. Не с зятем падишаха боролся ты, Бейбала, а с моим рабом. Коли сомневаешься - проверь. И у него на руках мои клейма. Проверили - верно: и у этого обе руки клеймённые. Вновь загрохотали в барабаны. Началась схватка. Сбил Нербала одним ударом Бейбалу с ног, связал ему руки, подвёл к падишаху. Однако в этот раз Нербала был ранен в лоб. Вспомнил падишах про свой платок, вытянул из кармана новый, перевязал им рану юноши.

Вернулся Нербала, с садовником домой, обмыл рану на лбу, приложил к ней лекарство. А платок, как и вчера, девушка выстирала поутру и повесила сушить на ветку дерева, что росло возле их дома.

А падишах в этот раз нарочно прошёл мимо жилища младшей дочери. Глядит - так оно и есть: и второй его платок висит на дереве. Кликнул падишах дочь:

- А это что за платок?

А дочь говорит:

- Вчера на площади Нербала поранил лоб. Этим платком была повязана рана. Я постирала его.

Совсем растерялся падишах; что же это за тайна такая? Но долго размышлять ему был недосуг - ведь сегодня был его черёд бороться с самим Дешкюваром.

Протяжно забили барабаны. Выехал на площадь Дешкювар. Только собрался сесть в седло падишах, как показался всадник на белом коне. Повернулся он лицом к Дешкювару и крикнул:

- Ещё никто из твоих людей не сумел справиться со мной. По правилам, ты должен сперва одолеть меня, а потом уж бороться с моим падишахом. Принимай бой!

У Дешкювара от ярости выступила пена на губах, выхватил он меч, пришпорил коня и ринулся на юношу.

Но не растерялся Нербала. Метнул он аркан, захлестнулась петля на шее Дешкювара. Дернул юноша веревку и стянул Дешкювара с коня.

Крики радости вознеслись к небесам. И друзья, и враги приветствовали победителя.

Поднял Нербала Дешкювара с земли, крепко связал ему руки. А потом опять вскочил на коня и громогласно возвестил:

- Война окончена! Завтра в это время, на этом же самом месте начнём переговоры. Я сам их буду вести!

Возгласы ликования потрясли всё вокруг. Нербала обратился к падишаху Дешкювару:

- Вели привести сюда завтра обоих пленников, которых связали твои люди. И ещё, слышал я, была у тебя жена - дочь погонщика верблюдов. - Так вот, чтобы и она была завтра здесь.

- Где я её найду? - удивился Дешкювар.

- Ищи, где знаешь, - отвечал Нербала. - Но помни: не будет её здесь завтра - собственными руками отрублю голову и тебе, и твоим сыновьям.

Потом юноша обратился к другому падишаху:

- А с твоей стороны пусть будут здесь завтра, кроме тебя, твои визирь, векиль, все три твоих дочери, да ещё старый садовник. Прикажи привести сюда и сыновей падишаха Дешкювара, которые сидят у тебя в плену.

Сказал это Нербала, вскочил на коня и умчался.

Все разошлись, исполненные радости.

Вернулся домой Нербала. А садовник говорит ему:

- Кто бы ни был, сынок, этот всадник на белом коне, великое он сделал дело. Шутка ли: какую резню предотвратил. Да ещё нас на переговоры пригласил.

- Ну, что же, - отвечает Нербала. - Пойдите, послушайте, о чём там говорить будут, а потом и мне расскажете.

Прошла и эта ночь. Рано утром подметальщики привели в порядок площадь. Сошлись люди с обеих сторон, ждут всадника на белом скакуне.

Ровно в назначенный час в белой одежде, на белом коне прискакал на площадь Нербала. По его знаку привели и усадили по одну сторону - Ханбалу, Бейбалу и Дешкювара, по другую - зятьев падишаха. Потом пришли падишах, визирь, векиль, падишахские дочери и садовник. Привели и мать Нербалы. Бросил он на неё взгляд, будто невзначай, а у самого сердце кровью облилось: совсем она состарилась, высохла - одни кости кожей обтянуты.

Выехал Нербала на середину площади, чтобы все его видели, и спросил громким голосом:

- Вы, наверное, все хотите знать, кто я такой?

- Очень, очень хотим! - послышалось со всех сторон.

- Двое из тех, кто находится здесь, среди вас, знают меня таким, каков я сейчас: пусть они поднимутся! - приказал Нербала.

Никто не встал. Тогда Нербала повысил тон:

- Теперь поздно стыдиться. Не встанете сами - схвачу за горло, силой подниму!

Переглянулись два падишаховых зятя. Нехотя встали.

- Это - мужья твоих дочерей, - обратился к падишаху Нербала. - Ты выдал своих дочерей за них потому, что они проявили геройство, раздобыв для девушек букеты невянущих цветов. Пусть знают все: эти букеты дал им я. А взамен поставил им на правые руки клейма.

Закатили им правые рукава - точно: клейменные руки.

А Нербала продолжал:

- Второй раз они отличились, когда ты заболел. Они принесли для тебя дикую косулю, которую поймал и дал им я. А я заклеймил их левые руки.

Обнажили зятья левые руки - и на них клейма стоят.

- Ну, а какие они вояки - это вы все сами видели. Не будь меня, сидеть бы в плену и им и самому падишаху.

- Правильно! - закричали все. - Верно!

- А теперь - глядите, кто я такой! - воскликнул юноша, открыл лицо и сбросил с себя белое одеяние, в которое он был облачён поверх обычного платья.

Посмотрели люди и ахнули: Нербала перед ними! Захлопал народ от радости в ладоши. А старик-садовник и младшая дочь падишаха бросились друг другу в объятия и заплакали от счастья, будто малые дети.

Повернулся Нербала в сторону Дешкювара и его сыновей и спросил:

- Ну, а вы узнаёте меня?

Но не могли его узнать ни Дешкювар, ни сыновья его Ханбала и Бейбала.

Приблизился он к матери:

- А ты? Узнаёшь?

Посмотрела она на юношу, прикрыла веками глаза. Потом открыла их, и бросилась к юноше:

- Нербала! Сын мой!

- Где ты была всё это время, мать? - ласково спросил её Нербала.

- Падишах Дешкювар, отдав тебя дервишу, заточил меня в тюрьму. Я просидела в темнице до вчерашнего вечера.

Понял, наконец, падишах Дешкювар, что перед ним его сын Нербала. Вскочил он и устремился к нему:

- Нербала! Мой сын!

Но Нербала оттолкнул его прочь.

- Если бы ты считал меня сыном, не принёс бы в жертву дервишу-людоеду.

А потом, обратясь ко всему народу, сказал:

- И эти, и те всегда надо мной издевались. И имени мне не было другого как верблюжий сын. А всё потому, что вот эта женщина, моя мать, не ханского или бекского рода, а дочь простого погонщика верблюдов. Из-за этого падишах Дешкювар отдавал предпочтение другим своим сыновьям, рождённым от высокородных женщин, а меня отдал дервишу, и мать мою бросил в темницу. А вот этот падишах выгнал из дома младшую дочь за то, что она отнеслась ко мне с уважением, как к человеку, хотел подвергнуть наказанию старого человека, садовника, усыновившего меня. Теперь все эти люди в моих руках. Я имею право их уничтожить. Но я не стану их убивать. Я заклеймлю им лбы. Пусть все люди видят и знают, что наказаны они за свою жестокость.

Нербала обернулся к садовнику:

- Поднимись-ка, дедушка, влепи им по клейму прямо в лоб.

Встал старый садовник, припечатал черным клеймом Нербалы лбы обоих падишахов, визиря с векилем, двух падишахских сыновей, двух падишахских дочерей, да двух зятьев падишаха.

А Нербала сказал на прощанье народу:

- Я буду жить вот в том замке, что стоит в ущелье, меж двух гор. Если кто вас посмеет обидеть - дайте мне знать.

Сказал он это, забрал свою мать, старика-садовника, младшую дочь падишаха и вместе со своими друзьями - белым конем, львом и птицей удалился в обиталище в расселине гор.

Сказывают, что пока был жив Нербала, никто из страха перед ним не смел чинить людям зло.

---

* Xанум - госпожа.
** Визирь - главный придворный, векиль - главный судья.

"Азербайджанские сказки" - Баку: Гянджлик, 1986 - с.160