Старик, отказавшийся стать царем

В давние времена жили, говорят, старик со старухой. Небогато жили, были у них в хозяйстве всего лишь одна  корова. Однажды старик говорит своей старухе:

—  Слушай-ка, всю жизнь мы прожили в бедности, да­вай зарежем корову, позовем гостей, получим их благо­словение — тогда, может, разбогатеем.

А бабка:

—  Ладно, коли так, зарежь корову, позовем гостей. Зарезал старик корову. Бабка полный котел мяса сварила. Позвали на угощение всех, кого знали. Но никто к ним не пришел — что уж, решили, мы пойдем этих бедняг объедать! Повздыхали старик со старухой: «Нас, бедных, в ауле за людей не считают!» — и сели сами мясо есть. Тут торкнулся к ним нищий старец. Старик-хозяин обрадовался:

—  Айда, — говорит, — проходи, дедушка, в красный угол, садись, угощайся!

Когда поели, хозяин говорит: — Переночуешь у нас.

—  Да нет, ночевать я не останусь, — отвечает ста­рец. — Коль у тебя нужда какая появится, я буду в дре­мучем лесу, найдешь меня там.

Съели старик со старухой свою корову и, когда совсем нечего стало есть, отправился старик в дремучий лес. Шел, шел и видит — у дороги медведь спит. Когда старик поравнялся с ним, медведь открыл глаза. — Ты куда, старик?

—  Да вот в дремучий лес к старцу иду, — отвечает старик — Нужда у меня к нему.

—  Коли так, — говорит медведь, — порасспроси там, как избавиться от моей хвори, у меня всю жизнь голова болит.

Ладно, — сказал старик и пошел дальше. Шел, шел и видит — четыре старика на плоском камне поклоны отбивают, богу молятся. Оказалось, так день и ночь молятся, даже колени до крови натерли.

—  Вот мы день и ночь молимся, узнай-ка там, в рай мы попадем или в ад, — попросили они.

—  Ладно, — сказал старик и пошел дальше.

Шел, шел, и встретились ему четыре всадника. Ока­залось — разбойники.

—  Куда, — спрашивают, — старик, идешь?

—  В дремучий лес, к старцу, — отвечает старик.

—  Коли так, спроси-ка вот о чем: мы всю жизнь разбойничаем, грабим, так рай нам уготован или ад?

—  Ладно, — сказал старик и продолжал свой путь. Шел, шел и попал в один город.

—  Ты куда, старик, идешь? — спрашивают у него в го­роде.

—  В дремучий лес, к старцу.

Коли так, узнай-ка вот о чем: у нас царь умер, кто должен стать новым царем?

Отправился старик дальше, вскоре дошел до дремучего леса и отыскал того нищего старца. Поздоровался с ним, как водится.

—  Что тебе встретилось в пути? — спрашивает старец.

—  Когда я вышел из аула, спустя некоторое время увидел спавшего у дороги медведя. Он ходить не может, голова у него болит, велел узнать, как ему избавиться от хвори,— говорит старик.

А старец:

—  Пусть съест голову глупого человека, тем и изле­чится. Что еще ты видел?

—  На плоском камне четыре старика отбивали пок­лоны. День и ночь они молятся. Велели узнать, в рай они попадут или в ад.

—  В ад, потому что у них ум за разум зашел.

—  Потом встретились мне четыре разбойника, велели спросить, рай им уготован или ад.

—  Этим — рай, потому что разбойник, таясь от людей, не видя жену, детей, отца с матерью, живет в нужде и горести.

—  Дальше попал я в один город. Там у них царь умер. Велели узнать, кто должен стать царем.

—  В том городе царем должен стать старик, который ходит в драной шапке и ветхом чекмене, — сказал старец.

После этого отправился старик в обратный путь. Пришел в тот город, сообщил, что царем должен стать старик, который ходит в драной шапке и ветхом чекмене.

—  Так это ты и есть! — решил народ и потащил ста­рика на царство сажать.

А он воспротивился.

Нет, — говорит, — не умею я царствовать. Ну, тогда не стали его неволить, отпустили.

Продолжил старик свой путь домой, повстречался с теми разбойниками, сказал, что им рай уготован. И с теми богомольцами повидался, сказал им, что в ад попадут. Под конец дошел до медведя, сказал, что тот излечится, съев голову глупца.

А медведь:

—  Тебя хотели посадить царем, а ты отказался. Ты — самый настоящий глупец.

И взял да съел голову старика.

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.

Царь и дервиш

Один царь был очень образованным человеком, но плохо знал жизнь. Когда у него умерла жена, надумал он снова жениться. Куда только ни посылал он своих везиров в качестве сватов: мол, там-то живет такой-то, имеет дочь, так не отдаст ли ее за меня?

—  Нет, не хочет отдавать, — возвращались с отказом царедворцы.

Царь и сам пускался на поиски, да ни разу не повстре­чал достойной для себя женщины. Однажды он прослы­шал: мол, в таком-то городе живет одна вдова, уж и умна она и очень красива.

—  Не попытаться ли мне съездить в тот город? — стал советоваться он с везирами.

—  Надо бы съездить, — угодливо отвечали они. Царь оставил  вместо себя одного из самых своих надежных помощников, сменил богатое одеяние на скромную одежду простолюдина и отправился в стран­ствие.

А вокруг творились удивительные дела, с какими он никогда в жизни не сталкивался. Вот люди землю вспа­хали, хлеб посеяли, приступили к жатве. Оглянулся царь, проезжая мимо, и. диву дался: хлеборобы сложили снопы в скирды и подожгли их. Чем это объяснить? Нет ответа.

Едет он дальше. В одном месте собралась огромная толпа народу, а над нею недоступно возвышается один человек. Люди изо всех сил стараются докричаться до него, однако он не отвечает, лишь рукою машет. Толпа не понимает его повелительные жесты, и он, как видно, не понимает собравшихся. Почему так? Тоже нет никакого объяснения.

Царь дальше держит путь. Видит: лежит на дороге большой камень. Какой-то человек хочет поднять его, но не может. Тогда положил он поверх этого камня другой, еще побольше, и сумел поднять до самой груди. Добавил еще третий камень, потяжелее остальных, — и вовсе легко вскинул на вытянутых руках. Удивился царь, недоумение овладело им.

Подъехал он к реке, заметил на берегу раскидистый дуб. Решил остановиться под ним, вскипятить чай, отдох­нуть и перекусить с дороги. Подошел к дереву — там под раскидистой кроной сидит дервиш*.

—  Ассалям агалейкум! — вежливо обратился к нему царь.

Дервиш обернулся и, здороваясь, протянул обе руки:

—  Вагалейкум ассалям! Присаживайся рядом, стран­ник.

—  Сейчас я наберу воды из реки, поставлю чай кипя­тить, — сказал царь.

—  Не надо, не возись. Чаю и у меня достаточно, на обоих хватит. Садись.

—  Ладно, — согласился царь.

За скромной трапезой они разговорились.

—  В нашей стране творится немало дива-дивного. Иногда происходят такие вещи, что неподвластны здра­вому разуму, — произнес дервиш. — Ну, сынок, поведай о том, что видел в пути.

—  Пересказывать то, что слышал — пустое дело. Луч­ше расскажу о том, что видел, — начал царь. — А видел я то, как люди землю вспахали, хлеб посеяли, начали жатву. Оглянуться не успел, как они поднесли к собранным снопам огонь и сожгли их. Думаю, что тут заложен какой-то свой особый смысл.

—  Эге, хотя ты и одет просто, но, как вижу, человек не простой. Очень наблюдательный и думающий. А тому, что ты рассказал, есть объяснение: когда ты есть — все перед тобой угодничают, но стоит тебе уйти, как сразу стремятся сжечь, то есть избавиться.

Царь мысленно согласился, так как он и раньше замечал подобное поведение со стороны приближенных, окружающих трон.

—  Дальше было вот что, — продолжал он рассказ. — Увидел я большую толпу народа, над нею возвышается один человек. Все кричат, и не понять, то ли хотят спустить его вниз, то ли еще что-то сделать.

—  Это народ царю кричит, да не может докричаться. Не слышит он. Тебе тоже так будут кричать, — сказал дервиш.

Затем странник поведал о человеке, поднимавшем камни.

—  Все это можно истолковать так, сынок, — ответил дервиш. — Кто-то, допустим, никогда в жизни не лгал, не воровал. Он удерживал себя от греха, думая не только о себе, но об отце и матери, братьях и сестрах: мол, если согрешу, то пятно позора ляжет и на них. Совершить преступление впервые так же тяжело, как поднять тот первый камень. Но тот человек положил камень на ка­мень — и до груди поднял. Если уж один раз солгал, если совершил преступление, то во второй раз сделать это уже легче. А потом человек и вовсе не может остановиться, все ему становится нипочем. Но ты еще не во всем открылся мне. Какая твоя главная цель? Царь признался:

—  Слышал я, что в одном городе живет очень умная и красивая вдова. Я хотел встретиться и поговорить с ней — может быть, она пошла бы за меня замуж.

—  Оставь эту мысль, странник. Пустое дело надумал, возвращайся обратно. Эта женщина прошла через объятья многих мужчин, и ни с одним не могла ужиться. Я ее знаю, наша родственница она, — пояснил дервиш. — Не­ужели в своем городе не сумел ты найти себе пару? Или у вас нет хороших женщин?

—  Есть-то есть, много сватов я посылал, да возвра­щались они с отказом. Никто со мной считаться не захотел.

—  Ты ошибаешься, сынок, — возразил дервиш. — Твои сваты не за тебя просили. Они себе забирали тех жен­щин, которых ты присмотрел.

Запомнил царь слова дервиша. Вернулся домой, устроил проверку. В самом деле, так все и было. Везиры шли от его имени, а невест забирали себе. Если же им не хотели отдавать, то они возвращались с отказом. Он же ни у кого не спросил, кому отказывают, за кого не хотят выдать дочь. В голову ему это не пришло, надеялся, что люди преданные, свои. И вот начал он вызывать к себе сватов по одному, требуя ответа. Пытал тех, кто не признавал свою вину, а тем, кто признался, вынес суровое порицание и даровал жизнь. Свершил он суд над теми своими приближенными, которые при нем притворялись верноподданными, а в его отсутствие готовы были пустить прахом все царство.

Когда во дворце был наведен порядок, царь послал очень надежного человека к той девушке, к которой сватался в самый первый раз, и получил согласие. Мулла прочитал никах, сыграли свадьбу. На свадебном пиру, как и положено, были скачки, состязались борцы, играли кураисты, пели певцы, плясали танцоры.

Бочонками были кумыс, медовуха, много бузы.

Чашу держи, сват, закусывай казы**. В таком веселье прошла неделя. И я на той свадьбе был, кумыс и медовуху пил.

На свете и такое вот происходит.

* Дéрвиш — муж. Мусульманский нищенствующий монах-аскет, факир. (Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949-1992.)
** Казы — колбаса из конины у народов Средней Азии и Поволжья. (Источник: «Кулинарный словарь» compiled by EdwART, 2008.)

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.

Как бедняк искал причину неравенства людей

В давние времена жил один старик. В крайней бед­ности жил. Сорок лет пас чужое стадо. Однажды отпра­вился он в путь, решив узнать, почему одни живут хо­рошо, а другие очень плохо, хотя все люди на вид оди­наковы. Ехал он, ехал, доехал до леса и видит человека, творящего молитву.

—  Я сорок лет пас чужое стадо, жил в бедности, увижу ли я когда-нибудь хорошую жизнь? — спросил бедняк.

—  Я сорок лет творю молитвы, — ответил тот чело­век. — Ладно, я твое желание до бога доведу, давай за это твою лошадь и еду.

Оставив лошадь и еду, пошел бедняк дальше. Шел, шел и зашел в один дом. Тут его накормили-напоили, дали хорошую одежду. Оказывается, жили в этом доме шестеро разбойников, которые грабили только баев. Проводили они бедняка, дав еду еще и на дорогу. Продол­жая свой путь, встретил бедняк одного мудреwа. Расска­зал ему о своем житье-бытье, о том, зачем отправился в путь и что в пути увидел.

—  Человек, творивший молитву, обманув тебя, ото­брал все, что ты имел, — сказал мудрец. — Всю жизнь он обманывает людей и живет за счет тех, кто добывает пищу в поте лица. На том свете гореть ему в аду. А тем разбойникам уготовано место в раю, потому что они от­бирают у баев награбленное богатство и раздают таким, как ты, беднякам. В сравнении с творящим молитвы они делают правое дело.

Посоветовал мудрец старику не верить ни баям, ни творящим молитвы. На обратном пути бедняк зашел к разбойникам и передал им слова мудреца. Разбойники проводили его, дав много золота, другого добра и еды на дорогу.

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.

Хитрый сапожник

В давние-предавние времена в одном царстве-государ­стве на самой окраине главного города жил бедный сапожник. Ни единого рубля не скопил он за свою жизнь, все, что зарабатывал с утра до вечера, в тот же день проедал с женой и детишками.

Но хоть и бедно жил сапожник, настроение у него всегда было хорошее: идет утром на работу — песни напевает, возвращается вечером домой — шутками да прибаутками прохожих веселит. Словом, не знал сапож­ник уныния.

А царь в этом царстве был очень злой и коварный. Много было у него солдат, а шпионов и доносчиков и того больше. Превратил царь своих подданных в рабов.

Однажды захотелось царю своими глазами увидеть и своими ушами услышать, как живут его подданные, о чем говорят. Нарядился он слугой и, когда стемнело, вышел в город. Долго ходил царь по городу, в окна загля­дывал, у дверей подслушивал. Но сколько ни ходил, ничего особенного не увидел и не услышал: одни под­считывали дневную выручку, другие печалились из-за убытков, третьи ссорились с женами, четвертые ругали ребятишек. Но вот дошел царь до маленького домика на самом краю города. И только в этом домишке слы­шались пенье, шутки, смех. Удивился царь, а потом разозлился. Дай-ка, думает, узнаю, что за люди тут живут, отчего им так весело. Постучался в дверь. Хозяин тут же распахнул дверь, встретил незнакомого человека приветливо и сразу пригласил на табын*. Зашел царь, огляделся. В доме, видит, очень бедно и на столе не очень-то богато, но лица у сидящих за столом радостные, настроение веселое.

Сел царь на указанное ему место, мяса отведал и со всеми шурпы похлебал. Сидит, смотрит на веселые лица и в душе злится. Не злился бы, да не привык видеть в своем царстве счастливых людей. Решил выведать секрет такого веселья и говорит хозяину:

—  Не прими, друг, в обиду, хочу узнать, кто ты, какое ремесло тебя кормит и с чего это в будний день вы веселитесь, будто в праздник.

А хозяин отвечает:

—  Я — сапожник. Сам видишь — живу бедно. Есть у меня на базаре махонькая лавочка. Там я прохожим обувку чиню: где прохудилось — заплатку поставлю, где распоролось — зашью. Тем с утра до вечера и занимаюсь. На заработанное за день вечером еду покупаю. Коли есть что поесть, так нам и в будни — праздник.

—  А коли, — говорит царь,— случаем прикажут таким, как ты, закрыть свои лавчонки — что тогда?

—  Не дай бог! — отвечает хозяин. — И врагу такой беды не пожелаю. Ведь мы тогда со всеми домашними с голоду перемрём. Не должно бы такое случиться. Какому злодею придет это на ум?

Посидел царь еще немного и, попрощавшись, ушел во дворец. А наутро выслал он в город вестников. Прошли вестники по всем улицам, по всем площадям и базарам, объявили царское повеление: когда царь отдыхает, ремес­ленникам не работать, всем закрыть свои лавочки.

Удивился народ, с чего это пришла царю в голову такая непутевая мысль. Ругают его люди меж собой. Но ругать-то ругают, а знают, что нрав у царя крутой, поэтому никто не смеет ослушаться. Закрыли ремеслен­ники свои лавчонки, разошлись по домам.

Когда стемнело, опять оделся царь по-вчерашнему, вышел из дворца и прямиком — в домишко сапожника. Посмотрим-ка, думает, так ли тебе весело, как было вчера, скажешь ли теперь, что и будний день для вас — праздник.

Приходит, а хозяева, как ни в чем не бывало, сидят за столом, едят и за едой шутят и смеются. Обрадовался сапожник вчерашнему гостю.

—  Айда-айда, — говорит, друг, садись с нами за стол. А царь:

—  Вы, я гляжу, опять пируете. Никак ты не слышал сегодняшнего повеления или, может, нарушил его? Где денег-то добыл?

—  Хай,— отвечает сапожник, — будь он неладен, этот царь! Выдумывает там указы, которые ни в какие ворота не лезут. Чуть из-за него я с семьей голодным не остался. Что, думаю, теперь делать? Пошел по улице, одному помог покупки до дому донести, другому воды натаскал. Ну, и еще два-три дела такого рода сделал, заработал немного денег. Вот на них купил снеди, и теперь ужи­наем.

Царя злость взяла. Прямо-таки изжевал бы неунывающего сапожника. Лишь для того, чтобы не выдать себя, посидел он немного и ушел.

На другой день рано утром прибежал к сапожнику царский гонец, повел его во дворец. Во дворце по при­казу царя прицепили к поясу сапожника тяжеленную саблю и поставили его охранять вход.

—  Стой, — говорят, — тут и не двигайся. Коли сде­лаешь хоть шаг в сторону, царь прикажет отрубить тебе голову.

Простоял бедняга весь день на страже и ничего при­нести домой не смог. А все же не пал сапожник духом. Дома принялся, напевая, обстругивать толстую палку. Строгал, строгал, и получилась сабля, по виду точно такая же, какую царь ему на бок повесил. После этого сапожник сунул деревянную саблю в ножны, а булатную продал соседу-купцу, на вырученные деньги накупил много всякой еды.

—  На, — говорит жене, — приготовь ужин. Хорошо сделал царь, поставив меня на стражу, богатый будет у нас сегодня стол.

А царь и в этот вечер к нему заявился. Уж сегодня-то сапожнику не с чего веселиться, думал царь, сегодня ему, должно быть, не до песен. Но вошел и глазам своим не поверил: сапожник даже веселей, а стол у него богаче, чем прежде.

Обрадовался сапожник приходу знакомца, встретил его как близкого друга, принялся потчевать. Рассказал, смеясь, что продал царскую саблю, а вместо нее выстру­гал деревянную.

—  Ну-ка, — говорит жене, — подай саблю, покажем ее другу.

Когда подала жена саблю, все от души посмеялись, а потом наелись-напились, и царь ушел.

Наутро опять поставили сапожника на стражу у входа во дворец. Стоит, значит, он с деревянной саблей на боку, соколом глядит. Раз сабля деревянная, не так ему тяжело, как было вчера. А царь, подумав: «Ну, теперь попался, теперь уж не вывернется!» — хорошенько по­завтракал и, довольнешенький, уселся на своем троне. Сидит, соображает, как бы половчей разоблачить плутов­ство сапожника. Потом послал стоявшего рядом слугу позвать начальника казны. Вот пришел начальник казны, а царь как затопает ногами, как закричит:

—  Ты, — кричит, — преступник, вор и обманщик! Ук­рал из казны золота на сто рублей, а сам стараешься глаза мне замазать, верным мне прикидываешься! Ну-ка, — кричит, — приведите стражника, пусть сейчас же отрубит этому негодяю голову!

Слуги в мгновение ока исполнили повеление, привели и поставили перед царем стражника, стоявшего у входа. А это был тот сапожник.

Царь, чтобы сапожник его не узнал, корону свою на самые глаза надвинул, накидку из-за спины подтянул, лицо ею маленько прикрыл и говорит:

—  Отруби-ка своей саблей голову этому преступ­нику, он — вор, из моей казны золото украл.

Ни в чем не повинный начальник казны, оказавшись вдруг в таком положении, сначала от изумления онемел, а придя в себя, встал перед царем на колени и принялся, заливаясь слезами, умолять:

—  О, — говорит, — твое уважаемое царское величество, нет на мне никакой вины, совесть моя чиста, всю жизнь я служил тебе верно. Давай-ка, — говорит, — проверим казну, там все на месте, копейка в копейку. Гнев твой напрасен, не губи меня зазря!

А царь и слушать не хочет.

—  Нечего, — говорит, — там считать-пересчитывать, и слез тут не лей! Эй, стражник, ты что стоишь столбом? Приказ же отдан! Отруби ему голову!

Сапожник растерялся, не знает, как выкрутиться, вот и стоит столбом. Замахнуться-то он замахнулся бы, да ведь, когда ударит по шее начальника казны деревянной саблей, сам головы лишится. «Не смягчится ли царь, не простит ли начальника казны?» — подумал сапожник и говорит:

—  Эй, милостивый царь, прости уж этого несчастного, не казни его. Коли взял он малость из твоей казны, так теперь, небось, на всю жизнь зарекся брать. В крайнем случае, посади его в тюрьму — и делу конец.

А царь ни в какую.

—  Ни за что, — говорит, — не прощу. Пускай это дру­гим уроком будет, пусть все увидят, что ждет того, кто царя обманывает. Ты в мои дела не вмешивайся, делай, что велено. Сказано тебе — отруби, вот и руби, да поживей! А то прикажу оторвать голову у тебя самого!

Ну, думает сапожник, раз так ничего не вышло, надо найти другой путь к спасению. Тут как раз пришла ему в голову одна хитрая мысль. Поднял он взгляд к потолку, воздел руки и говорит:

—  О, аллах, ежели этот человек и впрямь невиновен, преврати мою булатную саблю в деревянную! Спаси меня от греха, не дай убить безгрешного!

Сказав так, выхватил он саблю из ножен, и все, кто был возле царя, ахнули: сабля «превратилась» в деревян­ную. Только царь знал, в чем тут секрет. Но он не разгне­вался. Очень ему понравилось, как ловко вывернулся сапожник из трудного положения. Помиловал царь на­чальника казны, а сапожнику сказал:

—  Видать, тебя не перехитрить. Хоть и обманул ты меня, твой ум и находчивость достойны похвалы.

И, дав много золота и серебра, отпустил сапожника домой.

После этого сапожник все-таки опять принялся рабо­тать по-прежнему с утра до вечера, а вечером, вернувшись домой, садился за стол с женой и ребятишками, и ели они весело, и жили счастливо.

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.

Суд царевны

Один старик пахал в поле и наткнулся на горшок золота. Посоветовался с другом:

—  Что делать с этим кладом? Тот посоветовал:

—  Ты отнеси его к царю.

Старик и понес к царю. Повстречались ему три чело­века, они спрашивают:

—  Куда идешь, дед? Что в горшке?

Старик ответил, что несет царю золото. Эти люди отняли у него золото. Старик приходит к царю и говорит:

—  Я нес Вам найденный в поле горшок золота. Его отняли у меня трое встречных.

Царь велел разыскать и привести к нему этих людей. Спрашивает их царь:

—  Как вы смели отнять золото у старика?! Грабители не признают своей вины:

—  Мы не брали!

По царскому приказу они были посажены в тюрьму. У царя была умная дочь. Она и говорит отцу:

Ты отдай мне этих людей, я узнаю правду. Согласился царь. Когда к ней привели этих трех че­ловек, она им объявила:

—  Мой отец напрасно заточил вас в тюрьму, поверив старику. Я прошу вас помочь мне разобраться в одном деле, высказав свое мнение.

И вот что она им поведала:

«В старину жил богатый человек. У него была краси­вая взрослая дочь. Эта девушка однажды прогулива­лась по саду и увидела на высоком дереве очень красивый цветок. Сказала она своим служанкам:

—  Достаньте мне этот цветок. Тогда я буду вам очень благодарна.

Как ни старались служанки не смогли достать цве­ток. Девушку это огорчило. Тогда подошел к дереву садовник-караульщик, влез на него по стволу, сорвал цветок и подал девушке. Девушка обрадовалась и гово­рит ему:

—  За это награжу тебя чем угодно. Садовник ответил:

—  Когда будешь выходить замуж, то в первую брач­ную ночь покинешь своего жениха и придешь сюда ко мне.

Через некоторое время эту девушку выдавали замуж. После свадебного пира ночью, оставшись наедине с жени­хом, она вспомнила об обещании, данном садовнику, и рассказала, как было дело, жениху.

Жених сказал:

—  Если дала обещание, надо сдержать свое слово. Иди.

Она оделась и поспешила в сад к садовнику. На пути ей повстречался волк и хотел ее съесть. Девушка ему говорит:

—  Я дала слово садовнику-сторожу придти к нему в ночь после свадьбы. Отпусти меня, чтобы я смогла выполнить обещание.

Волк не тронул девушку. Вот пришла она в сад к садовнику-сторожу и молвит:

—  Я дала слово придти тебе в первую брачную ночь. Я пришла.

Тот ответил:

—  Я убедился, что слово твое честное. Мне от тебя больше ничего не надо. Возвращайся поскорее к твоему жениху, пусть аллах будет милостив к тебе!

Девушка благополучно вернулась к жениху». Закончив рассказ, царевна спросила тех грех нечест­ных людей:

—  Что вы скажете об этой: почему жених отпустил невесту в первую ночь, почему волк не растерзал ее, почему садовник-сторож немедленно, как только она пришла к нему, отправил ее обратно?

Один из троих ответил:

—  Видно, что жених той девушки глупец-просто­филя.

Другой сказал:

—  Тот волк, который повстречался ночью девушке, видно, был беззубый, потому не смог ее съесть.

Третий сказал:

—  Тот садовник, видно, был дряхлым, никчемным, по­тому отпустил ночью красивую девушку, которая сама к нему пришла.

Царевна, разузнав думы этих низких людей, сооб­щила царю полученные ею ответы на вопросы. Царь вполне убедился в том, что это они отняли золото у старика и говорит им:

—  Теперь ясно: вы отняли золото, отдайте его, иначе прикажу вам отрубить головы! Они очень испугались. Достали золото и отдали царю.

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.