Барин и черт

Жил да был один барин. Однажды пошел он в поле по­глядеть, как работают его крестьяне. Навстречу ему попался черт, спросил, по каким делам он идет, и увязался вместе с ним. Идут они, видят — недалеко от дороги кресть­янин пашет. Пашет и ругает свою лошаденку:

—  Черт бы тебя побрал, соху не можешь тянуть, хоть сам впрягайся.

Барин говорит черту:

—  Слышишь, он хочет, чтобы ты забрал лошадь. Черт отвечает:

—  Это он со зла, а не от души.

Идут дальше. В другом месте крестьянская семья сеет: мужик с лукошком по загону шагает, его жена за ним боронует, а маленький ребенок под кустом плачем исходит.

—  Орет весь день без передыху, нечистый бы его побрал!— горчит мать на ребенка.

Барин опять черту:

—  Слышишь, хочет, чтобы ты забрал ребенка. Черт отвечает:

—  Нет, ребенка она не отдаст, а говорит лишь для устра­шения.

И верно: мать остановила лошадь, подошла к ребенку, взя­ла его на руки и стала целовать.

Идут барин с чертом дальше, видят — работают на поле дворовые люди барина.

—  О, черт побери, опять заявился! — проговорил кто-то из них, завидев барина.

—  Слышишь? Вот это сказано уже от души,— сказал черт, схватил барина и уволок.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.

Старик и черти

Жили себе, не тужили старик со старухой. Старик был удачливым охотником и всегда возвращался из леса не с тетеревом — так с глухарем, не с глухарем — так с зайцем. Старухе всегда было что в котел положить, и самой поесть, и старика накормить.

Однажды кончились у них дрова. Старик взял топор и от­правился в лес. Высмотрел прямую высокую сосну да сам себе и говорит:

—  Свалю-ка я ее: выйдет и бревно для избы, будут и дрова. Сказано — сделано. Тюк-тюк топором, срубил сосну. А как только она упала — из-под пня чертенок выскочил. То ли услы­шал он, как старик сам с собой говорил, то ли его напугали шум и треск упавшей сосны.

—  Что ты делаешь, дед? — опрашивает чертенок.

—  Да вот срубил лыко, чтобы сплести лапти, — ответил старик.

«Хорошенькое дело, — думает чертенок. — Сам свалил дере­во, а говорит, срубил лыко!»

—  А как понесешь это? — продолжает любопытствовать чертенок.

—  Больно просто, — отвечает ему старик. — Взвалю на пле­чо и понесу.

Чертенок аж присел от испуга и удивления: «Какая же сила у этого человека, если он может унести такое большое де­рево!» Потом немного пришел в себя и говорит:

—  А ты не боишься, что моя родня, отцы и деды, рассер­дятся на тебя — ведь лес-то этот наш!

—  Нет, я чертей не боюсь, — спокойно ответил старик. После таких слов чертенок уж и вовсе в ужас пришел и — прыг! — в яму к своим родителям.

—  Что я там, наверху, видел! — начал он рассказывать. — Я видел одного старика. Ему потребовалось лыко для лаптей, а он свалил нашу большую сосну. Я говорю, как ты понесешь ее, а он отвечает: на себе. Я сказал, что это, мол, наш лес и моя родня может рассердиться за рубку, а он сказал: «Я чер­тей не боюсь», — взвалил дерево на плечо и унес.

Услышав такое, черти призадумались: что за странный человек объявился в их владениях? Думали-думали и приду­мали.

—  Ты, сынок, — сказал отец чертенка, — если опять уви­дишь его, пригласи к нам в гости. Мы здесь и приберем его к рукам.

Через какое-то время старик опять пришел в лес. И опять из-под пня к нему выскочил чертенок.

—  Здравствуй, дед! — здоровается с ним воспитанный чер­тенок.

—  Здравствуй, коли не шутишь, — отвечает старик.

—  Айда к нам в гости, дедушка, моя родня хочет тебя уго­стить, — передал чертенок приглашение своего отца.

—  Отчего же не пойти, — ответил старик. — Пойдем.

Они спустились в яму. Черти встретили старика гостепри­имно, напоили, накормили. За поздним временем даже ноче­вать стали оставлять:

—  Куда ты пойдешь, глядя на ночь? — стали черти угова­ривать старика. — Переночуй у нас.

Старик, не долго думая, согласился.

Постелили ему постель: в изголовье положили раскален­ный колокол, а под бок — раскаленное железо. Старик осто­рожно лег в постель, а когда черти уснули, отодвинул в сторо­ну колокол с железом и подложил под себя свой кафтан.

Проснулись утром черти и удивились: как это старик не поджарился, а остался жив.

—  Как спалось, старина? — спросил гостя старший черт.

—  Спал хорошо, — ответил старик, — только не то клопы, не то блохи вроде немного покусывали.

Тут чертей аж холодный пот прошиб: какой же это неуяз­вимый человек, если раскаленное железо ему блошиным уку­сом кажется!

А старик вдобавок еще и о своих родных и близких повел речь:

—  Я-то что, вы бы поглядели на моих братьев и племян­ников — вот это молодцы так молодцы! Ни в лесу, ни в поле никого не боятся, все их боятся!

Перепугались черти, начали меж собой советоваться, как бы побыстрее старика домой выпроводить. А старик не торопится.

—  Я, пожалуй, домой не пойду, — говорит он. — Мне и здесь хорошо!

—  Семья-то у нас уж больно большая, — с другого конца заходят черти. — Погляди-ка: сколько нас дома, а ведь еще столько же, если не больше, в лесу. Для тебя совсем места нет.

—  Ничего, в тесноте да не в обиде, — гнет свое старик. Тогда черти решили откупиться от старика.

—  Мы тебе насыплем полную шапку золота, — сказал стар­ший черт, — только ты уж иди к своей старухе, она, небось, за­ждалась.

—  Старуха никуда не уйдет, — ответил старик, — но если вы даете золото — от золота не откажусь.

Пошли черти за золотом. А пока они ходили, старик про­дырявил свою шапку, пришил к ней снизу мешок и спустил его в яму. Таскают, таскают черти золото, сыплют, сыплют в Шапку, а она никак не наполняется. «У него и шапка-то не как у всех, а богатырская!» — дивятся черти. Едва-едва напол­нили эту богатырскую шапку.

—  В шапке как-то неудобно нести, высыплю-ка я все это в мешок, — сказал старик, ловко опрокинул шапку и вытащил из ямы наполненный мешок.

—  Гляди-ка, сколько в шапку золота вошло — целый мешок! — дивятся черти.

А старик говорит:

—  Теперь кто-нибудь проводите меня.

Старший черт послал чертенка проводить старика домой, чтобы он, коим грехом, опять не вернулся. Вылезли они из ямы, старик говорит:

—  Я был у тебя в гостях, теперь пойдем ко мне отгащивать. Посади меня к себе на спину да и двинемся.

—  Давай садись, — подставил чертенок свою спину.

Сел старик на чертенка, и они понеслись. В пути увидел старик мельничный жернов и просит чертенка:

—  Погоди-ка, давай прихватим с собой старухино колечко.

—  Да что ты, дед! — взмолился чертенок. — Как я его под­ниму? Как-нибудь сам придешь и возьмешь.

А про себя чертенок подумал: «Если у его старушки такие колечки, какая же сила в руках у самого старика!»

Добрались они до стариковой избы. Старик вошел первым и шепнул старухе:

—  Старуха, я привел с собой чертенка. И когда скажу «Угости-ка его», ты ответь: «Помнишь, ты как-то поймал од­ного чертенка, я вчера сварила его последнее ребро. Так что не знаю, чем мне теперь и угощать-то».

Заходит в избу и чертенок. Старик говорит:

—  Старуха, я побывал в гостях у чертей. Меня угощали хорошо. Теперь и ты как следует накорми дорогого гостя.

—  Не знаю, чем мне его и угостить-то, — отвечает стару­ха. — Ты как-то принес одного чертенка, но я вчера сварила его последнее ребро.

Услышав такие слова, чертенок, не долго думая, кинулся вон из избы через раскрытое окно. А когда вернулся в лес, то заплетающимся, от пережитого ужаса, языком пролепетал:

—  Ах, отец, он, оказывается, питается нашим братом! Меня чуть не кинули в котел, сам не знаю, как жив остался.

У чертей, которые слышали рассказ своего молодого сопле­менника, душа в пятки ушла от страха.

—  Наперед пусть ни один из вас не трогает старика, — сказал старший черт. — Весь лес не вырубит, а порубит-порубит да и перестанет. Не трогайте.

С тех пор старик каждый день рубил лес, пока не нарубил на новую избу. И ни один черт ему и на глаза не показывался.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.

Рубашка из посконного полотна

К одной молодой вдове повадился злой дух. И так, и эдак бедная бабенка пыталась освободиться от него, из сил выбилась, а злой дух не отстает — да и все тут. Рассказала она о своей беде соседке, а та и говорит:

—  А ты завесь дверь рубашкой из посконного полотна — она злого духа и не пропустит в избу.

Вдовица послушалась соседку, сшила длинную рубашку из посконного полотна и завесила ею дверь в избу.

Ночью пришел злой дух, а рубаха ему и говорит:

—  Погоди-ка, послушай, что мне пришлось видеть и испы­тать на своем веку.

—  Ну, говори, — ответил злой дух.

—  Еще до того, как на свет появиться, — начала свой рас­сказ рубашка, — и то сколько всяких хлопот со мной было. По весне землю вспахали, заборонили и только после этого меня, коноплю, посеяли. Прошло какое-то время — меня проборонили еще раз. Только тогда я взошла, на свет появилась. Ну, а когда появилась, расту, к солнышку тянусь...

—  Ну, хватит, наверное, — говорит злой дух.— Пусти!

—  Уж если начал слушать — дай досказать, — отвечает ру­башка. — Когда я вырасту и созрею — меня выдергивают из земли...

—  Я понял, — опять перебивает злой дух.— Пусти!

—  Нет, еще ничего не понял, — не пускает его рубашка. — Дослушай... Потом меня молотят, отделяют семена...

—  Хватит! — теряет терпение злой дух. — Пусти!

Но в это время на дворе кукарекает петух и злой дух исче­зает, так и не побывав у вдовицы.

На другую ночь он прилетает опять. И опять рубашка не пускает его.

—  Так на чем я остановилась? — говорит она. — Ах, да, на семенах. Мои семена Обдирают, веют, кладут на хранение, а то, на чем выросли семена, — коноплю — сначала складывают в стога, а потом долго, целых три недели, мочат в воде.

—  Ну, все, что ли? — спрашивает злой дух.— Пускай!

—  Нет, не все, — отвечает рубашка. — Я же еще в воде лежу. Через три недели меня вытаскивают из воды и ставят сушить.

—  Хватит! — опять начинает сердиться злой дух. — Пусти!

—  Ты же еще самого-то главного не слышал, — отвечает рубашка. — Не знаешь, как мнут-ломают мои кости... Так вот ломают и мнут меня до тех пор, пока все тело от костей не очи­стят. Мало того: еще кладут в ступу и давай втроем-вчетвером толочь пестами.

—  Пусти! — опять начинает терять терпение злой дух.

—  Из меня выбивают всю пыль, — продолжает рубашка, — оставляют лишь чистое тело. Потом меня вешают на чесалку, разделяют на тонкие волосинки и прядут. Напряденные нити наматывают на мотовило, потом опускают в щелок. Тогда мне бывает трудно, глаза забиты золой, я ничего не вижу...

—  А я не хочу тебя больше слушать! — говорит злой дух и уже хочет пройти в избу, но в это время кукарекает петух и он исчезает.

И на третью ночь явился злой дух.

—  Потом меня стирают, сушат, делают из меня мотки и пропускают через бердо, ткут и получается холст, — продолжа­ет свой рассказ рубашка.

—  Теперь-то все! — говорит злой дух. — Пусти!

—  Еще совсем немного осталось, — отвечает рубашка. — Уж дослушай... Холст кипятят в щелочной воде, стелят на зеле­ную траву и стирают, чтобы вышла вся зола. И опять, уже по второму разу, толкут меня втроем-вчетвером, чтобы я стала мягкой. И только после этого отрезают от куска, сколько нуж­но, и шьют. Вот только тогда положенное в землю семечко ста­новится рубашкой, которой сейчас и завешена дверь...

Тут опять на дворе кукарекнул петух, и опять злому духу, не солено хлебавши, пришлось убираться восвояси.

В конце концов надоело ему стоять перед дверью и слушать рубашкины россказни, с тех пор он перестал прилетать в этот дом и оставил молодую вдову в покое.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.

Плешивый, медведь и чертенок

Было у старика три сына. Двое старших жили в чести и почете, а младшего сына никто не любил. Уродился он плешивым и его и по имени-то не звали, а Плешивый да Плешивый. Старшие братья по всякому пустяку ругали млад­шего, а потом и совсем из дома выгнали.

Пошел Плешивый куда глаза глядят. Идет — навстречу медведь.

—  Куда путь держишь, дружище? — спрашивает медведь.

—  Дома ни во что меня не ставят, житья никакого нету, вот и иду куда глаза глядят, — отвечает Плешивый.

Медведь тоже посетовал:

—  И мне нет ни чести, ни почета. Мужики выгоняют ско­тину в лес без присмотра, а потом жалуются, что их буренок задирает медведь. И я пойду с тобой.

Идут они вдвоем и выходят к озеру. Из озера выскочил чер­тенок и спрашивает:

—  Куда путь-дорогу держите, друзья-приятели?

—  Не почитают нас дома, — отвечает Плешивый, — вот и идем куда глаза глядят.

—  Меня тоже не очень-то почитают, — сказал чертенок. — Ребятишки купаются в озере и, случается, тонут, а обвиняют в этом меня, говорят, что чертенок утащил их за ноги на дно. И я пойду с вами!

Пошли они втроем и пришли в лес.

—  Давайте поставим вот на этой поляне избу, — предложил Плешивый. — А если не уживемся, изба достанется тому, кто сумеет напугать остальных.

Построили они избу и живут себе припеваючи. Как-то вышли они погулять и поблизости набрели на ма­ленькое озеро.

—  Вот бы в этом озере пиво сварить! — сказал Плешивый.

—  Хорошо бы, — согласились медведь с чертенком, — да где взять солода?

Пошли они на большую дорогу, по которой нет-нет да и во­зили в город солод. На их счастье целый обоз с солодом ехал.

Плешивый принялся на гуслях играть, возчики заслушались, а медведь с чертенком тем временем незаметно скинули с возов несколько мешков солода.

Притащили они солод на озеро.

—  Ну, солода у нас вдосталь, хмель нужен!

На следующий день снова отправились на большую дорогу. И опять им повезло. Как раз ехал обоз с хмелем. Плешивый опять взялся за гусли, возчики засмотрелись на гусляра, за­слушались его игрой, а медведь с чертенком тем временем ски­нули несколько мешков с хмелем и поволокли на озеро.

Новая задача: кто размешает солод с хмелем?

Чертенок живал в озере, ему и карты в руки. Полез он в воду, как следует размешал солод с хмелем.

Киснет, бродит пиво, да новая забота: любителей попить пива хоть отбавляй, не успеешь оглянуться — растащут все озеро, надо караулить.

Первым стал на ночное дежурство чертенок. В полночь за­явился на озеро старичок с локоток, а борода по земле стелет­ся. Спустился он с берега и давай пиво лакать.

—  Пошел вон! — закричал чертенок. — Не для тебя нава­рили пива!

Старичок с локоток схватил чертенка и давай тузить. Еле вывернулся бедный чертенок из цепких рук старика и ни жи­вой ни мертвый домой пришел.

На следующую ночь черед караулить озеро выпал медведю. Старичку с локоток, видно, понравилось пиво, он и в эту ночь явился на озеро и принялся лакать.

—  Пошел вон! — закричал медведь. — Не для тебя нава­рено!

Старик и медведя избил до полусмерти. Еле дотащился косолапый до дома.

На третью ночь настал черед караулить Плешивому. Тот взял с собой гусли и посиживает себе на берегу да на гусельках поигрывает.

В полночь заявился старичок с локоток и давай лакать пиво. Пьет да приговаривает:

—  Ну и пиво! И кто только сумел наварить такого хорошего пива!

—  Да это я, дедушка, — ответил Плешивый. — Пей себе на здоровье, коли понравилось.

Три раза принимался старик, пока вдоволь не напился. А потом подошел к Плешивому и говорит:

—  Научи меня, дружок, на гуслях играть.

—  Отчего не научить, — отвечает Плешивый. — Дело не хитрое.

Подвел он старика к толстому бревну, в комле которого торчал клин. Кто-то собирался расколоть дерево да, видно, не успел. Плешивый говорит:

—  Суй сюда руку, а я начну играть.

Только старик сунул руку в расколотую трещину, Плеши­вый тотчас выбил клин, и рука старика оказалась зажатой в трещине. После этого Плешивый отрубил старику голову, унес ее с собой и спрятал. А сам подумал при этом: «Теперь по­смотрим, кому достанется изба!»

Много ли, мало ли прошло времени, начались у друзей спо­ры да распри. Тесно им стало в избушке. И вспомнили они уго­вор: кто сумеет напугать остальных, тот и останется жить в избушке.

Чертенок ушел ночью в лес, а потом, дико крича, выбежал на поляну, где стояла избушка. Ни медведь, ни Плешивый не только не испугались, но даже и не проснулись.

В следующую ночь взялся пугать медведь. Он тоже залез в бурелом, взъерошил на себе шерсть, а потом заревел, что есть мочи, и, хрустя валежником, побежал к избушке. Плешивый с чертенком проснуться проснулись, но испугаться ничуть не испу­гались.

На третью ночь пришел черед пугать Плешивому. Он до­стал из застрехи голову старика, всунул ее в окошко и тихонь­ко постучал в раму. Завидя голову страшного старика, мед­ведь с чертенком, как угорелые, выскочили из избы и — да­вай бог ноги!

Изба, честь по чести, досталась Плешивому.

Пошел он в родную деревню да и говорит братьям:

—  Вот что, дорогие мои братья! Срубил я в лесу новую избу, наварил целое озеро пива — пей, не хочу! Чтобы все это богатство перевезти сюда, решил и вас, и соседей позвать на помощь. Пойдете?

Услышав, сколько наварено пива, и братья, и соседи охот­но согласились помочь Плешивому. Перевезли они избу, спра­вили новоселье. И зажил младший брат в собственном доме, зажил в чести и почете. Братья вспомнили его настоящее имя и перестали звать Плешивым.

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.

Пуган

Один мальчик в пятилетнем возрасте лишился родителей. Круглого сироту взял к себе его дядя. Несладко жилось мальчику в дядином доме. Его заставля­ли и скотину пасти, и огород поливать, и всякую другую до­машнюю работу делать. У бедняги не оставалось времени на улицу сбегать, чтобы со сверстниками поиграть. А если, слу­чалось, и выбежит, так дядя тут же ведет назад да еще и чере­муховым прутиком больно бьет за ослушание.

Мальчик плохо рос. Ему сравнялось уже двенадцать лет, а он все еще был ростом не выше стула. В деревне стали уже подсмеиваться над ним и дали прозвище Пуган — табурет. Пой­дет по улице, ребятишки дразнят: «Вон Пуган идет, вон Пуган идет!» Обидно было мальчику слышать со всех сторон насмеш­ки над собой. Терпел он, терпел и в конце концов решил уйти от дяди. «Надо думать, свет не клином сошелся на этой дерев­не», — сам себе сказал мальчик и пошел из дома дяди куда глаза глядят.

Идет он большой дорогой — навстречу портной.

—  Откуда и куда идешь, сынок? — спрашивает портной.

—  Иду от своего дяди, а куда — сам еще не знаю, — отве­чает Пуган.

—  Зачем же ушел от дяди? — не понял портной.

—  Так и так, — объясняет Пуган, — не стало мне у него никакого житья. Да я уже и не маленький, пора зарабатывать на хлеб самому.

—  Пойдем со мной, — предлагает портной, — я тебя выучу шить-кроить, а проработаешь со мной до двадцати лет, я тебе и машинку куплю.

Пуган согласился, и пошли они вместе.

Портной, как и было обещано, выучил Пугана портняжному ремеслу, а когда Пугану исполнилось двадцать лет — купил ему швейную машинку. И с той поры стал Пуган ходить по деревням самостоятельно.

Однажды Пуган, по случаю окончания большой работы, на­пился пьяным. Сидеть в избе ему надоело, и он вышел на ули­цу. Ему навстречу попалась ватага возвращавшихся из школы ребятишек. Пьяный Пуган, ни с того ни с сего, накинулся на ребятишек и начал колотить их. Ребятишки кто куда разбежа­лись от него. «Оказывается, я — сильный человек! — подумал Пуган. — И вместо того, чтобы заниматься портняжничеством, не пойти ли мне в богатыри? Буду гулять по свету да показы­вать свою силу».

Приняв такое решение, Пуган первым делом сшил себе ши­рокий пояс и написал на нем: «Я — Пуган-богатырь — одним, махом пятерых побивахом».

Подпоясался Пуган этим поясом, закинул за плечо дорож­ную сумку с караваем хлеба и пошел в город, что стоит на бе­регу Волги.

Пришел Пуган в город. Ему еще ни разу в жизни не, при­ходилось видеть, как пароходы ходят по Волге, а поглядеть хотелось, и он спустился крутым берегом на пристань. Встреч­ные люди шарахаются от Пугана, дают ему дорогу. Не сразу понял Пуган, что все сторонятся его из-за страшной надписи на поясе.

Послонялся-послонялся по пристани Пуган, устал и прямо тут же на берегу прилег отдохнуть. Незаметно его потянуло в сон, и он уснул.

Тем временем с приставшего парохода сошли два богатыря. У них было царское поручение ходить и ездить по белу свету и выискивать богатырей.

Вышли богатыри на пристань и видят: спит на песке человек ростом не больше стула, а на поясе: «Одним махом — пя­терых побивахом». Поначалу удивились богатыри, а потом и испугались.

—  Как может быть богатырем человек ростом не выше сту­ла? — сказал один.

—  Как знать, может, он чародей и владеет волшебной си­лой, — отозвался другой.

—  В таком случае, он не будет ставить нас ни во что, — рассудил первый.

—  А давай все же его проверим, — предложил второй. — Вон, лежит, не меньше как двадцать пудов, камень. Пусть его поднимет. А еще пусть выжмет воду из того песка, на кото­ром лежит.

Проверку богатыри решили сделать после того, как спящий проснется. А пока что пошли смотреть город.

Однако во время их разговора Пуган не спал вовсе, а толь­ко притворялся спящим. И как только богатыри ушли, Пуган сразу же встал и начал раздумывать: «Что делать? И осра­миться не хочется, и камень тот с места не сдвинуть. Разве что, за недостатком силы, взять хитростью?»

Пуган отыскал на берегу стопудовый камень и, наняв за­пряженную парой подводу, привез его на то место, где только что спал. Затем на пристанском базарчике купил узелок с тво­рогом. После этого, положив голову на камень, улегся на преж­нее место и сделал вид, что сладко спит.

Возвращаются из города богатыри и видят, что Пуган все еще храпит. А под головой у него лежит огромный камень, которого давеча не было.

—  Откуда и как он его притащил? — удивились богатыри. Тут Пуган завозился,  длинно   зевнул — вроде   бы начал просыпаться.

—  Фу, как долго я спал! — сказал он, приподнимаясь на своем ложе. — Положил под голову подушку и заснул еще крепче.

—  Привет новому богатырю! — подходя поближе, попривет­ствовали его приезжие богатыри.

—  Привет, привет, — ответил Пуган. — По каким делам вас бог занес в наши края?

—  Мы приехали из стольного города, в котором живет, царь, — сказали богатыри. — Он послал нас искать такого же богатыря, как и мы сами. И нам бы хотелось померяться с то­бой своей силой.

—  Чего же мерить мою силу, — крикнул Пуган, притворив­шись рассерженным. — Если вы так сильны — отнесите-ка этот камешек на прежнее место.

Не на шутку струхнули богатыри. Легко сказать: отнеси­те-ка этот камешек... А только — что поделаешь: назвался груздем, полезай в кузов — назвался богатырем, сумей дока­зать свою богатырскую силу.

Один из богатырей охватил камень, напрягся изо всех сил, но только-только отделил камень от земли и тут же упал вме­сте с ним. Другой прошел с камнем каких-то два шага и тоже упал.

—  Богатыри называетесь, — с усмешкой говорит Пуган. — Считаете себя силачами, а вдвоем не можете справиться с тем, с чем я один легко справляюсь. Вот как размахнусь да уда­рю — оба окажетесь на том берегу Волги.

—  Ладно, не бахвалься, — ответили раззадорившиеся бога­тыри, — если ты так силен, выжми из этого сухого песка воду, тогда мы сдадимся.

Они сами, поочередно, берут в горсть сухой песок и так его сжимают, что из горсти падают две-три капли воды.

Пришел черед Пугана. Он, незаметно для богатырей, взял из тряпицы горстку творога, сжал его и выжал чуть ли не ста­кан воды. Царские богатыри на какое-то время потеряли дар речи от удивления. А когда пришли в себя, сказали:

—  Теперь мы верим в твою силу и повезем тебя к царю.

Сели богатыри с Пуганом на пароход и поехали в столицу.

В столице они решили сделать для Пугана еще одно испы­тание. Завели его в трактир и начали спаивать. Они взяли на троих три четверти водки. Пуган чуть не умер от страха. «Те­перь-то я уж точно пропал, — думает он про себя. — Где мне столько выпить! Разве что опять на хитрость пойти...»

Начали пить. Царские богатыри опрокидывают стакан за стаканом, а Пуган незаметно выливает водку в сапог.

Изрядно охмелели богатыри и стали наседать на Пугана:

—  Давай будем бороться!

—  Сначала выпьем еще по четверти, тогда поборемся, — от­говаривается Пуган.

Заказали еще три четверти. И опять богатыри пьют, а Пу­ган выливает под стол. Упились царские богатыри в доску. Пы­таются встать из-за стола, а ни руки, ни ноги их не слушаются.

—  Ну, теперь давайте бороться! — теперь уже смело вызы­вает их на борьбу Пуган.

А богатыри уже и на ногах не стоят.

Тогда Пуган связал им за спиной руки, нанял извозчика и повез к царю.

Стража у ворот царского дворца не пропускает Пугана.

—  Тогда скажите царю, что я привез его богатырей, вон они лежат связанными.

Выходит из дворца царь, видит своих богатырей связанны­ми и глазам своим не верит.

—  Где и как ты сумел их связать? — спрашивает он с удивлением.

—  Да шел по одной из улиц города, — отвечает Пуган, — вижу: эти двое хватают и бьют ни в чем не повинных людей. Оба — во хмелю. Ну, я взял да и связал их.

—  Вот кто, оказывается, сильный человек! — воскликнул царь. — Уж если ты их сумел связать, значит, ты самый силь­ный в моем царстве-государстве.

Повел царь Пугана в свои царские палаты, сажает на по­четное место, угощает самыми вкусными кушаньями.

День живет Пуган в царском дворце, неделю живет. Захо­телось царю испытать нового богатыря в деле.

Был у царя большой сосновый бор. В бору этом водилось много всякого зверья и дичи. А с некоторых пор развелось из­рядное число кабанов. Нельзя стало в сосновом лесу ни гулять, ни охотиться. Свирепых кабанов побаивались даже самые заяд­лые охотники.

—  Коли ты самый сильный богатырь в моем царстве-госу­дарстве, — сказал царь Пугану, — ступай в лес и поймай каба­на. Поймаешь — прославлю тебя на весь свет, не поймаешь — пеняй на себя.

—  Ладно, — говорит Пуган, — схожу посмотрю.

—  Можешь взять оружие моих царских богатырей, — пред­ложил царь.

—  Не нужно мне никакого оружия, я его поймаю голыми руками, — ответил Пуган, сообразив, что нести оружие богаты­рей ему будет не под силу.

Пошел он в лес ловить дикого кабана. Походил-походил — вышел на большую светлую поляну. На поляне стояла часов­ня, в которой молился царь, отправляясь на охоту или воз­вращаясь с нее. В часовне имелось две двери: одна на восточ­ной стороне, другая на западной. Пуган открыл одну дверь, сел на пороге и принялся кричать диким голосом. Заслышав чело­вечий голос, кабан живо прибежал к часовне. Пуган от кабана за угол, кабан — за ним. Гонится за Пуганом, того и гляди разорвет в клочья. Не зная, куда деваться от свирепого зверя, Пуган раза три обежал часовню, и тогда только сообразил юрк­нуть внутрь ее. Кабан тоже влетел следом за ним в часовню. Пуган успел выскочить в другую дверь и тут же закрыть ее, а потом обежал часовню и захлопнул и первую дверь. Свирепый зверь оказался запертым внутри часовни.

Так Пуган поймал кабана, чего не могли сделать даже бы­валые охотники.

Идет Пуган к царю. Идет прямо в царские покои.

—  Ну как, поймал? — спрашивает царь.

—  Поймал, — отвечает Пуган.

—  А где твой кабан?

—  Я его запер в часовне.

—  А не врешь? — засомневался царь. — Если врешь — го­лова с плеч.

—  Не веришь — сам ступай посмотри.

Царь сел в карету, посадил рядом Пугана и в сопровожде­нии полка солдат царской охраны поехал в лес.

Доезжают до часовни — слышат, как внутри ее ревет окон­чательно озверевший кабан. Царь перестал сомневаться, и те­перь, уже просто из интереса, спросил:

—  Как ты его поймал?

—  Да как поймал, — ответил Пуган, —сначала нашел его в лесу, потом — цап! — схватил за задние ноги — вот и все дела.

—  А пока открывал часовню, как ты его держал? — про­должал любопытствовать царь.

—  А зажал между ног — вот и вся премудрость, — опять нашелся что ответить Пуган.

—  Молодец, Пуган-батыр! — похвалил его царь. — Отныне ты для меня самый близкий человек во всем государстве.

Солдатам из царской охраны было приказано пристрелить кабана, после чего убитый зверь был торжественно привезен в столицу.

Наступила для Пугана райская жизнь. На правах самого сильного богатыря в государстве он мог делать, что только ему было угодно, а мог и ничего не делать. Больше-то всего он как раз ничего и не делал, и безделье уже начало ему наскучивать.

Но на ту пору царю объявил войну соседний король.

Король подошел со своим войском почти к самому царско­му лесу, а впереди войска поставил трех богатырей. И получи­лось так, что прежде, чем царскому войску сразиться с коро­левским, надо было сначала победить этих богатырей.

Царь кликнул клич и собрал самых сильных и отважных людей государства.

—  Кто победит королевских богатырей — тому мой царский почет и вечная слава! — обращаясь к своим богатырям, сказал царь.

Стоят богатыри, с ноги на ногу переминаются, идти на бой с чужеземными силачами не решаются.

—  Что ж, если они все такие стеснительные, — с усмешкой сказал Пуган, — придется мне идти.

—  Где тебе, зайчику, с богатырями биться? — в свою оче­редь начали насмехаться над Пуганом богатыри. — От одного ихнего удара ты и костей не соберешь.

—  Посмотрим, кто из нас заяц и кто костей не соберет, — выдержав насмешки, ответил Пуган.

—  Я на Пугана надеюсь больше, чем на любого из вас, — взял Пугана под защиту царь. — Он уже не раз показывал свою богатырскую силу. Надеюсь, что он покажет себя и теперь.

Обнял царь на прощанье Пугана, и тот пошел в лес, на опушке которого стояли чужеземные богатыри.

Дошел Пуган до места, дождался вечера и, затаившись в кустах, стал подсматривать за богатырями.

Богатыри, должно быть, от безделья, бражничали. Они си­дели вокруг большой бочки и ковшами пили вино. Осушив боч­ку и изрядно опьянев, они, где сидели, там же и повалились спать.

Как только они уснули, Пуган снял с себя рубашку, наклал в нее камней и взобрался на ближний к уснувшим богатырям дуб. Поудобней устроившись на толстом суку, он изо всех сил бросил камень на голову одного богатыря. Тот вскочил, схва­тился за голову и пнул рядом спящего товарища:

—  Что ты сделал с моей головой?!

Товарищ, спросонья, не успев ни в чем разобраться, схва­тил оказавшуюся под рукой железную палку и огрел ею первого богатыря.

От шума проснулся и третий.

—  Что случилось? Что вы шумите и не даете спать? — за­орал он и принялся колотить обоих.

Тут уж началась между богатырями настоящая битва. Би­лись-бились. Устали драться на кулаки, стали охаживать друг друга деревьями, которые тут же вырывали с корнем. Нако­нец, все выбились из сил и снова повалились спать.

Как только богатыри уснули, Пуган спустился с дуба и ле­жавшим около бочки мечом очень легко разделался с чужезем­цами.

К утру Пуган был уже в царском дворце и докладывал царю, что победил вражеских богатырей.

—  Как же это тебе удалось? — по привычке спросил любо­знательный царь.

—  А очень просто, — не моргнув глазом, ответил Пуган. — Пришел на ихнюю богатырскую заставу и вызвал всех троих на бой. Правда, подходящего оружия у меня в руках не ока­залось, так что пришлось вырывать из земли деревья и бить ими.

—  Не врешь ли? — на этот раз засомневался и царь.

—  Не веришь — пойди посмотри, — ответил Пуган. Поехали, посмотрели. Действительно, головы богатырей ле­жат рядом с вывороченными деревьями.

После этого царским войскам уже ничего не стоило разбить армию соседа-короля: молва о победе над королевскими бога­тырями нагнала на всю армию такого страху, что она сразу же сложила оружие.

А Пугана царь сделал главнокомандующим над своими войсками и выдал за него свою дочь.

С тех пор прошло много лет. Пугана давно уже нет на све­те, а его слава знаменитого богатыря живет в народе и по сей день. Если бы не жила — откуда бы и этой сказке взяться?!

Чувашские сказки. 2-е изд. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1984 г. — 160 с. Перевод Семена Ивановича Шуртакова.