Блоха и профессор

В одном большом городе (название его здесь ни при чем) жил-был воздухоплаватель. Однажды с ним случилась неприятная история: шар его лопнул, сам он упал с большой высоты на землю и разбился насмерть. За две минуты до случившегося он спустил своего сына на парашюте, и это, естественно, для мальчика было большим везеньем: он остался цел и невредим. От отца он приобрел большие познания в области воздухоплавания и мог бы в свою очередь сделаться воздухоплавателем; но у него не было ни шара, ни средств, чтобы построить себе новый.

Однако надо было жить. Поэтому он стал учиться разным фоку­сам, требующим ловкости рук, и между прочим выучился даже гово­рить животом — искусство, известное под названием чревовещание. Он был молод, красивой наружности, а когда отпустил себе усики да нарядился в хорошее платье, то он был ничем не хуже любого граф­ского сына. Дамы находили его красавцем, а одна барышня до того увлеклась его красотой и фокусами, что последовала за ним в чужие страны. Там он называл себя профессором; другого титула, впрочем, он дать себе не мог, потому что так называли себя все его коллеги.

Мечтой его жизни было построить себе шар и подняться на нем вместе с женой, но нужных для этого денег они все еще не могли собрать.

—  Когда-нибудь они у нас будут! — говорил он.

—  Не верится что-то! — возражала она.

—  Дай срок, мы еще молоды, а ведь я уже профессор. Крошки — тот же хлеб.

Жена усердно помогала ему. Она, сидя у дверей, продавала билеты на его представления, что зимою, конечно, не особенно было приятно. Жена также принимала участие в фокусах мужа. Он сажал ее в шкаф с двойной задней стенкой, а затем запирал его. В это время она незаметно уходила за другую стенку, так что, когда вновь открывался шкаф, ее там не оказывалось. Это было поразительно, но волшебства, как видите, тут не было никакого.

Но вот в один прекрасный вечер, когда он открыл заднюю полови­ну шкафа, то не нашел там жены; ее не было ни в переднем, ни в заднем ящике, не было и во всем доме. Это был ее собственный фокус. Так она никогда к нему и не возвратилась; ей надоел этот образ жизни, да и мужу также. Он утратил после этого свою прежнюю веселость, не мог по-прежнему улыбаться и острить, и потому публи­ка вскоре перестала ходить на его представления. Выручка стала ничтожна, платье на нем пообносилось, а заменить его новым не было средств. Под конец все его имущество состояло лишь из одной блохи, которая осталась у него в виде наследства от жены и он поэтому ее очень любил. Положение профессора было отчаянное, и он придумал выдрессировать эту блоху. Научил ее некоторым штукам: делать ружье на караул и стрелять из пушки, конечно, самой крохотной.

Профессор гордился своей блохой, а блоха гордилась сама собой; ведь она была блоха не простая, а ученая; в ней текла человеческая кровь, и она побывала в самых больших городах, давала представле­ния в присутствии принцев и принцесс и удостоилась их высочайшего одобрения. Обо всем этом даже было напечатано в газетах и на афи­шах. Блоха знала, что она знаменитость и что могла бы прокормить не только профессора, но и целое семейство.

Да, горда была блоха и знаменита, а все-таки, когда ей и профес­сору приходилось ездить по железной дороге, они всегда брали билеты четвертого класса: ведь там едешь так же скоро, как и в первом. Между ними было безмолвное соглашение никогда не расставаться и никогда не вступать в брак. Профессор решил остаться навсегда вдов­цом, а блоха — старой девицей, а это почти одно и то же.

—  Там, где тебе повезло однажды, не следует пытать счастья вторично! — говорил профессор. Он был большой знаток человече­ской природы, а это тоже своего рода наука.

Наконец он объехал все страны, за исключением страны диких. Туда-то он и решил теперь отправиться. Правда, профессор знал, что дикари едят христиан. «Но ведь я плохой христианин, — рассуждал он, — а блоха не человек; отчего же не рискнуть и не поехать туда? Быть может, там удастся заработать хорошие деньги».

Они проделали путь частью на пароходе, частью на парусном судне. Дорогой блоха показывала свои штуки, и за это их везли бесплатно. Так они добрались до страны диких.

Там царствовала маленькая принцесса. Ей всего было восемь лет, но она уже управляла. Принцесса свергла с престола отца и мать, потому что характер у нее был очень решительный, и к тому же была необыкновенно очаровательна и своевольна.

Как только блоха сделала ей на караул и выстрелила из пушки, принцесса пришла в неописуемый восторг и воскликнула: «Она будет царствовать вместе со мной!» От избытка чувств она принялась пры­гать и скакать, словно дикарка, — впрочем, она и без того была дикар­ка.

—  Милое мое, разумное дитятко! — сказал ей отец. — Ведь блоха не человек, — как же можно делить с ней власть?

—  Это мое дело! — возразила она. Это, конечно, было очень грубо со стороны маленькой принцессы, потому что она ведь говорила с отцом, но не следует забывать, что она была дикарка.

Она посадила блоху к себе на руку и сказала ей:

—  Теперь ты человек и будешь царствовать со мной вместе. Только помни: ты должна делать все, что я хочу, иначе я тебя убью и съем твоего профессора.

Профессору отвели большой зал, стены которого были построены из сахарного тростника. Ему предоставлялась, таким образом, воз­можность во всякое время лизать сладкий сахар, но он не был лаком­кой. Вместо постели ему повесили гамак, и когда он ложился, то мог вообразить себе, что находится на воздушном шаре, о котором не переставал мечтать.

Блоха осталась у принцессы и не сходила с ее маленькой ручки и тоненькой шейки. Принцесса вырвала у себя из головы волос, и про­фессор по ее приказанию должен был обвязать им одну лапку блохи, которая таким образом была привязана к большому коралловому сучку, висевшему у принцессы в ухе.

Хорошее, чудесное это было время для принцессы и для блохи — так, по крайней мере, думала первая. Но профессор не чувствовал себя счастливым. Он слишком привык к бродячей жизни, любил пе­реезды из города в город и читать в газетах похвалы своей настойчи­вости и ловкости, благодаря которым ему удалось научить блоху человеческим штукам. А тут по целым дням он валялся в своем гамаке и только и делал, что ел. Кормили его, впрочем, отлично: свежими птичьими яйцами, слоновыми глазами и жареными ляжками жира­фов. Людоеды ведь не питаются одним человеческим мясом — это у них считается лакомством. «Детское плечико под пикантным соусом — это самое деликатное блюдо!» — говорила принцесса-мать.

Профессор скучал и с удовольствием покинул бы страну диких; но не мог же он оставить у них свою блоху — ведь она его слава и кормилица. Но вот как ее изловить и забрать опять в свои руки? Это было дело совсем не легкое.

Думал-гадал он, как бы ему добиться цели, и наконец радостно воскликнул:

—  Нашел!

—  Принц-отец! — сказал он, обращаясь к отцу принцессы. — Соблаговолите дать мне какую-нибудь работу! Не научить ли мне ту­земцев делать ружьем на караул! В самых могущественных странах света это считается высшим образованием.

—  А чему ты можешь научить меня? — спросил отец принцессы.

—  Я могу вас научить своему величайшему искусству, — отвечал профессор, — выстрелить из пушки так, чтобы вся земля задрожала и чтобы все самые вкусные птицы попадали на землю совсем зажарен­ные. То-то будет эффект, когда загремит пушка!

—  Скорее давайте сюда пушку! — вскричал принц-отец.

Но во всей стране не было другой пушки, кроме той, которую привезла с собой блоха, а та была слишком мала.

—  Я отолью вам другую пушку, побольше! — сказал профессор. — Вы только доставьте мне необходимые для этого материалы. Мне нужны кусок тонкой шелковой ткани, нитки, иголки, бечевки и ка­наты, а также желудочные капли. Последние надуют шар, поднимут его на воздух и произведут выстрел из желудка пушки.

Он получил все, что требовал.

Все жители страны собрались полюбоваться большой пушкой. Но профессор пустил их к себе только тогда, когда шар был уже готов и оставалось только наполнить его и подняться в воздух.

Блоха сидела на руке принцессы и смотрела на то, что тут проис­ходит. Шар наполнили. Он быстро вздулся и рвался вверх с такой силой, что его еле могли удержать.

—  Я должен поднять его выше на воздух, чтобы он немного по­остыл, — сказал профессор и уселся в корзину, подвешенную под шаром. — Но только я один не в состоянии буду справиться с ним. Мне нужен опытный друг, который мог бы помогать мне. Кроме блохи, здесь нет никого, кто знал бы это дело.

—  Я очень неохотно отпускаю ее! — сказала принцесса, но все-та­ки подала профессору блоху, которую тот посадил к себе на руку.

—  Отпустите веревки! — закричал он. — Сейчас пушка поднимет­ся и выпалит.

Шар взвился вверх, стал подниматься все выше и выше, поднялся выше облаков — и улетел далеко от страны диких.

А маленькая принцесса, ее отец, ее мать и весь народ стояли на площади и ждали возвращения блохи и профессора. Они и по сию пору ждут, а если ты не веришь, то поезжай в страну диких: там каждый ребенок знает про блоху и профессора. Они все еще верят, что оба вернутся к ним, как только пушка остынет. Но блоха и профессор и не думают возвращаться. Они теперь у себя, в своем отечестве, ездят по железным дорогам первым классом, а не четвертым, и зарабаты­вают большие деньга благодаря своему большому воздушному шару. Никто не спрашивает, как и откуда он появился. Они теперь богаты, и все уважают их — и блоху и профессора.

Библиотека зарубежных сказок в 9 т. Т. 1: Для детей: Пер. с дат./ Ханс Кристиан Андерсен; Сост. Г. Н. Василевич; Худож. М. Василец. — Мн.: Мал. пред. "Фридригер", 1993. — 304 с.: ил.