Нарушенная клятва

Между Лейном и Везером самым великолепным в древности было графство Галлермюнд. Как перл в золоте или медовая сердцевина прекрасного цветка, это графство лежало среди четырех других саксонских графств. На востоке оно граничило с Поппенбургом, на западе — с Шаумбургом, на юге — со Спигельбергом, а на севере — с Каленбергом. Неподалеку от Элдагсена, с левой стороны, до сих пор еще видны развалины столичного замка графа Галлермюнда.

В то время, когда герцог Гейнрих вместе со своим верным спутником Львом совершили в одну ночь славное путешествие из Палестины в Брауншвейг на спине услужливого дьявола, жил в Галлермюнде граф Гейнрих Вакер со своей супругой Ютой Ольденбургской. Графиня Юта была прославляема своими современниками, как пример добродетели и красоты.

Граф Гейнрих, обладая таким редким сокровищем, считал себя счастливейшим супругом под луною и любил добродетельную Юту с нерушимой верностью. Графиня отвечала своему супругу такой же нежной любовью. И когда в минуты, посвященные излиянию сердечных тайн, поверяли они друг другу свои чувства, то между ними не бывало другого спора, как только о том, мужское или женское сердце способно испытывать истинную любовь. Жизнь казалась им весьма кратковременной. Для счастья. Главным предметом их рассуждений были чувства любящих супругов после смерти. Графиня часто уверяла мужа, что без него даже радости рая будут ей безразличны.

Стены комнаты, где вели они беседы, по моде того времени были расписаны картинами. На одной из них изображены были влюбленные, углубившиеся в нежный разговор. К ним подходит смерть и приглашает красавицу танцевать. Юноша при виде костлявого чудовища опускает руку, лежавшую на талии девушки, отдаляется от своей подруги и обнимает другую прелестницу.

—  Видишь, милый друг, — говорила графиня, указывая на картину, — вот пример мужской верности. Возлюбленная его еще не умерла, а страсть уже угасла в сердце неверного!

Эта мысль так разволновала чувствительную графиню, что слезы оросили ее розовые щеки. Печаль прекрасной мечтательницы глубоко тронула доброго супруга.

—  Милая, — сказал он, — чистая любовь не знает измены. Даже неизмеримое пространство между небом и землей не в силах разлучить души, соединенные узами любви. Я клянусь моей совестью и рыцарской честью, что если ты (боже сохрани!) умрешь раньше меня, то мысль о возможности другой любви никогда не придет мне в голову. Такой же клятвы я требую от тебя в случае, если умру прежде, чем ты. Наша клятва должна неразрывно соединить нас. И если возвращение в этот мир после смерти будет в моей власти, то я приду и напомню нашу клятву, если ты ее забудешь. Давай же поклянемся друг другу в вечной любви и верности.

Графиня совершенно успокоилась, благодаря уверениям графа в вечной любви, и охотно отказалась от второго замужества в случае его смерти. Чтобы закрепить договор, связала она из зеленого и черного шелка (эти цвета означают надежду и печаль) два узла, дабы тот из них, кто переживет другого, навсегда сохранил в памяти данную клятву. Муж прикрепил один узелок к своей графской цепи, а жена заключила другой в золотой кулон в виде сердечка, который всегда носила на груди.

Вскоре после этого граф Гейнрих устроил великолепный праздник. Прелестная графиня только-только хотела открыть бал танцем со своим супругом, как доложили, что в замок прибыл герольд4 и просит позволения говорить с хозяином. Графиня Юта испугалась: она решила, что посланник принес весть о войне или прибыл с вызовом на поединок ее милого супруга. Но когда герольд вошел в зал и она увидела на его груди герб своей фамилии, то несколько успокоилась. Вестник поклонился и произнес:

—  Граф Гергард фон Ольденбург, шурин и друг ваш, просит вас оказать ему поддержку, по рыцарскому обычаю, своей рукой и войском в сражении против Штетингера.

Граф Гейнрих, не размышляя долго, дал свое согласие и отпустил герольда с щедрыми подарками.

Граф тотчас оставил танцевальный зал — и храм радости превратился в военный лагерь. Тихая гармония флейт и арф была заглушена грохотом оружия. Нежная Юта трепещущей рукой украсила перьями шлем мужа.

На рассвете граф надел стальные латы и велел подвести своего коня. Графиня прижалась к груди супруга и не смела выговорить страшного слова: «Прощай!» Наконец граф прервал горестную сцену, вскочил на коня и поскакал прочь от замка. Графиня вышла на балкон и сквозь слезы смотрела ему вслед, покуда развевающиеся перья шлема не исчезли вдали.

У графини был паж по имени Ирвин, который носил шлейф ее платья в праздничные дни и когда она ходила в церковь. Она велела пажу ехать с графом, приказав ни на шаг не отходить от своего господина. Ирвин запомнил приказ прекрасной госпожи и следовал за графом как тень.

Медленно протекали дни для графини без ее милого супруга. Она считала каждый час. Когда солнце опускалось за западные горы, ей становилось легче, ибо с окончанием каждого дня приближался срок возвращения графа. В ожидании прошла зима. Растаял снег, зацвел виноград, леса позеленели, но граф не возвращался. Печальные предчувствия наполнили сердце тоскующей графини. Страшные мысли терзали ее день и ночь. Ей снились сны, предвещавшие несчастье: иногда она видела во сне, что у нее выпал зуб, или разорвалось ожерелье, или что она бродит между гробами и могилами. Даже днем случались странные происшествия в графском доме.

Однажды, во время обеда, вдруг раздался громкий звук, заставивший графиню вскочить с кресла. Когда стали выяснять, что случилось, то увидели в буфете треснувший бокал графа. Изумление и ужас отразились на лицах присутствующих.

—  Боже милосердный, — сказала графиня, — это означает, господа, что супруга моего уже нет на свете...

Три дня спустя у графини появилось странное чувство, которого она не могла объяснить. Ей казалось, что должен приехать посланник от ее супруга. Она поднялась на сторожевую башню, стала всматриваться в дорогу и вскоре увидела рейтара6. Он был покрыт черным сукном, а всадник одет в траур. Когда он приблизился к воротам замка, несчастная графиня узнала своего пажа Ирвина в одежде печали.

—  Ах, Ирвин,— вскричала она, — какую весть привез ты мне? Скажи, здоров ли мой супруг?

Ирвин со слезами отвечал:

—  Добрая, милостивая госпожа моя! Дурную весть привез я тебе. Много слез будет она стоить твоим прелестным глазам. Сними свое цветное платье и покрывайся черным флёром7: не стало графа Гейнриха, он мертв.

Услышав страшную весть, графиня без чувств упала на руки служанок.

Во всем Галлермюндском графстве был объявлен траур, и верные вассалы искренне оплакивали своего доброго господина.

Скорбь не лишила жизни молодую вдову, как ни молила она об этом. После того как первое горе выплеснулось бурными потоками слез, сердце прекрасной Юты насладилось минутным покоем, и она велела позвать верного Ирвина, чтобы услышать подробный рассказ о гибели ее милого супруга.

Ирвин поведал ей, что в тот самый день и час, когда граф двинул войско против Штетингера, началось жестокое сражение. Графу выпало несчастье первому броситься на неприятеля. Тут латы его были пробиты бердышом8, а убийственная стрела пронзила грудь.

—  Нерадивый, — прервала графиня рассказчика, — не приказывала ли я тебе напомнить моему супругу о необходимости беречь свою жизнь, когда он, упоенный пылом боя, забудет самого себя?

—  Милостивая государыня, — отвечал Ирвин, — я еще не все пересказал вам. Подле вашего супруга ехал граф Гергард Ольденбургский, ваш брат. С жаром молодости бросился он на неприятеля и попал в окружений тысячи мечей устремились к нему. Граф Гейнрих, увидев, какой опасности подвергается его шурин, пришпорил своего коня и бросился на помощь. Тут я закричал изо всех сил: «Постойте, милостивый господин! Подумайте о своей нежной супруге». Но он не слушал меня и обратился к своим рыцарям: «За мной, друзья мои! Граф Гергард в опасности!» В один миг оказался он в самом центре сражения, прикрыл своего шурина щитом, и сильная его рука поражала неприятеля мечом, как коса жнеца спелые колосья. Граф Гергард вырвался из окружения, но его избавитель стал добычей смерти. Когда я поднял забрало его шлема, он узнал меня и сказал: «Верный Ирвин, поезжай домой и сообщи графине о моей смерти. Скажи, чтобы она не плакала и не сокрушалась о моей участи. Ах! Если бы ты скорее соединилась со мной, дорогая моя супруга!» С этими словами граф испустил дух.

Грустное повествование сильно подействовало на удрученную вдову. Она громко рыдала, и глаза ее распухли от слез. Женщины, находящиеся при графине, делали Ирвину знаки, чтобы он вышел, но несчастная вдова приказала ему остаться.

—  Ах, Ирвин, все еще мало знаю я о твоем господине. Рассказывай дальше. Не раздавлено ли его тело лошадьми, не растерзано ли злобным неприятелем? Или с честью предано земле, как и положено храброму рыцарю? Любезный паж, скажи мне все, что знаешь.

Ирвин вытер слезы, катившиеся по его щекам, и продолжил свою речь:

—  Не думайте, графиня, что драгоценные останки вашего супруга были раздавлены или растерзаны. Графы выиграли славное сражение. После окончания боя съехались все они оплакать брата по оружию и верного союзника, взяли его тело и с величайшей церемонией предали земле. Сердце же его велено набальзамировать и отправить вам в ближайшее время. Когда везли тело, то все войско стояло в глубоком молчании, склонив знамена и копья, литавры и трубы играли печальную мелодию. Впереди процессии шел маршал со своим черным жезлом, за ним следовало четверо рыцарей. Один нес латы, другой — стальной щит, третий — меч, четвертый — шлем. Все графы и дворяне следовали за гробом, покрытым черным сукном с изображениями тридцати двух гербов. Поверх гроба лежал лавровый венок. Могилу обложили дерном и поставили три каменных креста: один в головах, другой — в ногах, третий — посредине — в память о том, что здесь погребен немецкий герой.

Хотя рассказ верного Ирвина исторг новые слезы из прекрасных глаз графини, она не удовлетворилась его речью и расспрашивала о тысячах малейших обстоятельств, которые желала знать в точности. Ирвин каждый день должен был повторять свою печальную повесть вдове и вспоминать новые подробности происшедшего. Аптекари и лекари шесть месяцев бальзамировали сердце графа.

Печальная вдова приказала воздвигнуть в саду великолепный памятник из мрамора и алебастра, изображавший графа во весь рост в латах, шлеме и с мечом в руках. Ивы и высокие тополя осеняли памятник. Графиня посадила вокруг него жасмин и розмарин, а у подножия установила урну с сердцем супруга. Часто в сопровождении верного пажа приходила она сюда, и он снова и снова повторял свой рассказ о гибели и погребении графа. Часами просиживала она здесь, проливая слезы безутешной скорби.

Целый год ежедневно посещала молодая вдова гробницу своего супруга. Она все еще питала надежду, что дух его возвратится на минуту из небесных сфер, чтобы каким-нибудь знаком уверить ее в своей верности. Всякий раз сетовала она на свою горькую участь и оплакивала смерть возлюбленного.

Такая верность любви и преданность погибшему супругу стали известны всем жителям графства Галлермюнд и соседних областей. Все вдовы начали вновь скорбеть о своих усопших мужьях. Влюбленные ходили к памятнику, где проводила дни верная графиня, надеясь, что это поможет им укрепить узы любви. Многие молодые красавицы собирались под сенью тополей и в ясные летние вечера воспевали любовь графа Гейнриха и верность прекрасной Юты.

Но по прошествии времени плохая погода или нездоровье мешали нежной графине ежедневно приходить к монументу своего супруга. И наступило время, когда Юта посещала некогда святое место с таким же равнодушием, с каким монахини ходят в церковь. То есть больше по привычке, чем по велению сердца. Глаза отказывали ей в слезах, а грудь — во вздохах. Графиня выбросила из головы романтические мысли призвать дух своего супруга, чтобы он подтвердил клятву верности.

Словом, прекрасная графиня не находила в своем сердце былой любви и печали.

Звезда графа склонилась к закату, между тем как другая высоко поднялась над горизонтом. Черноглазый Ирвин, сам того не зная, стал возмутителем душевного спокойствия Юты. Хотя должность его состояла в том, чтобы отворять двери перед своей госпожой и носить шлейф ее платья, однако после смерти графа, как мы знаем, он должен был раз за разом повторять рассказ о его кончине. Ирвин имел такой дар красноречия, что прекрасная вдова не могла наслушаться. Он живописно вспоминал, о чем граф говорил, умирая, и даже о чем он думал! Объяснял каждое движение, каждый взгляд умирающего и умел сделать из этого заключения, лестные для графини. Он прославлял счастье рыцаря, оплакиваемого такими глазами, и клялся, что за одну драгоценную слезу отдал бы свою жизнь.

Сначала, когда горе было еще свежо, графиня  не обращала внимания на излияния пажа. Потом стала находить в них невинное удовольствие и, наконец, сама стала подавать повод, чтобы лишний раз услышать похвалу своей красоте и нежности.

Ирвину надлежало бы не иметь глаз, чтобы оставаться нечувствительным к прелестям молодой вдовы. Почтение, которое испытывал паж к своей госпоже, хотя и удерживало в границах сердечную страсть, но румянец, покрывающий щеки, когда взор его встречался со взором графини, и чрезвычайное желание услужить ей, выполнить любую прихоть, выдавали его с головой. Графиня без труда проникла в тайну его сердца. Это открытие не доставило ей неудовольствия. А через некоторое время в душе чувствительной графини вспыхнуло пламя любви.

Ирвин с тайной радостью заметил нежную склонность своей повелительницы. Он льстил себя надеждой, что когда-нибудь станет супругом своей госпожи. Однажды паж решил испытать свое счастье. Провожая графиню к памятнику, он обратился к ней с такими словами:

—  Госпожа! Я прошу вас отпустить меня. Уже пришло время, когда по примеру моих предков должен я взяться за оружие.

—  Ах, добрый Ирвин, — прервала его речь графиня, — почему ты решил так скоро покинуть меня! Скажи, что тебя тревожит? Стремление к славе и рыцарскому достоинству или скука однообразной жизни? А может, искра обманчивой страсти зажглась в твоей груди и не дает покоя?

Ирвин в ответ только молча вздыхала и смотрел в землю. Через несколько дней он вскочил на любимого коня своего умершего господина и отправился испытать силу своей руки.

Эта отлучка повернула колесо судьбы в его пользу. Графиня скоро почувствовала скуку вдовьего состояния, поскольку рядом не было милого свидетеля ее горя. Печаль больше не находила себе пищи. Теперь душу занимали совсем другие проблемы. Она думала о том, как бы развязать узел любви, так крепко сплетенный ею когда-то.

Графиня открыла золотое сердечко, висевшее на ее шее, и вынула хранящийся в нем символ верной любви. Долго рассматривала она черно-зеленый шелковый узелок, надеясь вытащить кончик нитки, чтобы развязать его.

Ей удалось распутать верхние петли, но внутренние развязать она не могла. Наконец графиня потеряла терпение и решила прибегнуть к помощи ножниц. Они оказали ей ту же услугу, какую оказал меч великого Александра при разрубании гордиева узла.

Графиня Юта решила, что теперь она имеет право сделать новый узелок и положить его на место первого в золотое сердечко. Уже готова она была приняться за дело, но внезапная робость остановила ее руку.

—  Любовный узел, — сказала она сама себе, — это только эмблема земного соединения, и
такой узел легко развязать. Но клятва, данная нами и связавшая нас с потусторонним миром, наверное, совсем другое дело.

Такое рассуждение опечалило Юту, и она решила обратиться за советом к одному почтенному человеку. Графиня велела заложить карету и со страхом в сердце отправилась к пробсту Унфзену.

Этот ученый муж при всем своем благочестии и образованности питал слабость к красивым женщинам и всегда решал спорные вопросы в их пользу.

—  Что возмущает ваше сердце? — спросил он графиню. — Откройте мне свою тайную горесть.

—  Меня мучает безрассудная клятва, которую я дала во имя любви, — отвечала вдова. — Я обещала возобновить узы супружества и по ту сторону гроба. Но может ли молодая женщина в весну жизни совладать со своим сердцем? Скажите, отец мой, встретятся ли когда-нибудь влюбленные с прежней любовью или все, что соединено на земле, разрушится в будущей жизни?

—  Конечно, конечно! — отвечал пробст. — Все земные узы разорвутся на небесах. Смерть уничтожила ваш брак, вы так же свободны, как птица в воздухе, или как серна в лесах, избежавшая сети ловца. Если же свою совесть вы обременили безрассудной клятвой, то и от этого есть средство: не забудьте мой бедный монастырь, а я достану вам разрешительную грамоту от епископа. Тогда можете вступить в повторный брак, и грех не свяжет вас ни здесь, ни в той жизни.

Успокоенная вдова вернулась домой, и единственным желанием ее было, как только возвратится прекрасный Ирвин, заключить с ним союз любви.

Когда Ирвин вернулся в Галлермюнд, графиня сняла с себя траур, встретила пригожего рыцаря как равного себе и устроила в честь него пир.

Вскоре в замке начались приготовления к свадьбе. Богатая невеста собиралась с торжеством и пышностью вступить во второй брак.

За месяц до бракосочетания нежная чета, прогуливаясь по саду, нечаянно наткнулась на монумент. Луна освещала памятник, придавая ему внушительный и суровый вид. Невеста взглянула на статую графа, и ей почудилось, что мрамор оживает, подобно изваянию Пигмалиона. Казалось, монумент двигался, поднимал правую руку и грозил неверной.

Ужас объял клятвопреступницу. Она зашаталась, громко вскрикнула и спрятала лицо на груди своего рыцаря. Ирвин испугался, не понимая, что произошло с графиней.

—  Отчего ты дрожишь, милая? — спросил он. — Не бойся, я сумею защитить тебя от любой опасности.

—  Ах, Ирвин, — проговорила Юта тихим, прерывающимся голосом, — разве не видишь, как ужасно грозит истукан? Уйдем из этого страшного места, где охватывает меня смертельный ужас.

Влюбленному рыцарю показались странными ее слова.

—  Это только игра воображения, — принялся успокаивать он возлюбленную. —  Тень вяза, ветер и свет месяца обманули тебя и сотворили картину, которую дополнило унылое впечатление полуночи.

—  Неправда! — отвечала графиня. — Глаза не обманули меня; памятник моего супруга двигался, угрожая, и напоминал о клятве. Ах, Ирвин, милый Ирвин! Я не могу, не смею быть твоей.

Такая речь расстроила Ирвина, он думал целую ночь, как излечить свою прекрасную невесту от навязчивого бреда, и на рассвете отправился за советом к мудрому пробсту. Святой отец, выслушав обеспокоенного юношу, поехал в Галлермюнд, чтобы увидеть графиню.

—    Не печальтесь об умерших, — сказал он. — Мертвые не заботятся о живых. Со смертью разрушаются все обязательства, какие заключила любовь. Я уверен, что если бы супруг ваш мог смотреть на вас из небесного окна, то ему приятно было бы видеть, что ваши слезы уже осушились. Он одобрит выбор вашего сердца и благословит ваш союз.

Слова мудрого пробста успокоили душу графини. Прерванные приготовления к свадьбе возобновились.

Между тем по графству поползли слухи, что около памятника графа Гейнриха происходят странные вещи. Многие нежные влюбленные, приходившие в сад на свидание, в ужасе бежали оттуда. В кустарнике раздавался страшный треск, в каменной галерее слышались тяжелые шаги, иногда в густолиственном ивняке пробегало голубое пламя, подобное блуждающим огням, а вокруг монумента часто расхаживала длинная белая тень. Певцы и музыканты, по обыкновению приходившие сюда исполнять серенады о верности любви, были встречены каменным дождем.

В графском замке не верили страшным слухам, но никто не осмеливался после захода солнца бродить по ужасному саду.

Наконец наступил день свадьбы. Едва ночные тени покрыли долины и леса, как тысячи свечей осветили замок. Прекрасная Юта, одетая в великолепное платье, шла с восхищенным женихом к алтарю, где их давно дожидался услужливый пробст. Брачная свита медленно проходила через двор замка к церкви, как вдруг на крышу опустился ворон и стал кричать изо всех сил; собаки подняли страшный лай, и с башни замка им вторила сова. Музыканты заиграли на волторнах и начали бить в литавры, чтобы заглушить вестников беды.

Бракосочетание совершилось, но (о ужас!) на обратном пути из церкви в замок вдруг погас брачный факел, которым паж, как Гименей13, освещал дорогу новобрачным. Но веселье не прекратилось, и танцы продолжались до полуночи. Однако, как только пробило двенадцать часов, в замке поднялся страшный шум, подобный вою урагана. Зазвенели окна, задрожали стены, попадали со стола стаканы и рюмки, оглушительно хлопали двери, тускло, как на погребении, горели свечи. А холл, напротив, осветился таким необыкновенным светом, что все сидящие за столом пришли в ужас. Гости пребывали в безмолвном изумлении, и никто не мог объяснить это необыкновенное явление.

Вдруг графиня воскликнула:

—  Боже, что я вижу! Супруг мой идет отомстить за себя!

После этих слов она упала на пол и не подавала признаков жизни.

Кликнули врачей, но было уже поздно.

Прекрасную графиню предали земле, а забальзамированное сердце положили в урну. Таким образом, два сердца, поклявшиеся при жизни в вечной любви, соединились и после смерти.

Старинные немецкие сказки: Из "Народных сказок", изданных Виландом. — Саратов: Регион. Приволж. изд-во "Детская книга", 1995. — 240 с. ISBN 5-8270-0116-3