Факатау-потики

Факатау-потики с гордостью оглядел залив: тысяча лодок, не меньше, плыла по спокойной воде. Вот какой отряд он собрал, чтобы отомстить за смерть своего брата Ту-фака-раро, которого убили коварные враги из деревни Ати-Хапаи. Сколько корней папоротника взяли они с собой, какие песни пели женщины их племени, чтобы зажечь кровь воинов, которым предстояло сразиться с врагами!

Факатау старательно готовился к предстоящей схватке. Во время остановок он обучал тоа различным военным приемам. На одном из привалов Факатау приказал воинам переправиться через широкую реку. Несколько человек попытались перепрыгнуть через поток и не сумели. Другие сказали, что перейти вброд такую быструю реку невозможно. Факатау вышел на берег с отрядом отборных воинов. Он разбежался и перепрыгнул - перелетел! - на другую сторону реки, и все его воины сделали то же самое.

Тогда Факатау понял, что количество - это еще не самое главное. Он решил составить небольшой отряд из сильных юношей, которые смогут выполнить любое его приказание, и не вести за собой огромное полчище плохо подготовленных людей.

Ночью он собрал свой отряд из отборных воинов и каждому велел сделать одно и то же. Воины тихонько обошли все лодки и вытащили из дна затычки; неповрежденной осталась только лодка Факатау.

На следующее утро Факатау приказал всем сесть в лодки и плыть дальше. Вскоре в большинстве лодок появилась вода, и гребцы торопливо повернули назад, к берегу, только лодка Факатау продолжала плыть вперед. Факатау не стал дожидаться отставших, он плыл целый день и к вечеру был уже недалеко от деревни Ати-Хапаи. Лодка Факатау была выкрашена с одной стороны белой краской, а с другой - черной. Жители Ати-Хапаи собрались на берегу. Один из них, увидав вдали лодку Факатау, спросил, что там такое, лодка или тюлень. Несколько мужчин бросились в море и поплыли, чтобы посмотреть, кто приближается к их берегу. Самый быстрый пловец скоро вырвался вперед и увидел, что это лодка. Он высунулся из воды и закричал рулевому:

- Поворачивай назад! Поворачивай назад!

Потом он нырнул и поплыл под водой к носу лодки, надеясь неожиданно вынырнуть и застать Факатау врасплох. Но Факатау заметил его и убил ударом копья. Пловцы один за другим приближались к лодке, но Факатау и его воины убивали их одного за другим. Только Монготики удалось избежать этой участи. Он вернулся на берег и предупредил соплеменников, что в лодке сидит могущественный воин и так просто его не одолеть.

В Ати-Хапаи жили два необыкновенных человека. Один умел летать по воздуху, другой - ходить по воде. Услышав рассказ Монготики, человек-птица подпрыгнул и полетел к лодке. Факатау заметил его приближение и поспешил сделать насест, вроде тех, на которые обычно садятся птицы. Человек-птица увидел насест и опустился на него, а потом встал во весь рост и с угрозой взмахнул оружием. Но на насесте был силок. Ноги человека-птицы захлестнула петля, и его постигла та же участь, что и пловцов, которых Факатау и его воины без промедления отправили в Рарохенгу.

Ходок по воде увидел, что случилось с его другом. Он тут же пошел к лодке. Факатау наполнил кувшин ароматным жиром и бросил в воду. Ходок услышал приятный запах. Он подошел к кувшину и с жадностью выпил жир. Тогда Факатау, который спрятал в жире рыболовный крючок, подтащил беззащитного ходока к лодке и убил.

Ночью Факатау и его воины осторожно сошли на берег. Факатау переоделся рабом. Он прокрался внутрь Те Уру-о-ма-ноно, прославленного круглого дома в деревне Ати-Хапаи. Мужчины, возбужденные событиями дня, не обратили внимания на безвестного раба. Им хотелось узнать, откуда приплыла незнакомая лодка и как зовут могущественного рангатиру, который привел к ним эту лодку.

Но разговоры мужчин не заглушали стука костей, подвешенных к потолку. Кости Ту-Факараро взывали о мести.

Кто-то попросил Монготики рассказать, как выглядит рангатира, приплывший на лодке.

- Это великий рангатира, а больше я ничего не могу про него сказать, - начал Монготики. - Это настоящий рангатира.

- Похож он на меня? - спросил кто-то из мужчин. Потом этот же вопрос задал другой, потом третий.

Но никто из мужчин Ати-Хапаи не был похож на рангатиру, которого видел Монготики.

Факатау встал и выпрямился во весь рост.

- Похож он на меня? - спросил Факатау.

Все взгляды устремились на него, а Монготики в ужасе отпрянул назад.

- Это он! - закричал Монготики.

Наступила тишина, но через мгновение все бросились к Факатау. А он схватил кувшин с водой и залил костер. Фаре погрузился во тьму. Мужчины падали друг на друга, хватали друг друга. Одни кричали, другие метались в темноте, никто ничего не понимал. Факатау вскарабкался на крышу и снял кости брата. Потом осторожно соскользнул на землю и заложил снаружи дверь дома.

Вокруг огромного Те Уру-о-маноно толпились воины Фака-тау-потики. Внутри метались их враги. Кто-то дал Факатау факел, он поднес его к крыше из пальмовых листьев, и пламя загудело так, что заглушило крики врагов, запертых в Те Уру-о-маноно.

Далеко за морем мать Факатау-потики и Ту-факараро не спускала глаз с горизонта. Она знала, что где-то там стоит дом Те Уру-о-маноно. Кругом царил мрак. Луны не было, только яркие звезды мерцали на черном небе.

Но вдруг красная полоса заплясала на воде, отсветы пламени засверкали на небе, и безутешная мать поняла, что Факатау-потики отомстил за смерть своего брата и ее сына.

«Сказки и легенды маори» \\Кондратов А.М. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981 — с.224

Хатупату

Четыре брата: Хануи, Хароа, Карика и Хатупату жили со своими родителями на острове Мокоиа на озере Роторуа. В этих местах чудодейственный огонь крадется под землей, подогревает жидкую грязь в больших лужах, а иногда выбивается наружу сквозь трещины в скалах. Когда Хануи, Хароа и Карика стали взрослыми, они ушли в лес ловить птиц и взяли с собой младшего брата Хатупату. Много месяцев братья бродили по лесам между озерами Роторуа и Таупо. Они построили фаре, где жили все вместе, и амбар, где хранили добытых птиц. Большую часть дня старшие братья проводили в лесу и ловили силками птиц. Вечером они приносили птиц домой, складывали в берестяные корзины и для сохранности обмазывали жиром.

Несчастный маленький Хатупату сидел дома и тосковал, потому что братья не хотели брать его с собой. По вечерам, вернувшись домой, они готовили еду и, конечно, забирали себе все лучшие куски. А Хатупату оставляли только самых старых и жестких птиц. Хатупату так исхудал, что у него ребра торчали наружу, но братья только смеялись над ним. Вечер за вечером Хатупату сидел около костра с красными от дыма глазами и предавался горестным размышлениям. Но однажды он решил, что, если братья не будут кормить его досыта, он сам позаботится о себе.

На следующий день, как только братья скрылись среди деревьев и их голоса замерли в отдалении, он поспешил к амбару. Когда он увидел ряды корзин, полных вкусных жирных птиц, его рот наполнился слюной. Он взял горсть толченых корней папоротника, сел и стал с наслаждением поедать их. Хатупату лакомился нежным птичьим мясом и корнями, пока кожа на нем не разгладилась и он не почувствовал, что больше не в силах проглотить ни кусочка. Тогда он стал думать, что делать дальше. Братья, конечно, увидят, что кто-то побывал в их кладовой и опустошил несколько корзин. Хатупату стало страшно. Он решил сказать братьям, что кладовую ограбили враги. Хатупату перевернул несколько корзин и разбросал припасы по полу. Потом взял копье и в нескольких местах расцарапал тело до крови, хотя и не причинил себе серьезного вреда.

В сумерках Хатупату услышал, что братья возвращаются, и лег около фаре, притворившись, будто он без памяти.

Братья натолкнулись на окровавленного Хатупату и решили, что он ранен. Они поспешили отнести Хатупату домой и обмыли его раны.

- Пришли какие-то воины и ворвались в наш амбар, - чуть слышно проговорил Хатупату. - Я не хотел их пускать, но они набросились на меня с копьями. Что было дальше, я не помню, потом я увидел вас.

Братья смазали раны Хатупату растопленным жиром и принялись за еду. Лучшие куски они, как всегда, брали себе, а невкусные отдавали Хатупату. Но после утреннего пира его не привлекала даже самая аппетитная пища, поэтому он отошел от них и сел у костра с той стороны, куда летел дым. Братья увидели, как у него покраснели глаза, и засмеялись. Хатупату молчал, кашлял от дыма и тайком улыбался сам себе.

На следующий день Хатупату вновь повторил свою проделку, а потом еще и еще раз, пока братья не заподозрили неладное. Однажды утром они ушли из дома, а потом тихонько вернулись и заглянули в приоткрытую дверь амбара. Они увидели, что Хатупату сидит на полу, держит в руках жирную птицу и разрывает зубами ее белое мясо. Потом Хатупату встал и начал переворачивать корзины, и тут братья дали волю своему гневу. Они ворвались в амбар, убили Хатупату и спрятали его тело в куче перьев, которая набралась от всех ощипанных птиц.

Вскоре братья вернулись домой. Родители поздоровались с ними и спросили:

- А где ваш младший брат Хатупату?

- Откуда мы знаем. Разве он не с вами?

- Вы прекрасно знаете, что его здесь нет. Где Хатупату?

Братья на минуту растерялись, а потом заговорили все сразу:

- Мы не знаем. Мы не обязаны за ним смотреть. Откуда мы знаем, куда он убежал. Может, он просто подшутил над вами и скоро вернется.

Отец посмотрел по очереди на каждого сына, подождал, пока их языки устанут, и ответил, не тратя лишних слов:

- Хатупату мертв. Это вы убили его.

Потом вошел в дом и сказал жене:

- Старшие сыновья убили Хатупату. Хатупату мертв. Я вижу по их лицам.

- Что же теперь делать? - спросила жена.

- Искать Хатупату. Я попрошу демона найти нашего сына.

Отец произнес заклинание, и через несколько минут мясная муха влетела в амбар и, натыкаясь на стены, зажужжала над головой отца и матери. Это была Тамуму - Та, что жужжит в небесах.

- Отыщи моего сына, его тело лежит где-то на холмах, около озера Таупо, - приказал мухе отец Хатупату.

Тамуму вылетела из амбара и поднялась над холмами, обрывистые склоны которых были отчетливо видны в прозрачном воздухе. Мириады фасеток ее глаз позволяли Тамуму различать малейшие неровности земли. Вскоре Тамуму увидела поляну с заброшенным домом и опустилась на землю. Муха влетела в амбар и увидела огромную кучу перьев. Ползая среди перьев, она быстро нашла тело Хатупату. Та, что жужжит в небесах, пользовалась благосклонностью богов. Благодаря ее заступничеству кровь снова заструилась по жилам Хатупату, и он зашевелился. Как только Хатупату поднялся со своего ложа из перьев, Тамуму вернулась в Роторуа.

Хатупату огляделся. Братья ушли, вокруг не было ни души. Хатупату схватил деревянное копье, выбежал из амбара и ушел в лес.

В лесу он встретил старуху, она охотилась на птиц. Это была людоедка Курангаитуку. У нее были вытянутые трубочкой губы, острые, как наконечник копья. Она незаметно подкрадывалась к птицам и пронзала их губами. Несколько мгновений Хатупату смотрел на нее, как зачарованный. А когда старуха тихонько подкралась к дереву, он отвел руку назад и нацелил копье на птицу. Тонкое древко ударилось о ветку, и острие попало в губы Курангаитуку. Она вскрикнула и обернулась. Хатупату бросился бежать между деревьями, стараясь держаться в тени. Он напрягал каждый мускул, пот градом катился с его лица, но звук неторопливых шагов странной лесной женщины становился все громче. Хатупату остановился под деревом и оглянулся. Его сердце бешено колотилось, он жадно хватал ртом воздух.

Приглядевшись, Хатупату увидел, что руки старухи похожи на крылья, а ноги при движении почти не касаются земли. Курангаитуку приближалась к нему длинными неторопливыми скачками - наполовину летела, наполовину прыгала, поднимаясь и опускаясь, как птица с подрезанными крыльями. Внезапно она заметила Хатупату и, прежде чем он успел шевельнуться, с негромким криком набросилась на него. Курангаитуку схватила Хатупату когтистыми лапами поперек спины и поволокла по узкой тропинке, к полуразрушенному фаре, скрытому в рощице пальм никоу.

- Ложись! - приказала Курангаитуку и втолкнула Хатупату в дверь фаре.

Хатупату проснулся на следующее утро, встал и огляделся. Курангаитуку принесла птицу. Навалившись на нее всем телом, она стала разрывать сырое мясо острыми зубами. Утолив голод, Курангаитуку отдала остатки Хатупату. Хатупату притворился, что ест, но как только Курангаитуку отвернулась, попытался выскользнуть за дверь.

- Не смей выходить! - крикнула Курангаитуку. - Все равно не убежишь. Я тут же узнаю, если ты выйдешь из дома, и непременно поймаю тебя, а тогда берегись!

Как только Курангаитуку ушла, Хатупату принялся разглядывать ее жилище. На стене висел красивый плащ из перьев попугая каки. Рядом - плащ из собачьей шкуры и еще один, сплетенный из самых тонких стеблей льна. "Хорошо бы унести эти плащи", - подумал Хатупату.

Он разговаривал с ручными птицами, которые то и дело влетали в дверь и вылетали наружу, и с ящерицами, не спускавшими с него глаз-бусинок.

"Что, если Курангаитуку велела им следить за мной?" - промелькнуло в голове Хатупату. И он задрожал, глядя на юрких вестниц смерти, которые бегали взад и вперед сквозь щели в тростниковых стенах фаре.

День проходил за днем, и каждое утро Курангаитуку напоминала Хатупату:

- Я тут же узнаю, если ты выйдешь из дома.

Когда она произносила эти слова, Хатупату коченел, потому что у Курангаитуку были такие же глаза, как у ящериц. В фаре не было костра, Хатупату ничего не ел и через несколько дней стал похож на скелет.

Однажды утром Курангаитуку сказала:

- Я ухожу далеко. Смотри, не переступай через порог! Я тут же узнаю, если ты выйдешь из дома.

Как только она скрылась из виду, Хатупату развел костер и поджарил птицу. Поев досыта, он лег и заснул. Его разбудил солнечный луч, упавший на лицо. Хатупату огляделся и сказал самому себе:

- Старуха далеко. Такой случай может больше не представиться.

Хатупату снял со стены красивые плащи и связал в узел. В углу дома лежала палица, таиаха. Хатупату взял ее и замахал над головой, чтобы перебить птиц, которые летали по дому.

- Ни одна не уйдет от меня, - повторял он. - Я все разрушу в этом доме!

Хатупату убил ящериц и сломал тростниковые стены. Потом он подхватил узел и убежал в лес. Мертвые птицы и ящерицы лежали неподвижно. Хатупату перебил всех - всех, кроме одной птицы. Она забилась в темный угол и, когда Хатупату убежал, вылетела из дома и полетела над холмами в дальний лес, где охотилась Курангаитуку.

Хатупату со всех ног побежал домой. Курангаитуку нигде не было видно, и он подумал, что опасность миновала. Хатупату даже прилег отдохнуть, когда устал. И в эту минуту увидел ее. Она была похожа на маленькую букашку на дальнем холме. И тут же, благодаря крыльям, оказалась почти рядом. А в следующее мгновение Хатупату почувствовал ее горячее дыхание у себя на спине. Он снова побежал, но у иего на пути выросла огромная скала.

- Откройся, скала! - в отчаянии закричал Хатупату. Скала открылась, Хатупату устремился во тьму, и скала тут же снова закрылась (Туристам до сих пор показывают пещеру в скале, где укрылся Хатупату; она находится на горной трассе Таупо-Путарур. - Примеч. ред.)1. Хатупату слышал, как бьется о скалу Курангаитуку и как машет крыльями маленькая птичка. Потом все смолкло. Хатупату выбрался из скалы и побежал дальше. Но острые глаза птицы вновь увидели его. Тогда Хатупату спрятался под густыми ветвями дерева, и Курангаитуку пронеслась мимо. Так они мчались по лесу, пока не приблизились к озеру Роторуа.

В Факаревареве, где в лужах бурлит и пенится кипящая грязь, Хатупату побежал еще быстрее. Но Курангаитуку не отставала от него. Она уже протянула лапы, чтобы схватить Хатупату, как вдруг струя горячего пара вырвалась из-под земли и ослепила ее. Она оступилась, упала в кипящую грязь и утонула. С торжеством размахивая таиахой, Хатупату пошел дальше и скоро вышел на берег Роторуа.

Сжимая в одной руке узел, а в другой таиаху, Хатупату вошел в воДу и поплыл на остров Мокоиа. Уже темнело, но он видел озерцо с теплой водой недалеко от родительского дома, где купалась вся их семья и где они брали воду. На берегу озерца Хатупату сел и стал ждать.

Было уже совсем темно, когда ему послышался звук шагов. Звук приближался. Вскоре Хатупату разглядел темный силуэт возле воды. Он протянул руку и схватил незнакомца за ногу. У его пленника от неожиданности перехватило дыхание.

- Кто ты? - тихо спросил Хатупату.

- Я раб старика и старухи из фаре, здесь, рядом, - услышал он в ответ.

- Карика, Хануи и Хароа живут с ними?

- Нет, они поссорились с родителями и живут отдельно. А ты кто такой?

- Я Хатупату.

- Значит, ты жив? Ой, Хатупату, это правда ты?

- Да, это правда, я - Хатупату.

Раб подошел поближе.

- Тогда я скажу тебе всю правду. Отец и мать плачут о тебе, но надеются, что ты жив. Они думают, что тебя убили братья, из-за этого они живут в фаре одни.

- Пойдем к ним, - сказал Хатупату.

Как только Хатупату вошел в фаре, где мерцал слабый свет костра, старики закричали:

- Это наш сын, это Хатупату!

- Тише! - негромко сказал Хатупату. - Это правда, я - Хатупату. Я ожил. Вы послали ко мне Тамуму, и она оживила меня. Я вернулся, я так рад, что вижу вас! Только не плачьте, а то братья услышат.

Мать обняла Хатупату.

- Теперь мы не дадим тебя в обиду. Как хорошо, что младший сын с нами! Не уходи от нас, Хатупату!

Хатупату покачал головой:

- Я знаю, что вы меня любите, но братья могут снова убить меня. Не говорите им, что я вернулся. Пока не рассвело, я спрячусь в яме, где вы храните кумару.

- Тогда я тоже пойду с тобой, - сказал отец. Несколько дней Хатупату прятался в яме, но каждую ночь возвращался домой и оставался с отцом и матерью. Время тянулось медленно, потому что Хатупату жил в темноте: темно было в яме, темно было в фаре, где чадил костер. Хатупату прислушивался к звукам, которые раздавались в деревне, иногда до него долетали голоса братьев. Они были недовольны, что мать так плохо их кормит. Им, конечно, не приходило в голову, что лучшие куски достаются Хатупату.

Однажды утром Хатупату услышал громкие крики. Он подумал, что кто-то увидел, как он в темноте бежал от ямы к дому, и узнал его.

- Хатупату здесь! Хатупату вернулся! - кричали в деревне.

- Не может быть! - сердились братья. - Хатупату умер. Он не вернется!

- Вы говорили, что ничего про него не знаете, - с угрозой сказал отец.

Но прежде чем братья успели выговорить хоть слово, Хатупату встал в яме во весь рост. Его волосы были украшены перьями вождя, уши - пухом с груди альбатроса. Глаза Хатупату сверкали.

- Ах, это ты, Хатупату! - засмеялись братья, когда опомнились от изумления. - Притворяешься, что уже взрослый, а сам прячешься в яме, как крыса в норе. Ты ведь еще совсем маленький.

Хатупату смотрел на братьев из ямы, откуда виднелась только часть его головы.

- Я стал старше, - спокойно сказал он.

- Нет, Хатупату, ты все еще маленький хвастунишка. Настоящий мужчина вылез бы из ямы и сразился с нами.

Одним прыжком Хатупату выбрался из ямы, плащ из красных перьев взметнулся у него за спиной, в руке он сжимал таиаху:

- Я взял эту таиаху у Курангаитуку, женщины-птицы. Она утонула в кипящей грязи в Факаревареве. Это ее плащ.

Хатупату сбросил плащ с плеч, согнул и разогнул руки, показывая, какие у него мускулы, и подпрыгнул высоко в воздух.

Вокруг толпились воины старших братьев.

- Хануи, Хароа, Карика! - крикнул Хатупату братьям. - Я готов!

В то же мгновение братья набросились на Хатупату, надеясь захватить его врасплох. Но Хатупату отступил и ловко отразил их удары. Оружие братьев стучало, как град, по его толстой таиахе. Вдруг Хатупату прыгнул вперед, и на головы братьев посыпались тяжелые удары.

Потом Хатупату снова сделал несколько шагов назад. Братья, тяжело дыша, осторожно двинулись за ним. Три дубины вновь замелькали в воздухе, и Хатупату вновь отразил все удары. Таиаха со свистом кружилась над головой Хатупату, казалось, что над ним носится стая голубей. Один удар, другой, третий... И вот братья лежат на земле, битва окончена.

- Сыновья, - сказал отец, - вы храбро нападаете на младшего брата! Но лучше бы вы употребили силы на то, чтобы отомстить вождю Раумати.

Братья повесили головы. Раумати сжег лодку их предков "Те Араву", и они до сих пор не смыли кровью это оскорбление. Соплеменники ждали ответа.

Первым встал старший сын Хануи.

- Я отомщу за "Те Араву", - сказал он и ушел к себе в фаре.

- Я отомщу за "Те Араву", - сказал Хароа, второй сын.

- Я отомщу за "Те Араву", - сказал Карика, третий сын.

Все смотрели на Хатупату, но он не проронил ни слова и ушел в фаре отца.

Старшие братья толкли корни папоротника, варили кумару и складывали припасы в корзины. А Хатупату все это время старательно заучивал со слов отца, какие узоры вытатуированы на лице Раумати.

Через несколько дней братья рассадили гребцов по лодкам и отплыли от берега. Когда они скрылись из виду, Хатупату обвязал вокруг пояса тридцать плащей из красных перьев, взял таиаху, нырнул и поплыл под водой. Время от времени он выплывал на поверхность и набирал ртом воздух, как делают черепахи в океане Кивы.

На полпути Хатупату вздохнул поглубже, нырнул на дно озера и вынырнул с горстью моллюсков, которые тут же съел. Так Хатупату одолел голод.

К тому времени, когда лодки братьев достигли берега, Хатупату уже успел развесить на деревьях свои плащи.

- Как ты сюда попал? - закричали братья, выпрыгивая на берег. - Где твоя лодка?

- Неважно, как я сюда попал, - сказал Хатупату. - Я здесь. Теперь я пойду с вами.

Братья оставили лодки и через два дня пришли в Макету. Там, на берегу моря, Хануи выстроил всех воинов и разделил их на три отряда. Во главе одного отряда стал он сам, двумя другими должны были командовать Хароа и Карика, а Хатупату остался один.

- Где мои воины? - спросил Хатупату. - Я доказал вам, что умею сражаться и по праву могу сам вести отряд воинов.

Братья засмеялись.

- Пока ты с нами, ты все равно младший брат, - сказали они. - Никто не просил тебя сюда приходить. Ты умеешь только есть. Уходи и спрячься за спиной воинов. Мы собираемся сражаться, а у тебя от обжорства живот стал такой толстый, что ты ни на что не годен.

Но Хатупату и не надеялся, что братья дадут ему воинов. Он не стал с ними спорить и ушел, забрав свои тридцать плащей. Вскоре Хатупату нашел небольшую полянку, где мог спокойно выспаться. На следующий день он проснулся очень рано и даже при слабом утреннем свете увидел, что лучшего места ему не найти. На склоне холма тут и там виднелись кочки, папоротник, вьющиеся растения. Стеблями льна Хатупату быстро привязал к ним плащи из перьев, так что издали казалось, будто отряд воинов припал к земле и готов вот-вот броситься на врагов.

Солнце еще не поднялось над холмами. Хатупату огляделся. Вдалеке он увидел несколько линий, которые сходились в одной точке, - это шли из своих па воины Раумати. Они узнали, что враждебные племена вторглись на их земли, и вожди готовились к бою.

Недалеко от Хатупату старшие братья расхаживали перед своими воинами и отдавали им приказания. Вокруг все замерло, и Хатупату хорошо слышал их голоса. Когда братья смолкли, Хатупату вскочил и стал подбадривать своих воинов - кусты и кочки. Воины братьев обернулись к нему. Хатупату завязал волосы в четыре узла и в каждый воткнул пучок перьев. Шепот восхищения пробежал по рядам. Воины увидели, что Хатупату настоящий воин: высокий, стройный, быстроногий и длиннорукий, что так важно в любой битве.

Кончив свою речь, Хатупату убежал за кусты, развязал три узла и оставил только один надо лбом. Он завернулся в красный плащ, вышел вперед и снова обратился к своим воинам-кустам.

Тем, кто стоял на берегу моря, казалось, что с отрядом говорит другой вождь. Хатупату сел и вскоре встал в другом месте, уже в льняном плаще, с распущенными волосами. Хатупату много раз опускался на землю и снова вставал. И каждый раз на нем была другая одежда. То он надевал плащ из собачьей шкуры, то из перьев, то из льна; он сжимал в руке палицу мере, потом какое-нибудь другое оружие, потом таиаху. Наконец, Хатупату поднялся голым, размахивая белым костяным ножом пату. Он был готов в любую минуту ринуться в бой.

- Ого! - закричали воины братьев.

- Ого! - закричали воины Раумати, которые подошли уже совсем близко.

Храбрецам Раумати не терпелось покарать пришельцев, но они обошли стороной маленький отряд, где было так много могущественных вождей. Они предпочли вступить в бой с воинами Хануи. Воины Раумати стремительно приблизились к чужеземцам и забросали их небольшими копьями из дерева мануки. Столько копий метали они одновременно, что солнца не было видно. Преимущество в силе было на их стороне, и они сделали все, чтобы использовать его как можно лучше. Ряды воинов Хануи дрогнули и рассыпались, воины Раумати обрушились на них, будто морские волны на песчаный берег. Но позади воинов Хануи стояли воины Хароа, они пришли на помощь своим соплеменникам. Воины Хароа выстроились в два ряда и были готовы отразить нападение. Но воины Раумати и на этот раз прорвались сквозь цепь пришельцев и столкнулись лицом к лицу с третьим рядом врагов во главе с Карикой. Это был последний оплот братьев Хатупату. Воины Карики не испугались. Сам Карика бросился в гущу битвы, и его воины двинулись вперед. А воины Раумати начали отступать. Тогда Раумати возвысил голос и приказал своим воинам напрячь все силы. Они привыкли повиноваться своему вождю, и у них будто крылья выросли. Они снова бросились вперед и разорвали цепь воинов Карики, а те, спасая свою жизнь, стремительно побежали к лесу.

Раумати и его воины бросились в погоню за отступающими, но вдруг услышали, что кто-то громко поет боевую песню. Они обернулись и увидели вдалеке, возле кустов, маленький отряд, перед которым стоял вождь и размахивал палицей мере.

- Остановитесь, нападайте на врагов! - раздавался громкий голос Хатупату.

Раумати созвал своих воинов, и они начали осторожно приближаться к отряду, где было так много могущественных вождей. На некоторое время Хатупату потерял их из виду, потому что они скрылись за холмом. А к тому времени, когда воины Раумати преодолели последний подъем, кусты-воины исчезли, и они увидели перед собой одного Хатупату. Он сбросил плащ и вынул перья из волос, в правой руке он сжимал мере. Один из вождей прыгнул вперед, его удар наверняка положил бы конец битве, если бы Хатупату не отразил его своей мере. Хатупату приблизился к вождю, и не успел тот опомниться, как бездыханным упал на землю.

Воины Раумати пришли в смятение, потому что погибший вождь славился своей отвагой. Они повернули назад и побежали вниз по склону. А Хатупату набрал побольше воздуха и запел победную песню так громко, что заглушил крики отступавших. Его ликующие возгласы долетели до ушей братьев, которые притаились в лесу. Выглянув из-за кустов, они увидели, что воины Раумати бегут прямо на них. Они поспешно созвали своих воинов и бросились на бегущих. Подоспевший Хатупату тоже кинулся в ряды врагов. Он носился взад и вперед, отыскивая вождя с татуировкой, рисунок которой старательно заучил со слов отца.

На острове Мокоиа старики, женщины и дети толпились на берегу, поджидая возвращения воинов. Наконец победная песня разнеслась над озером. Гребцы братьев так разогнали лодки, что они пробежали вместе с волнами половину пологого берега. Старый отец Хануи, Хароа, Карики и Хатупату стоял, выпрямившись, у самой воды и поджидал сыновей.

- Дети мои, вы победили, - сказал он, когда смолкла песня.

- Да, мы победили, - откликнулся Хануи. - Враги погибли. Твои сыновья Хануи, Хароа и Карика совершили подвиг. Через многие годы наши дети будут прославлять это великое деяние в своих песнях.

Хануи встал в лодке.

- Раумати пал от моей руки, - сказал он и протянул отцу отрубленную голову.

Но, к удивлению собравшихся, Хароа тоже протянул отцу отрубленную голову, и Карика тоже.

- Вот голова Раумати, - с гневом проговорил Хануи. - Он шел во главе своего отряда. Я сам убил его.

- Нет, вот голова Раумати! - закричал Хароа.

- Отец, будь нам судьей, - сказал третий сын. - Это я, Карика, отомстил Раумати.

Отец осмотрел одну голову, потом другую, потом третью и опустил глаза.

- Горе! - сказал он. - Горе! Случилось чудо. Раумати убежал от вас.

Тогда встал Хатупату. До этой минуты он сидел вместе с воинами, и никто не обращал на него внимания. Хатупату вынул руку из-под плаща и протянул отцу татуированную голову.

- Отец, прошу тебя, будь нам судьей, - негромко сказал он, но в наступившей тишине все услышали его слова. - Это голова твоего врага?

Отец поднял глаза, и в них снова загорелась радость.

- Да, - сказал он. - Да, это голова Раумати. Настал час торжества. Мой младший сын, мой Хатупату, отомстил за нас. Честь и слава Хатупату!

В тот вечер в деревне был большой праздник. Отблески костров плясали на лицах людей и на лице самого храброго, самого сильного из них - прославленного вождя Хатупату (Вождь Хатупату - лицо историческое, он жил во времена Ихенги, прибывшего в Новую Зеландию на лодке "Арава". С именем Хатупату связаны многие достопримечательные места в районе озера Роторуа. По всей вероятности, Хатупату и его люди были пионерами освоения этих мест. - Примеч. ред.). А Хануи, Хароа и Карика сидели в одиночестве в своих темных домах, и горько им было слышать песни и смех соплеменников.

«Сказки и легенды маори» // Кондратов А.М. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981 — с.224

Тахито и Тао-пута

Юноша Тахито из горной деревни Каити полюбил девушку Тао-путу из деревни Опапе на берегу залива, что ныне называется Пленти. Может быть, он увидел ее на сборе племени и ему не представился случай сказать ей о своей любви. Может быть, у него просто не хватило храбрости, а может быть, любовь расцвела в его сердце, когда он уже ушел из Опапе и не мог поговорить с Тао-путой. Так или иначе, но Тахито день и ночь с тоской вспоминал о Тао-путе. Образ любимой стоял перед его глазами, и наконец настало время, когда он не мог больше думать ни о ком, кроме своей возлюбленной. Тахито не знал, любит его Тао-пута или нет, и не мог сказать ей о своей любви. Единственное, что ему оставалось, это изливать тоску в любовной песне - ваиате арохе. Обращаясь мысленно к своей любимой, он пел:

О солнце, скройся, уйди с небес!
Не заставляй меня проливать жгучие слезы!
Я. покинут, покинут тобой, о Тао-пута!
Как долго не видят тебя глаза мои,
Сокровище мое, любовь моя!
Зачем душа твоя прилетает ко мне?
Забудь меня! Может, и я забуду тогда о своем горе!

Однажды, когда Тахито шел по берегу моря, его взгляд случайно упал на ракушки, валявшиеся тут и там на песке, и у него мелькнула мысль, что ракушки помогут ему послать весточку любимой.

Тахито нашел живого моллюска, поднес к губам и рассказал ему шепотом о своей любви, а потом бросил в воду и произнес такие слова:

Торопись, посланец любви!
Пусть не устрашит тебя ярость моря
И стремительный бег волн - расскажи ей о любви вождя!
Южный ветер приласкает тебя,
Западный ветер понесет тебя будто на крыльях,
Плыви в Опапе к моей возлюбленной!

Загоревшись живым огнем любви, моллюск поплыл вдоль берега, обогнул мыс Восточный, приплыл в залив Пленти и лег отдохнуть на берегу как раз у деревни Опапе. Тао-пута пришла на берег собирать моллюсков. Она подняла моллюска-путешественника, но тут же бросила, потому что вокруг лежало много более крупных моллюсков. Через некоторое время она вновь наткнулась на того же моллюска и вновь отбросила его. Снова и снова моллюск-путешественник появлялся на ее пути, и наконец она заметила, что ей все время попадается одна и та же ракушка. Тао-пута удивилась, подобрала ее, продернула в ракушку льняную веревку и повесила на шею.

Отдыхая в безопасности на груди Тао-путы, верный моллюск смог наконец передать девушке весточку от Тахито: целый день и всю ночь, поднимаясь и опускаясь при каждом ее вдохе и выдохе, он говорил ей о любви. Так дошла до Тао-путы весть о любимом из далекой Каити.

Тао-пута оставила дом и родных, по густым лесам и мрачным горным ущельям пошла она в Каити.

Не в силах сопротивляться могучему порыву своего сердца, Тахито тоже отправился в путь по дремучим лесам и высоким горам, отделявшим Каити от Опапе, где жила его возлюбленная.

Днем молчание леса, по которому влюбленные, сами того не зная, шли навстречу друг другу, нарушали только хриплые крики попугая каки, а по ночам - уханье совы руру.

Стоял прекрасный летний полдень. Тао-пута и Тахито подошли к берегам реки Моту. Внезапно оба одиноких путника испугались: каждый увидел, что на противоположном берегу кто-то спускается к переправе.

Увидев мужчину в безлюдном лесу, Тао-пута от испуга попятилась и спряталась за деревьями.

Тахито тоже встревожился, он подумал, что видит духа своей возлюбленной, и сказал вслух:

- Мое сердце бьется только для любимой. Подойди ко мне, любовь моя, останься со мной!

Выглянув из-за дерева, Тао-пута увидела, что перед ней стоит Тахито. Она робко сделала несколько шагов ему навстречу и сказала:

- О Тахито! Это я, это не мой дух, а я сама, и мое сердце радо тебе.

Лицо юноши засияло, как солнце, он раскрыл объятия, и девушка прильнула к нему.

«Сказки и легенды маори» // Кондратов А.М. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981 — с.224

Рона

Рона была очень красивая, и муж горячо любил ее. Но они часто ссорились, потому что Рона то и дело сердилась и давала волю своему языку.

Однажды муж сказал Роне:

- Сегодня будет лунная ночь, в такую ночь хорошо удить рыбу. Я возьму мальчиков и поплыву подальше, до острова, там всегда много рыбы. Мы вернемся только завтра вечером, раньше нас не жди. Зато привезем хороший улов. Смотри, чтобы к нашему возвращению еда была готова.

На следующий день Рона приготовила печь и стала поджидать мужа и сыновей. Когда тени удлинились, она разожгла костер. Рона так хорошо рассчитала время, что раскаленные камни засветились в темноте, как раз когда до нее долетела песня спешивших домой рыбаков. Рона уже собралась положить еду в печь, как вдруг увидела, что в кувшинах нет воды. А ей нужно было вылить воду на раскаленные камни, чтобы на пару сготовить пищу.

Песня звучала все громче над затихшим морем, и Рона знала, что мужчины рассердятся, если еда не поспеет, потому что они долго довили рыбу и сильно проголодались.

Источник был недалеко. Рона схватила кувшины и побежала. Уже совеем стемнело, но на небе сияла полная луна, и Рона хорошо видела тропинку, залитую лунным светом. Вдруг случайное облачко закрыло луну. После яркого света Рона оказалась в темноте и потеряла тропинку. Она споткнулась о корень, пошатнулась и, пытаясь устоять на ногах, ударилась о скалу и разбила подбородок.

Роне было очень больно, она рассердилась на луну за то, что та перестала освещать ей путь, и крикнула:

- Вареная башка!

Луна услышала эти оскорбительные слова - это злобное проклятие! - и спустилась на землю (Маори считали голову священной частью тела, поэтому употребление эпитета "вареная", низводившее голову до обычной пищи, воспринималось как угроза и тягчайшее оскорбление.). Она схватила Рону и потащила на небо. Тогда Рона, спасая свою жизнь, уцепилась за ветку дерева нгаио. Но кому под силу сражаться с богами? Луна вырвала с корнями дерево, за которое в отчаянии цеплялась Рона, и унесла женщину вместе с деревом. С тех пор Рона живет на луне, и каждый может увидеть, что она держит в руках два кувшина и дерево нгаио, которое донесла до своего нового дома.

Нерадостным оказалось возвращение мужа и детей с рыбной ловли. Огонь еще мерцал в уму, сырая пища лежала рядом с печью, а Роны нигде не было. Только взглянув на ночное небо, муж и сыновья поняли, что длинный язык Роны в конце концов вывел богов из терпения. На круглолицей луне они увидели Рону с нгаио и двумя кувшинами.

"Помните, как дурно поступила Рона!" - говорится в старой поговорке маори.

«Сказки и легенды маори» // Кондратов А.М. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981 — с.224

Тама-нуи-а-ранги и Руку-тиа

У Тамы-нуи-а-ранги было очень некрасивое, просто безобразное лицо. Говорили, что Тама любит бродить с места на место, не брезгует воровством и постоянно занят поисками новых рабынь. У него было несколько детей, еще совсем маленьких.

Однажды к нему в гости пришел вождь Ту-те-коропанго со своими воинами. Когда гости поели, начались танцы. Увы, Тама и его соплеменники, наряженные в юбки - маро из собачьих хвостов, выглядели такими жалкими рядом с гостями в ослепительных маро из ярко-красных перьев! Пристыженный Тама ушел в фаре и сидел в одиночестве. Но его жена Руку-тиа осталась на марае и не могла отвести глаз от красивых мужчин в нарядной одежде, в особенности от их вождя. Руку-тиа понравилась вождю, он тут же дал ей это понять, и она не осталась равнодушна к его пылким речам.

- У твоего мужа холодная морщинистая кожа, - сказал вождь. - Пойдем со мной, я буду о тебе заботиться.

Тама предавался горестным размышлениям у себя в фаре, а Ту позвал его детей и сказал, что уходит вместе с их матерью. Ту велел детям сидеть и ждать. И только когда отец выйдет из дома, сказать ему, что мать ушла к другому, более привлекательному мужу, а ему, Таме, нечего даже пытаться догонять ее, потому что он встретит слишком много препятствий на своем пути. На суше его ждут колючки и жгучие травы, непроходимые чащи и глубокие ущелья, на море подстерегают чудовища и бурные пучины. Вот что уготовил ему Ту-те-коропанго.

Выслушав рассказ детей, Тама-нуи-а-ранги погрузился в глубокое раздумье. Ту-те-коропанго прельстил Руку-тиа, потому что был красивее и привлекательнее Тамы. Тама решил вернуть жену, но он был не в силах бороться с препятствиями, воздвигнутыми с помощью колдовства. К тому же Тама знал, что, если даже он одолеет их, это ему все равно не поможет, пока его некрасивое лицо не станет другим.

Тама оставил детей дома и отправился в путь. Вскоре он встретил белую цаплю котуку и принял облик этой красивой птицы. Медленно взмахивая крыльями, Тама полетел в сторону Рарохенги и вскоре опустился на незнакомом озере среди холмов.

Его предки Ту-фенуа и Ту-маунга вместе со своей дочерью Те Кохи-ваи оказались поблизости и увидели птицу.

- Этой птицы прежде не было на озере, - сказал Ту-фенуа. - Посмотрите, у нее восемь изгибов на шее. Как бы узнать, кто к нам прилетел?

- Сплети амулет из травы - таматане, тогда мы узнаем имя незнакомца, - сказала дочери Ту-маунга.

Те Кохи-ваи сплела амулет и бросила в цаплю. Амулет обвился вокруг шеи птицы. Те Кохи-ваи приблизилась к птице и повела ее к родителям. Пока они шли, птица превратилась в мужчину, и когда Тама-нуи-а-ранги предстал перед своими предками, те сразу узнали его. Тама не мог отвести взгляд от их лиц, потому что у его предков была татуировка жителей нижнего мира. Такая татуировка наверняка вернула бы ему благосклонность жены, Тама сразу это понял и попросил предков украсить его лицо. Они с готовностью нарисовали на его лице красивые завитки и плавно изогнутые линии. Тама взглянул на свое отражение в воде и обрадовался, но после купания в озере от узора не осталось и следа. Предки снова украсили лицо Тамы, Тама выкупался, и узор снова исчез.

- Почему ваша татуировка остается на лице, а моя так легко смывается? - с досадой спросил он.

- Мы не можем сделать тебе несмываемую татуировку, - сказали Ту-фенуа и Ту-маунга. - Такую татуировку умеют делать только Тока и Ха, другие твои предки, они живут у стражей нижнего мира. Тока и Ха обучались этому искусству, у них есть нужные инструменты и краски.

Немало дней провел Тама в пути, но в конце концов нашел Току и Ха и попросил их сделать несмываемую татуировку. Они отговаривали Таму: говорили, что ему будет очень больно, что это тяжелое испытание, во время которого он может даже умереть. Тама указал Токе и Ха на их собственную татуировку, которая почему-то не отняла у них жизни. Против этого Тока и Ха ничего не могли возразить. Они только сказали Таме, что боль покажется ему куда страшнее смерти. Но Тама хотел во что бы то ни стало украсить лицо несмываемым узором, и мастера взялись за работу. Таме было так больно, что он часто впадал в беспамятство. Один раз в минуту просветления он простонал:

- О Тока! О Ха! Мне очень плохо.

- Это не мы причиняем тебе боль, - сказали Тока и Ха, - это игла.

Тока и Ха довели работу до конца и отнесли Таму в фаре, где он пролежал у костра несколько дней, пока не поправился. И вот невзрачный уродливый Тама стал настоящим красавцем. Теперь любая женщина с радостью назвала бы его своим мужем.

Тама еще раз выкупался в озере и убедился, что узор на лице не боится воды. Тогда он заторопился к детям, а они так обрадовались красивому лицу отца, что собрали ему букет душистых цветов.

Но Тама недолго оставался с детьми. Прошло немного времени, и он отправился на поиски жены. Перед уходом из дома Тама измазал лицо грязью и золой, чтобы никто не увидел его татуировки. Он взял с собой деревянный нож маипи, острый кремень, несколько пучков душистого мха и решил одолеть преграды, которые воздвиг на его пути Ту-те-коропанго. Заклинания помогали Таме сдвигать горы, с помощью ножа маипи он прорубал путь сквозь колючий кустарник и куманику в густом лесу, а там, где маипи оказывался бессильным, пускал в дело острый кремень.

На долю Тамы выпало много приключений.

В Поу-тири Тама встретился со своим рабом Тиму-аки, который принес ему еды. Тама произнес заклинание, и раб превратился в гору, которая с тех пор так и называется Тиму-аки. Некоторое время Тама прожил в пещере недалеко от этой горы.

Потом Тама в одиночестве отправился дальше. Он встретил нефрит, живой, похожий на человека. Тама убил его и повалил на землю. Но нефрит раскололся на куски и разлетелся во все. стороны, из-за чего его теперь находят в разных местах.

Наконец Тама вышел на берег океана и увидел каингу Ту-те-коропанго. Соплеменники Ту-те-коропанго рубили дрова на опушке леса. Тама подошел поближе и спросил, зачем им столько дров. Тама был такой жалкий, такой грязный, что они приняли его за раба, но все-таки сказали ему, что готовят дрова для костров, потому что вечером Руку-тиа, жена Ту-те-коропанго, будет развлекать их танцами. Покончив с дровами, они позволили Таме пойти вместе с ними. После вечерней трапезы Тама сел в темном углу большого дома.

Все молча ждали появления Руку-тиа. Жена Ту явилась в богато украшенной юбке - маро. Как только она вышла на середину круга между кострами, Тама тихонько произнес заклинание, и его жена начала безудержно проливать слезы. Наконец, она опустилась на корточки, вытерла слезы и опять встала. Но в ту же минуту слезы снова полились у нее из глаз. Раз за разом повторялось одно и то же. Собравшиеся зашептались, Ту рассердился, но ничего не мог поделать. Он тряс Руку-тиа и под конец начал ее бить. А она все плакала и плакала, пока костры не догорели и люди не стали укладываться спать. Только тогда Ту-те-коропанго понял, что Руку-тиа не в силах танцевать, и разрешил ей лечь.

Тама произнес другое заклинание, и люди в доме погрузились в беспробудный сон. Как только Тама убедился, что все спят, он вынул из-под мышки пучок мха и развязал его. Приятный запах распространился по дому. Руку-тиа села и сказала:

- Ах, как приятно пахнет!

Потом взглянула на Таму и спросила:

- Тебя послал мой муж Тама-нуи-а-ранги?

Тама спрятал ароматный мох и развязал другой пучок, с неприятным запахом. Руку-тиа наморщила нос от отвращения. Тама снова достал ароматный мох, и Руку-тиа снова спросила, не посланца ли Тамы видит она перед собой. Ту-те-коропанго проснулся от звука ее голоса, он услышал имя Тамы и рассердился.

- Что ты болтаешь! Я воздвиг на его пути столько препятствий, что ему никогда их не одолеть.

Руку-тиа обиделась.

- Глаза этого жалкого раба напомнили мне о муже, - сказала она сердито.

Ту что-то проворчал и снова заснул, Руку-тиа тоже легла на свою циновку.

Тама тихонько выбрался наружу. Он спустился на берег, вошел в воду и смыл грязь с лица. Потом завязал волосы, надел самый красивый плащ, вернулся назад и сел возле фаре. Он снова произнес заклинание, но на этот раз другое, потому что хотел заставить жену выйти из дома. И действительно, подчиняясь какой-то неведомой силе, Руку-тиа открыла дверь и вышла. Вдруг она почувствовала, что кто-то дернул ее за маро.

Руку-тиа оглянулась и увидела красивого молодого мужчину с узорной татуировкой. Мужчина сидел, прислонившись к стене дома, на нем был нарядный плащ. Руку остановилась и пристально посмотрела ему в лицо, потом вдруг отступила назад и крикнула:

- Тама, мой муж!

Тама усадил ее рядом, и они зашептались.

- Возьми меня с собой, - просила Руку-тиа. - Ту - жестокий мстительный человек. С тех пор как он заполучил меня, я ему больше не нужна. Он плохо со мной обращается, ты сам видел. Я знаю, что поступила нехорошо, когда оставила тебя. Возьми меня с собой, прошу тебя.

- Ты предпочла Ту мне, своему мужу, - не соглашался Тама. - Ты ушла к нему по своему желанию, ты не пожалела меня. Ты сама так решила. Теперь ты должна оставаться с Ту-те-коропанго.

Руку-тиа уткнулась головой в колени и тихонько заплакала. Тама встал и посмотрел на нее.

- Жди, - сказал он, смягчившись. - Наберись терпения и жди. Однажды утром ты увидишь в море парус моей лодки. Ты должна каждое утро смотреть на море. Когда увидишь парус, влезь на крышу амбара и крикни так громко, чтобы все слышали:

- Вон плывет мой муж, Тама-нуи-а-ранги!

Руку-тиа подняла голову, но ее муж уже ушел.

Тама вернулся домой и приготовил все необходимое для морского плавания. Тама знал, что Ту-те-коропанго заставит таниф и других морских чудовищ напасть на его лодку, но на этот случай он захватил только золу и толстое бревно. Гребцы заняли свои места, и Тама отправился в путь. Вскоре на его лодку напали танифы. Тама высыпал в море столько золы, что вода потемнела и танифы не могли разглядеть, где лодка. Тогда Тама бросил за борт бревно, поставил парус, и лодка заскользила по волнам, а морские чудовища сражались с бревном и думали, что это лодка Тамы.

Тама плыл всю ночь и на рассвете увидел землю. В то утро Руку-тиа рано поднялась на крышу амбара и вдруг увидела белый парус.

- Вон плывет мой муж Тама-нуи-а-ранги! - закричала она.

Соплеменники Ту услышали ее крики и вышли из фаре. Пока они бегом спускались к морю, лодка приблизилась к берегу. Те, кто толпились у воды, без труда разглядели Таму-нуи-а-ранги, который стоял среди гребцов. Глубокие борозды его красивой татуировки были хорошо видны в лучах солнца. На его плечах был плащ из ярко-красных перьев.

- Ту! - закричали люди на берегу. - Тама приплыл!

Но Ту-те-коропанги и не подумал встать с циновки. Он не поверил своим соплеменникам, потому что не сомневался, что его мана закрыла Таме все пути с суши и с моря.

Тама велел Руку-тиа сесть в лодку. Сбросив плащ, Руку-тиа бросилась в воду и поплыла к нему. Тама перегнулся, схватил ее за волосы и одним ударом отсек ей голову. Потом он швырнул ее тело в лодку и поплыл домой.

Когда путешественники вернулись к себе в па, Тама завернул тело жены в плащ, положил в деревянный ящик и похоронил у стены своего фаре.

Плохие времена настали для Тамы. День за днем он сидел в своем опустевшем доме и думал о погибшей жене. Так прошла зима, наступила весна. На деревьях туту появились новые побеги. И вот однажды Тама услышал жужжание. Это пела трупная муха. Тама прислушался:

- У-м-у, пусть мне отсекли голову, у-м-у, - пела муха.

Тама понял, что в этой песне кроется особый смысл. Он приказал вынуть из земли ящик с телом жены. А когда ящик открыли, Тама увидел Руку-тиа, живую и невредимую. Она смотрела на мужа и улыбалась.

«Сказки и легенды маори» // Кондратов А.М. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981 — с.224