Рурухи-керепо

Однажды пять девушек вышли из каинги и пошли гулять в лес. Они были молодые и веселые, ничего удивительного, что им захотелось подшутить над старухой, которую они случайно встретили.

- Ой, смотрите, - закричала одна из девушек. - Рурухи! Старуха!

- Что вы, что вы! - заволновалась старуха. - Вы не должны меня так называть. Зовите меня куиа - бабушка.

Девушки с веселым смехом заплясали вокруг нее:

- Хорошо, куиа, хорошо!

- Хотя для вас я не куиа, зовите меня лучше матуа кеке - тетушка.

Одна из девушек состроила гримасу и сказала:

- Здравствуй, дорогая матуа кеке.

- Вот и прекрасно, - обрадовалась старуха. - Знаете, мои дорогие, давайте влезем на это дерево, вы увидете такое, что вам и не снилось.

Рурухи-керепо полезла первая, девушки не отставали от нее и скоро оказались высоко на дереве.

- Рассаживайтесь, племянницы. Какие вы приятные девушки! Такие приятные, что я с удовольствием вами закушу. Каждая из вас мне как раз на зубок, ох, прямо слюнки текут!

Старуха выбросила вперед руки, и девушки с испугом увидели, что они мускулистые и волосатые да еще с длинными когтями. Старуха тряхнула одну из веток, и перепуганная девушка, которая на ней сидела, полетела вниз. Рурухи подхватила ее, разинула рот, похожий на пасть чудища танифы, откусила несчастной голову и швырнула на землю, а тело проглотила целиком. Остальные девушки закричали от ужаса и попытались слезть с дерева, но Рурухи-керепо хватала их одну за другой, каждой отрывала голову и каждую проглатывала целиком.

Через некоторое время в каинге заметили отсутствие девушек, и отряд воинов отправился на поиски пропавших. Чтобы не попасть случайно в руки врагов, воины взяли с собой оружие. Им было нетрудно повторить путь девушек, потому что подруги шли все вместе и следы босых ног отчетливо виднелись на тропинке. Внезапно предводитель отряда остановился, на его лице застыл такой ужас, что остальные не решались даже взглянуть в ту сторону, куда смотрел он. Там на земле лежали головы пяти девушек.

Но ужас вскоре сменился гневом, и воины рассыпались по лесу в поисках злодея, совершившего это страшное убийство. Вскоре один из них увидел старуху. Обыкновенную старуху, как ему показалось. Воин хотел спросить, не встречала ли она мужчин из враждебного племени. Он пошел ей навстречу. Но как только воин к ней приблизился, старуха выбросила вперед узловатые руки и схватила его. Он не успел даже взяться за оружие, как старуха откусила ему голову и бросила ее на землю, а тело проглотила.

Несколько воинов видели, что случилось. Они бросились к старухе и окружили ее со всех сторон. Рурухи-керепо сбросила одежду, и воины поняли, что оружие, которым они обычно наносили удары, не причинит ей ни малейшего вреда, потому что кости проглоченных мужчин и женщин торчали из ее тела, как иглы.

Тогда воины пустили в ход копья, и Рурухи-керепо пришел конец.

«Сказки и легенды маори»// Кондратов А.М. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981 — с.224

Тоангина

Вождь Тоангина был грозой Уаикато; сильный, огромного роста - его справедливо называли великаном. Остальные воины не доходили ему до плеча. Недалеко от своей деревни Тауран-гануи он привязал к верхушке дерева длинную лиану и, раскачиваясь на ней, летал над рекой, где вверх и вниз плыли лодки. Во время этих полетов он разглядывал мужчин и женщин, которые собирали моллюсков на берегу и в воде. Выбрав несколько человек, Тоангина прокрадывался сквозь кусты, хватал их и уносил к себе или убивал тут же на месте. Но хуже всего было тем, кто плыл по реке. Стоило каким-нибудь безрассудным смельчакам или беззаботным путникам приблизиться к деревне, как Тоангина раскачивался на лиане и, пролетая над лодкой, хватал кого хотел. Лиана доставляла на берег двойную ношу, а Тоангина уже высматривал новую жертву. Иногда великан поднимал в воздух лодку со всеми путниками и тащил к себе. Даже те, кто плыли у дальнего берега, дрожали от страха перед вождем-великаном с устья Уаикато. Столкнув лодку на воду, Тоангина с такой силой ударял веслами, что за ним на гладкой воде тянулся хвост бурунов и через несколько минут несчастные уже были в его власти. Тоангина накидывал петлю на корму лодки, за которой гнался, и пригонял пленников к себе в па, где с удовольствием пожирал их.

Многие пытались покончить с Тоангиной. Но он был такой огромный и сильный, что без труда расправлялся со своими врагами. Особенно ненавидел Тоангину вождь Коронгои из па на берегу моря. Он напал на па великана, но его отряд потерпел жестокое поражение, а сам Коронгои попал в плен. Тоангина разрезал его тело на куски и выставил напоказ, чтобы все знали, какая участь ждет непокорных. Через некоторое время Тоангина сложил куски тела Коронгои в корзину, не пропускавшую воду, и бросил в реку. Корзина плыла по реке, и это зрелище надрывало сердце Уиа-варуа, дочери Коронгои и жены молодого рангатиры Те Хореты из деревни Те Ауаунга, расположенной на другом берегу реки, почти напротив деревни великана.

Уиа-варуа горячо убеждала мужа отомстить за гибель отца. Но Те Хорета хорошо знал, как трудно одолеть Тоангину. Он не хотел сражаться с противником, который во много раз превосходил его силами. Те Хорета не раз доказывал свою храбрость в обычных стычках. Однажды он вернулся после успешного нападения на соседнюю деревню и с гордостью рассказал жене о своих подвигах. Но Уиа-варуа занимало только одно. Вместо похвал на Те Хорету снова посыпались упреки за то, что он не отомстил за позорную смерть ее отца, Уиа-варуа обвиняла мужа в мягкосердечии, говорила, что он не любит ее.

Те Хорету оставалось только молчать. С тоской в сердце он вошел в дом, лег лицом к стене, перестал есть и не отвечал на вопросы. Кто бы к нему ни обращался, Те Хорета молчал. Уиа-варуа не замечала мужа. Она отказалась с ним разговаривать, пока он не отомстит за смерть ее отца, и как ни просили ее люди заставить Те Хорету есть и говорить, она стояла на своем. Прошло десять дней, Те Хорета не прикасался к пище и не произносил ни слова.

Весть о болезни Те Хореты дошла до его дяди Папаки, который жил на берегу гавани Манукау. Он поспешил к племяннику. Увидев, что Те Хорета молча лежит на циновке, Папаки очень огорчился.

- Мы спрашивали совета у отца неба, земли и моря, - сказал он. - Но они не ответили нам. Значит, ни небо, ни земля, ни море неповинны в твоей беде. Наверное, она таится в тебе самом. Может быть, ты совершил постыдный поступок? Скажи, мы постараемся тебе помочь.

При этих словах Те Хорета наконец повернулся лицом к Папаке.

- Жена, пойди к источнику и принеси кувшин воды для нашего гостя, - сказал Те Хорета. - Не бери воду из реки, непременно дойди до источника, там вода прохладнее и чище.

Уиа-варуа взяла кувшин и пошла за водой к дальнему источнику. Оставшись вдвоем с дядей, Те Хорета заговорил:

- Я лишился маны, - чистосердечно признался он. - Я готов встретиться лицом к лицу с любым воином, но жена требует, чтобы я отомстил за смерть Коронгои и убил Тоангину. Я не могу убить великана. Мне стыдно: я боюсь его.

- Я помогу тебе, - сказал Папака. -Твоя мана вернется, один воин не может одолеть Тоангину. Несколько могущественных вождей сообща нападут на Тоангину, ты будешь среди них. Пусть Уиа-варуа принесет еду и воду для меня и моих людей. Мы уходим. К тому времени, когда мы снова придем сюда, твоя мана вернется.

Весть о приготовлении к битве с Тоангиной обрадовала Уиа-варуа. Она принесла Те Хорете еду и питье и застала его бодрым и здоровым.

Папака пошел в па Мануреву (Манурева - теперь город на севере Северного острова.), чтобы поговорить с арики Ранги-каи-матой. Соплеменники Ранги-каи-маты увидели, что Папака приближается к па, и разожгли уму. Ранги-каи-мата ждал Папаку у себя в фаре, он снял с плеч плащ из собачьих шкур и постелил как циновку для своего гостя. Папака лег лицом вверх на край плаща в знак признания, что считает себя ниже могущественного Ранги-каи-маты. Устремив взгляд на балки, которые поддерживали крышу, он нараспев произнес каракиа, грозную каракиа, звавшую на бой.

Четыре балки Поддерживают крышу дома, Четырем или шести балкам по силам этот груз. Есть ли человек Сильнее и храбрее Тоангины? Ему по силам победить ветер, Победить воду, Победить лес, Победить солнце, Победить звезды, Победить море, Победить всех людей.

Ранги-каи-мата взглянул на Папаку, и глаза его засверкали.

- Нет, сын мой, Тоангина - всего лишь ястреб, он вечно кружит в небе, потому что у него нет гнезда. Но у меня, вождя ястребов Тамаки, есть гнездо.

Довольный Папака улыбнулся, поднялся с плаща и, не дожидаясь, пока откроют печи, расстался с Ранги-каи-матой. Он пошел дальше и добрался до огромной Маунгакиекие (Маунгакиекие - теперь город Окленд на восточном побережье Северного острова.), где его с таким же почетом принял арики Ранги-хахауту. Лежа на краю его плаща, Папака снова повторил каракиа и сказал:

- Вы, вожди, всегда хвастаетесь своей силой, но человек по имени Тоангина сильнее всех на свете. Тоангине подчиняется вода, Тоангине подчиняется огонь, Тоангине подчиняются люди.

В ответ Папака услышал гордые слова арики:

- Нет, сын мой, Тоангина - всего лишь пес с пятнистой шкурой. Тоангина - беспородный пес, а мы - белые собаки Тамаки. Нас можно узнать даже в темноте.

Папака поспешил вернуться к себе в па.

- Я говорил с арики из Мануревы и Маунгакиекие, - сказал Папака своим соплеменникам. - Если мы вступим в бой с великаном Тоангиной и потерпим поражение, Ранги-каи-мата и Ранги-хахауту отомстят за нас. Они не дадут Тоангине уйти от расправы. Но нам выпала честь первыми помериться с ним силами. Кто пойдет со мной?

Воины громко закричали. Все мужчины, способные носить оружие, поспешили выйти вперед.

- Очень хорошо, - сказал Папака, - я выберу из вас семьдесят человек.

Боевая ладья - вака тауа - поплыла сначала по длинному рукаву гавани Манукау. Потом лодку пронесли по суше, спустили в реку Уаикато, и отряд отправился в па Те Хореты. Здесь Папака передал свой отряд Те Хорете. По приказу Те Хореты воины легли на дно лодки, а женщины забросали их льном. На виду остался только рулевой Те Ава, тесть Тоангины, которому уже давно хотелось покарать Тоангину за его жестокость. Те Ава погрузил весло в воду, лодка отплыла от берега и заскользила вниз по реке.

Тоангина беззаботно раскачивался на лиане, поглядывая на реку, и вдруг увидел огромную лодку, в которой стоял один человек. Тоангина заподозрил неладное. Когда лодка поравнялась с ним, он взлетел над водой и обшарил ее взглядом от носа до кормы.

Тоангина с удивлением узнал в рулевом Те Аву. Но еще больше его удивило, что на такой большой боевой лодке плыл только один человек. Лиана унесла Тоангину на берег, но он оттолкнулся и снова настиг лодку.

- Почему ты плывешь один в такой большой лодке? Зачем тебе эти снопы льна? - прокричал Тоангина.

Те Ава молчал. Он развернул лодку и направил ее к берегу. В этой пустой боевой лодке, с которой не доносилось ни звука, было что-то зловещее, и Тоангина не выдержал. Он торопливо бросил лиану и побежал к своему фаре. Оглянувшись через плечо, Тоангина увидел, что нос лодки коснулся берега. Внезапно раздался громкий крик, снопы льна полетели в воздух, сто сорок сильных воинов выпрыгнули на берег и бросились вдогонку за Тоангиной.

Тоангина, как безумный, стрелой пронесся по деревне, за ним по пятам мчались разъяренные воины. Некоторые из них вступили в схватку с воинами Тоангины, но Те Хорета и несколько его приближенных продолжали преследовать Тоангину и больше ни на кого не обращали внимания. Великан свернул в сторону и бегом возвратился к лодке.

- Те Ава, что мне делать? Сжалься надо мной, - взмолился Тоангина, хватая ртом воздух.

Те Ава по-прежнему сидел в лодке; не произнося ни слова, он указал на едва заметную тропку, которая вела в болото, заросшее тростником. Великан побежал, но скоро заметил, что враги нагоняют его. Тоангине приходилось приминать тростник, а Те Хорета и его друзья бежали по тропинке, которую он протаптывал. Те Хорета уже почти нагнал Тоангину, но тот круто повернул и встал на сухую кочку. Здесь Тоангина наконец взглянул в лицо своему врагу и сразу почувствовал облегчение. Его преследовал Те Хорета, жалкий трус Те Хорета, презренный зять убитого им Коронгои!

Но Тоангина ошибся. В этот день перед ним стоял другой Те Хорета. Разгоряченный ненавистью, он яростно размахнулся своей дубиной - таиахой - и нанес Тоангине такой удар, что у великана полилась кровь. Тоангина в гневе поднял свою таиаху величиной с большое дерево, но она просвистела над головой Те Хореты, не причинив ему вреда. Тоангина старался бить ниже, но молодой вождь каждый раз увертывался от удара.

К несчастью, Те Хорете никак не удавалось нанести новый удар. Его таиаха застревала в густых зарослях тростника, в то время как великан беспрепятственно размахивал таиахой и обрушивал удары на Те Хорету.

Воспользовавшись минутной передышкой, Те Хорета воткнул таиаху в землю, сжал в руках заостренный конец и, собрав все силы, переломил таиаху пополам. Теперь у него было что-то вроде копья или меча. Он вонзил смертоносное оружие в сердце Тоангины, и бездыханный великан рухнул на землю, как могучее дерево тотара.

Те Хорета наклонился над телом, что-то сделал и бросился на поиски сына Тоангины, с которым расправился в одну минуту.

Битва окончилась, все защитники Тоангины были перебиты, и воины собрались вокруг тела великана. Один из них, Те Вехе, встал рядом с трупом и торжественно объявил, что это он победил кровожадного великана.

- Нет, это я убил Тоангину, - заявил Те Хорета. Те Вехе с презрением рассмеялся:

- Сказать-то это легко, только ты опоздал. Тоангину убил я, и я могу это доказать.

- Докажи, - сказал один из пожилых мужчин.

Те Вехе широко улыбнулся, заранее празднуя победу.

- Смотрите, - сказал он и показал нефритовый тики (Тики - вырезанное из дерева или нефрита изображение предка, которое маори носили на шее.), который принадлежал Тоангине, как все хорошо знали.

Воины повернулись к Те Хорете. Но молодой вождь спокойно сказал Те Вехе:

- Открой рот Тоангины. Что ты там видишь?

- Во рту нет языка, - с удивлением проговорил Те Вехе.

- Ты знаешь, где язык?

- Нет.

Те Хорета вынул руки из-под плаща и показал всем отрезанный язык Тоангины.

Те Вехе ничуть не смутился и спокойно признался в обмане.

- Ты доказал, что убил Тоангину, - сказал он. - Забирай великана себе, мне нужна только его земля.

Те Хорета с презрением отказался от дележа добычи.

- Мы все - одна семья, - сказал он. - Нам не к лицу спорить о таких пустяках.

Те Хорете было все равно, кому достанется земля. Он радовался, что его мана вернулась, что жена восхищается его мужеством. В семье вождя воцарился мир, ив подтверждение восстановленного согласия у Те Хореты родилось семеро детей.

«Сказки и легенды маори» // Кондратов А.М. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981 — с.224

Великан Матау

Дочь арики, красавица Маната, и ее возлюбленный Матака-ури шили в горах Отакау (Теперь графство Отаго на юге Южного острова.). Отец Манаты не разрешал им пожениться. Он хотел отдать Манату в жены одному могущественному вождю из Таиери.

Однажды утром Маната исчезла. Бесследно исчезла, не взяв с собой ничего: циновка, на которой она спала, и ее плащ остались лежать там, где она их бросила, покидая дом. Ее исчезновение казалось чудом, пока один воин не увидел отпечаток огромной ноги на мягкой глине у берега реки, а другой не вспомнил, что ночью дрожала земля.

- Теперь я знаю, кто похитил мою дочь, - сказал арики, когда ему об этом рассказали. - Ее унес Матау.

Люди старались держаться поближе друг к другу, когда слышали страшное имя Матау, потому что злой демон Матау был великаном. Он жил высоко в горах, среди снежных вершин, и наводил ужас на всю округу.

- Тот, кто спасет Манату, станет ее мужем, - пообещал убитый горем вождь.

Но мужчины остались глухи к его словам - все, кроме Ма-такаури. Не проронив ни звука, Матакаури торопливо вышел из дома и поднялся по горным уступам к логову Матау. При ярком свете дня он заметил, что на берегу реки сидит Маната и обливается слезами. Увидав своего возлюбленного, Маната побежала к нему навстречу и спрятала лицо у него на груди.

- Я пришел за тобой, я хочу увести тебя домой, - сказал Матакаури, обнимая Манату.

- Возвращайся назад, дорогой! - ответила Маната. - Я не могу уйти с тобой. Если великан проснется, он убьет тебя.

Матакаури улыбнулся:

- Пока дует теплый северо-западный ветер, Матау будет спать. Он проснется, только если ветер переменится.

- Ты не знаешь, что он сделал. Смотри, Матау привязал меня к себе. Привязал ремнем из шкуры двухголовой собаки. Этот ремень нельзя перерезать.

Матакаури засмеялся, заранее радуясь победе. Он достал свой деревянный нож маипи. Но, несмотря на все свои старания, так и не смог перерезать ремень. Маната нагнулась над ремнем, и слезы полились у нее из глаз. Одна слезинка упала на ремень, и - о чудо! - ремень разорвался. Маната была свободна.

Улыбаясь сквозь слезы, Маната помогла возлюбленному сделать плот, вдвоем они связали лозой ветви чайного дерева мануки и переплели их стеблями льна корари, чтобы он лучше держался на воде. Потом влюбленные прыгнули на плот и поплыли вниз по реке к дому Манаты.

Отец Манаты встретил их так, будто они вернулись из страны мертвых. Он сдержал слово, и Маната стала женой Матакаури.

Но Матакаури не мог забыть об угрозе, которая нависла над ним и его женой. Он боялся, что Матау снова спустится с гор и унесет Манату. Пока Матау был жив, ни Маната, ни другие молодые женщины в каинге не могли чувствовать себя в безопасности.

- Я не довел дело до конца, - сказал Матакаури. - Сейчас дует северо-западный ветер, но скоро ветер переменится и великан проснется. Тогда все мы лишимся покоя. Лучше захватить его врасплох, пока он спит.

Никто не решился пойти вместе с Матакаури. Он снова поднялся в горы один. Матакаури нашел место, где Маната сидела и плакала. Дальше путь указывал ремень: сначала он вел Матакаури вдоль низкого берега реки, потом вверх по горе, тень от которой падала на долину. Матау крепко спал, его голова лежала на одной горе, а ноги - на другой, возвышавшейся далеко к западу от первой. Матакаури понадобилось несколько дней, чтобы обложить великана папоротником и сухой травой, Но в горах по-прежнему дул теплый северо-западный ветер и Матау спал.

Доведя работу до конца, Матакаури потер палочки для добывания огня и поджег папоротник. На вершинах гор вспыхнул такой большой костер, что облако дыма закрыло солнце.

Языки пламени начали лизать тело Матау, но он не проснулся, а только подтянул к себе колени. Матау так и не успел очнуться ото сна и задохнулся в густом дыму.

Пламя пожирало его жир и разгоралось все ярче и ярче. А тело великана постепенно уходило под землю, из-за чего образовалась узкая расселина - длинная и глубокая. Матау сгорел дотла, уцелело только его сердце, которое продолжало биться на дне расселины, ставшей могилой великана.

Ветер стих. Хлынул дождь, потоки воды низвергались с небес. А по склонам гор к впадине демона Матау побежали ручьи, потому что от жара огромного костра на вершинах растаял снег. Вода до краев наполнила расселину, и в ней образовалось озеро, сохранившее очертания лежащего великана с подтянутыми коленями.

Сердце Матау до сих пор бьется в глубине озера, иногда так сильно, что волны в ярости набрасываются на берега. Но чаще вода в озере спокойна. Она медленно поднимается и опускается в такт неторопливому биению сердца Матау. Вот почему меняется уровень воды в озере Вакатипу (Вакатипу - озеро в южной части Южного острова, очертания которого напоминают лежащего человека с подтянутыми коленями; первоначальное название озера Факатипуа - "Впадина злого демона".).

«Сказки и легенды маори» // Кондратов А.М. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981 — с.224

Паниа, дева моря

Юная дева моря Паниа вовсе не походила на отвратительных понатури. Обликом и душой она ничем не отличалась от обыкновенной женщины. И по каким-то неведомым причинам земля всегда неудержимо влекла ее к себе. Каждый вечер она покидала своих соплеменников, преодолевала вплавь прибрежные буруны и пряталась среди высокого льна возле источника, который бил из-под земли у подножия утеса Хукарере. Она лежала там вею ночь, а перед рассветом возвращалась домой.

Кто знает, что таит в себе сердце женщины? Может быть, Паниа привлекал молодой вождь из па, который поздно вечером приходил к источнику утолить жажду. Во всяком случае, ей доставляло удовольствие смотреть на него из-за кустов, и однажды вечером, случайно или не без умысла Паниа, когда вождь поднес ко рту кувшин с водой, он увидел стройную девушку с горящими глазами. Вождь подошел к Паниа, ласково взял за руку и повел к себе в фаре. Дверь беззвучно закрылась за ними. В теплом и темном фаре они стали мужем и женой, и им обоим ночь показалась слишком короткой.

Но Паниа была девой моря, а не земли. Как только померкли звезды, потревоженные первыми проблесками зари, она вновь услышала властный зов волн. Паниа выскользнула из объятий уснувшего мужа, осторожно прижалась лицом к его татуированной щеке и уплыла к своим сородичам. В сумерках вождь снова поджидал ее на берегу. Они снова вместе шли домой мимо льна, разросшегося около источника, морской ветер уносил последние капли воды с тела Паниа, и вождь чувствовал, как любовь и нежность расцветают в женщине, которую он избрал своей женой.

Прошел год. Паниа родила мальчика. На свет явилось еще одно крошечное человеческое существо, которое назвали Море-море, что значит безволосый. По утрам Паниа оставляла ребенка на попечение мужа. Чем горячее он привязывался к мальчику, тем сильнее мучил его страх, что сын, так же как мать, будет любить море больше земли. Однажды вождь пошел к тохунге и спросил, как ему помешать жене и сыну уйти в море.

- Это совсем нетрудно, - уверил его тохунга. - Подожди, пока они заснут, и положи им на тело вареную пищу. Тогда они никогда больше не уйдут в море.

Вождь так и сделал, но - увы! - его хитрость обернулась бедой. Попытавшись удержать жену и сына, он потерял их навеки. Паниа веяла ребенка на руки, вошла в море, и больше их никто не видел. Младенец превратился в танифу - акулу, которая устроила себе жилище в подводной гавани при впадении в море реки Ахурири, недалеко от того места, где утес Хукарере упирается в морское дно.

Сердце Паниа окаменело от горя. Она не хотела покидать мужа, но вареная пища заставила ее расстаться с ним. Паниа превратилась в скалу. Под левой подмышкой у нее водится морской ерш равару, под правой - рыба тамуре, а между ног морской окунь хапуку. Теперь к скале часто приплывают рыбаки.

Каменная Паниа стоит в море, протянув руки к возлюбленному. Во время отлива она видна почти вся с нот до головы.

«Сказки и легенды маори» // Кондратов А.М. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981 — с.224

Пеха и демоны

Пеха пробирался сквозь кусты и внимательно оглядывал каждое высокое дерево. Он искал тотару, красное дерево со стволом потолще, чтобы сделать лодку. На небольшой тенистой лужайке Пеха увидел то, что ему нужно. Вокруг теснились более высокие деревья, но для его топора все-таки оставалось достаточно места. Пеха сел на валявшееся бревно и придирчиво оглядел дерево, которое выбрал. Мысленно он уже видел будущую лодку с резным узором из тонких изогнутых линий и завитков. Внезапно его лицо омрачилось. Он вспомнил о своем враге Парукау из па на берегу реки. Парукау знал много заклинаний, с таким человеком не стоило враждовать. Правда, он не принадлежал к знатному роду, как Пеха. Пеха слышал, как Парукау хвастался перед своими соплеменниками, что его лодка будет самой лучшей на побережье, когда он доделает ее до конца.

Пеха встал и крепко сжал в руках топорище. Нефритовый топор вонзился в крепкую древесину и - застрял! Пеха застыл потрясенный. Дерево издало пронзительный крик, от которого у Пехи мороз побежал по коже. Он прислушался, но в лесу воцарилась тишина. Птицы смолкли, стих даже ветер, и листья не шевелились, словно ждали, что будет дальше. Пеха почувствовал, что замерз. И вдруг он догадался, что забрел в священную часть леса.

И тут началось! Глухой зловещий хохот прокатился по лужайке. Пеха оглянулся, его зоркие глаза обшарили кусты, но он никого не увидел. Глумливый смех раздался снова, Пеха посмотрел на дерево и в ужасе отскочил назад. Совсем близко на голой ветке он увидел круглое безволосое лицо. Оно было живое: Пеха снова услышал смех и увидел, что кожа лица наморщилась, а глаза превратились в щелки. На ветке лежала только голова - без тела, без рук, без ног.

Пеха произнес заклинание и призвал на помощь предков. Он почувствовал, что теплая кровь вновь заструилась у него по жилам, и перестал бояться головы-призрака. Но едва он прикоснулся к топору, как снова раздался оглушительный крик. На этот раз вслед за криком со всех сторон послышался зловещий смех, будто смеялась толпа людей. Разноголосый смех становился все громче, Пехе казалось, что толпа наступает на него и вот-вот раздавит. Чьи-то невидимые руки подняли с земли щепку. Она отскочила назад, а потом полетела в Пеху, как дротик. Щепка скользнула по его плечу, и вслед за ней дождем посыпались щепки и палки, а лицо по-прежнему лежало на ветке, с усмешкой глядя на Пеху, и нечеловеческий смех все так же гремел со всех сторон. Острый кусок дерева ударил Пеху по лицу, он почувствовал, как кровь побежала по щеке.

И тогда Пеха вспомнил, что он воин. Он схватил толстую палку, которая валялась около дерева, и замахал над головой. Взрыв смеха раздался у него над ухом. Пеха изо всех сил ударил тяжелой дубиной по невидимому весельчаку. Смех мгновенно оборвался, послышался стон, и Пеха почувствовал, что удар пришелся по живому телу, которого он не видел. Пеха вошел в азарт, он снова замахал дубиной и снова услышал глухие удары дерева по живому телу. Смех замер, и Пеха понял, что остался один, если не считать головы, которая покачивалась на дереве и подмигивала ему.

Пеха взял топор и пошел прочь из леса. До него опять донесся смех, но на этот раз негромкий. Голова не оставляла его. Она прыгала с дерева на дерево, забегала вперед, отставала, но не спускала с него глаз.

Пеха вздохнул с облегчением, когда деревья поредели и он вышел на открытое место. Отсюда было недалеко до его деревни, а за ней у реки стояла па, где жил Парукау. Прямо перед ним была старая заброшенная па, где уже много лет хоронили умерших.

Голова громко вскрикнула и пролетела мимо Пехи, обдав его холодом и едва не сбив с ног. Мгновение голова висела над кладбищем, потом земля раскрылась, поглотила ее и снова сомкнулась.

Пеха все еще держал дубину в руке. Он побежал к кладбищу, перелез через разрушенную от времени ограду и стал разрывать землю, пользуясь дубиной вместо ко. Пеха быстро отрыл голову. Она лежала лицом к небу, узкие глаза смотрели на него со злобой, рот по-прежнему улыбался. Пеха ударил голову дубиной.

- Ой! - крикнула голова и провалилась еще глубже. Пеха в ярости снова принялся рыть землю и с удивлением увидел, что голова приросла к телу мужчины, погребенного стоя. Пеха отбросил мягкую землю, и вытащил тело наверх. "Это все проделки злых демонов типуа, - думал Пеха, - но я не какой-нибудь жалкий раб, меня так просто не проведешь!"

Безжизненное тело твердо стояло на ногах. Пеха отступил на шаг и ударил его дубиной. Тело заходило ходуном и изменилось у Пехи на глазах. В нем появилось что-то знакомое. Пеха не мог поверить собственным глазам. Перед ним стоял не тот человек, которого он вытащил из земли, а Парукау, его враг из па на берегу реки. Парукау посмотрел на Пеху, потом повернулся и побежал и через мгновение исчез в сгустившихся сумерках. А Пеха почувствовал, что в него будто влились новые силы.

На следующий день Пеха пошел в па на берегу реки. Он издали увидел Парукау, но не захотел с ним разговаривать. Вечером он вместе с остальными пришел в большой фаре.

- Зачем ты сюда явился, Пеха-ане-тонга? - спросил вождь. - Тебе надоела твоя деревня?

Пеха вскочил, прошел размашистым шагом между рядами мужчин и женщин от одного конца дома до другого и снова вернулся к столбу, у которого сидел.

- Я хотел срубить дерево в лесу. Но там собрались демоны... - Пеха рассказывал о своих приключениях, и глаза его сверкали. - Теперь ты понимаешь, вождь, почему я пришел к вам в деревню?

Вождь кивнул.

- Встань рядом со мной, Пеха, сын воинов, - сказал он. - Парукау не человек, он лишь видимость человека. Его мана перешла к тебе. Теперь у тебя две души вместо одной.

Пеха вышел из дома, прошел мимо Парукау, который понурившись сидел у двери, и зашагал вверх по холму к себе в па, не испытывая ни малейшего страха перед демонами и призраками, которые бродят в темноте. Он не боялся их, так как его силы удвоились. Дух Парукау присоединился к духу Пеха-ане-тонги. А дубина, которую Пеха подобрал в священном лесу, с тех пор переходит от отца к сыну как самое большое сокровище. Потому что воин, которому она попадает в руки, непобедим в бою.

«Сказки и легенды маори» // Кондратов А.М. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1981 — с.224