Сарманай

Жил да был в наших краях добрый-предобрый Сарманай — муху, что говорится, не обидит просит у него кто   зерна для посева или сена для скотины - в жисть не откажет, а уж хлеба кусок, туара или лепешку — последние  отдаст.

Как и все соседи его, Сарманай любил ходить на охоту. Но только с добычей из леса он редко возвра­щался. Птицу ему жалко: «А вдруг у нее в гнезде птен­чики малые?» — думает Сарманай и опускает лук. В бе­лочку прицелится, но опять же засмотрится, как та спо­койно грызет орехи или шелушит еловую шишку, и снова снимет стрелу с упругой тетивы и обратно положит в кол­чан.

Да что там птички да белочки! Ни медведя, ни волка убить он не может. Одним словом — добрая душа Сарма­най!

Известно, что за добро люди добром и платят. Как только решил жениться Сарманай и отделиться от своего отца, никто не отказал ему в помощи поставить большой илем. Ведь у добрых людей и детей, и гостей всегда хва­тает. Поэтому все и решили, что у Сарманая должен быть просторный илем. Одни соседи дали ему на свадьбу телоч­ку-пеструшку, другие овцу с ягнятками. А отец подарил молодым резвого пегого коня, собачка Гав-гав и кот Чер­ные уши сами сыскались. Хорошего человека любят не только люди, но и зверь, и скотина всякая...

Но прознал о добром Сарманае серый хищник — волк.

А что дальше случилось, вы узнаете из сказа, который сложили люди в светлую память о добром Сарманае.

Средь лесов — илем онгай*,
Мирно спит в нем Сарманай.
А жена дитя качает,
Тихо песню напевает,
Кот на лавочке вздремнул,
Под крыльцо Гав-гав нырнул,
Сирота-пастух в сарае,
А овечки Сарманая
С телкой пестрою в хлеву,
Конь в ночном, стрижет траву...

Темной ночью пришел серый волк и увел коня Сарма­ная.

Средь лесов — илем онгай,
Мирно спит в нем Сарманай.
А жена дитя качает,
Тихо песню напевает,
Кот на лавочке вздремнул,
Под крыльцо Гав-гав нырнул,
Сирота-пастух в сарае,
А овечки Сарманая
С телкой пестрою в хлеву...

Темной ночью пришел серый волк и увел овечек и пест­рую телку Сарманая.

Средь лесов — илем онгай,
Мирно спит в нем Сарманай.
А жена дитя качает,
Тихо песню напевает,
Кот на лавочке вздремнул,
Под крыльцо Гав-гав нырнул,
Сирота-пастух в сарае...

Темной ночью пришел серый волк и увел с собой па­стуха.

Средь лесов — илем онгай,
Мирно спит в нем Сарманай.
А жена дитя качает,
Тихо песню напевает,
Кот на лавочке вздремнул,
Под крыльцо Гав-гав нырнул...

Темной ночью пришел серый волк и увел с собой со­баку Гав-гав.

Средь лесов — илем онгай,
Мирно спит в нем Сарманай.
А жена дитя качает,
Тихо песню напевает,
Кот на лавочке вздремнул...

Темной ночью пришел серый волк и увел с собой кота Черные уши.

Средь лесов — илем онгай,
Мирно спит в нем Сарманай.
А жена дитя качает,
Тихо песню напевает...

Темной ночью пришел серый волк и увел жену с ре­бенком.

Средь лесов — илем онгай,
Мирно спит в нем Сарманай...

Рассказывают, что проснулся Сарманай на заре — надо выходить на луга сено косить. Хотел приласкать жену, а жены-то и нету. Испугался Сарманай, кличет жену, зо­вет кота Черные уши, свистит собаку Гав-гав, окликает пастуха — никого. Особенно огорчился Сарманай, что лы­ковая зыбка, куда он сам клал вчера вечером своего лю­бимого первенца-сыночка, тоже оказалась пустой.

Что делать? Пришел он к старой Арняше, что жила на краю селения. К этой Арняше со всех окрестных селений приходили те, у кого большая беда случилась.

— Скажи-мне, - почтенная Арняша-кокай, где мое дитя, где жена, где скотина?..

— Знаю, Сарманай, что у тебя горе большое, — отве­чала Арняша. — Беда — она всегда за порогом стоит и ждет только момента переступить его. Ты при доброте сво­ей забыл, что в мире зло живет. Вот оно к тебе и пожаловало... Но ничего. Стрелу пускаешь ты метко на сюремах*.

Бери в старом чулане отца свой лук, колчан со стрелами и ищи логово серого волка. Он полонил не только твоих родных и скотину. У него томятся в плену и другие наши сородичи...

Долго искал Сарманай логово хищника, но не мог най­ти. Тогда он собрал охотников со всей округи, и все вме­сте они, наконец, напали на след серого разбойника. А раз вышли охотники-марийцы на след, то уж догонят, затравят любого хищника! Как ни плутал, ни петлял се­рый волк, но от меткой стрелы Сарманая не ушел.

Скоро нашли охотники логово зверя и освободили всех пленников. Забрал Сарманай жену, своего сынка-первенца, кота Черные уши, собаку Гав-гав, сиротку-пастуха, овечку с ягнятами, телку-пеструшку, коня и всех их привел в род­ной илем.

Спать бы теперь спокойно Сарманаю. Но нет. Ска­зывают, что с той поры Сарманай всегда просыпается в полночь и проверяет, на месте ли его жена, детки малые и скотина. Потом выходит на крыльцо и окидывает взгля­дом соседние илемы. Все спокойно. Возвращается Сарма­най, целует жену и крепко спит до утра.

Сказывают еще и о том, что лук и колчан со стрелами не в чулане лежат, а висят в просторном илеме Сарманая на самом видном месте.

---

* Онгай - здесь: удобный, уютный.
** Сюрем - старинный праздник.

Марийские народные сказки. Составитель Акцорин Виталий Александрович. Марийское книжное издательство. Йошкар-Ола, 1984 год.

Сорок один жеребёнок

Жил в одной деревне старик, и было у него три дочери.

Однажды  ожеребилась старикова  гнедая  ко­была и принесла сорок одного жеребеночка. Но  недолго   радовался   им   старик:   в   один день ушли все жеребята за море.

- Кто пойдет искать жеребят? — спросил старик доче­рей.

- Я пойду, — сказала старшая дочь.

- Иди, дочка, — проводил ее отец. — Только не ходи прямой дорогой, а иди окольной.

Пошла старшая дочь к морю, как велел отец, не пря­мым путем, а окольным.

А старик тем временем надел на себя медвежью шкуру, прибежал прямой дорогой к полевым воротам, которые стоят в конце села, чтобы скот в поле не уходил, поля не травил, и лег у самых ворот.

Подошла старшая дочь к полевым воротам, увидела медведя, испугалась и скорее назад повернула.

Старик прямой дорогой пришел домой раньше дочери и, лишь дочь на порог, спрашивает ее:

- Ты почему, дочка, вернулась?

- У полевых ворот лежит медведь, — отвечает дочь,— Если уж у полевых ворот медведь, так что же дальше будет!

На следующий день вызвалась искать жеребят средняя дочь. И ее послал отец окольной дорогой, а сам опять, оделся в медвежью шкуру, побежал прямой дорогой и лег у полевых ворот.

Пришла средняя дочь к полевым воротам, увидела мед­ведя, испугалась и повернула скорее назад.

Приходит она домой, отец ее спрашивает:

- Ты почему, дочка, вернулась?

- Если уж у полевых ворот медведь лежит, то что же дальше будет! — отвечает дочь. — Не пойду я искать!

На третий день собралась на поиски жеребят младшая дочь.

Надела она свое самое лучшее платье, запрягла ко­былу в тележку, взяла серебряную плетку, посадила в те­лежку белого ястреба и дворовую собачку.

Вышел отец ее проводить и говорит:

— Поезжай не прямой дорогой, а окольной. Девушка уехала, а отец надел медвежью шкуру, при­бежал к полевым воротам и лег поперек дороги.

Подъехала девушка к воротам и говорит:

- Встань, медведь, пропусти меня!

Медведь ничего, не отвечает, с дороги не уходит.

Тогда девушка хлестнула медведя плеткой.

Подвинулся медведь, пропустил тележку.

А девушка поехала по дороге. Едет и веселую песню поёт:

Моя маленькая тележка, катись, катись!
Серебряная плетка, взвейся!
Белый ястреб, покрикивай!
Дворовая собачка, полаивай!
Еду я искать жеребят!

Доехала девушка до морского берега, переплыла через море на большой лодке. На другом берегу переоделась девушка в мужскую одежду и поехала дальше — жеребят искать.

Вечером приехала она в деревню и попросилась к од­ной старухе на ночлег.

У этой старухи был сын — красивый юноша по имени Улем.

Девушка переночевала у старухи, а утром говорит:

- Бабушка, отпусти Улема со мной жеребят ис­кать.

Отпустила старуха Улема.

Посадила девушка Улема в тележку рядом с собой и запела весёлую песню

Моя маленькая тележка, катись, катись!
Серебряная плетка, взвейся!
Белый ястреб, покрикивай!
Дворовая собачка, полаивай!
Еду я искать жеребят!

В этот день девушка с Улемом отыскали десять жере­бят.

Когда вернулись домой, Улем говорит матери:

- Кажется мне, что наш гость — не парень, а девуш­ка: и голос у него очень нежный, и сам он очень красив.

На второй день Улем с девушкой привели еще десять жеребят, на третий — еще десять, а на четвертый одиннадцать...

Собралась девушка уезжать, а Улем просит ее остаться еще хоть ненадолго.

Пожила девушка у старухи еще немного и поехала до­мой, а Улем ее - провожает.

Вот едут они к морю, и девушка поет:

Моя маленькая тележка, катись, катись!
Серебряная плетка, взвейся!
Белый ястреб, покрикивай!
Дворовая собачка, полаивай!
Разыскала я жеребят моего отца,
Теперь еду домой!

- Сколько дней я жила у вас, — сказала девушка,— а ты, Улем, так и не догадался, что не парень я, а -  девуш­ка.

- Я давно догадался, — отвечает Улем. — Будь моей женой.

- Прежде надо отвести жеребят отцу. Но если я тебе по душе, то пришли перед праздником подарок — шелко­вые качели, и я вернусь к тебе.

Приехала девушка домой, пригнала сорок одного же­ребенка.

Обрадовался старик-отец, обрадовались старшие сест­ры.

Живет девушка дома. Перед праздником прислал ей Улем подарок — шелковые качели.

Повесила девушка шелковые качели на высокую сосну.

Покачала отца, потом старшую сестру, потом среднюю. Потом подружек покачала.

А потом села сама на шелковые качели, раскачалась выше дома, выше сосны, взлетели качели до неба, и уле­тела девушка далеко-далеко, за море, к Улему.

Марийские народные сказки. Составитель Акцорин Виталий Александрович. Марийское книжное издательство. Йошкар-Ола, 1984 год.

Слепая любовь

Три сестры пошли купаться. Плещутся в воде, и ведать не ведают, что на одежду самой краси­вой из них улегся огромный черный змей. Вышли сестры из воды. Две оделись и домой пошли, а третья плачет, умоляет змея отдать ее платье. Змей на это и говорит:

— Пойдешь за меня замуж — верну платье.

Поплакала, поплакала   девушка и дала свое согласие змею. Пришла домой в слезах, мать и спрашивает:
— Что случилось, доченька? Почему плачешь, моя кра­савица?

— Ой, мама, как мне не плакать? Купалась я на речке, завладел моим платьем огромный черный змей и не отда­вал его до тех пор, пока не согласилась я выйти за него замуж. Скоро он за мной явится. Куда же спрятаться от постылого?

Вдруг зашумело-загремело на улице. Это змеевы сваты за невестой приехали. Заперла мать все двери и ворота, а дочь на полатях под тулупом спряталась, да не помогло это — разбили сваты окна и забрали девушку, укатили вместе с ней на море-окиян.

Через три года приехала дочь к матери в гости, да не одна приехала – привезла к матери своих сына и дочь. Стала мать расспрашивать её о житье-бытье за змеем.

— Хорошо живу, - отвечает дочь. — Ем на золоте, сплю в шелках!

Накормила, напоила мать гостей, спать укладывает. Да всё выспрашивает у дочери:

— Как звать-величать твоего мужа? Где живет он?

— Исаном Исанычем его зовут-величают. А живет он в море-окияне.

Вот заснула дочь, а мать взяла косу острую и отпра­вилась к морю-окияну. Встала на берегу, крикнула:

— Исан Исаныч, выходи! Встречай гостью!

Всколыхнулось море, вынесло на огромной волне змея к берегу. Только ступил он на берег, взмахнула мать косой и снесла ему буйную голову. Залилось море кровью от берега до берега, зашумело, застонало.

Нахлынула огром­ная волна и унесла с собой кровавые останки.

Вернулась мать домой, но ничего не сказала дочери. А та погостила и назад собралась.

Вот подъехала она к морю-окияну, крикнула радостно:

— Исан Исаныч, муж мой милый, встречай жену.

Но не откликнулся змей,   только   набежала волна и шепнула, что убит Исаи Исаныч своей тещей, ее матерью.

Закричала, заплакала жена, стала от горя рвать свои волосы, стала щеки свои царапать.

Потом обняла детей и сказала им такие слова:

— Сынок мой, сиротинушка, стань жаворонком!
Летай над землей, пой веселые песни.
А ты, доченька, обернись кукушкой.
Летай от дерева к дереву,
Песней своей утешай одиноких!

Сказала она эти слова, обняла детей на прощанье и пошла в море-окиян. В последний раз взволновалось море; зашумела, нахлынула волна и поглотила ее.

С тех пор поют жаворонок и кукушка о счастье, кото­рое может несчастьем обернуться, если слепая любовь на свой лад это счастье строить примется.

Марийские народные сказки. Составитель Акцорин Виталий Александрович. Марийское книжное издательство. Йошкар-Ола, 1984 год.

Однажды заметил он следы у межи, и привели они его к озеру. Поставил он силки и поймал белую Лебедушку. На лапке у нее алела кровь. Принес он домой Лебедушку, приложил подорожник и перевязал рану.

Как только вышел Тойдемар, мачеха схватила Лебе­душку, общипала ее и перья бросила в печь.

Загоревал-заплакал Тойдемар, и одна слезинка упала на Лебедушку. И вдруг птица стала  девицей-красой с длинной косой.

Взял Тойдемар ее за руку и сказал:

— Не гневайтесь, матушка и родимый батюшка. Благословите нас...

Мачеха будто язык прикусила.

Благословил их отец. Нарядили девицу в белое подве­нечное платье. На ноги обули красные сапожки. На голову надели ярко-зеленую, вышитую серебром шапочку — та-кью — а поверх накинули легкий платок. А рядом с ней — Тойдемар. В белой вышитой рубашке, опоясанный синим пояском.

Сыграли свадьбу...

Хорошо теперь Тойдемару. Никакие обиды мачехи не могут омрачить его любовь к девице-красе. Не наглядится, не налюбуется он ею.

Только невесело Лебедушке. Невзлюбила мачеха и не­вестку. То и дело понукает. С утра до вечера молодая жена не разгибает спину. Но не работа мучит девицу, а обида.

Однажды говорит она Тойдемару:

— Милый, как тяжело, как неуютно жить на этой зем­ле. Давай улетим к моим братьям и сестрам — лебедям.

— Человек не птица... — только и смог ответить Той­демар.

Как-то ранним осенним утром мачеха послала свою не­вестку к лесному роднику за водой.

Подошла девица к роднику и запела грустную песню.

Услышали белые лебеди, прилетели к своей сестрице и сбросили ей по одному перышку.

Собрала она их и при­прятала под елочку.

На другое утро она опять ушла к роднику. Радуется злая мачеха, но встревожился Тойдемар:

- Почему задержи­вается опять сегодня любимая?

На третье утро Тойдемар видит краешком глаза, что жена поглядела на него грустно, будто прощаясь, и опять отправилась в лес с ведрами.

Тойдемар пошел следом, притаился у родника и видит, что его любимая собрала перья и снова стала Лебедуш­кой.

Спохватился Тойдемар, да поздно. Взмахнула крыльями Лебёдушка и полетела. И так захотелось ему улететь вместе с ней, что он горько заплакал. Услышали лебеди, вернулись, сбросили по перышку — и вдруг желание Тойдемара исполнилось: он превратился в белоснежного лебедя.

Высоко поднялась лебединая стая и тут же растаяла в облаках.

Марийские народные сказки. Составитель Акцорин Виталий Александрович. Марийское книжное издательство. Йошкар-Ола, 1984 год.

Сереброзубая Пампалче

Когда-то давным-давно жил в марийском лесном краю бедный старик-охотник.

Старуха его умерла, старшая дочь вышла замуж и уехала за дальние леса, на высокую гору, а при нем осталась одна младшая дочка — светлая, как звезда, и прекрасная, как луна, Сереброзубая Пампалче.

Очень любил старик свою меньшую дочь, души в ней не чаял.

Так и жили они: старик охотился, ловил рыбу, а Пампалче собирала в лесу грибы и ягоды.

Однажды утром старик пошел на лесное озеро ловить рыбу, а Сереброзубая Пампалче отправилась в лес.

Набрела Пампалче на полянку, красную от спелой земляники, и принялась собирать ягоды в лукошко.

Рвет она ягодку за ягодкой, складывает в лукошко и поет:

Там где ясное соль восходит,
Разгорается алая зорька.
Разгорается зорька,
Солнце восходит,
Согревает зеленую землю.

Подняла Пампалче голову, посмотрела вокруг, увидела на дереве серую кукушку, улыбнулась ей и снова запела:

Ловит в озере рыбу отец,
А я на полянке
Среди белых цветов
Собираю землянику в лукошко,
Каждый день
Собираю в лесу землянику.

Наполнилось лукошко доверху красными ягодами, и пошла Пампалче домой.

Идет она по лесной дороге и видит: растет у дороги темная ель, а на ели сидит черный коршун, машет черными крыльями, кивает девушке головой. Плохая примета — встретить коршуна, не к добру эта встреча.

Остановилась Пампалче, спросила тихим голосом:

— К чему повстречался ты мне, черный коршун? Что киваешь мне?

Ничего не ответил ей коршун.

Не знала Пампалче, не ведала, что в это самое время с ее отцом случилась беда.

Захотелось старику пить, наклонился он над озером и коснулся воды губами. Вдруг пошли по озеру черные волны, забурлила вода, и высунулась из темной глубины черная ручища, схватила старика за бороду в потянула в озеро.

Испугался старик, стал молить грозного Водяного владыку:

— О великий грозный Водяной владыка! Не губи ты меня, отпусти домой!

Отвечает старику Водяной владыка:

— Я отпущу тебя домой и позволю тебе ловить рыбу во всех моих озерах, если отдашь за меня замуж свою дочь Сереброзубую Пампалче!

Заплакал старик и согласился отдать Пампалче замуж за Водяного владыку.

— Отдам, отдам ! — говорит. — Привози двенадцать пайданов (деревянное ведро; прим by admin) браги, двенадцать пайданов пива, и отпразднуем свадьбу.

Отпустил Водяной владыка старикову бороду и сказал:

— Иди домой да смотри не забудь своего обещания! Завтра жди меня в гости.

Поплелся старик домой. Идет, спотыкается и думает горькую думу. Тяжело ему расставаться с дочерью, не знает, как сказать Пампалче про то, что обещал отдать ее в жены Водяному владыке.

Спрашивает отца Пампалче:

— Отчего ты невесел, батюшка?

Старик вздохнул и отвечает:

— Обвалились ступеньки у нашего крыльца. Чем их чинить — не знаю...

— Не горюй, отец, завтра починим крыльцо, я уже и доски припасла.

А отец головы не поднимает, еще ниже клонит. Снова спрашивает его дочь:

— Почему ты, батюшка, стал еще грустнее?

— Да вот сгнила крыша...

— Это не беда! — отвечает Пампалче. — И крышу перекроем...

Тут старик заплакал и открылся ей:

— Обещал я, дорогая моя доченька, отдать тебя за муж за Водяного владыку. Завтра придет он сюда и заберет тебя в свое подводное царство.

Плачет старик, а дочь его утешает:

— Не горюй, отец! Уйду я от Водяного владыки к моей старшей сестре, что живет за дальними лесами на высокой горе.

Чтобы никто не узнал ее, надела Пампалче самый старый и рваный кафтан, залепила свои серебряные зубы еловой смолой.

— Дочь моя, — сказал ей на прощанье отец, — пусть беда обойдет тебя стороной!

Поклонилась Пампалче отцу, обняла его и тронулась в далекий путь — за дальние леса, к старшей сестре своей.

Идет Пампалче по темному лесу, идет по топкому болоту, днем просит солнышко указать ей прямую дорогу, темной ночью просит ясный месяц осветить ей путь.

Красное солнышко ей дорогу указывает, месяц ночью путь освещает.

На другой день вдруг слышит Пампалче впереди на дороге конский топот, слышит — рога трубят.

Спряталась она в частых кустах, легла на мягкий мох.

Видит Пампалче: по дороге едет Водяной владыка.

Едет он на черном жеребце, по обеим сторонам идут юноши в белых кафтанах и несут зеленые березовые ветви.

— Ту-у, ту-у! — громко. трубит Водяной владыка и золотой рог, так громко, что деревья дрожат и птицы замолкают.

Зарылась Пампалче в мох. Водяной владыка не заметил ее, проехал мимо.

Поднялась Пампалче, побежала дальше.

Повстречались ей девушки в зеленых свадебных кафтанах, в обшитых блестками свадебных платках.

— Куда идете, сестрицы? — спрашивает их Пампалче.

А девушки отвечают ей песней:

Идем за невестой,
За красивой невестой с серебряными зубами,
Светлой, как заезда,
Красивой, как луна.
Идем за Сереброзубой Пампалче,
Чтобы увезти ее к Водяному владыке.

— Идите, идите, она вас давно поджидает,— сказала им Пампалче и побежала дальше.

Повстречались ей мужчины в свадебных вышитых рубахах.

— Куда идете, дядюшки? — спрашивает их Пампалче.

А мужчины отвечают ей песней:

Идем за невестой,
За Сереброзубой Пампалче,
Красивой, как луна,
Светлой, как звезда.
Несем с собой двенадцать пайданов браги,
Несем с собой двенадцать пайданов пива.

— Идите, идите, — говорит им Пампалче. — Невеста вас ждет не дождется.

Повстречались ей женщины — на головах лисьи шапки, на груди серебряные ожерелья.

— Куда идете, тетушки? — спросила их Пампалче.

А женщины. отвечают ей песней:

Идем за невестой,
За Сереброзубой Пампалче,
Светлой, как луна,
Прекрасной, как солнце.
Есть у нас двенадцать пайданов меду,
Есть у вас двенадцать пайданов масла.

— Идите, идите,— говорит нм Пампалче.— Она совсем заждалась.

Бежит Пампалче по лесу, а навстречу ей плетется, ковыляет старуха, такая дряхлая, что от старости вся мхом обросла.

— Куда идешь, бабушка? — спросила Пампалче старуху.

Старуха прошамкала глухим голосом:

Иду за невестой,
За красивой невестой с серебряными зубами,
Румяной, как спелая клубника,
Светлой, как солнце.
Иду на свадьбу гулять,
Буду петь и плясать.

Засмеялась Пампалче, отвалилась еловая смола, заблестели серебряные зубы.

— Я узнала тебя! Ты Сереброзубая Пампалче! — закричала старуха и вцепилась в Пампалче костлявыми пальцами. — Из моих рук не уйдешь, я сама отведу тебя к Водяному владыке.

Вырвалась Пампалче и побежала.

Бежит Пампалче, летит, словно птица, а старуха не отстает от нее ни на шаг, потому что это была не просто старуха, а злая ведьма Вувер-кува.

Добежала Пампалче до дальнего леса, до высокой горы, нет у нее уже сил бежать дальше, а Вувер-кува вот-вот догонит и схватит ее.

Влезла Пампалче на высокую сосну и запела:

Ой, сестрица, сестрица,
Спусти мне шелковую лестницу!
Не то поймает меня Вувер-кува,
Отдаст в лены Водяному владыке.

Подбежала Вувер-кува к сосне, отломила свой костлявый палец, выдернула свой кривой зуб, сделала топор и стала рубить под корень сосну, на которой сидела Пампалче.

Ой, сестрица, сестрица! —

поет Пампалче.

А сестра отвечает ей с горы:

— Подожди, сестрица, я шелковый клубок разматываю.

В это время вышел из лесу медведь. Жалко ему стало Пампалче, подошел он к Вувер-куве и говорит ей:

— Дай порублю сосну, а ты отдохни.

Отдала Вувер-кува топор медведю, а сама легла под куст и заснула.

Медведь взял топор и забросил его в озеро.

Проснулась Вувер-кува — нет ни медведя, ни топора, только круги по озеру идут.

Рассердилась старуха, одним глотком выпила всю воду из озера, достала топор и опять принялась рубить сосну.

Пошел по лесу страшный шум и стук, задрожала высокая сосна, а Пампалче запела еще громче:

Ой, сестрица, сестрица,
Спусти шелковую лестницу!
Не то поймает меня Вувер-кува,
Отдаст в жены Водяному владыке.

А сестрица снова отвечает ей с высокой горы:

— Подожди, сестрица, я шелковую лестницу плету.

Услыхала песню Пампалче рыжая лиса, прибежала под сосну и говорит Вувер-куве:

— Ты устала, бабушка! Дай-ка мне топор, я помогу тебе, сосну порублю.

Дала Вувер-кува рыжей лисе топор. А той только этого нужно было: схватила она топор, стукнула один раз по сосне, а в другой раз размахнулась и закинула топор в озеро.

Снова Вувер-кува выпила всю воду из озера, достала топор со дна и принялась сама рубить сосну.

И опять запела Пампалче:

Ой, сестрица, сестрица,
Спусти мне шелковую лестницу!
Не то поймает меня Вувер-кува,
Отдаст в жены Водяному владыке.
Ничего не ответила ей сестра.

Затрещала сосна, стала валиться, но тут спустилась сверху шелковая лестница. И поднялась по ней Сереброзубая Пампалче на высокую гору, к старшей сестре своей.

Как увидели звери лесные, что Сереброзубая Пампалче спаслась, обрадовались, пустились в пляс. Запели в зеленых ветвях голосистые птицы, а на высокой горе весело запела Пампалче:

По блестящей шелковой лестнице
Поднялась я па высокую гору—
Не поймает меня Вувер-кува,
Не достанет Водяной владыка.

Марийские народные сказки. Составитель Акцорин Виталий Александрович. Марийское книжное издательство. Йошкар-Ола, 1984 год.