Ночь на Ивана купалу

Был у одного барина холоп кабальный. Вот и вздумал этот холоп на Ивана Купалу, в самую ночь, сходить в лес, сорвать папоротник, чтобы клад достать.

Дождался он этой ночи, уложил барина спать и в одиннадцать часов пошел в лес.

Входит в лес. Раздался тут свист, шум, гам, хо­хот. Жутко стало, но он все ничего: хоть жутко, а идет. Глядит — черт на индейском петухе верхом едет. И это ничего: прошел холоп — слова не ска­зал.

И тут увидел: растет вдали цветок, сияет — точно на стебельке в огне уголек лежит.

Обрадовался холоп, бегом к цветку побежал, а черти ну его останавливать: кто за полу дернет, кто дорогу загородит, кто под ноги подкатится, чтобы он упал. Уж почти добежал холоп до цветка, но тут не вытерпел да как ругнет чертей:

—  Отойдите,— говорит,— вы от меня, про­клятые!

Не успел выговорить, его назад отбросило.

Делать нечего, поднялся, опять пошел, видит: на прежнем месте блестит цветок. Опять его стали останавливать, опять дергают. Он все терпит; идет и идет, не оглянется, словечка не скажет, не пе­рекрестится, а сзади его такие-то строят чудеса, что страшно подумать!

Подошел холоп к цветку; нагнулся, ухватил его за стебелек, рванул, глядит — вместо цветка у черта рог оторвал, а цветок все растет по-прежнему и на прежнем месте. Застонал черт на весь лес.

Не вытерпел холоп да как плюнет:

—  Тьфу ты!

Не успел проговорить, вдруг его опять назад отбросило. Убился больно, да делать нечего.

Он встал, опять пошел. Опять по-прежнему бле­стит цветок на прежнем месте. Опять его стали останавливать, дергают. Все стерпел холоп, тихонь­ко подполз к цветку — и сорвал его!

Пустился он со цветком домой бежать и боль забыл. Уж на какие только хитрости ни поднима­лись черти — ничего; холоп бежит, ни на что не глядит — раз десять упал, пока домой прибежал.

Прибегает к дому, а из калитки барин выходит и давай ругать холопа на чем свет стоит:

—  Алешка! Где ты, бездельник, был? Как ты смел без спросу уйти?

Злой был барин у холопа да и вышел с палкой. Повинился холоп.

—  Виноват, — говорит ,— за цветком ходил, клад достать.

Пуще прежнего барин озлился.

—  Я тебе, — говорит, — дам за цветком ходить, я тебя ждал-ждал! Подай мне цветок! Клад най­дем — разделим.

Холоп и тому рад, что барин хочет клад раз­делить с ним. Подал цветок — и вдруг провалился барин сквозь землю. Цветка не стало! Тут и петухи пропели.

Глянул холоп кругом — стоит он один; за­плакал, бедняга, побрел в дом. Приходит, смот­рит — а барин спит, как его уложил. Потужил, по­тужил холоп, да так и остался ни с чем — только лишь с синяками.

Из сборника И.А. Худякова, в обработке В.П. Аникина

Как барин овцу купил

Жил-был мужик; имел у себя много овец. Зимним временем большущая овца объягнилась, и взял он ее со двора в избу с ягненочком. Приходит вечер. Едет барин, попро­сился к нему ночевать. Подошел под окошко и спрашивает:

—  Мужик, пустишь ночевать?

—  А не будете ночью озоровать?

—  Помилуй! Нам бы только где темну ночку проспать.

—  Заезжай, барин.

Въехал барин с кучером на двор. Кучер убирает лошадей, а барин в дом пошел. На барине был огромный волчий тулуп. Взошел в хату, богу по­молился, хозяевам поклонился:

—  Здорово живете, хозяин с хозяюшкой!

—  Добро жаловать, господин!

Сел барин на лавочку. Овца волчий тулуп уви­дала и глядит на барина; сама глядит, а ногой-то топ — и раз, да и два, да и до трех. Барин говорит:

—  А что, мужичок, овца ногой топает?

—  Она думает, что ты волк, волчий дух чует. Она у меня волков ловит; вот нынешнюю зиму с десяток поймала.

—  Ах, дорого бы за нее я дал! Не продажна ли она? Для дороги мне она хороша.

—  Продажна, да дорога.

—  Эх, мужичок, да не дороже денег, у барина хватит.

—  Пожалуй, уважить можно.

—  А сколько она стоит?

—  Пятьсот рублей.

—  Помилуй, много! Возьми три сотенки.

Ну, мужик согласился, продал. Барин ночь пе­реночевал, на зорьке встал и в путь собрался; хо­зяину три сотенки отдал и овечку взял, посадил в санки и поехал. Едет. Идут навстречу три волка. Вот овца увидела волков, так и прыгает на санях. Барин говорит кучеру:

—  Надо пускать: вишь, она как раззадорилась. Сейчас поймает.

А она боится. Кучер и говорит:

—  Постой немножечко, сударь, она раззадо­рится.

Сверстались волки с ними ровно. Барин выпу­стил овцу; овца испугалась волков, в лес полетела, коротким хвостом завертела. Как волки за ней залились, только снег раздувается, а кучер за ней собирается. Поколе лошадушек выпрягал, в погонь за овцой скакал, волки овцу поймали и шкуру с нее содрали, сами в лес убежали. Кучер подскакал — овца на боку лежит, а ее шкура содрана лежит. Подъезжает к барину. Барин его спрашивает:

—  Не видал ли чего?

—   Ах, сударь, хороша овца! Вся изорвалась, а волкам не поддалась.

Мужичок три сотенки получил, сидит теперь, ба­рину сказочки рассказывает, а три сотенки в карма­не лежат.

Из сборника Д.Н. Садовникова

Барин и собака

В одной деревне был крестьянин, а тут недалеко жил барин в своем имении. Крестьянину случилось раз пройти мимо имения. А у барина собака была злющая. Собака накинулась на крестьянина, а он ударил собаку посохом и убил ее.

Барин подал в суд. Позвали этого крестьянина судиться с барином. И вот когда пришли на суд, судьи спрашивают барина:

—  Что ты хочешь от этого мужичка, какое наказание ему дать?

—  А я вот что хочу сделать — лишить его че­ловеческого звания и голоса, и пусть он станет собакой, охраняет мое имение и живет у меня при дворе.

Ну конечно, суд это и решил. Лишили мужичка человеческого звания и заставили жить у барина, охранять барское имущество.

Мужичку пришлось прийти к барину и стать вместо собаки: лаять по ночам и охранять его имущество.

И вот в одно прекрасное время сговорился он с ворами:

—  Приходите, воры, в такую-то ночь, пограби­те, а там разделим.

И вот в одну ночь приехали воры. Когда барин утром встал — видит, что имущества у него увезли много. И он подает на собаку в суд, что она худо охраняла: были воры и ограбили. Когда пришли на суд, то судьи стали спрашивать барина:

—  Ну, барин, скажи, лаяла ли у тебя в ту ночь собака?

—  Очень хорошо лаяла, сильно лаяла в ту ночь, когда была покража.

Тогда судьи отвечают барину:

—  Так что же тебе надо от собаки? Что же она могла еще сделать, раз она лишена человеческого голоса?

И решили судьи, что собака права, и дали ему право человеческим голосом опять говорить.

Тогда барин был недоволен судом и повез этого мужичка в город, на пересуд. И поехали они с ним вместе. Заехали в лес. А уж было темно. Мужик и говорит барину:

—  Смотри-ка, барин, медведь стоит на дороге!

—  Ну, мужичок, пугай!

—  Да нет, я теперь лаять не стану — я получил человечье право. Лай, барин, сам, а то медведь-то может нас съесть.

—  Мужичок, полай немножко, хоть поучи меня. Мужичок полаял немного и говорит:

—   Теперь лай сам, а то медведь нас съест.

И вот барин начинает лаять. А мужик ему говорит:

—   Лай, барин, лай, медведь-то ближе подошел! А сам сидит,  не смеется. И барин до того долаял, что рассвело. Мужичок и говорит:

—   Стой, барин, стой, не лай! Это ведь не мед­ведь, это нам повиделась кокора.

Тогда барин заговорил:

—   А, так ты меня обманул! Теперь я тебя отдам под суд.

—   Ну ладно, барин, отдавай, а я всем скажу, что ты всю ночь по-собачьи лаял.

—   Послушай, мужичок, я тебя отпущу домой и дам тебе денег и корову. Иди, живи с богом, только никому не рассказывай, что я по-собачьи лаял!

И вот они вернулись домой. Барин дал мужичку корову да денег, и мужичок пошел домой.

И стал он жить, ни в чем нужды не знать с тех пор, как барина обдурил.

Из сборника "Сказки Карельского Беломорья"

Барин и гусак

Жил-был барин; вышел однажды на базар и купил себе канарейку за пять­десят рублей. Случилось быть при этом мужику; пришел мужик домой и говорит своей бабе:

—  Знаешь ли что, жена?

—  А что?

—  Ходил я сегодня на базар; там был и барин, и купил он себе малую пташку — пятьдесят рублей заплатил. Дай-ка я понесу к нему своего гусака: не купит ли?

—  Понеси!

Вот взял мужик гусака и понес к барину. Приносит:

—  Купи, барин, гусака.

—  А что стоит? — спросил барин.

—  Сто рублей.

—  Ах ты, болван!

—  Да коли ты за малую пташку не пожалел пятидесяти, так за эту и сотня дешево!

Барин рассердился, прибил мужика и отобрал у него гуся даром.

—  Ну, ладно, — сказал мужик, — попомнишь ты этого гусака!

Воротился домой, снарядился плотником, взял в руки пилу и топор и опять пошел; идет мимо барского дома и кричит:

—  Кому теплы сени работать? Барин услыхал, зовет его к себе:

—  Да сумеешь ли ты сделать?

—  Отчего не сделать; вот тут неподалечку растет теплый лес: коли из того лесу да выстроить сени, то и зимой топить не надо.

—  Ах, братец, — сказал барин, — покажи мне этот лес поскорее.

—  Изволь, покажу. Поехали они вдвоем в лес.

В лесу мужик срубил огромную сосну и стал ее пластать на две половины; расколол дерево с одного конца и ну клин вбивать, а барин смотрел, смотрел, да спроста и положил руку в щель. Только он это сделал, как мужик вытащил клин назад и накрепко защемил ему руку. Потом взял ременную плетку и начал его дуть да приговаривать:

—  Не бей мужика, не бери гусака! Не бей мужика, не бери гусака!

Уж он его дул, дул! Вволю натешился и сказал:

—  Ну, барин, бил я тебя раз, прибью и в другой, коли не отдашь гусака да сотню рублей в придачу.

Сказал и ушел, а барин так и пробыл до вечера: дома-то поздно хватились его, да пока нашли, да из тисков высвободили — времени и многонько ушло!

Вот барин захворал, лежит на постели да охает; а мужик нарвал трав, цветов, обтыкался ими кру­гом, обрядился дохтуром и опять идет мимо бар­ского двора и кричит:

—  Кого полечить? Барин услыхал, зовет его:

—  Ты что за человек?

—  Я дохтур: всякую болезнь снимаю.

—  Ах, братец, пожалуйста, вылечи меня!

—  Отчего не вылечить? Прикажи истопить баню.

Тотчас вытопили баню.

—  Ну, — говорит мужик барину, — пойдем лечиться; только никого не бери с собой в баню, бойся дурного глаза!

Пошли они вдвоем в баню; барин разделся.

—  А что, сударь, — спрашивает дохтур,— стер­пишь ли, коли в этаком жару начну тебя мазью пачкать?

—  Нет, не стерпеть мне! — говорит барин.

—  Как же быть? Не велишь связать тебя?

—  Пожалуй, свяжи.

Мужик связал его бечевою, взял нагайку и давай валять на обе корки. Уж он валял, валял, а сам приговаривал:

—  Не бей мужика, не бери гусака! Не бей мужика, не бери гусака!

После, уходя, сказал:

—  Ну, барин, бил я тебя два раза; прибью и в третий, коли не отдашь гусака да двух сотен рублей на придачу.

Барин еле жив из бани вылез, не захотел ожи­дать третьего раза и отослал мужику и гусака, и двести рублей.

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки»

Мужик и барин

Жил-был мужик да ба­ба, у них было два сына. Братьям не приходилось вместе дома жить, один брат все ходил по чужой стороне.

Вот раз собрался он на чужую сторону, надел черный армяк и черный башлык, а желтый армяк и такой же башлык взял про запас. Идет путем-дорожкой, попадается ему навстречу барин, едет на паре.

Приказал барин кучеру остановиться. Остановил кучер коней, подозвал барин мужика.

—  А, — говорит, — добрый человек, вижу, ты на чужой стороне бывал?

—  Да, точно так, — говорит, — бывал.

—  И много народу видал?

—  Видал порядочно.

—  Скажи, пожалуйста, кто лучше — поп, или судья, или из нашего брата, барин?

Мужик думал-думал и говорит:

—  Из попов так половина дураков.

—  Как так?

—  А потому, что иной поп служит-торопит­ся — чего не пропоет!

—  А из судей?

—  Из судей две трети дураков есть.

—  Почему же?

—  А потому что судьи — кто их подпоит, так они по тому и судят, а кто не подпоит, так на того ровно воду льют.

—  Ну, и это хорошо! А из нашего брата, из бар?

—  Из вашего брата две трети дураков да треть безумников.

Барин говорит:

—  Кучер, погоняй! — и поехал.

Отъехали   недалеко — говорит   барин кучеру:

—  Кучер, а кучер, ведь он нас ни во что по­ставил!

—  Да я давно думаю, что он вас ни во что поставил, да не смею сказать.

—  Ой ты чудак! Ты бы давно сказал! Давай поворачивай коней, да спросим, почему он нас ни во что поставил.

Заворотили коней и поехали.

Завидел мужик барина, скоро снял черный армяк и черный башлык, надел желтый армяк да желтый башлык, подошел к сосне и подпер сосну плечом, а сосна та наклонилась на озимь. Подъехал барин и спрашивает:

—  Не видал ли мужичка в черном армяке да черном башлыке?

—  Да, — говорит, — сейчас мимо прошел.

—  Можем мы его догнать?

—  Догнать-то можно, да вот дорог-то много.

—  А не знаешь, которой он дорогой пошел?

—  Как не знать! Я бы сразу нашел его.

—  Так сделай милость, приведи его сюда.

—  Мне нельзя уйти-то: сосна на озимь упадет.

—  Ну мы с кучером подержим сосну.

—  Давай, могу сходить. Пешком-то вот только не догнать — надо лошадь.

—  Кучер, отстегни ему лошадь.

Барин взялся за сосну, а кучер отстегнул ло­шадь. Мужик сел на лошадь и поскакал. Съездил в лесок — и назад скачет.

—  Вот что, — говорит, — я там его догнал, по­садил на лошадь, он поехал было да неладно, а как ежели мне сидеть, так он за мной не идет. Давайте другую лошадь, мы скоро приедем.

Велел барин выпрячь и другую лошадь. Сел мужик на одну, а другую в поводу рядом погнал. Приехал в то село, из которого был барин. Пришел к барыне и просит пять тысяч денег.

—  Барыня, — говорит, — давай скорее пять ты­сяч, барин купил сто десятин лесу.

А та говорит:

—  Давай записку.

—  Какая записка?! Видишь, его кони! Принесла барыня пять тысяч денег и отдала мужику.

Он еще у нее спросил какую-нибудь повозку.

Барыня говорит:

—  У нас худых повозок нет, вон возьми ту, стеклянную.

Заложил мужик коней да и говорит:

—  Эти две лошади, пожалуй, не потянут, да­вайте еще лошадь.

—  Запрягай в корень молодого сивка, — говорит барыня.

Сел мужик в повозку и поехал домой. А барин с кучером стояли, стояли, вот и говорит барин кучеру:

—  Не обманул ли нас мужик-то?

—  А я давно думаю, что обманул, да вам не смею сказать.

Барин и закричал:

—  Ой ты фирюль! Я бы давно оставил сосну, пускай на озимь падет. Отбегай, чтобы не задавило.

Кучер отскочил, а сосна и не думает валиться.

—  Что же сосна-то не падает? Давай, — говорит барин, — столкнем.

Толкали, толкали — не могут спихнуть.

—  Давай, — говорит барин, — разбежимся да толкнем, она и слетит.

Как ни разбегутся, кучер все раньше барина прибежит. Говорит барин кучеру:

—  Ты отойди подале, а я стану поближе, так вместе к сосне и прибежим.

Отошел кучер подальше, стал барин поближе, побежали к сосне. Подбегает кучер к сосне и упал, а барин через него да лбом о сосну, лоб-то весь и расшиб.

Встал и пошел к своей повозке. Спрашивает у кучера:

—  Что тяжелее: тарантас везти или хомуты нести?

Говорит кучер:

—  Конечно, сами знаете, лошадь в тарантасе идет, так никогда не вспотеет, а под хомутом всегда мокро. Как хомут не тяжелее?!

—  Так неси ты, кучер, хомуты, а я тарантас повезу: мне тяжелого не унести.

Надел кучер на обе руки по хомуту и лего­шенько пошел, а барин тарантас потащил — потом обливается.

Отстал барин от кучера — из виду потерял, кричит:

—  Подожди, подожди! Остановился кучер — подождал барина. Подвез барин тарантас и говорит:

—  Клади-ка хомуты в тарантас да повезем вместе.

Кучер положил хомуты в тарантас, а сам сунул в колеса по толстой палке — стягу. Взялись за тарантас. Барин понатужился — не может с места сдернуть.

—  Нет, — говорит, — возьми ты хомуты, а я опять тарантас повезу.

Кучер выдернул стяги, взял хомуты и пошел вперед.

Доехал барин до своего села. Выскочила барыня навстречу и говорит:

—  Поздравляем вас с новой купчей! Барин вытаращил глаза и спрашивает:

—  С какой купчей?

—  Да ведь вы послали мужика, он увез пять тысяч денег на ваших конях да стеклянную по­возку.

Барин отдышался да и захохотал:

—  Ну, хоть не одного меня обманул, а и барыню.

Из сборника Н.А. Иваницкого, в обработке В.П. Аникина