Лев, щука и человек

Раз на реке лев со щу­кой разговаривал, а человек стоял поодаль и слушал.

Только щука увидала человека, сейчас же ушла в воду.

Лев ее после спрашивает:

—  Чего ты ушла в воду?

—  Человека увидела.

—  Ну так что же?

—  Да он хитрый.

—  Что за человек? — спрашивает лев. — Подай мне его, я его съем.

Пошел лев человека искать. Идет навстречу мальчик.

—  Ты человек?

—  Нет, я еще не человек. Я мальчик. Еще когда буду человеком-то!

Лев его не тронул, прошел мимо. Идет навстре­чу старик.

—  Ты человек?

—  Нет, батюшка лев! Какой я теперь человек! Был когда-то человеком.

И этого лев не тронул.

—  Что за диковина! Не найдешь человека ни­где!

Шел, шел лев, встретил солдата с ружьем и с саблей.

—  Ты человек?

—  Человек.

—  Ну, я тебя съем!

—  А ты погоди, — говорит ему солдат. — Отой­ди от меня, я сам тебе в пасть кинусь. Разинь пасть пошире!

Лев отошел, разинул пасть. Солдат наметился да как бабахнет из ружья! Потом подбежал да саблей ухо у льва отсек. Лев — бежать.

Прибегает к реке. Выплывает щука, спраши­вает:

—  Ну что, видел человека?

—  Да что, — говорит лев, — хитёр человек! Сра­зу-то я его не нашел: то говорит, что был чело­веком, то говорит, что еще будет человеком, а как нашел человека — так я и не обрадовался. Он мне велел отойти да раскрыть пасть, потом как плюнет мне в пасть, и сейчас еще жжет, а потом как высунет язык, да ухо мне и слизнул!

—  То-то же, я тебе говорила, что хитёр чело­век...

В обработке А.Н. Толстого

Петушок - золотой гребешок и жерновицы

Жил да был себе ста­рик со старухою, бедные-бедные! Хлеба-то у них не было. Вот они поехали в лес, набрали желудей, привезли домой и начали есть. Долго ли, коротко ли они ели, только старуха уронила один желудь в подполье. Пустил желудь росток и в небольшое время дорос до полу. Старуха заприметила и го­ворит:

—  Старик! Надобно пол-то прорубить. Пускай дуб растет выше. Как вырастет, не станем в лес за желудями ездить, станем в избе рвать.

Старик прорубил пол. Деревцо росло-росло и выросло до потолка. Старик разобрал и потолок, а после и крышу снял: деревцо все растет да растет и доросло до самого неба.

Не стало у старика со старухой желудей, взял он мешок и полез на дуб. Лез-лез... и взобрался на небо. Ходил-ходил по небу, увидал: сидит коче­ток — золотой гребешок, а возле него стоят жерновцы. Старик долго не думал, захватил с собой и кочетка и жерновцы и спустился в избу. Спу­стился и говорит старухе:

—  Как нам быть, что нам есть?

—  Постой, — молвила старуха, — я попробую жерновцы.

Взяла жерновцы и стала молоть: ан блин да пирог, блин да пирог, что ни повернет — все блин да пирог! И накормила старика.

Ехал мимо какой-то боярин и заехал к старику со старушкой в хату.

—  Нет ли, — спрашивает, — чего-нибудь поесть? Старуха говорит:

—  Чего тебе, родимый, дать — разве блинков? Взяла жерновцы и намолола: нападали блинки да пирожки.

Боярин поел и говорит:

—  Продай мне, бабушка, твои жерновцы.

—  Нет, — отвечает старуха, — продавать нельзя. Он позавидовал чужому добру и украл у ней жерновцы. Как увидали старик со старухою, что украдены жерновцы, стали горевать.

—  Постой, — говорит кочеток — золотой гребе­шок, — я полечу, догоню!

Прилетел он к боярским хоромам, сел на ворота и кричит:

—  Кукареку! Боярин, боярин! Отдай наши жерновцы, золотые, голубые!

Как услыхал боярин, сейчас приказывает:

—  Эй, малый! Возьми брось его в воду. Поймали кочетка, бросили в колодец. Он и стал приговаривать:

—  Носик, носик, пей воду! Ротик, ротик, пей воду... — и вытянул весь колодец.

Выпил воду и полетел к боярским хоромам. Уселся на балкон и опять кричит:

—  Кукареку, боярин, боярин! Отдай наши жерновцы, золотые, голубые! Боярин, боярин! Отдай наши жерновцы, золотые, голубые!

Боярин велел повару бросить его в горячую печь. Поймали кочетка, бросили в горячую печь — прямо в огонь. Он и стал приговаривать:

—  Носик, носик, лей воду! Ротик, ротик, лей воду...

И залил весь жар в печи. Вспорхнул, влетел в боярские палаты и опять кричит:

—  Кукареку! Боярин, боярин! Отдай наши жерновцы, золотые, голубые! Боярин, боярин! Отдай наши жерновцы, золотые, голубые!

В то же самое время боярин гостей принимал. Гости услыхали, что кричит кочеток, и тотчас же побежали вон из дому. Хозяин бросился догонять их, а кочеток — золотой гребешок подхватил жерновцы и улетел с ними к старику и старухе.

Из сборника А.Н. Афанасьева "Русские детские сказки"

Маша и медведь

Жили-были дедушка да бабушка. Была у них внучка Машенька.

Собрались раз подружки в лес по грибы да по ягоды. Пришли звать с собой и Машеньку.

—  Дедушка, бабушка, — говорит Машенька, — отпустите меня в лес с подружками!

Дедушка с бабушкой отвечают:

—  Иди, только смотри от подружек не отста­вай, не то заблудишься.

Пришли девушки в лес, стали собирать грибы да ягоды. Вот Машенька — деревце за деревце, ку­стик за кустик — и ушла далеко-далеко от подру­жек.

Стала она аукаться, стала их звать, а подружки не слышат, не отзываются.

Ходила, ходила Машенька по лесу — совсем за­блудилась.

Пришла она в самую глушь, в самую чащу. Видит — стоит избушка. Постучала Машенька в дверь — не отвечают. Толкнула она дверь — дверь и открылась.

Вошла Машенька в избушку, села у окна на лавочку.

Села и думает:

«Кто же здесь живет? Почему никого не видно?..»

А в той избушке жил большущий медведь. Толь­ко его тогда дома не было: он по лесу ходил.

Вернулся вечером медведь, увидел Машеньку, обрадовался.

—  Ага, — говорит, — теперь не отпущу тебя! Бу­дешь у меня жить. Будешь печку топить, будешь кашу варить, меня кашей кормить.

Потужила Маша, погоревала, да ничего не по­делаешь. Стала она жить у медведя в избушке.

Медведь на целый день уйдет в лес, а Машеньке наказывает никуда без него из избушки не вы­ходить.

—  А если уйдешь, — говорит, — все равно пой­маю и тогда уж съем!

Стала Машенька думать, как ей от медведя убе­жать. Кругом лес, в какую сторону идти — не зна­ет, спросить не у кого...

Думала она, думала и придумала.

Приходит раз медведь из лесу, а Машенька и говорит ему:

—  Медведь, медведь, отпусти меня на денек в деревню: я бабушке да дедушке гостинцев снесу.

—  Нет, — говорит медведь, — ты в лесу заблу­дишься. Давай гостинцы, я их сам отнесу.

А Машеньке того и надо!

Напекла она пирожков, достала большой-пре­большой короб и говорит медведю:

—  Вот, смотри: я в этот короб положу пирож­ки, а ты отнеси их дедушке да бабушке. Да помни: короб по дороге не открывай, пирожки не вынимай. Я на дубок влезу, за тобой следить буду!

—  Ладно, — отвечает медведь, — давай короб! Машенька говорит:

—  Выйди на крылечко посмотри, не идет ли дождик!

Только медведь вышел на крылечко, Машенька сейчас же залезла в короб, а на голову себе блюдо с пирожками поставила.

Вернулся медведь, видит — короб готов. Взва­лил его на спину и пошел в деревню.

Идет медведь между елками, бредет медведь между березками, в овражки спускается, на при­горки поднимается. Шел-шел, устал и говорит:

— Сяду на пенек,
Съем пирожок!

А Машенька из короба:

— Вижу, вижу!
Не садись на пенек,
Не ешь пирожок!
Неси бабушке,
Неси дедушке!

—     Ишь какая глазастая, — говорит медведь, — все видит!

Поднял он короб и пошел дальше. Шел-шел, шел-шел, остановился, сел и говорит:

— Сяду на пенек,
Съем пирожок!

А Машенька из короба:

— Вижу, вижу!
Не садись на пенек,
Не ешь пирожок!
Неси бабушке,
Неси дедушке!

Удивился медведь:

—  Вот какая хитрая! Высоко сидит, далеко глядит! — Встал и пошел скорее.

Пришел в деревню, нашел дом, где дедушка с бабушкой жили, и давай изо всех сил стучать в ворота:

—  Тук-тук-тук! Отпирайте, открывайте! Я вам от Машеньки гостинцев принес.

А собаки почуяли медведя и бросились на него. Со всех дворов бегут, лают.

Испугался медведь, поставил короб у ворот и пустился в лес без оглядки.

Вышли тут дедушка да бабушка к воротам. Ви­дят — короб стоит.

—  Что это в коробе? — говорит бабушка.

А дедушка поднял крышку, смотрит — и глазам своим не верит: в коробе Машенька сидит, живе­хонька и здоровехонька.

Обрадовались дедушка да бабушка. Стали Ма­шеньку обнимать, целовать, умницей называть.

В обработке М.А. Булатова

Медведь - липовая нога

Жили-были старик со старухой.

Посеяли они репку. Вот повадился медведь реп­ку у них воровать. Старик пошел посмотреть и ви­дит: много репы нарвано да разбросано кругом.

Воротился он домой и рассказывает старухе.

А она ему говорит:

—  Да кто же репу нарвал? Если бы люди, так унесли бы. Наверное, это медведь проказит! Поди-ка, старик, покарауль вора!

Старик взял топор и пошел караулить на ночь. Лег под плетень и лежит. Вдруг приходит медведь и давай таскать репу — нагреб целое беремя и по­лез через плетень.

Старик вскочил, бросил в него топором и от­рубил ему лапу. Сам убежал, спрятался.

Заревел медведь и ушел на трех лапах в лес. Старик взял отрубленную лапу, принес домой: — На, старуха, вари.

Старуха ободрала медвежью лапу, варить по­ставила, шерсть с кожи общипала, на кожу села и начала шерсть прясть.

Старуха прядет. А медведь сделал себе липовую ногу и пошел к старику со старухой.

Вот медведь идет, нога поскрипывает, он сам приговаривает:

— Скырлы, скырлы, скырлы,
На липовой ноге,
На березовой клюке.
Все по селам спят,
По деревням спят,
Одна баба не спит —
На моей коже сидит,
Мою шерсть прядет,
Мое мясо варит.

Старуха услышала это и говорит: — Поди-ка ты, старик, запри дверь, медведь идет...

А медведь уже в сени вошел, дверь отворяет, сам приговаривает:

— Скырлы, скырлы, скырлы,
На липовой ноге,
На березовой клюке.
Все по селам спят,
По деревням спят,
Одна баба не спит —
На моей коже сидит,
Мою шерсть прядет,
Мое мясо варит.

В те поры старик со старухой испугались.

Старик спрятался на полати под корыто, а старуха — на печь, под черные рубахи.

Медведь влез в избу, стал искать старика со старухой да и угодил в подполье.

Тут собрался народ, и убили медведя.

В обработке А.Н. Толстого

Лиса-плачея

Жили-были старик да старушка.

Старушка померла. Жалко старику старушку. Пошел он искать плачею. Идет, а навстречу ему медведь:

—  Куда, старик, пошел?

—  Плачею искать, старушка померла.

—  Возьми меня! Старик спрашивает:

—  Умеешь ли плакать? Медведь и заревел:

—  Ах ты, моя родимая бабушка! Как тебя жалко!

Старик говорит:

—  Не умеешь, медведь, плакать, не надо, да и голос не хорош!

Пошел дальше. Шел-шел и повстречал волка.

—  Куда, старик, пошел?

—  Плачею искать, по старушке плакать.

—  Возьми меня!

—  А плакать умеешь?

—  Умею: у старика была старуха, он ее не любил!

—  Нет, не умеешь ты плакать, не надо!

И пошел дальше. Шел-шел, а навстречу лиса бежит:

—  Куда, старик, пошел?

—  Плачею искать, старушка померла.

—  Возьми, дедушка, меня!

—  Умеешь ли ты плакать?

Лиса и заплакала, запричитала:

—  У ста-рич-ка бы-ла ста-руш-ка. По-у-тру ра-но вста-ва-ла, Боль-ше прост-ня пря-ла. Щи, ка-шу ва-ри-ла, Ста-ри-ка кор-ми-ла!

—  Хорошо,— говорит старик,— ты мастерица плакать!

Привел лису домой, посадил у старухи в ногах и заставил плакать, а сам пошел гроб строить.

Пока старик ходил да воротился, а в избе нет ни старухи, ни лисицы. Лисица давно убежала, а от старухи одни кости остались. Поплакал, поплакал старик и стал жить один.

В обработке А.Н. Толстого<