Соль

В некоем городе жил-был купец, у него было три сына: первый — Федор, другой — Василий, а третий — Иван. Жил тот ку­пец богато, на своих кораблях ходил в чужие земли и торговал всякими товарами.

В одно время нагрузил он два корабля дорогими товарами и отправил их за море с двумя старшими сыновьями. А меньшому сыну ничего не доверял по торговле.

Вот как узнал меньшой сын, что его братья за море посланы, тотчас явился к отцу и стал у него проситься в иные земли — себя показать, людей посмотреть.

Купец долго не соглашался:

—  Ты и головы домой не привезешь! — но все же и ему дал корабль с самым дешевым грузом: с бревнами, тесом и досками.

Собрался Иван в путь-дорогу, отвалил от берега и скоро нагнал своих братьев.

Плывут они вместе по синему морю день, другой и третий, а на четвертый поднялись сильные ветры и забросили Иванов корабль в дальнее место, к одному неведомому острову.

—  Ну, ребята,— закричал Иван корабельным работникам,— приворачивайте к берегу!

Пристали к берегу, он вылез на остров, прика­зал себя дожидаться, а сам пошел по тропинке; шел, шел и добрался до превеликой горы, смот­рит — в той горе не песок, не камень, а чистая русская соль.

Вернулся назад к берегу, приказал работникам все бревна и доски в воду покидать, а корабль нагрузить солью.

Как скоро это сделано было, отвалил Иван от острова и поплыл дальше. Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли — приплыл корабль к боль­шому богатому городу, остановился у пристани и якорь бросил.

Иван — купеческий сын сошел в город и от­правился к тамошнему царю бить челом, чтобы позволил ему торговать по вольной цене; а для показу понес узелок своего товару — русской соли.

Тотчас доложили про его приход государю; царь его позвал и спрашивает:

—  Говори, в чем дело — какая нужда?

—  Так и этак, ваше величество! Позволь мне торговать в твоем городе по вольной цене.

—  А каким товаром торги ведешь?

—  Русской солью, ваше величество!

А царь про соль и не слыхивал: во всем его царстве без соли ели. Удивился он: что такой за новый, небывалый товар?

—  А ну,— говорит,— покажь!

Иван — купеческий сын развернул платок; царь взглянул и подумал про себя: «Да это просто-на­просто белый песок!» И говорит Ивану с усмешкою:

—  Ну, брат, этого добра у нас и без денег дают! Вышел Иван из царских палат весьма печален, и вздумалось ему: «Дай пойду в царскую кухню да посмотрю, как там повара кушанья готовят — ка­кую они соль кладут?»

Пришел на кухню, попросился отдохнуть ма­ленько, сел на стул и приглядывается. Повара то и дело взад-вперед бегают: кто варит, кто жарит, кто льет, а кто на сковороде яйца бьет.

Видит Иван — купеческий сын, что повара и не думают солить кушанья; улучил минутку, как они все из кухни повыбрались, взял да и всыпал соли, сколько надобно, во все ествы и приправы.

Наступило время обед подавать; принесли пер­вое кушанье. Царь отведал, и оно ему так вкусно показалося, как никогда прежде; подали другое кушанье — это еще больше понравилось.

Призвал царь поваров и говорит им:

—  Сколько лет я царствую, а никогда так вкус­но вы не готовили. Как вы это сделали?

Отвечают повара:

—  Ваше величество! Мы готовили по-старому, ничего нового не прибавляли; а сидит на кухне тот купец, что приходил вольного торгу просить, уж не он ли подложил чего?

—  Позвать его сюда!

Привели  Ивана — купеческого  сына  к царю.

—  Виноват, царь-государь! Я русскою солью все ествы и приправы сдобрил; так в нашей стороне водится.

—  А почем соль продаешь?

Иван смекнул, что дело на лад идет, и отвечал:

—  Да не очень дорого: за две меры соли — мера серебра да мера золота.

Царь согласился на эту цену и купил у него весь товар.

Иван насыпал полон корабль серебром да зо­лотом и стал дожидаться попутного ветра; а у того царя была дочь — прекрасная царевна, захотелось посмотреть на русский корабль, и просится она у своего родителя на корабельную пристань. Царь отпустил ее.

Вот она взяла с собой нянюшек, мамушек и красных девушек и поехала русский корабль смотреть. Иван — купеческий сын стал ей показывать, как и что называется: где паруса, где снасти, где нос, где корма, и завел ее в каюту; а работникам приказал — живо якоря отсечь, паруса поднять и в море выходить. И как было им большое поветрие, то они скоро ушли от того города на далекое расстояние.

Царевна вышла на палубу, глянула — кругом море. Иван — купеческий сын начал ее утешать, уговаривать. Царевна скоро улыбнулась и перестала печалиться.

Долго ли, коротко ли плыл Иван с царевною по морю, нагоняют его старшие братья; узнали про его удаль и счастье и крепко позавидовали; пришли к нему на корабль, схватили его за руки и бросили в море, а после кинули промеж себя жребий, и большой брат взял царевну, а средний — корабль с серебром и золотом.

И случись на ту пору, как сбросили Ивана с корабля, плавало вблизи одно из тех бревен, ко­торые он сам же покидал в море. Иван ухватился за то бревно и долго носился с ним по морским глубинам;, наконец прибило его к неведомому острову.

Вышел он на землю и пошел по берегу. Попа­дается ему навстречу великан с огромными усами, на усах рукавицы — вачеги — висят: после дождя сушит.

—  Что тебе здесь надобно? — спрашивает великан.

Иван рассказал ему все, что случилося.

—  Хочешь, я тебя домой отнесу? Завтра твой старший брат на царевне женится; садись-ка ко мне на спину.

Взял его, посадил на спину и побежал через море; тут у Ивана с головы шапка упала.

—  Ах,— говорит,— ведь я шапку сронил!

—  Ну, брат, далеко твоя шапка — верст с пять­сот назади осталась,— отвечал великан.

Принес он его на родину, спустил наземь и говорит:

—  Смотри же, никому не хвались, что ты на мне верхом ездил; а похвалишься — худо тебе будет.

Иван — купеческий сын обещал не хвалиться, поблагодарил великана и пошел домой.

Приходит, а уж там все за свадебным столом сидят. Как увидала его прекрасная царевна, тотчас выскочила из-за стола, бросилась на шею.

—  Вот,— говорит,— мой жених, а не тот, что за столом сидит!

—  Что такое? — спрашивает отец.

Иван ему рассказал про все, как он солью торговал, как царевну увез и как старшие братья его в море спихнули.

Отец рассердился на больших сыновей, со­гнал их со двора долой, а Ивана женил на ца­ревне.

Начался у них веселый пир; на пиру гости подпили и стали хвастаться: кто силою, кто бо­гатством, кто молодой женой. А Иван сидел, сидел да спьяна и сам похвастался:

—  Это что за похвальбы! Вот я так могу по­хвалиться: на великане через все море верхом проехал!

Только вымолвил — в ту же минуту является у ворот великан:

—  А, Иван — купеческий сын, я тебе приказы­вал не хвалиться мною, а ты что сделал?

—  Прости меня! — говорит Иван — купеческий сын. — То не я хвалился, то хмель хвалился.

—  А ну покажи: какой-такой хмель?

Иван приказал привезть сороковую бочку вина да сороковую бочку пива; великан выпил и вино и пиво, опьянел и пошел все, что ни попалось под руку, ломать и крушить. Много недоброго натворил: сады повалял, хоромы разметал! После и сам сва­лился и спал без просыпу трое суток.

А как пробудился он, стали ему показывать, сколько он бед наделал; великан страх как уди­вился и говорит:

—  Ну, Иван — купеческий сын, узнал я, каков хмель; не пей, не хвались же ты мною отныне и до веку.

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В.П Аникина

Вещий мальчик

Жили-были мужик да баба, и стало им по ночам чудиться, будто под печкою огонь горит и кто-то стонет: «Ой, душно! Ой, душно!»

Мужик рассказал про то соседям, а соседи присоветовали ему сходить в ближний город: там-де живет купец Асон, мастер разгадывать вся­кий сон.

Вот мужик собрался и пошел в город; шел, шел и остановился на дороге переночевать у одной бедной вдовы. У вдовы был сын — мальчишка лет пяти; глянул тот мальчик на мужика и говорит:

—  Старичок! Я знаю, куда ты идешь.

—  А куда?

—  К богатому купцу Асону. Смотри же, станет он тебе сон разгадывать и попросит половину того, что лежит под печкою, ты ему половины не давай, давай одну четверть. А коли спросит, кто тебя научил, про меня не сказывай.

На другой день поутру встал мужик и отпра­вился дальше; приходит в город, разыскал Асонов двор и явился к хозяину.

—  Что тебе надобно?

—  Да вот, господин купец, чудится мне по ночам, будто в моей избушке под печкою огонь горит и кто-то жалобно стонет: «Ой, душно! Ой, душно!» Нельзя ли разгадать мой сон?

—  Разгадать-то можно, только дашь ли мне половину того, что у тебя под печкою?

—  Нет, половины не дам; будет с тебя и чет­верти.

Купец было заспорил, да видит, что мужик стоит на своем крепко, и согласился; призвал ра­бочих с топорами, с лопатами и поехал вместе с ними к старику в дом. Приехал и велел ломать печь; как только печь была сломана, половицы подняты, сейчас и оказалась глубокая ямища — в косую сажень будет, и вся-то набита серебром да золотом.

Старик обрадовался и принялся делить этот клад на четыре части. А купец давай его выспра­шивать:

—  Кто тебя научил, старичок, давать мне чет­верть, а не давать половины?

—  Никто не учил, самому в голову пришло.

—  Врешь! Не с твоим умом догадаться. Слушай: коли признаешься, кто тебя научил, так все деньги твои будут, не возьму с тебя и четвертой доли.

Мужик подумал-подумал, почесал в затылке и сказал:

—  А вот как поедешь домой, увидишь на дороге избушку; в той избушке живет бедная вдова, и есть у ней сын-малолеток — он самый и научил меня.

Купец тотчас в повозку и погнал лошадей ско­рою рысью. Приехал к бедной вдове.

—  Позволь, — говорит, — отдохнуть маленько да чайку испить.

—  Милости просим!

Асон уселся на лавку, начал чай распивать, а сам все на мальчика поглядывает. На ту пору прибежал в избу петух, захлопал крыльями и за­кричал: «Кукуреку!»

—  Экой голосистый какой! — сказал купец. — Хотел бы я знать, про что ты горланишь?

—  Пожалуй, я тебе скажу, — промолвил маль­чик. — Петух вещует, что придет время — будешь ты в бедности, а я стану владеть твоими богат­ствами.

Напился купец чаю, стал собираться домой и говорит вдове:

—  Отдай мне своего сынишку; будет он жить у меня на всем готовом, в довольстве, в счастии и не узнает, что такое бедность. Да и тебе луч­ше — лишняя обуза с рук долой!

Мать подумала, что и в самом деле у купцов жизнь привольнее, благословила сына и отдала его Асону с рук на руки. Асон привез мальчика в свой дом и велел идти на кухню; потом позвал повара и отдал ему такой приказ: убей этого мальчика.

Повар воротился на кухню, взял нож и при­нялся на бруске точить. Мальчик залился слезами:

—  Дядюшка! Для чего ты нож точишь?

—  Хочу барашка колоть.

—  Неправда твоя! Ты хочешь меня резать. У повара и нож из рук вывалился, жалко ему стало загубить душу человеческую.

—  Рад бы, — говорит, — отпустить тебя, да бо­юсь хозяина.

—  Не бойся!

Повар так и сделал — мальчика у себя спрятал.

Месяца через два, через три приснился тамош­нему королю такой сон: будто есть у него во дворце три золотые блюда, прибежали псы и начали из тех блюд лакать. Задумался король: что бы такое тот сон значил? Кого ни спрашивал, никто ему не мог рассудить.

Вот вздумал он послать за Асоном; рассказал ему свой сон и велел разгадывать, а сроку положил три дня.

—  Если в тот срок не отгадаешь, то все твое имение на себя возьму.

Воротился Асон от короля сам не свой; ходит пасмурный да сердитый, кого ни встретит — вся­кому затрещину дает; а пуще всех на повара на­пустился: зачем-де мальчишку со свету сжил? Он бы теперь пригодился мне. На те речи повар возьми да и признайся, что мальчик-то живехонек. Асон тотчас потребовал его к себе.

—  А ну, — говорит, — отгадай мой сон; снилось мне нынешней ночью, будто есть у меня три зо­лотые блюда и будто из тех блюд псы лакали.

Отвечает ему мальчик:

—  Это не тебе снилося, это снилося государю.

—  Угадал, молодец! А что значит этот сон?

—  Знать-то я знаю, да тебе не скажу; вези меня к королю, перед ним ничего не скрою.

Асон приказал заложить коляску, мальчика на запятки поставил и поехал во дворец; подкатил к высокому крыльцу, вошел в белокаменные палаты и отдал королю поклон.

—  Здравствуй, Асон! Отгадал ли мой сон? — спрашивает король.

—  Эх, государь! Твой сон не больно мудрен; не то что я, его малый ребенок рассудить может. Коли хочешь, позови моего мальчика, он тебе все как по-писаному расскажет.

Король приказал привести мальчика и, как только привели его во дворец, начал про свой сон выспрашивать. Отвечал мальчик:

—  Пусть-ка наперед Асон рассудит, а то вишь он какой! Ничего не ведая, чужим разумом жить хочет.

—  Ну, Асон, говори ты прежде.

Асон упал на колени и признался, что не может отгадать королевского сна. Тогда выступил мальчик и сказал королю:

—  Государь! Сон твой правдивый: есть у тебя три неверных слуги: хранитель печати, казначей и главный вельможа, задумали они тебя власти лишить.

Так оно и было.

Как сказал пятилеток, так и случилося: король отобрал у Асона все его имение и отдал тому маль­чику.

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В.П Аникина

Птичий язык

В одном городе жил купец с купчихою, и родился у них сын не по годам смышленый, назвали его Василием.

Раз как-то обедали они втроем; а над столом висел в клетке соловей и так жалобно пел, что купец не вытерпел и проговорил:

—  Если б сыскался такой человек, который отгадал бы мне, что соловей распевает и какую судьбу предвещает, — кажись, при жизни бы отдал ему половину имения, да и по смерти отказал много добра.

А мальчик — ему было лет шесть тогда — по­смотрел отцу с матерью в глаза и сказал:

—  Я знаю, что соловей поет, да сказать боюсь.

—  Говори без утайки! — пристали к нему отец с матерью.

И Вася со слезами вымолвил:

—  Соловей предвещает, что придет пора-время, будете вы мне служить: отец станет воду подавать, а мать полотенце — лицо, руки утирать.

Слова эти больно огорчили купца с купчихою, и решились они сбыть свое детище; построили небольшую лодочку, в темную ночь положили в нее сонного мальчика и пустили в открытое море.

На ту пору вылетел из клетки соловей-вещун, прилетел в лодку и сел мальчику на плечо.

Вот плывет лодка по морю, а навстречу ей корабль на всех парусах летит. Увидал корабель­щик мальчика, жалко ему стало, взял его к себе, расспросил про все и обещал держать и любить его, как родного сына.

На другой день говорит мальчик новому отцу:

—  Соловей напевает, что подымется буря, по­ломает мачты, прорвет паруса; надо поворотить в становище.

Но корабельщик не послушался.

И впрямь поднялась буря, поломала мачты, обо­рвала паруса.

Делать нечего, прошлого не воротишь; поста­вили новые мачты, поправили паруса и поплыли дальше. А Вася опять говорит:

—  Соловей напевает, что навстречу идут две­надцать кораблей, все разбойничьих, во полон нас возьмут!

На тот раз корабельщик послушался, приворо­тил к острову и видел, как те двенадцать кораблей, все разбойничьих, пробежали мимо. Выждал кора­бельщик сколько надобно и поплыл дальше.

Ни мало, ни много прошло времени, пристал корабль к городу Хвалынску; а у короля тех мест уже несколько годов перед дворцовыми окнами летают и кричат ворон с воронихою и вороненком, ни днем, ни ночью никому угомону не дают.

Что ни делали, никакими хитростями не могут их от окошек отжить. И приказано было от короля прибить на всех перекрестках и пристанях такову грамоту: ежели кто сможет отжить от дворцовых окошек ворона с воронихою, тому король отдаст в награду полцарства своего и меньшую королевну в жены; а кто возьмется за такое дело, а дела не сделает, тому отрублена будет голова.

Много было охотников породниться с королем, да все головы свои под топор положили.

Узнал про то Вася, стал проситься у корабельщика:

—  Позволь пойти к королю — отогнать ворона с воронихою.

Сколько ни уговаривал его корабельщик, никак не мог удержать.

—  Ну, ступай, — говорит, — да если что недоб­рое случится, на себя пеняй!

Пришел Вася во дворец, сказал королю и велел открыть то самое окно, возле которого воронье летало.

Послушал птичьего крику и говорит королю:

—  Ваше величество, сами видите, что летают здесь трое: ворон, жена его ворониха и сын их вороненок; ворон с воронихою спорят, кому при­надлежит сын — отцу или матери, и просят рас­судить их. Ваше величество! Скажите, кому при­надлежит сын?

Король говорит:

—  Отцу.

Только сказал король это слово, ворон с воро­ненком полетели вправо, а ворониха — влево.

После того король взял мальчика к себе, и жил он при нем в большой милости и чести; вырос и стал молодец молодцом, женился на королевне и взял в приданое полцарства.

Вздумалось ему как-то поездить по разным ме­стам, по чужим землям, людей посмотреть и себя показать; собрался и поехал странствовать.

В одном городе остановился он ночевать; пе­реночевал, встал поутру и велит, чтоб подали ему умываться.

Хозяин принес ему воду, а хозяйка подала полотенце; поразговорился с ними королевич и узнал, что то были отец его и мать, заплакал от радости и упал к их ногам родительским; а после взял их с собою в город Хвалынск, и стали они все вместе жить-поживать да добра наживать.

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки»

Заколдованная королевна

В некоем королевстве служил у короля солдат в конной гвардии, про­служил двадцать пять лет верою и правдою; за его верную службу приказал король отпустить его в чистую отставку и отдать ему в награду ту самую лошадь, на которой в полку ездил, с седлом и со всею сбруею.

Простился солдат с своими товарищами и по­ехал на родину; день едет, и другой, и третий... вот и вся неделя прошла, и другая, и третья — не хватает у солдата денег, нечем кормить ни себя, ни лошадь, а до дому далеко-далеко! Видит, что дело-то больно плохо, сильно есть хочется; стал по сторонам глазеть и увидел в стороне большой замок. «Ну-ка, — дума­ет, — не заехать ли туда; авось хоть на время в службу возьмут — что-нибудь да заработаю».

Поворотил к замку, въехал на двор, лошадь на конюшню поставил и задал ей корму, а сам в палаты пошел. В палатах стол накрыт, на столе еда, чего только душа хочет! Солдат наелся-напился. «Теперь, — думает, — и соснуть можно!» Вдруг входит медведица:

—  Не бойся меня, добрый молодец, ты на добро сюда попал: я не лютая медведица, а красная де­вица — заколдованная королевна. Если ты устоишь да переночуешь здесь три ночи, то колдовство рушится — я сделаюсь по-прежнему королевною и выйду за тебя замуж.

Солдат согласился; медведица ушла, и остался он один. Тут напала на него такая тоска, что на свет бы не смотрел, а чем дальше — тем сильнее.

На третьи сутки до того дошло, что решился солдат бросить все и бежать из замка; только как ни бился, как ни старался — не нашел выхода. Нечего делать, поневоле пришлось оставаться.

Переночевал и третью ночь; поутру является к нему королевна красоты неописанной, благодарит его за услугу и велит к венцу снаряжаться. Тотчас они свадьбу сыграли и стали вместе жить, ни о чем не тужить.

Через сколько-то времени вздумал солдат об своей родной стороне, захотел туда побывать; ко­ролевна стала его отговаривать:

—  Оставайся, друг, не езди; чего тебе здесь не хватает?

Нет, не могла отговорить. Прощается она с мужем, дает ему мешочек — сполна семечком на­сыпан — и говорит:

—  По какой дороге поедешь, по обеим сторо­нам кидай это семя: где оно упадет, там в ту же минуту деревья повырастут; на деревьях станут дорогие плоды красоваться, разные птицы песни петь, а заморские коты сказки сказывать.

Сел добрый молодец на своего заслуженного коня и поехал в дорогу; где ни едет, по обеим сторонам семя бросает, и следом за ним леса подымаются, так и ползут из сырой земли!

Едет день, другой, третий и увидал: в чистом поле караван стоит, на травке, на муравке купцы сидят, в карты поигрывают, а возле них котел висит; хоть огня и нет под котлом, а варево ключом кипит.

«Экое диво! — подумал солдат. — Огня не ви­дать, а варево в котле так и бьет ключом; дай поближе взгляну». Своротил коня в сторону, подъ­езжает к купцам:

—  Здравствуйте, господа честные! А того и невдомек, что это не купцы, а все черти.

—  Хороша ваша штука: котел без огня кипит! Да у меня лучше есть.

Вынул из мешка одно зернышко и бросил на­земь — в ту ж минуту выросло вековое дерево, на том дереве дорогие плоды красуются, разные птицы песни поют, заморские коты сказки сказывают.

Тотчас узнали его черти.

—  Ах, — говорят меж собой, — да ведь это тот самый, что королевну избавил. Давайте-ка, братцы, опоим его за то зельем, и пусть он полгода спит.

Принялись его угощать и опоили волшебным зельем. Солдат упал на траву и заснул крепким, беспробудным сном, а купцы, караван и котел вмиг исчезли.

Вскоре после того вышла королевна в сад по­гулять; смотрит — на всех деревьях стали верхуш­ки сохнуть. «Не к добру! — думает. — Видно, с му­жем что худое приключилося! Три месяца прошло, пора бы ему и назад вернуться, а его нет как нету!»

Собралась королевна и поехала его разыски­вать. Едет по той дороге, по какой и солдат путь держал, по обеим сторонам леса растут, и птицы поют, и заморские коты сказки мурлыкают.

Доезжает до того места, что деревьев не стало больше — извивается дорога по чистому полю, и думает: «Куда ж он девался? Не сквозь землю же провалился!» Глядь — стоит в сторонке такое же чудное дерево и лежит под ним ее милый друг.

Подбежала к нему и ну толкать-будить — нет, не просыпается; принялась щипать его, колоть под бока булавками, колола, колола — он и боли не чувствует, точно мертвый лежит, не ворохнется. Рассердилась королевна и с сердцов проклятье про­молвила:

—  Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!

Только успела вымолвить, как вдруг засвиста­ли-зашумели ветры, и в один миг подхватило солдата буйным вихрем и унесло из глаз коро­левны.

Поздно одумалась королевна, что сказала слово нехорошее, заплакала горькими слезами, вороти­лась домой и стала жить одна-одинехонька.

А бедного солдата занесло вихрем далеко-да­леко, за тридевять земель, в тридесятое государ­ство, и бросило на косе промеж двух морей; упал он на самый узенький клинышек: направо ли сон­ный оборотится, налево ли повернется — тотчас в море свалится, и поминай как звали!

Полгода проспал добрый молодец, ни пальцем не шевельнул; а как проснулся, сразу вскочил пря­мо на ноги, смотрит — с обеих сторон волны по­дымаются, и конца не видать морю широкому; стоит да в раздумье сам себя спрашивает: «Каким чудом я сюда попал? Кто меня затащил?»

Пошел по косе и вышел на остров; на том острове — гора высокая да крутая, верхушкою до облаков хватает, а на горе лежит большой камень. Подходит к этой горе и видит — три черта дерутся, клочья так и летят.

—  Стойте, окаянные! За что вы деретесь?

—  Да, вишь, третьего дня помер у нас отец, и остались после него три чудные вещи: ковер-са­молет, сапоги-скороходы да шапка-невидимка, так мы поделить не можем.

—  Эх вы! Из таких пустяков бой затеяли. Хо­тите, я вас разделю? Все будете довольны, никого не обижу.

—  А ну, земляк, раздели, пожалуйста!

—  Ладно!   Бегите   скорей   по   сосновым лесам, наберите смолы по сту пудов и несите сюда Черти бросились по сосновым лесам, набрали смолы триста пудов и принесли к солдату.

—  Теперь притащите из пекла самый большой котел.

Черти приволокли большущий котел — бочек сорок войдет! — и поклали в него всю смолу.

Солдат развел огонь и, как только смола рас­таяла, приказал чертям тащить котел на гору и поливать ее сверху донизу. Черти мигом и это исполнили.

—  Ну-ка, — говорит солдат,—  пихните теперь вон тот камень; пусть он с горы катится, а вы трое за ним вдогонку приударьте. Кто прежде всех догонит, тот выбирай себе любую из трех дикови­нок; кто второй догонит, тот из двух остальных бери, какая покажется; а затем последняя дико­винка пусть достанется третьему.

Черти пихнули камень, и покатился он с горы шибко-шибко; бросились все трое вдогонку. Вот один черт нагнал, ухватился за камень — камень тотчас повернулся, подворотил его под себя и во­гнал в смолу. Нагнал другой черт, а потом и тре­тий, и с ними то же самое! Прилипли крепко-на­крепко к смоле.

Солдат взял под мышку сапоги-скороходы да шапку-невидимку, сел на ковер-самолет и полетел искать свое царство.

Долго ли, коротко ли — прилетает к избушке; входит — в избушке сидит баба-яга — костяная нога, старая, беззубая.

—  Здравствуй, бабушка! Скажи, как бы мне отыскать мою прекрасную королевну?

—  Не знаю, голубчик! Видом ее не видала, слыхом про нее не слыхала. Ступай ты за столь­ко-то морей, за столько-то земель — там живет моя средняя сестра, она знает больше моего; мо­жет, она тебе скажет.

Солдат сел на ковер-самолет и полетел; долго пришлось ему по белу свету странствовать. Захо­чется ли ему есть-пить, сейчас наденет на себя шапку-невидимку, спустится в какой-нибудь город, зайдет в лавки, наберет — чего только душа по­желает, на ковер — и летит дальше.

Прилетает к другой избушке, входит — там си­дит баба-яга — костяная нога, старая, беззубая.

—  Здравствуй, бабушка! Не знаешь ли, где най­ти мне прекрасную королевну?

—  Нет, голубчик, не знаю. Поезжай-ка ты за столько-то морей, за столько-то земель — там жи­вет моя старшая сестра; может, она ведает.

—  Эх ты, старая! Сколько лет на свете живешь, все зубы повывалились, а доброго ничего не знаешь.

Сел на ковер-самолет и полетел к старшей сестре.

Долго-долго странствовал, много земель и мно­го морей видел, наконец прилетел на край света; стоит избушка, а дальше никакого ходу нет — одна тьма кромешная, ничего не видать! «Ну, — дума­ет, — коли здесь не добьюсь толку, больше лететь некуда!»

Входит в избушку — там сидит баба-яга — ко­стяная нога, седая, беззубая.

—  Здравствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою королевну?

—  Подожди немножко; вот я созову всех своих ветров и у них спрошу. Ведь они по всему свету дуют, так должны знать, где она теперь прожи­вает.

Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом; вдруг со всех сторон поднялись-повеяли ветры буйные, толь ко изба трясется!

—  Тише, тише! — кричит баба-яга.

И как только собрались ветры, начала их спрашивать:

—  Ветры мои буйные, по всему свету вы дуете, не видали ль где прекрасную королевну?

—  Нет, нигде не видали! — отвечают ветры в один голос.

—  Да все ли вы налицо?

—  Все, только южного ветра нет.

Немного погодя прилетает южный ветер. Спра­шивает его старуха:

—  Где ты пропадал до сих пор? Еле дождалась тебя!

—  Виноват, бабушка! Я зашел в новое царство, где живет прекрасная королевна; муж у ней без вести пропал, так теперь сватают ее разные цари и царевичи, короли и королевичи.

—  А сколь далеко до нового царства?

—  Пешему тридцать лет идти, на крыльях десять лет нестись; а я повею — в три часа доставлю.

Солдат начал просить, чтобы южный ветер взял его и донес в новое царство.

—  Пожалуй, — говорит южный ветер, — я тебя донесу, коли дашь мне волю погулять в твоем царстве три дня и три ночи.

—  Гуляй хоть три недели!

—  Ну хорошо; вот я отдохну денька два-три, соберусь с силами, да тогда и в путь.

Отдохнул южный ветер, собрался с силами и го­ворит солдату:

—  Ну, брат, собирайся, сейчас отправимся, да смотри не бойся, цел будешь!

Вдруг зашумел-засвистал сильный вихорь, под­хватило солдата на воздух и понесло через горы и моря под самыми облаками, и ровно через три часа был он в новом царстве, где жила его пре­красная королевна.

Говорит ему южный ветер:

—  Прощай, добрый молодец! Жалеючи тебя, не хочу гулять в твоем царстве.

—  Что так?

—  Потому, если я загуляю, ни одного дома в городе, ни одного дерева в садах не останется: все вверх дном поставлю!

—  Ну прощай! Спасибо тебе! — сказал солдат, надел шапку-невидимку и пошел в белокаменные палаты.

Вот пока его не было в царстве, в саду все деревья стояли с сухими верхушками, а как он явился, тотчас ожили и начали цвесть.

Входит он в большую комнату, а там сидят за столом разные цари и царевичи, короли и короле­вичи, что приехали за прекрасную королевну сва­таться, сидят да сладкими медами угощаются. Ка­кой жених ни нальет стакан, только к губам под­несет — солдат тотчас хвать кулаком по стакану и сразу вышибет. Все гости тому удивляются, а прекрасная королевна в ту ж минуту догадалася. «Верно, — думает, — мой друг воротился!»

Посмотрела в окно — в саду на деревьях все верхушки ожили, и стала она своим гостям загадку загадывать:

—  Была у меня золотая нитка с золотой игол­кой; я ту иглу потеряла и найти не чаяла, а теперь та игла нашлась. Кто отгадает эту загадку, за того замуж пойду.

Цари и царевичи, короли и королевичи долго над тою загадкою ломали свои мудрые головы, а разгадать никак не могли. Говорит королевна:

—  Покажись, мой милый друг!

Солдат снял с себя шапку-невидимку, взял ее за белые руки и стал целовать в уста сахарные.

—  Вот вам и разгадка! — сказала прекрасная королевна. — Золотая нитка — это я, а золотая иголка — это мой верный муж. Куда иголочка — туда и ниточка.

Пришлось женихам оглобли поворачивать, разъехались они по своим дворам, а королевна стала с своим мужем жить-поживать да добра наживать.

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки»

Скорый гонец

В некотором царстве, в некотором государстве были болота непроходимые, кругом их шла дорога окольная; скоро ехать тою дорогою — три года понадобится, а тихо ехать — и пяти мало! Возле самой дороги жил убогий старик; у него было три сына: первого звали Иван, второго Василий, а третьего Семен — малый юныш.

Вздумал убогий расчистить эти болота, проло­жить тут дорогу прямохожую-прямоезжую и на­мостить мосты калиновые, чтобы пешему можно было пройти в три недели, а конному в трое суток проехать. Принялся за работу вместе с своими детьми, и не по малом времени все было исправ­лено: намощены мосты калиновые и расчищена дорога прямохожая-прямоезжая.

Воротился убогий в свою избушку и говорит старшему сыну, Ивану:

—  Поди-ка ты, мой любезный сын, сядь под мостом и послушай, что про нас будут добрые люди говорить — добро или худо?

По родительскому приказанию пошел Иван и сел в скрытом месте под мостом.

Идут по тому мосту калиновому два старца и говорят промеж себя:

—  Кто этот мост мостил да дорогу расчищал — чего бы он у судьбы ни попросил, то бы ему судьба и даровала!

Иван, как скоро услыхал эти слова, тотчас вышел из-под моста калинового.

—  Этот мост, — говорит, — мостил я с отцом да с братьями.

—  Чего ж ты желаешь? — спрашивают старцы.

—  Вот кабы было у меня денег на век!

—  Хорошо, ступай в чистое поле: в чистом поле есть сырой дуб, под тем дубом глубокий погреб, в том погребе множество и злата, и серебра, и ка­менья драгоценного. Возьми лопату и рой — будет тебе денег на целый век!

Иван пошел в чистое поле, вырыл под дубом много и злата, и серебра, и каменья драгоценного и понес домой.

—  Ну, сынок, — спрашивает отец,— видел ли кого, что бы шел али ехал по мосту, и что про нас люди говорят?

Иван рассказал отцу, что видел двух старцев и чем они его наградили на целый век.

На другой день посылает отец среднего сына, Василия. Пошел Василий, сел под мостом калино­вым и слушает. Идут по мосту два старца, порав­нялись супротив того места, где он спрятался, и говорят:

—  Кто этот мост мостил — чего бы у судьбы ни попросил, то бы ему и далось!

Как услыхал Василий эти слова, вышел к стар­цам и сказал:

—  Этот мост мостил я с батюшкой и с братьями.

—  Чего же ты у судьбы попросишь?

—  Вот кабы было у меня хлеба на век!

—  Хорошо, поди домой, выруби новину и посей: будет тебе хлеба на целый век!

Василий пришел домой, рассказал про все отцу, вырубил новину и засеял хлебом.

На третий день посылает отец меньшего сына. Семен — малый юныш сел под мостом и слушает. Идут по мосту два старца; только поравнялись с ним и говорят:

—  Кто этот мост мостил — чего бы у судьбы ни попросил, то бы ему судьба и дала!

Семен — малый юныш услыхал эти слова, вы­ступил к старцам и сказал:

—  Этот мост мостил я с батюшкой и с братьями.

—  Чего же ты у судьбы просишь?

—  А хочу я служить великому государю в солдатах.

—  Проси другого! Солдатская служба тяжелая; пойдешь в солдаты — к морскому царю в полон попадешь, и много будет твоих слез пролито!

—  Все равно хочу служить!

—  Ну, коли уж ты захотел идти в царскую службу — иди! — сказали старцы Семену и обра­тили его в оленя быстроногого.

Побежал олень к своему дому; усмотрели его из окошечка отец и братья, выскочили из избушки и хотели поймать. Олень повернул — и назад; прибе­жал к двум старцам, старцы обратили его в зайца.

Заяц пустился к своему дому; усмотрели его отец и братья, выскочили из избушки и хотели было изловить, да он назад повернул.

Прибежал заяц к двум старцам, старцы обра­тили его в маленькую птичку — золотая головка. Птичка прилетела к своему дому, села у открытого окошечка. Усмотрели ее отец и братья, бросились ловить; птичка вспорхнула — и назад.

Прилетела к двум старцам, старцы сделали ее по-прежнему человеком и говорят:

—  Теперь, Семен — малый юныш, иди на цар­скую службу. Если тебе понадобится сбегать куда наскоро, можешь ты обращаться оленем, зайцем и птичкою — золотая головка: мы тебя научили.

Семен — малый юныш пришел домой и стал у отца проситься на царскую службу.

—  Куда тебе идти, — отвечал отец, — ты еще мал и глуп!

—  Нет, батюшка, отпусти.

Отец отпустил, Семен — малый юныш срядил­ся, с отцом, с братьями простился и пошел в дорогу.

Долго ли, коротко ли — пришел он на царский двор, прямо к царю, и сказал:

—  Ваше царское величество! Не велите казнить, велите слово вымолвить.

—  Говори, Семен — малый юныш!

—  Ваше величество! Возьмите меня в военную службу.

—  Что ты! Ведь ты мал и глуп; куда тебе идти в службу?

—  Хоть я мал и глуп, а служить буду не хуже других.

Царь согласился, взял его в солдаты и велел быть при нем.

Прошло несколько времени, вдруг объявил царю какой-то король жестокую войну. Царь начал в поход сряжаться; в урочное время собралось все войско в готовности.

Семен — малый юныш стал на войну проситься; царь не мог ему отказать, взял его с собою и вы­ступил в поход.

Долго-долго шел царь с воинством, много-много земель за собой оставил; вот уж и неприятель близко — дня через три надо и бой зачинать.

В те поры хватился царь своей боевой палицы и своего меча острого — нет ни той, ни другого, во дворце позабыл; нечем ему себе оборону дать, неприятельские силы побивать. Сделал он клич по всему войску: не возьмется ли кто сходить во дворец наскоро да принести ему боевую палицу и острый меч; кто сослужит эту службу, за того обещал отдать в супружество дочь свою Марью-царевну, в приданое пожаловать половину царства, а по смерти своей оставить тому и все царство.

Начали выискиваться охотники; кто говорит: я могу в три года сходить; кто говорит — в два года, а кто — в один год; а Семен — малый юныш доложил государю:

—  Я, ваше величество, могу сходить во дворец и принести боевую палицу и острый меч в три дня.

Царь обрадовался, взял его за руку, поцеловал в уста и тотчас же написал к Марье-царевне грамотку, чтоб она гонцу тому поверила и выдала ему меч и палицу. Семен — малый юныш принял от царя гра­мотку и пошел в путь-дорогу.

Отойдя с версту, обернулся он в оленя быстро­ногого и пустился словно стрела, из лука пущенная. Бежал, бежал, устал и обернулся из оленя в зайца; припустил во всю заячью прыть. Бежал, бежал, все ноги прибил и обратился из зайца в маленькую птичку — золотая головка; еще быстрей полетел. Летел, летел и в полтора дня поспел в то царство, где Марья-царевна находилась.

Обернулся человеком, вошел во дворец и подал царевне грамотку. Марья-царевна приняла ее, рас­печатала, прочитала и говорит:

—  Как же это сумел ты столько земель и так скоро пробежать?

—  А вот как, — отвечал гонец — обратился в оленя быстроногого, пробежал раз-другой по ца­ревниной палате, подошел к Марье-царевне и по­ложил к ней на колени свою голову; она взяла ножницы и вырезала у оленя с головы клок шерсти.

Олень обратился в зайца, заяц попрыгал не­много по комнате и вскочил к царевне на колени; она вырезала у него клок шерсти.

Заяц обратился в маленькую птичку с золотой головкою, птичка полетала немного по комнате и села к царевне на руку. Марья-царевна срезала у ней с головы золотых перышко в, и все это — и оленью шерсть, и заячью шерсть, и золотые пе­рышки завязала в платок и спрятала к себе.

Птичка — золотая головка обратилась в гонца.

Царевна накормила его, напоила, в путь сна­рядила, отдала ему боевую палицу и острый меч; после они простились, на прощанье крепко поце­ловались, и пошел Семен — малый юныш обратно к царю.

Опять побежал он оленем быстроногим, по­скакал косым зайцем, полетел маленькой птичкою и к концу третьего дня усмотрел царский лагерь вблизи.

Не доходя до войска шагов с триста, лег он на морском берегу, подле ракитова куста, отдохнуть с дороги; палицу боевую и острый меч около себя положил. От великой усталости он скоро и крепко уснул. В это время случилось одному генералу проходить мимо ракитова куста, увидал он гонца, тотчас столкнул его в море, взял боевую палицу и острый меч, принес к государю и сказал:

—  Ваше величество! Вот вам боевая палица и острый меч, я сам за ними ходил; а тот пустохвал, Семен — малый юныш, верно, года три проходит!

Царь поблагодарил генерала, начал воевать с неприятелем и в короткое время одержал над ним славную победу.

А Семен — малый юныш, как сказано, упал в море. В ту ж минуту подхватил его морской царь и унес в самую глубину.

Жил он у того царя целый год, стало ему скучно, запечалился он и горько заплакал. Пришел к нему морской царь:

—  Что, Семен — малый юныш, скучно тебе здесь?

—  Скучно, ваше величество!

—  Хочешь на русский свет?

—  Хочу,  если  ваша царская милость будет.

Морской царь вынес его в самую полночь, оста­вил на берегу, а сам ушел в море. Семен — малый юныш подумал: «Кабы солнышко засветило!»

Перед самым восходом красного солнца явился морской царь, ухватил его опять и унес в морскую глубину.

Прожил там Семен — малый юныш еще целый год; сделалось ему скучно, и он горько-горько за­плакал. Спрашивает морской царь:

—  Что, али тебе скучно?

—  Скучно! — молвил Семен — малый юныш.

—  Хочешь на русский свет?

—  Хочу, ваше величество!

Морской царь вынес его в полночь на берег, сам ушел в море. Семен — малый юныш опять подумал: «Кабы солнышко засветило!»

Только чуть-чуть рассветать стало, пришел мор­ской царь, ухватил его и унес в морскую глубину.

Прожил Семен — малый юныш третий год в море, стало ему скучно, и он горько, неутешно заплакал.

—  Что, Семен, скучно тебе? — спрашивает морской царь. — Хочешь на русский свет?

—  Хочу, ваше величество!

Морской царь вынес его на берег, сам ушел в море. Семен — малый юныш и говорит:

—  Солнышко, покажись, красное, покажись!

И солнце осияло его своими лучами, и уж морской царь не смог больше взять его в полон.

Семен — малый юныш отправился в свое госу­дарство; оборотился сперва оленем, потом зайцем, а потом маленькой птичкой — золотая головка; в короткое время очутился у царского дворца.

А покуда все это сделалось, царь успел с войны воротиться и засватал свою дочь Марью-царевну за генерала-обманщика.

Семен — малый юныш входит в ту самую па­лату,  где  за  столом  сидели  жених да невеста.

Увидала его Марья-царевна и говорит царю:

—  Государь-батюшка! Не вели казнить, позволь речь говорить.

—  Говори, дочь моя милая! Что тебе надобно?

—  Государь-батюшка! Не тот мой жених, что за столом сидит, а вот он — сейчас пришел! По­кажи-ка, Семен — малый юныш, как в те поры ты наскоро сбегал за боевой палицей, за острым мечом.

Семен — малый юныш оборотился в оленя бы­строногого, пробежал раз-другой по комнате и остановился возле царевны. Марья-царевна вынула из платочка срезанную оленью шерсть, показыва­ет царю, в коем месте она ее срезала, и говорит:

—  Посмотри, батюшка! Вот мои приметочки.

Олень оборотился в зайца. Зайчик попрыгал-попрыгал по комнате и прискочил к царевне; Марья-царевна вынула из платочка заячью шерсть.

Зайчик оборотился в маленькую птичку с зо­лотой головкою. Птичка полетала-полетала по ком­нате и села к царевне на колени; Марья-царевна развязала третий узелок в платке и показала золотые перышки.

Тут царь узнал всю правду истинную, приказал генерала казнить, Марью-царевну выдал за Семе­на — малого юныша и сделал его своим наслед­ником.

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В.П Аникина