—  Уже скоро три года, — говорит царевна, — как держит меня здесь могучий Вихрь. Я русского духу слыхом не слыхала, видом не видала, а теперь русский дух сам ко мне пришел. Кто ты такой, доб­рый молодец?

—  Я Иван-царевич.

—  Как же ты сюда попал: своей охотой или неволей?

—  Своей охотой — ищу родную матушку. По­шла она в зеленый сад гулять, налетел могучий Вихрь, умчал ее неведомо куда. Не знаешь ли, где найти ее?

—  Нет, не знаю. А живет здесь недалеко, в золотом царстве, старшая сестра моя — Елена Пре­красная. Может, она тебе скажет. Вот тебе сереб­ряный шарик. Покати его перед собой и ступай за ним следом. Да смотри, как убьешь Вихря, не забудь меня, бедную.

Покатил Иван-царевич серебряный шарик, сам вслед пошел.

Долго ли, коротко ли — видит: золотой дворец стоит, как жар горит. У ворот кишат страшные змеи, на золотых цепях прикованы. Огнем пышут. Возле колодец, у колодца золотой ковш на золотых цепях прикован.

Иван-царевич зачерпнул воды, напоил змей. Они улеглись, присмирели. Зашел Иван-царевич во дво­рец; встречает его Елена Прекрасная — царевна красоты неописанной:

—  Кто ты таков, добрый молодец?

—  Я Иван-царевич. Ищу свою матушку — На­стасью-царицу. Не знаешь ли, где найти ее?

—  Как не знать? Она живет недалеко отсюда. Вот тебе золотой шарик. Покати его по доро­ге — он доведет тебя, куда надобно. Смотри же, царевич, как победишь ты Вихря, не забудь меня, бедную, возьми с собой на вольный свет.

—  Хорошо, — говорит, — красота ненаглядная, не забуду.

Покатил Иван-царевич шарик и пошел за ним. Шел, шел и пришел к такому дворцу, что ни в сказ­ке сказать, ни пером описать — так и горит скат­ным жемчугом и камнями драгоценными. У ворот шипят шестиглавые змеи, огнем палят, жаром дышат.

Напоил их царевич. Присмирели змеи, пропу­стили его во дворец. Прошел царевич большими покоями. В самом дальнем нашел свою матушку. Сидит она на высоком троне, в царском наряде разукрашенном, драгоценной короной увенчана. Глянула она на гостя и вскрикнула:

—  Иванушка, сынок мой! Как ты сюда попал?!

—  За тобой пришел, моя матушка.

—  Ну, сынок, трудно тебе будет. Великая сила у Вихря, Ну, да я тебе помогу, силы тебе прибавлю Тут подняла она половицу, свела его в погреб.

Там стоят две кадки с водой — одна по правой руке, другая по левой.

Говорит Настасья-царица:

—  Испей-ка, Иванушка, водицы, что по правую руку стоит.

Иван-царевич испил.

—  Ну, что? Прибавилось в тебе силы?

—  Прибавилось, матушка. Я бы теперь весь дворец одной рукой повернул.

—  А ну, испей еще! Царевич еще испил.

—  Сколько, сынок, теперь в тебе силы?

—  Теперь захочу — весь свет поворочу.

—  Вот, сынок, и хватит. Ну-ка, переставь эти кадки с места на место. Ту, что стоит направо, отнеси на левую сторону, а ту, что налево, отнеси на правую сторону.

Иван-царевич взял кадки, переставил с места на место.

Говорит ему царица Настасья:

—  В одной кадке сильная вода, в другой — бессильная. Вихрь в бою сильную воду пьет, оттого с ним никак не сладишь.

Воротились они во дворец.

—  Скоро Вихрь прилетит, — говорит царица Настасья. — Ты схвати его за палицу. Да смотри не выпускай. Вихрь в небо взовьется — и ты с ним: станет он тебя над морями, над горами высокими, над глубокими пропастями носить, а ты держись крепко, рук не разжимай. Умается Вихрь, захочет испить сильной воды, бросится к кадке, что по правой руке поставлена, а ты пей из кадки, что по левой руке...

Только сказать успела, вдруг на дворе потемнело, все вокруг затряслось. Влетел Вихрь в гор­ницу. Иван-царевич к нему бросился, схватился за палицу.

Продолжить

Вернуться на предыдущую страницу

Медное, серебряное и золотое царства

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. У него была жена Настасья — золотая коса и три сына: Петр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич.

Пошла раз царица со своими мамушками и нянюшками прогуляться по саду. Вдруг налетел Вихрь, подхватил царицу и унес неведомо куда. Царь запечалился, закручинился, да не знает, как ему быть.

Вот подросли царевичи, он им и говорит:

—  Дети мои любезные, кто из вас поедет свою мать искать?

Собрались два старших сына и поехали. И год их нет, и другой их нет, вот и третий год начинается... Стал Иван-царевич батюшку просить:

—  Отпусти меня матушку поискать, про стар­ших братьев разузнать.

—  Нет, — говорит царь, — один ты у меня остался, не покидай меня, старика.

А Иван-царевич отвечает:

—  Все равно, позволишь — уйду и не позво­лишь — уйду.

Что тут делать? Отпустил его царь.

Оседлал Иван-царевич своего доброго коня и в путь отправился.

Ехал-ехал... Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Доехал до стеклянной горы. Стоит гора вы­сокая, верхушкой в небо уперлась. Под горой — два шатра раскинуты: Петра-царевича да Василия-царевича.

—  Здравствуй, Иванушка! Ты куда путь дер­жишь?

—  Матушку искать, вас догонять.

—  Эх, Иван-царевич, матушкин след мы давно нашли, да на том следу ноги не стоят. Пойди-ка попробуй на эту гору взобраться, а у нас уже моченьки нет. Мы три года внизу стоим, наверх взойти не можем.

—  Что ж, братцы, попробую.

Полез Иван-царевич на стеклянную гору. Шаг наверх ползком, десять — вниз кубарем. Он и день лезет, и другой лезет. Все руки себе изре­зал, ноги искровянил. На третьи сутки долез до верху.

Стал сверху братьям кричать:

—  Я пойду матушку отыскивать, а вы здесь оставайтесь, меня дожидайтесь три года и три меся­ца, а не буду в срок, так и ждать нечего. И ворон моих костей не принесет!

Отдохнул немного Иван-царевич и пошел по горе.

Шел-шел, шел-шел. Видит — медный дворец стоит. У ворот страшные змеи на медных цепях прикованы, огнем дышат. А подле колодец, у ко­лодца медный ковш на медной цепочке висит. Рвут­ся змеи к воде, да цепь коротка.

Взял Иван-царевич ковшик, зачерпнул студеной воды, напоил змей. Присмирели змеи, улеглись. Он и прошел в медный дворец. Вышла к нему медного царства царевна:

—  Кто ты таков, добрый молодец?

—  Я Иван-царевич.

—  Что, Иван-царевич, своей охотой или неволей зашел сюда?

—  Ищу свою мать — Настасью-царицу. Вихрь ее сюда утащил. Не знаешь ли, где она?

—  Я-то не знаю. А вот недалеко отсюда живет моя средняя сестра, может, она тебе скажет.

И дала ему медный шарик.

—  Покати шарик, — говорит, — он тебе путь-до­рогу до средней сестры укажет. А как победишь Вихря, смотри не забудь меня, бедную.

—  Хорошо, — говорит Иван-царевич. Бросил медный шарик. Шарик покатился, а царевич за ним вслед пошел.

Пришел в серебряное царство. У ворот страш­ные змеи на серебряных цепях прикованы. Стоит колодец с серебряным ковшом. Иван-царевич за­черпнул воды, напоил змей. Они улеглись и пропу­стили его. Выбежала серебряного царства царевна.

Наутро весь народ на площадь согнали. Объяв­лено было, что казнить станут дерзкого молодца, который в башню к царевне проник.

Вот уж и палач пришел, и виселицу поставили, и сам царь с царицей на казнь глядеть приехали.

Вывели царевича на площадь. А он обернулся к царю и говорит:

—  Ваше величество, разрешите мне последнюю просьбу высказать.

Нахмурился царь, а отказать нельзя.

—  Ну, говори.

—  Прикажите гонцу сбегать в дом, к старушке, где я жил, сверток мой принести.

Не мог отказать царь, послал гонца. Принесли сверток.

А царевича в это время уже к виселице подвели, на лесенку поставили. Подал ему гонец сверток.

Развернул его царевич, вскочил на деревянного орла — да и был таков. Взвился он над виселицей, над царем, над всей толпой.

Ахнул царь:

—  Лови его! Держи! Улетит!

А царевич направил орла к башне, полетел к знакомому окошку, царевну подхватил и перед собой на орла посадил.

—  Ну, — говорит,— теперь нам с тобой никакая погоня не страшна.

И помчал их орел в государство царевича. А там бедный столяр в подземелье сидит, глаз с неба не сводит — не летит ли царевич обратно? Завтра две недели кончаются, висеть столяру на веревке, коли царский сын не воротится.

И вдруг видит — летит по небу орел деревян­ный, а на нем царевич, да не один, а с девушкой-красавицей.

Опустился орел посреди царского двора. Снял царевич с него невесту, к отцу с матерью повел. Рассказал им, где он пропадал две недели. Те от радости тревогу свою ему простили, а столяра из подземелья выпустили.

Великий пир царь устроил. Три месяца свадьбу праздновали.

В обработке Н.Л. Колпаковой

Вернуться на предыдущую страницу

Покружил столяр по воздуху и обратно в палату влетел. Поставил орла в сторонку и к царю под­ходит:

—  Ну как, царь-батюшка, доволен ли ты моим искусством?

—  Слов не нахожу, так доволен, — царь отве­чает. — Да как же ты этак умудрился? Да как же ты ему этот винтик пристроил?

Начал столяр царю объяснять, а в это время царица как ахнет, как закричит:

—  Куда ты? Куда? Ах, ловите, остановите! Обернулись все на ее голос — и видят: пока царь столяра расспрашивал, царевич молодой вско­чил на орла, повернул винтик — и вылетел из окна на двор.

—  Вернись скорей! Куда ты? Убьешься! — кри­чат ему царь с царицей.

А царевич махнул рукой, да и полетел через забор серебряный, которым дворец огорожен был. Повернул он винтик вправо — поднялся орел за облака и скрылся из глаз.

Царица без памяти лежит, а царь на столяра гневается.

—  Это, — говорит, — ты нарочно такую штуку придумал, чтобы нашего сына единственного сгу­бить. Эй, стражники! Схватить его и бросить в темницу. А если через две недели царевич не вер­нется, вздернуть столяра на виселицу.

Схватили стражники столяра и кинули в темное подземелье.

А царевич на деревянном орле все дальше и дальше летит.

Любо царевичу. Просторно, вольно кругом. В ушах ветер свистит, кудри развеваются, под ногами облака проносятся, и сам царевич — словно птица крылатая. Куда хочет, туда в небе и пово­рачивает.

К вечеру прилетел он в неведомое царство, опустился на край города. Видит — стоит избушка маленькая.

Постучал царевич в дверь. Выглянула старушка.

—  Пусти, бабушка, переночевать. Я тут чужой человек, никого не знаю, остановиться не у кого.

—  Отчего не пустить, сынок. Входи, места много. Я одна живу.

Развинтил царевич орла, связал в сверток, вхо­дит к старушке в избушку.

Стала старушка его ужином кормить, а царевич расспрашивает: что за город, да кто в нем живет, да какие в городе диковинки.

Вот и говорит старушка:

—  Есть у нас, сынок, одно чудо в государстве. Стоит посреди города царский дворец, а подле дворца — высокая башня. Заперта та башня тридцатью замками, и охраняют ее ворота тридцать сторожей. Никого в ту башню не пускают. А живет там царская дочь. Как родилась она, так ее с нянькой в той башне и заперли, чтобы никто не видел. Боятся царь с царицей, что полюбит царевна кого-нибудь и придется ее замуж на чужую сторону отдавать. А им с ней расставаться жалко: она у них единственная. Вот и живет девушка в башне, слов­но в темнице.

—  А что, и верно хороша царевна? — спраши­вает царевич.

—  Не знаю, сынок, сама не видала, а люди сказывали — такой красоты во всем свете не сы­щется.

Захотелось царевичу в запретную башню про­браться. Лег он спать, а сам все раздумывает, как бы ему царевну увидеть.

На другой день, как стемнело, сел он на своего деревянного орла, взвился в облака и полетел к башне с той стороны, где окошко в тереме было.

Подлетел и стучит в стекло.

Удивилась царевна. Видит — молодец красоты неописанной.

—  Кто ты, добрый молодец? — спрашивает.

—  Отвори окно. Сейчас все тебе расскажу. Открыла девушка окно, влетел деревянный орел в комнату. Слез с него царевич, поздоровался, рас­сказал девушке, кто он таков и как попал сюда.

Сидят они, друг на друга глядят — наглядеться не могут.

Спрашивает царевич, согласна ли она его женой стать.

—  Я-то согласна, — говорит царевна, — да бо­юсь, батюшка с матушкой не отпустят.

А злая нянька, которая царевну сторожила, все выследила. Побежала она во дворец и донесла, что так, мол, и так, к царевне кто-то прилетал, а теперь этот молодец в доме старушки скрывается.

Прибежала тут стража, схватила царевича и потащила во дворец. А там царь на троне сидит, гне­вается, дубинкой о пол стучит.

—  Как ты, такой-сякой, разбойник, осмелился мой царский запрет нарушить? Завтра казнить тебя прикажу!

Повели царевича в темницу, бросили одного и крепкими замками заперли.

Продолжить

Вернуться на предыдущую страницу

Деревянный орел

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. И было у царя множество слуг. Да не простых  прислужников, а разных мастеров: и столяров, и гончаров, и портных. Любил царь, чтобы и платье у него лучше, чем у других, было сшито, и посуда хитрее расписана, и дворец резьбою украшен.

Мастеров в царском дворце видимо-невидимо было. Все они по утрам собирались к царскому выходу и ждали, кому какое дело царь на сегодня назначит.

И вот случилось раз, что столкнулись у царского порога золотых дел мастер и столяр. Столкнулись и заспорили — кто из них свое ремесло лучше знает и чья работа труднее.

Золотых дел мастер и говорит:

—  Твое мастерство невелико, ты над деревом сидишь, деревянные вещи режешь. То ли дело моя работа: я все из чистого золота делаю — любо-дорого поглядеть.

А столяр и отвечает:

—  Не хитро дорогую вещь сделать, коли золото само в цене. Ты вот из простого дерева сделай такую штучку, чтобы все кругом диву дались. Вот тогда я поверю, что ты мастер.

Спорили они, спорили, чуть до драки не дошло, да в это время царь входит. Услыхал он этот разговор, усмехнулся и приказал:

—  Сделайте вы мне оба по диковинке: один — из золота, другой — из дерева. Погляжу на них и решу, кто из вас лучший мастер.

С царем не поспоришь, коли жизнь дорога. Пошли мастера из дворца каждый к себе, оба крепкую думу думают, как бы друг друга перегнать в мастерстве.

Дал им царь неделю сроку.

Через неделю приходят оба мастера во дворец, становятся в ряд с другими, ждут царского выхода. И у каждого по свертку в руках.

Вышел царь и говорит:

—  Ну, молодцы, показывайте ваше искусст­во,— а сам в бороду усмехается.

Приказал он позвать в палату и царицу, и мо­лодого сына-царевича.

—  Пусть и они на вашу работу поглядят. Сели царь с царицей на лавку, а царевич рядом встал. Вышел вперед золотых дел мастер:

—  Прикажи, царь-батюшка, большой чан воды принести.

Принесли большой чан, воды налили.

Развязал мастер свой узелок, вынул оттуда зо­лотую утку и пустил ее на воду. Поплыла утка, словно живая: головой вертит, крякает, носиком перышки обчищает.

Открыл царь рот от удивления, а царица кричит:

—  Да это живая утка, а не золотая! Он, видно, живую утку золотом покрыл!

Обиделся мастер:

—  Какая же она живая? Прикажите мне ее разобрать по частям и опять на винтики собрать.

Вынул он утку из чана, сначала ей крылышки отвинтил, потом голову, а после и всю на кусочки разобрал. Разложил на столе, да и давай снова свинчивать.

Свинтил, пустил на воду. И поплыла утка лучше прежнего.

Захлопали все придворные в ладоши:

—  Ну и мастер! Ну и чудо сделал! Век такого не видывали!

Обернулся царь к столяру:

—  Теперь ты свое искусство показывай. Поклонился столяр:

—  Прикажи, ваше царское величество, окошко в этой горнице отворить.

Отворили окошко. Развернул столяр свой сверток, вынимает из него орла деревянного. Да так этот орел хорошо сделан был, что от живого не отличить. А столяр и говорит:

—  Утка-то золотая только по воде плавает, а мой орел в облака подымается.

Сел столяр на орла и повернул винтик. Поднял его орел и мигом вылетел по воздуху из царской палаты. Кинулись все к окнам, смотрят, рты ра­зинули, а столяр над царским двором в воздухе разные круги делает. Влево повернет винтик — орел книзу летит, вправо повернет — подымается. У царя от удивления корона на затылок съехала, глядит он в окошко, оторваться не может. А все кругом словно замерли. Такого мастерства никто не видывал.

Продолжить