Горбушка

Жил-был старик да старуха. Была у их одна дочка. Потом старуха померла, а старик на иной бабище же­нился, на злой мачехе. Злая матушка не залюбила девушку и стала вон ее гнать. Она собрала имущество свое, вперед горб и назад горб наклала. И пошла ста­рушкой старой, грязной. Потом она шла близко ли, да­леко, пришла в село и стала наниматься в работники. Ей давали сто рублей, она не взяла: только [бы] сост­роить такое платье, как солнце на небе. Хозяин согла­сился и ее нанял, согласился состроить [ей] платье, как солнце на небе. Но она это год прожила у хозяина — и прочь.

Потом она пошла в другую деревню. Опять пошла к богатому мужику, просила состроить платье, как ме­сяц на небе. Хозяин согласился. Год прожила, он сост­роил ей платье — и прочь. Опять к третьему мужику: состроить платье, как звезды на небе. И пошла вперед с этими котомками-горбами, приходит к царю наимоваться в работницы. «Куда тебя эку горбатую? Можешь ли работать?» — «Я могу всяко дело делать». Ну и согласился, нанял ее на год, рядила сто рублей. У царя был сын Иван-царевич. Как он запоходит к службе в церковь, а она придет пахать горницу. Ну, он говорит: «Горбушка, подай сапоги!» А она как сапоги понесет: «А кабы мне этот сапог на ноги». Он возьмет сапог в руки, ей в голову щелк: «Эх ты, горбатая! Где тебе держать экой сапог на ноге».

Но он как в церкву уйдет, она отпашется и вслед в церковь идет и наденет платье, как звезды на небе. И все крещеные на нее не наглядятся: «Экая красавица, эка идет». Этот Иван-царевич не столь молится, сколько на нее глядит. Потом стерпеть не может, пошлет лакея спросить, с чьего города барыня. Она ему отвечат: «Я недальнего городу, где сапогами бьют в голову». Видно, уж Иван-царевич бестолковый был. Она впереди него из церкви домой придет, горбы наденет, а платье ски­нет.

Потом Иван-царевич из церкви придет, предъясняет родителям: «Вот какая барышня была в церкви, что все крещеные удивились, какая красавица, и одежда что как нет на свете лучше ейной. Я послал спросить, чья такая, говорит: «Где сапогами бьют в голову». Я поеду разыскивать этого городу». Ездил, ездил, девицы разыс­кать, говорит, не мог.

На второй день опять службу запоходил, она — гор­ницы пахать к нему. Он говорит: «Горбушка, подай фуражку мне-кова». Она взяла фуражку надела себе на голову: «Эх, кабы мне фуражку на голову». А он ее снял с головы и шлепнул в голову: «Ох ты, горбатый черт, где же тебе эку фуражку да держать?» И ушел в церковь.

Она отпахалась, отбряшничалась и надела в сенях платье, как месяц на небе, и еще лучше стала и пошла в церковь. Еще гораже народ на нее глядит, нисколько богу не молится, а все на нее глядят: «Откуда эка кра­савица!» Иван-царевич стоял-стоял, стерпеть не может, пошлет лакея спросить. Лакей спрашиват. Она ответи­ла, что «я недальнего городу, где фуражкой бьют в го­лову». Служба отошла, она пришла домой, скинула пла­тье, опять эти горбы надела. Приходит Иван-царевич, рассказывает: «Кака была барышня в церкви, все кре­щены дивились, нисколько не молились. Поеду я этого города искать». Ну, отец его уволил. Ездил, ездил ночь, не мог найти городу, так порожний и приехал.

Третий день как идет, заходит пахать. А он говорит: «Подай, горбушка, зеркало со стены». Она взяла зерка­ло со стены, сама сказала: «Эк, кабы мне эко зеркало в руки». — «Эх горбатый черт, где тебе в эко зеркало смотреться». Взял щелкнул ее зеркалом в голову и ушел в церковь. Она опять отпахалась, отбряшничалась, схо­дила переоделась в платье, как солнце на небе, платье еще того лучше. Приходит в церкву. Поп службу пре­кратил, в церкви сияет каждое место, так бы на нее и смотреть. Лакей спрашиват: «С какого городу?» — «Я недальнего города, где зеркалами бьют в голову». Потом службы никакой не родилось, она пришла домой, пла­тье скинула. И одумался Иван-царевич, думат: «Ладно, видно, из городу это близко». И одумался: он и сапога­ми ударил в голову, и фуражкой попало в голову, так, видно, тут и быть. Приходит из церкви, матери в ноги: «Благословите меня на горбушке жениться, видно, тут моя богосужена». Перво отец и мать не давали. Но он встал, взял ейную правую руку и свой именной пер­стень, поцеловал наперед ее: «Будь моя богосужена». Она потом ему скажет: «Позвольте на несколько минут выйти». И взяла в сарай эти горбы сносила, надела, как звезды на небе, платье и является. Он взял за пра­вую руку, поцеловал в уста сахарные, и тут свадьбу за­вели и обвенчались. И стали жить да быть да добра на­живать.

Русские народные сказки. Том 2. Составитель, автор вступительной статьи и комментариев О.Б. Алексеева.