Летучий корабль

Жили-были старик да старуха. У них было три сына — два старших умниками слыли, а младшего все дурачком звали. Старших старуха любила — одевала чисто, кормила вкусно. А младший в дырявой рубашке ходил, чер­ную корку жевал.

—  Ему, дурачку, все равно: он ничего не смыс­лит, ничего не понимает!

Вот однажды дошла до той деревни весть: кто построит царю такой корабль, чтоб и по морям ходил и под облаками летал, — за того царь свою дочку выдаст.

Решили старшие братья счастья попытать.

—  Отпустите нас, батюшка и матушка! Авось который-нибудь из нас царским зятем станет!

Снарядила мать старших сыновей, напекла им в дорогу пирогов белых, нажарила-наварила куря­тины да гусятины:

—  Ступайте, сыночки!

Отправились братья в лес, стали деревья рубить да пилить. Много нарубили-напилили. А что дальше делать — не знают. Стали они спорить да бранить­ся, того и гляди, друг дружке в волосы вцепятся.

Подошел тут к ним старичок и спрашивает:

—  Из-за чего у вас, молодцы, спор да брань? Может, и я вам какое слово на пользу скажу?

Накинулись оба брата на старичка — слушать его не стали, нехорошими словами обругали и прочь прогнали. Ушел старичок.

Поругались еще братья, съели все свои припа­сы, что им мать дала, и возвратились домой ни с чем...

Как пришли они, начал проситься младший:

—  Отпустите теперь меня!

Стали мать и отец отговаривать его да удер­живать:

—  Куда тебе, дурню, — тебя волки по дороге съедят!

А дурень знай свое твердит:

—  Отпустите — пойду, и не отпустите — пойду! Видят мать и отец — никак с ним не сладишь.

Дали ему на дорогу краюху черного сухого хлеба и выпроводили вон из дому.

Взял дурень с собой топор и отправился в лес. Ходил-ходил по лесу и высмотрел высокую сосну: верхушкой в облака эта сосна упирается, обхватить ее впору только троим.

Срубил он сосну, стал ее от сучьев очищать. Подошел к нему старичок.

—  Здравствуй, — говорит, — дитятко!

—  Здравствуй, дедушка!

—  Что это, дитятко, ты делаешь, на что такое большое дерево срубил?

—  А вот, дедушка, царь обещал выдать свою дочку за того, кто ему летучий корабль построит, я и строю.

—  А разве ты сможешь такой корабль смасте­рить? Это дело мудреное, пожалуй, и не сладишь.

—  Мудреное не мудреное, а попытаться надо: глядишь, и слажу! Вот и ты кстати пришел: старые люди бывалые, сведущие. Может, ты мне что и присоветуешь.

Старичок говорит:

—  Ну, коли просишь совет тебе подать, слушай: возьми-ка ты свой топор и отеши эту сосну с боков: вот этак!

И показал, как надо обтесывать.

Послушался дурень старичка — обтесал сосну так, как он показывал. Обтесывает он, диву дается: топор так сам и ходит, так и ходит!

—  Теперь, — говорит старичок, — обделывай со­сну с концов: вот так и вот этак!

Дурень старичковы слова мимо ушей не про­пускает: как старичок показывает, так он и делает.

Закончил он работу, старичок похвалил его и говорит:

—  Ну, теперь не грех передохнуть да закусить малость.

—  Эх, дедушка, — говорит дурень, — для меня-то еда найдется, вот эта краюха черствая. А те­бя-то чем угостить? Ты небось и не угрызешь мое угощение?

—  А ну-ка, дитятко, — говорит старичок, — дай сюда свою краюху!

Дурень подал ему краюху. Старичок взял ее в руки, осмотрел, пощупал да и говорит:

—  Не такая уж черствая твоя краюха!

И подал ее дурню. Взял дурень краюху — гла­зам своим не верит: превратилась краюха в мягкий да белый каравай.

Как поели они, старик и говорит:

—  Ну, теперь станем паруса прилаживать! И достал из-за пазухи кусок холста. Старичок показывает, дурень старается, на со­весть все делает — и паруса готовы, прилажены.

—  Садись теперь в свой корабль, — говорит ста­ричок, — и лети, куда тебе надобно. Да смотри, помни мой наказ: по пути сажай в свой корабль всякого встречного!

Тут они и распрощались. Старичок своей до­рогой пошел, а дурень на летучий корабль сел, паруса расправил. Надулись паруса, взмыл корабль в небо, полетел быстрее сокола. Летит чуть пониже облаков  ходячих,  чуть  повыше  лесов стоячих...

Летел-летел дурень и видит: лежит на дороге человек — ухом к сырой земле припал. Спустился он и говорит:

—  Здорово, дядюшка!

—  Здорово, молодец!

—  Что это ты делаешь?

—  Слушаю я, что на том конце земли делается.

—  А что же там делается, дядюшка?

—  Поют-заливаются там пташки голосистые, одна другой лучше!

—  Экой ты, какой слухменный! Садись ко мне на корабль, полетим вместе.

Слухало не стал отговариваться, сел на корабль, и полетели они дальше.

Летели-летели, видят — идет по дороге человек, идет на одной ноге, а другая нога к уху привязана.

—  Здорово, дядюшка!

—  Здорово, молодец!

—  Что это ты на одной ноге скачешь?

—  Да если я другую ногу отвяжу, так за три шага весь свет перешагну!

—  Вот ты какой быстрый! Садись к нам. Скороход отказываться не стал, взобрался на корабль, и полетели они дальше.

Много ли, мало ли пролетели, глядь — стоит человек с ружьем, целится. А во что целится — неведомо.

—  Здорово, дядюшка! В кого это ты целишь­ся — ни зверя, ни птицы кругом не видно.

—  Экие вы! Да я и не стану близко стрелять. Целюсь я в тетерку, что сидит на дереве верст за тысячу отсюда. Вот такая стрельба по мне.

—  Садись с нами, полетим вместе!

Сел и Стреляло, и полетели все они дальше. Летели они, летели и видят: идет человек, несет за спиною большущий мешок хлеба.

—  Здорово, дядюшка! Куда идешь?

—  Иду добывать хлеба себе на обед.

—  На что тебе еще хлеб? У тебя и так полон мешок!

—  Что тут! Этот хлеб мне в рот положить да проглотить. А чтобы досыта наесться, мне надобно сто раз по столько!

—  Ишь ты какой! Садись к нам в корабль, полетим вместе.

Сел и Объедало на корабль, полетели они дальше.

Над лесами летят, над полями летят, над ре­ками летят, над селами да деревнями летят.

Глядь: ходит человек возле большого озера, головой качает.

—  Здорово, дядюшка! Что это ты ищешь?

—  Пить хочется, вот и ищу, где бы напиться.

—  Да перед тобой целое озеро. Пей в свое удовольствие!

—  Да этой воды мне всего на один глоточек станет.

Подивился дурень, подивились его товарищи и говорят:

—  Ну, не горюй, найдется для тебя вода. Садись с нами на корабль, полетим далеко, будет для тебя много воды!

Опивало сел в корабль, и полетели они дальше.

Сколько летели — неведомо, только видят: идет человек в лес, а за плечами у него вязанка хвороста.

—  Здорово, дядюшка! Скажи ты нам: зачем это ты в лес хворост тащишь?

—  А это не простой хворост. Коли разбросать его, тотчас целое войско появится.

—  Садись, дядюшка, с нами!

И этот сел к ним. Полетели они дальше. Летели-летели, глядь: идет старик, несет куль соломы.

—  Здорово, дедушка, седая головушка! Куда это ты солому несешь?

—  В село.

—  А разве в селе мало соломы?

—  Соломы много, а такой нету.

—  Какая же она у тебя?

—  А вот какая: стоит мне разбросать ее в жаркое лето — и станет враз холодно: снег выпа­дет, мороз затрещит.

—  Коли так, правда твоя: в селе такой соломы не найдешь. Садись с нами!

Холодило взобрался со своим кулем в корабль, и полетели они дальше.

Летели-летели и прилетели к царскому двору.

Царь в ту пору за обедом сидел. Увидел он летучий корабль и послал своих слуг:

—  Ступайте спросите: кто на том корабле при­летел — какие заморские царевичи и королевичи?

Слуги подбежали к кораблю и видят — сидят на корабле простые мужики.

Не стали царские слуги и спрашивать у них: кто таковы и откуда прилетели. Воротились и доложили царю:

—  Так и так! Нет на корабле ни одного царе­вича, нет ни одного королевича, а все черная кость — мужики простые. Что прикажешь с ними делать?

«За простого мужика нам дочку выдавать за­зорно, — думает царь. — Надобно от таких женихов избавиться».

Спросил он у своих придворных — князей да бояр:

—  Что нам теперь делать, как быть? Они и присоветовали:

—  Надо жениху задавать разные трудные за­дачи, авось он их и не разгадает. Тогда мы ему от ворот поворот и покажем!

Обрадовался царь, сейчас же послал слуг к дур­ню с таким приказом:

—  Пусть жених достанет нам, пока наш цар­ский обед не кончится, живой и мертвой воды!

Задумался дурень:

—  Что же я теперь делать буду? Да я и за год, а может быть, и весь свой век не найду такой воды.

—  А я на что? — говорит Скороход. — Мигом за тебя справлюсь.

Отвязал он ногу от уха и побежал за тридевять земель в тридесятое царство. Набрал два кувшина воды живой и мертвой, а сам думает: «Времени впереди много осталось, дай-ка малость посижу — успею к сроку возвратиться!»

Присел под густым развесистым дубом, да и задремал...

Царский обед к концу подходит, а Скорохода | нет как нет.

Загоревали все на летучем корабле — не знают, что и делать. А Слухало приник ухом к сырой земле, прислушался и говорит:

—  Экой сонливый да дремливый! Спит себе под деревом, храпит вовсю!

—  А вот я его сейчас разбужу! — говорит Стреляло.

Схватил он свое ружье, прицелился и выстрелил в дуб, под которым Скороход спал. Посыпались с дуба желуди — прямо на голову Скороходу. Про­снулся тот.

—  Батюшки, да, никак, я заснул!

Вскочил он и в ту же минуту принес кувшины с водой:

—  Получайте!

Встал царь из-за стола, глянул на кувшины и говорит:

—  А может, эта вода не настоящая?

Поймали петуха, оторвали ему голову и спрыс­нули мертвой водой. Голова вмиг приросла. Спрыс­нули живой водой — петух на ноги вскочил, крыль­ями захлопал, «ку-ка-реку!» закричал.

Досадно стало царю.

—  Ну, — говорит он дурню,— эту мою задачу ты выполнил. Задам теперь другую! Коли ты такой ловкий, съешь со своими сватами за один присест двенадцать быков жареных да столько хлебов, сколько в сорока печах испечено!

Опечалился дурень, говорит своим товарищам:

—  Да я и одного хлеба за целый день не съем!

—  А я на что? — говорит Объедало. — Я и с быками и с хлебами их один управлюсь. Еще мало будет!

Велел дурень сказать царю:

—  Тащите быков и хлебы. Будем есть! Привезли двенадцать быков жареных да столько хлебов, сколько в сорока печах испечено.

Объедало давай быков поедать — одного за дру­гим. А хлебы так в рот и мечет каравай за кара­ваем. Все возы опустели.

—  Давайте еще! — кричит Объедало. — Почему так мало припасли? Я только во вкус вошел!

А у царя больше ни быков, ни хлебов нет.

—  Теперь, — говорит он, — новый вам приказ: чтобы выпито было зараз сорок бочек пива, каждая бочка по сорок ведер.

—  Да я и одного ведра не выпью, — говорит дурень своим сватам.

—  Эка печаль! — отвечает Опивало. — Да я один все у них пиво выпью, еще мало будет!

Прикатили сорок бочек-сороковок. Стали черпать пиво ведрами да подавать Опивале. Он как глотнет — ведро и пусто.

—  Что это вы мне ведрами подносите? — го­ворит Опивало.— Этак мы целый день проканите­лимся!

Поднял он бочку да и опорожнил ее зараз, без роздыху. Поднял другую бочку — и та пустая от­катилась. Так все сорок бочек и осушил.

—  Нет ли, — спрашивает, — еще пивца? Не вво­лю я напился! Не промочил горло!

Видит царь: ничем дурня нельзя взять. Решил погубить его хитростью.

—  Ладно, — говорит, — выдам я за тебя свою дочку, готовься к венцу! Только перед свадьбой сходи в баню, вымойся-выпарься хорошенько.

И приказал топить баню.

А баня-то была вся чугунная.

Трое суток баню топили, докрасна раскалили.

Огнем-жаром от нее пышет, за пять саженей к ней не подойти.

—  Как буду мыться? — говорит дурень.— Сго­рю заживо.

—  Не печалься,— отвечает Холодило.— Я с то­бой пойду!

Побежал он к царю, спрашивает:

—  Не дозволите ли и мне с женихом в баню сходить? Я ему соломки подстелю, чтобы он пятки не испачкал!

Царю что? Он дозволил: «Что один сгорит, что оба!»

Привели дурня с Холодилой в баню, заперли там.

А Холодило разбросал в бане солому — и стало холодно, стены инеем подернулись, в чугунах вода замерзла.

Сколько-то времени прошло, отворили слуги дверь. Смотрят, а дурень жив-здоров, и старичок тоже.

—  Эх, вы, — говорит дурень,— да в вашей бане не париться, а разве на салазках кататься!

Побежали слуги к царю. Доложили: так, мол, и так. Заметался царь, не знает, что и делать, как от дурня избавиться.

Думал-думал и приказал ему:

—  Выстави поутру перед моим дворцом целый полк солдат. Выставишь — выдам за тебя дочку. Не выставишь — вон прогоню!

А у самого на уме: «Откуда простому мужику войско достать? Уж этого он выполнить не сможет. Тут-то мы его и выгоним в шею!»

Услышал дурень царский приказ — говорит сво­им сватам:

—  Выручали вы меня, братцы, из беды не раз и не два... А теперь что делать будем?

—  Эх, ты, нашел о чем печалиться! — говорит старичок с хворостом. — Да я хоть семь полков с генералами выставлю! Ступай к царю, скажи — бу­дет ему войско!

Пришел дурень к царю.

—  Выполню, — говорит, — твой приказ, только в последний раз. А если отговариваться будешь — на себя пеняй!

Рано поутру старик с хворостом кликнул дурня и вышел с ним в поле. Раскидал он вязанку, и появилось несметное войско — и пешее, и конное, и с пушками. Трубачи в трубы трубят, барабанщики в барабаны бьют, генералы команды подают, кони в землю копытами бьют...

Дурень впереди стал, к царскому двору войско повел. Остановился перед дворцом, приказал громче в трубы трубить, сильнее в барабаны бить.

Услышал царь, выглянул в окошко, от испугу белее полотна стал. Приказал он воеводам свое войско выводить, на дурня войной идти.

Вывели воеводы царское войско, стали в дурня стрелять да палить. А дурневы солдаты стеной идут, царское войско мнут, как траву. Напугались воеводы и побежали вспять, а за ними вслед и все царское войско.

Вылез царь из дворца, на коленках перед дур­нем ползает, просит дорогие подарки принять да с царевной скорее венчаться.

Говорит дурень царю:

—  Теперь ты нам не указчик! У нас свой разум есть!

Прогнал он царя прочь и не велел никогда в то царство возвращаться. А сам на царевне женился.

—  Царевна — девка молодая да добрая. На ней никакой вины нет!

И стал он в том царстве жить, всякие дела вершить.

В обработке М.А. Булатова