Свинья-копилка

Как много было игрушек в детской... А выше всех, на шкафу, стояла копилка — глиняная свинья. На спине у нее, как и полагается, была прорезана щель для монет. Сначала эта щель была узенькая, но потом ее расширили перочинным ножиком, чтобы в нее пролезали и крупные монеты. Две такие монеты уже лежали на дне ее брюшка, а уж про мелочь и говорить нечего. Мелочью свинья, как говорится, была битком набита, так что и брякнуть не могла. Чего же больше? Ни одна свинья с деньгами не могла бы пожелать лучшей участи.

Итак, свинья стояла на шкафу и смотрела на всех в детской сверху вниз. Она знала, что денег у нее по горло и она может скупить все игрушки, которые лежат и стоят внизу. А сознавать это довольно приятно — особенно свинье.

Игрушки знали, чего стоит свинья и что она о себе думает, хотя и не говорили об этом. Да и к чему? У них и без того было о чем поболтать.

И вот из полуоткрытого ящика комода выглянула большая кукла. Она была уже не слишком молода, и шея у нее была подклеена. Кукла посмотрела направо, налево и сказала:

—  Давайте играть в людей. От скуки и это не худо! — Все засуети­лись. Даже картины — и те закачались на стенах и показали свою оборотную сторону, но никто не стал возражать против этого.

Пробило двенадцать часов. В окна вовсю светил месяц, не требуя за освещение никакой платы. Одним словом, было самое подходящее время начинать игру.

Играть, пригласили всех, даже детскую коляску, хотя она была очень большая и неуклюжая. Скорее мебель, чем игрушка.

—  Что ж, каждому — свое, — говорила коляска. — Не всем же быть знатными господами. Надо кому-нибудь и дело делать.

Только одной свинье-копилке послали пригласительный билет. Ее нельзя было позвать запросто, — она стояла так высоко над всеми, что могла и не расслышать.

Впрочем, и на письменное приглашение свинья не соизволила ответить, придет она или не придет. Да, в конце концов, так и не пришла.

В самом деле, зачем ей спускаться вниз? Пусть другие позаботят­ся, чтобы она все видела, оставаясь на своем месте.

Делать нечего, пришлось исполнять ее желание. Кукольный театр поставили прямо против шкафа, чтобы свинья все видела, не сходя с места.

Праздник решили начать с представления, потом предполагалось чаепитие и наконец веселая дружеская беседа.

Именно с этого и началось. Лошадь-качалка рассказала, как объ­езжают лошадей и что такое чистота конской породы, детская коляска поговорила о железных дорогах и о поездах, которые будто бы дви­жутся паром. В самом деле, кто же мог об этом судить, если не она... Стенные часы рассуждали по поводу политики — тики-тики! Они были уверены, что идут в ногу со временем, но злые языки утвержда­ли, что они порядком отстают. Бамбуковая тросточка хвалилась сво­им серебряным колпачком и железным башмачком. Еще бы, она могла считать себя щеголихой с головы до ног! По углам дивана молча лежали две пухленькие, расшитые шелками подушечки. Обе были премиленькие и преглупенькие.

Наконец началась кукольная комедия.

Все если и приготовились хлопать в ладоши. Те же, у кого не было ладоней, могли щелкать и стучать чем попало.

Впрочем, один бойкий хлыстик наотрез отказался щелкать, когда на сцену выходят пожилые куклы, и сказал, что щелкает только молоденьким, еще не просватанным куколкам.

—  Нет, уж если хлопать, так всем, — заявил пистон.

«А мне бы только свой угол! — думала плевательница. — Лишь бы где-нибудь постоять...»

Одним словом, каждый рассуждал по-своему.

Комедия, говоря честно, была неважная, но актеры играли превос­ходно.

Они показывались зрителям только своей лучшей — раскрашен­ной — стороной. А нитки у них были такие длинные, что каждая кукла могла играть выдающуюся роль или, как говорится, выходить из ряда вон.

Зрители были очень растроганы.

Кукла с подклеенной шеей до того размякла, что просто потеряла голову.

Даже свинья-копилка была тронута до того, что ей захотелось сделать что-нибудь хорошее, доброе, — например, упомянуть в своем завещании лучшего из актеров: пусть его похоронят рядом с нею, когда придет пора.

Короче говоря, все были очень довольны. На радостях даже отка­зались от чая — и хорошо сделали, потому что его не было. Вместо этого опять принялись болтать. Это называлось у них «играть в лю­дей». Не то, чтоб они передразнивали людей или насмехались над ними. Нет, они просто играли, и каждый при этом думал о себе да еще о том, что скажет о нем свинья с деньгами.

А свинья, подумав о своем завещании и похоронах, уже не могла думать ни о чем другом. «Когда придет пора...» Ах, она приходит нежданно-негаданно...

Хлоп! Неизвестно отчего, свинья вдруг свалилась со шкафа и раз­летелась вдребезги. Монеты раскатились во все стороны. Мелочь при этом крутилась волчком, а большие тяжелые монеты неторопливо катились вдоль половиц. Одна монета катилась потому что больше всех ей давно хотелось попутешествовать по белу свету.

Так оно и случилось. Все монеты и монетки разбрелись в разные стороны. А глиняные черепки от свиньи-копилки вымели как с мусо­ром.

Уже на следующий день на верхушке шкафа появилась новая глиняная свинья-копилка. В брюхе у нее еще не было ни одной монет­ки, и поэтому, сколько бы ее не трясли, она не могла брякнуть, — совсем как та старая свинья, у которой брюхо было до отказа набито деньгами.

Ведь это было только началом истории новой свиньи-копилки. А наша сказка — кончилась.

Библиотека зарубежных сказок в 9 т. Т. 1: Для детей: Пер. с дат./ Ханс Кристиан Андерсен; Сост. Г. Н. Василевич; Худож. М. Василец. — Мн.: Мал. пред. "Фридригер", 1993. — 304 с.: ил.