Курай

В былые времена жил да был хан. У того хана на голове было два рога, но он никому их не показывал. Однажды, когда он мылся в ба­не, рога те увидел его шакирд*. «Ты увидел мои рога, если прогово­ришься кому-нибудь, я тебя убью», — сказал хан тому шакирду.

Шакирду очень хотелось поделиться с кем-нибудь своей тайной, освободить себя от ее тяжкого груза. Вот он пошел в лес и стал там кричать во весь голос: «У хана Юсупа есть рога!..» Крик тот услышал какой-то пастух, пошел на голос, а в том месте, смотрит, растут два стебля курая. Подул он в пустое нутро курая, а оттуда вылился ме­лодичный напев. Вот так, говорят, и появился на свете курай**.

* Шакирд — букв, ученик медресе. Здесь — один из молодых придворных.
** Курай — музыкальный инструмент у башкир.

Башкирские предания и легенды. Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985, – 288 с.

Подснежник

(Умырзая)

Случилось это в незапамятно далекие времена. В местечке, окружен­ном высокими горами и густыми зелеными лесами, жил злой и ковар­ный хан по имени Дегэнэк*. С рассвета до ночи заставлял он без пере­дышки гнуть спину своих слуг и работников. Сам же всю жизнь прово­дил в удовольствиях: сегодня приглашал к себе в гости соседнего ха­на, а назавтра сам у него угощался.

В один из погожих весенних дней родилось одновременно на свет трое детей: сын Дегэнэк-хана, дочь соседнего хана и дочь слуги Дегэнэка.

Дегэнэк оседлал лучшего аргамака и поехал к соседу по ханству. Ханы решили устроить обряд обручения младенцев, договорились породниться между собой, когда их дети подрастут и станут мужем и женой.

Прошли годы. Сын Дегэнэк-хана Карай стал джигитом, а дочь его слуги Умырзая — девушкой на выданье. Видя, что отец и мать сильно состарились, расторопная Умырзая решила дать им возможность от­дохнуть, вместо них сама пошла работать на хана. Стоило Караю взглянуть на эту чернобровую, черноволосую девушку с глазами, как блестящие смородинки, как он раз и навсегда ее полюбил. Да и сам он очень понравился Умырзае.

Вскоре родители девушки умерли, и единственной опорой жизни у нее остался сын хана Карай.

Джигит и девушка тайно встречались на вершине горы.

Весть о том дошла до хана. Вначале он не поверил, как возмож­но, чтобы сын хана влюбился в дочь его слуги! Тем не менее, обеспокоенный, он послал к соседнему хану гонца, чтобы ускорить свадьбу нареченных.

Карай прознал об этом, и, пользуясь всеобщей суетой и свадебными приготовлениями, бежал из дому вместе с любимой девушкой.

Как-то вечером хан заглянул к сыну, а того и след простыл. Поднял­ся шум да крик во дворце хана. Ищут повсюду — а Карая и Умырзаи и в помине нет. Призвал хан к себе всех визирей и гонцов и дал такой приказ:

—  Немедленно найдите бесстыдников и приведите ко мне.

Три дня, три ночи рыскали повсюду гонцы и, вконец выбившись из сил, вернулись обратно.

Потерявший терпение хан сам отправился в путь. Шесть дней и шесть ночей искал он молодых. На седьмой день в ранний рассветный час присел он отдохнуть у подножья какой-то горы. В это время рядом присела ворона и стала кричать во все горло: «Карр! Карр!»

—  Чего ты каркаешь? — спросил ее хан.

—  А ты их прокляни, — сказала ворона. — Проклятие отца их пока­рает.

—  А как мне их проклясть? — спрашивает хан.

—  Прокляни так: карр и карр, стань льдом!

Стоило хану произнести те слова, как сын его Карай обратился в глыбу льда.

—  А еще как проклясть? — опять спрашивает хан.

—  Карр и карр, за ним последуй и ты. А потом добавь еще так: последуй за льдом и обратись цветком.

И опять — стоило хану произнести те слова — Умырзая тотчас пре­вратилась в печально застывший цветок.

Тот цветок стали называть Умырзая — Подснежник. По той причи­не он расцветает не летом, как другие цветы, а ранней весной, в пору таяния снега. Говорят, он идет вслед за снегом, спешит увидеть своего любимого Карая**.

* Дегэнэк — лопух (репей). В тексте употреблено в переносном смысле.
** Карай — от слова кар (снег).

Башкирские предания и легенды. Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985, – 288 с.

Могила Навалихина

Около 1890—1898 годов человек по вмени Навалихин добывал зо­лото и обрабатывал его на Султановских приисках. Потом вдруг золо­то почему-то иссякло.

В ту же пору другой богатей — Рамеев — тоже занимался золото-добычей. Он предложил Навалихину: «Продай мне местечко под наз­ванием Султан». Вот Навалихин и продал свой прииск. В тот же день люди Рамеева стали разрабатывать новые места.

В тот самый момент, когда договор между двумя сторонами был сос­тавлен и скреплен подписями, ворвался один из людей Рамеева и вы­крикнул: «Нашли около 30 пудов золота».

Потрясенный Навалихин, не зная, что делать, взбежал на вершину горы Каратау, забрался на самую ее макушку. Присел было отдохнуть, да там и дух испустил.

Родные опустили его тело вниз и похоронили у подножья горы.

Вот откуда взялась могила Навалихина.

Башкирские предания и легенды. Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985, – 288 с.

Урочище «Имел надежду»

(Умут биргэн)

Когда начинаешь говорить о прошлом, прожитом, и смешно стано­вится порой, и злость забирает в горестных местах.

К примеру, люди никогда не будут вспоминать добром проделки бая Кулукая. Он единолично держал более десяти батраков. И хоть всю жизнь гнули на него спину батраки, все же прокормить себя не могли. Сам же бай был очень богатым человеком, имел целое стадо ко­ров, табун лошадей, бессчетное количество ульев.

Однажды лошадей бая стал пожирать медведь. Были очевидцы, ко­торые видели, как медведь-пожиратель вылезал из урочища Ясы Узяк — Широкая лощина (так называлось в то время нынешнее урочище «Имел надежду»). Когда число лошадей заметно поубавилось, обратился бай к своим батракам с такими словами: «Тому, кто убьет медведя в урочи­ще Ясы Узяк, тому дам пару лошадей и вдобавок корову».

У бая служил в батраках сын бедного человека по имени Низаметдин. Он-то и начал охоту на медведя. А разве медведь так просто дает­ся в твои руки? И бедный Низаметдин, можно сказать, дневал и ноче­вал в урочище Ясы Узяк. Недаром же говорят: «Кто хочет, тот своего достигнет», —  на пятый день Низаметдин приволок-таки большого буро­го медведя. Радости его не было предела. Сообщил он баю весть про медведя. Поглядел тот на медведя и произнес: «Так ведь этот совершен­но бурый, а тот, что задирал лошадей, был с чернинкой. Но что делать, коль ты добыл медведя, нельзя же тебя без подарка оставлять», — и с теми словами велел дать охотнику одного барашка и мешок пшена. Скупец. Проклятый карун! И бог его проклял. Смерть свою он нашел от медведя.

Что же касается бедняги Низаметднна, то он обронил две слезин­ки и пошел домой, не сказав ни слова. На другой день он отправился в чужие края. Проходя мимо урочища Ясы Узяк, он пропел такую песню:

Ясы Узяк мой, я имел надежду
Через тебя скотину раздобыть.
Кулуй скотину добытую отнял:
«С тебя барашка хватит, стало быть...»

После песни Низаметдина то урочище стали называть урочищем «Имел надежду».

Башкирские предания и легенды. Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985, – 288 с.

Прах Абыза

(Абыз улеге)

В старину люди проживали на яйляу*, что выше аула Ибраево. Мулла по имени Абыз опозорил многих девушек. Все жители яйляу стали его ненавидеть.

Однажды собрали большой зиин**-сход, и пригласили на него муллу. Все люди, сидя на своих местах, ждали прихода муллы. Для него ос­тавили специальное место. Над ямой двухметровой глубины постлали широкий палас-кошму, сюда же бросили подушку. Два человека береж­но подвели муллу к почетному месту. Стоило мулле сесть на подушку, как он тут же обрушился в яму. Там его и похоронили заживо. Это место сейчас называют Абыз улеге.

* Яйляу — летовка. (1. Летняя пастьба / Летнее пастбище. 2. Строение для временного проживания летом скотоводов, охотников и т.п.)
** Зиин носит характер сабантуя и сопровождается всеми присущими ему состязаниями (Руденко С.И. Башкиры. Опыт этнологической монографии, ч.П. Быт башкир. Л., 1925.)

Башкирские предания и легенды. Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985, – 288 с.