Курыуды

(Жарево)

Название «Курыуды» носит гора, что находится неподалеку от аула Байназар. В древности враждовали между собой Бабсак-бий из кыпсакского рода и Каракулумбет из рода бурзянцев¹. Каракулумбет убил Бабсака и поголовно истребил кыпсаков. В живых остался только сын Бабсака. Когда он вырос батыром, то отомстил за отца кровной местью: он убил Каракулумбета, поднял его тело на гору и там из­жарил. Так рассказывают старики.

Вот с тех пор ту гору стали называть Курыуды (Жарево).

В прежние времена кыпсаки ежегодно поднимались на ту гору и. устраивали празднество. Они поминали своих батыров, рассказывали о них предания.

Башкирские предания и легенды. Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985, – 288 с.

Кеяуташ

(Камень жениха)

История эта случилась очень давно, три или четыре поколения тому назад. Прежде люди сватали себе невест в отдаленных местах, за сотни километров.

Некий бурзянский бай сосватал себе девушку — дочь бая Нукая — за сто верст. Когда бай выехал на летовку-яйляу, жених приезжал туда и ухаживал за невестой. В те времена никаких повозок и телег не было и в помине. Женщины, как и мужчины, ездили верхом на лоша­дях.

Жених всегда приезжал на яйляу верхом. Никто никогда не видел, как он туда являлся. Обычно он спускался с вершины горы, держа в руках уздечку и седло.

Однажды снохи невесты разговорились между собой: «Этот жених всегда спускается пешком с горы, никогда не показывает своего коня. Надо бы на него взглянуть». И спрашивают они невесту: «Ты когда-нибудь видела лошадь своего жениха?» «Нет, — отвечает девушка, — зачем это мне?» «А ты спроси его, где он оставляет своего коня, мы на него посмотрим», — настаивают снохи. А та ни за что не соглашается: «Что вы, что вы, он мне не скажет. Если уж он вам не говорит, как же мне-то скажет?» Тогда снохи сказали ей так: «Как только приедет жених, спроси, где находится его конь, скажи, что хочешь на него взглянуть. А если откажется показать, скажи: это ли твоя любовь? В таком случае ты меня просто не любишь».

Однажды пришел жених, как всегда держа в руках уздечку и сед­ло. И девушка поступила так, как учили ее снохи. В конце концов, жених решил показать невесте своего коня. Он повел ее на гору, от­куда перед тем спустился. За ними незаметно увязались и снохи.

Они поднялись на вершину горы. Там, среди сосняка, в зеленом шатре стоял конь-тулпар, расправив свои крылья. (Для того, чтобы не показывать своего коня чужому глазу, жених, оказывается для своего коня-тулпара разбивал шатер и оставлял там корм). Когда все внезап­но вошли в шатер, конь не успел подобрать свои крылья. С тех пор и заболел конь-тулпар, и вскоре издох. Жених тяжело переживал смерть своего тулпара. Тесть его велел отобрать для зятя лучшего коня из своего табуна. «Только ты одна виновата в смерти моего тулпара, — ска­зал жених невесте — Как я теперь буду наезжать за сто верст? Больше я не смогу сюда приезжать». С теми словами он взял обратно свой хо­лок* и отказался от невесты. Поднявшись на гору, откуда всегда спус­кался, он воздвиг большую кучу камней в память о своем тулпаре и уехал к себе домой.

С тех самых пор то место стало называться Кеяуташ — Камень жениха.

* Холок — задаток калыма.

Башкирские предания и легенды. Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985, – 288 с.

Туратский косогор

В древние времена здесь было безлюдно. Без края и конца расстилались земли и воды. В здешних местах кочевали летом калмыки. С годами часть калмыков ушла в другие места. За сына одного из уехавших отсюда калмыцких баев сосватали здешнюю девушку. Джигит побывал в ее ауле, встретился с девушкой и уехал к себе домой. «Жди меня в пору, когда возвращается черный гусь»,— сказал он ей на про­щанье.

Как-то, сидя вместе с золовкой, девушка внезапно громко засмея­лась. «Что ты смеешься?» — спросила та. «Услышала, как гогочет черный гусь. Жених мой едет», — ответила девушка.

Стали смотреть они в южную сторону и действительно увидели вда­леке белый шатер. Это жених девушки разбил там свой дорожный шатер. Золовки тотчас направились в сторону того шатра. Егет пошел к ним навстречу. Поздоровался с женщинами и раздал им подарки.

—  Кто у тебя в белом шатре? — спросили они джигита. — Дай взглянуть.

—  Там нет никого. — отвечал джигит. — Только в мое отсутствие туда нельзя входить. Захотите прийти — оповестите о том заранее.

Затем его повели к невесте. В честь жениха созвали гостей, устрои­ли свадебный пир, а свояченицы его пошли смотреть на его белый шатер. Они пробрались к нему, прячась, чтобы никто не видел.

В шатре находился гнедой конь. У того тулпара были крылья, и боясь, чтобы люди не сглазили крылатого скакуна, джигит держал его в шатре.

Когда свояченицы вошли в шатер, гнедой тулпар лежал, расплас­тав свои крылья. Он не заметил вошедших и не успел прибрать свои крылья. Пораженные девушки так и застыли на месте, не сводя востор­женных глаз с его крыльев.

Под теми взорами и отдал душу тулпар.

Сильно горевал джигит. Вырыв могилу, он закопал туда своего крылатого коня. Вместе с ним опустил он в могилу золотое седло, узор­ную уздечку, все остальные принадлежности коня, а сам заплакал от горя.

—  Что ты так горюешь, зятек? — сказал ему тесть. — Или, думаешь, у меня не найдется коня, чтобы вернуться к себе домой?

Бай велел пригнать всех своих лошадей к подножью горы, где они находились. Всех лошадей — одну за другой — перебрал джигит, но не нашел среди них угодную себе.

—  Эй, пастухи, не осталось ли других лошадей, оставшихся в сто­роне от табунов? — закричал бай.

Пастухи ему отвечали:

—  Есть несколько кляч, что плохо провели зимовку.

—  Приведите их, — велел бай.

Вскоре были доставлены и клячи, которые едва не подохли в зимнюю лору. Тесть обратился к зятю с такими словами:

—  Войди в табун и позвени вот этой уздечкой.

Джигит так и сделал — вошел в груду лошадей и позвенел подан­ной тестем уздечкой. На тот звон обернулась кляча — стригунок, кото­рый даже не успел за зиму облинять. Тот гнедой стригунок нисколько не понравился джигиту. Он позвенел еще и еще раз уздечкой, но ни­какая другая лошадь, кроме того стригунка, на него не обернулась.

—  Мастью не пригож,— вздохнул джигит. — Что ж, видать в нем мое счастье.

Поймал он стригунка и вскочил ему на спину.

—  Ну, как конь? — спросил его тесть.

—  Хоть мастью не гож, да походкой хорош, — отвечал зять.

В это время в противоположной стороне какой-то человек проез­жал через реку на сером коне в яблоках.

—  Почему это он проезжает, не заехав к нам? — удивился бай. — Догони его и узнай, кто он и куда едет.

Джигит поехал за тем человеком и довольно долго отсутствовал.

—  Ну, зятек, догнал ли ты его? — спросил бай.

—  Нет, ни догнать не сумел, ни узнать, кто он такой. Он уже пе­ревалил через Уральский хребет, — ответил джигит.

—  Эх, сынок, — сказал старик. — Его не то, чтобы ты, — твои слав­ные деды не могли догнать. Это — прошлая жизнь, а ее никто не мо­жет догнать.

Осенью жених решил вернуться в родные края. Его стали готовить в дальнюю дорогу, народ собрался. Все вышли провожать жениха. Сев в седло, жених срезал косы своей невесты у самых их корней и вручил в ее собственные руки.

—  На, держи, — сказал он. — Когда твои волосы снова отрастут в длину этих кос, я к тебе приеду опять. До тех пор не жди моего приезда.

Но джигит уже никогда больше не появился.

С тех пор косогор, возвышающийся посреди ровной степи, в честь умершего крылатого коня джигита стали называть Туратом*.

Известно, что на Турате имеется древняя могила.

Если идти на юг от нынешнего аула Илячево (Турат), в горловине Большого Кургы, что стоит за Умынским бродом, на отроге горы на­ходится та могила, с двух концов уставленная камнями.

Теперь та могила, считающаяся священной, сравнялась с землей и все больше покрывается травой.

* Турат  — гнедой конь.

Башкирские предания и легенды. Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985, – 288 с.

Гора Кара-кучук

(Черный щенок)

У богатого башкира каждый год рождались и умирали дети. Однажды родился у него черноволосый сын, и он решил назвать его дур­ным именем — Кара-кучук, чтобы отвлечь от него злых духов. Тот вырос, женился и каждое лето ставил свой кош у горы, которую и назвали Кара-кучук.

Башкирские предания и легенды. Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985, – 288 с.

Сыуал-таш

(Камень-камин)

На макушке горы находятся большие камни с желобами, словно сделанные специально. И напоминают они то ли большой котел, то ли сложенный из камней котел. Самое удивительное в том, что на тех камнях отпечатались следы людей и собак.

Ниже тех камней, на подножье горы, растут густые кусты чилиги, которые почему-то называются Могилой пророка — пайгамбара.

Внизу лежит камень высотой примерно в пять метров и толщиной в три метра. Треснувший посередине, он походит на двух человек, взявшихся за руки.

Сказывают, будто какая-то старуха пришла некогда на ту гору вместе со своей невесткой. Нарвав дикого лука и устав, присели они отдохнуть. Сидели они, сидели, а потом вдруг рассорились из-за чего-то, всячески оскорбляли и называли друг друга нехорошими словами. И за этот грех застыли они двумя кусками одного камня — двое, взяв­шись за руки.

Башкирские предания и легенды. Составление, вступительная статья, комментарии Фанузы Надршиной: – Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985, – 288 с.