Как Ерэнсэ-сэсэн перехитрил бая

Один скупой бай нанял Ерэнсэ-сэсэна поработать де­нек.

—  Какая плата тебя устроит? — спросил бай.

—  Чем больше наработаю, тем больше гороха дашь, — ответил Ерэнсэ-сэсэн.

Обрадовался бай, подумав, что Ерэнсэ и полтора пуда гороха достаточно будет и привел его к себе.

Поработал Ерэнсэ на совесть, сделал все как надо, и вечером зашел к хозяину.

—  Работу я, бай-агай, закончил. А бай отвечает:

—  Сегодня, кустым*, не могу с тобой расплатиться, зайди завтра.

Пришел Ерэнсэ наутро, а бай опять от платы увильнул. Ерэнсэ-сэсэн подождал немножко и, когда бай со своим семейством сел завтракать, постучался в ворота. Выгля­нула в окно жена бая.

—  Нету его, нет бая дома,— говорит.

—  Вот и ладно,— говорит Ерэнсэ.— Дело-то у меня как раз к тебе, байбися. Отопри-ка ворота.

Но не отперла байбися. Ерэнсэ опять постучался. Выглянула в окно дочка бая.

—  Нету их, ни отца, ни матери дома нет.

—  Очень хорошо! — говорит Ерэнсэ-сэсэн. — У меня, красавица, как раз к тебе дело есть. Впусти-ка поскорей.

Но не впустила его байская дочь. Ерэнсэ — опять стучится. Выглянул в окно сын бая.

—  Нету их, ни отца, ни матери, ни сестры дома нет.

—  Хай, до чего же удачно получилось! — говорит Ерэнсэ. — Мне, егет, как раз с тобой надо поговорить. Открой ка быстренько!

Тут бай не вытерпел. Вышел, бранясь, во двор, сам от­пер ворота.

—  Чтоб ты, — бранится, — пропал! Ведь сказано те­бе — никого из нас дома нет. Что еще нужно?

—  Я нарочно пришел, пока вас дома нет, — ответил Ерэнсэ-сэсэн, проходя прямиком в дом. — А то ведь обеспо­коил бы вас, завтрак ваш прервал. Чем, думаю, беспо­коить людей, один позавтракаю.

Что баю делать? Стоит со своим семейством, глазами хлопает. А Ерэнсэ сел за стол, наелся досыта, потом отсыпал заработанный горох и ушел своей дорогой.

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.

Ерэнсэ и бай

Жил встарь один егет, волосы у него были рыжие, поэтому и прозвали его Ерэнсясом*. Очень умный и очень хитрый он был. Кто бы ни поспорил с ним, оставался, говорят, в дураках.

Однажды решил Ерэнсяс мир повидать и себя пока­зать. В пути встретился ему один бай.

—  Кто ты и куда держишь путь? — спрашивает бай.

—  Я — Ерэнсяс. Решил вот мир повидать и себя пока­зать, — отвечает Ерэнсяс. — А сам ты кто и куда направ­ляешься?

—  Я — бай из такого-то города, — отвечает бай. — Еду в далекое путешествие. Ты назвался Ерэнсясом. Не тот ли ты Ерэнсяс, что всякого, кто с ним поспорит, будто бы оставляет в дураках?

—  Тот самый.

—  Ага! Хотел бы я посмотреть, как ты, голодранец, оставишь в дураках меня! Сам я сообразительный, а жена у меня благочестивая. Не будь я баем, который носит вот эту шапку и ездит на этом аргамаке, коли проиграю тебе! — говорит бай.

—  Не спеши, бай, не спеши! — отвечает Ерэнсяс. — Каждому делу — свой срок. Сейчас ты путешествуешь. Будем живы-здоровы, так еще встретимся. Тогда и посмотрим, кто сообразительней. А пока мы оба — пут­ники. Грешно задерживать путника в дороге, путнику надлежит продолжать свой путь.

Сказав так, Ерэнсяс повернул в одну сторону, бай — в другую.

Ехал Ерэнсяс, ехал, расспрашивал встречных, и до­ехал до города, названного баем. Решив: «По хозяину и дом», — высмотрел богатый с виду дом, попросился на постой.

—  Мужа дома нет, уехал путешествовать, ладно, по­живи до его возвращения, — сказала хозяйка.

Выходило по всему, что это — дом того самого бая. Были у хозяйки дочь и сын, очень похожие на него.

Живет, значит, Ерэнсяс у байбиси. Погуляет по го­роду, хозяйкиных угощений отведает, опять погуляет и опять — за стол. Был он лицом довольно-таки красивый, а в городе, когда приоделся, и вовсе похорошел. Байбися возьми да и прилепись к нему! Стали они вскоре жить, как муж с женой.

А срок возвращения бая все ближе и ближе. Ерэнсяс говорит байбисе:

—  Когда муж твой приедет, скажешь, что я — са­пожник.

—  Ладно, — отвечает та.

И вот Ерэнсяс, человек, сроду не державший сапожного молотка, приготовил кожу, дратву, шило, гвозди, переоделся в одежду поплоше и принялся в хозяйственной половине — тук да тук — тачать сапоги.

Приехал бай. Жена прикинулась обрадованной, вокруг него вьется.

—  Без тебя, — говорит, — я сапожника наняла. И са­поги нужны, и ката* нужны. Чем к городским сапож­никам ходить, лицо чужим мужчинам показывать, пусть, думаю, у нас дома тачает. Что ты на это скажешь?

—  Очень хорошо сделала, — отвечает бай, — пускай у нас тачает.

А Ерэнсяс, прислушиваясь к их разговору, думает: «Ага, сел, бай-агай, в лодку без дна? Что, интересно, ты скажешь, когда я сдеру с тебя втридорога за никудышные сапоги?»

Недельку спустя принес Ерэнсяс баю кое-как сшитые сапоги и, отчаянно поторговавшись, содрал с него втри­дорога. Потом скинул с себя одежду сапожника, превра­тился в нарядного егета и говорит:

—  Теперь, бай-агай, снимай шапку, выводи аргамака. Ну, а звание бая пусть уж за тобой останется.

Тут вспомнил бай встречу в пути и все понял. Начало его бросать то в жар, то в холод, на лбу пот выступил, руки затряслись. Но делать нечего, пришлось и- шапку отдать, и аргамака.

Вот так Ерэнсэс выставлял баев на посмешище. За острое слово и хитрый ум стали называть его Ерэнсэс-сэсэном*, а позже чуть короче — Ерэнсэ-сэсэном.

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.

Как Ерэнсэ-сэсэн невесту для сына искал

Жил в давние времена старый сэсэн по имени Ерэнсэ. Был у него сын. Вырос сын, пришло время женить его. Он сам завел речь об этом.

—  Отец, пришла пора, жени меня.

—  Хорошо, — отвечает старик Ерэнсэ, — я подыщу тебе невесту, но с одним условием. Если выдержишь то, что я задумал, во какая будет у тебя жена!

Сын не долго думая согласился.

На другой день запряг Ерэнсэ лошадь, посадил сына и повез в соседний аул. Там заехал к знакомому чаю попить, рассказал о своем деле и спрашивает:

Ну как, найдется у вас подходящая невеста?

—  Хей, как не найтись, найдется! — отвечает знакомый и называет пять-шесть домов с невестой

Напившись чаю, запряг опять Ерэнсэ лошадь посадил сына и подъехал к одном из домов  указанных знакомым. Подъехав, соскочил с телеги и давай хлестать сына кнутом. Хлещет и хлещет, только держись! Выбежала из дома девушка, спрашивает:

—  Дедушка, а дедушка, за что сына бьешь? А Ерэнсэ:

—  За послушание.

—  Бэй, разве человека бьют за послушание? — удивляется   девушка. — Ведь   послушный — значит, умный

—  Айда, сынок, дальше  не вышло у нас тут дело, — говорит Ерэнсэ и поворачивает лошадь к другим воротам Подъехав, останавливается и опять лупит сына Опять выбегает девушка, задает тот же вопрос, а Ерэнсэ дает тот же ответ.

—  Ах, дедушка, зачем мучаешь сына? — удивляется девушка. — Ведь это хорошо, что он послушный!

—  Ладно, сынок, поехали дальше, — говорит Ерэнсэ, перестав лупить сына, — и тут нет нашей доли. Но ничего, найдем.

Остановился у третьих ворот и опять начал хлестать сына. Хлещет и хлещет. Тут распахнулось окно, высуну­лась девушка.

—  Дедушка, за что сына бьешь?

—  Да очень послушный, вот за это бью. Засмеялась девушка.

—  Ну и правильно! — говорит. — Бей, дедушка, силь­ней. Уже егетом стал, хватит ему только чужим умом жить, пора и свой иметь.

Сказала так и захлопнула окно. Ерэнсэ улыбнулся, подмигнул сыну. — Слыхал? Выгорело дело! Вот ее для тебя я искал. И высватал, говорят, эту девушку за сына.

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.

Девушка-калмычка превзошла в остроумии Ерэнсэ-сэсэна

Дошел до Ерэнсэ-сэсэна слух, будто бы живет среди калмыков девочка всего-то тринадцати лет, но столь смыленная и находчивая, что никому превзойти себя в остроумии не даст. И решил Ерэнсэ отыскать ее, испытать ее ум. Долго ехал он от аула к аулу, от яйляу* к яйляу, расспрашивая встречных. Вот впереди показалось еще одно становище. Заторопил Ерэнсэ коня, чтобы побыстрей до него доехать, и вскоре видит: старуха с внучкой белье в речке полощут. Отдал Ерэнсэ салям*, отозвалась на приветствие старуха.

—  Не тут ли живет остроумная девочка-калмычка? — спрашивает Ерэнсэ.

—  Тут, — отвечает старуха.

—  Хочу повидаться с ней, испытать ее остроумие, — говорит Ерэнсэ. — Наверно, ей все ж не превзойти самого Ерэнсэ-сэсэна.

—  Кто знает, — отвечает старуха, бросив взгляд на внучку.

—  Не подскажешь ли, бабушка, как найти ее юрту? Не успела старуха ответить — внучка ее опередила.

—  Как, — говорит, — въедешь в становище, так быстро отыщешь. Есть там юрта на девяти копьях, в ней она и живет.

Поехал Ерэнсэ-сэсэн в становище. «Наверно, — дума­ет, — девятью копьями она назвала девять подпорок в юрте». Искал, искал такую юрту — не нашел. Зашел, утомленный, еще в одну юрту. Хозяева встретили его гостеприимно, усадили пить чай. Пока пили чай и бесе­довали, небо прояснилось, сквозь дырочки в кровле, будто копья, пробились в юрту лучи солнца. Посчитал Ерэнсэ — и дырочек, и солнечных копий как раз по девять. И тут сэсэн, приехавший испытать остроумие девочки, понял, что уже проиграл ей.

* Яйляу — летовка. (1. Летняя пастьба / Летнее пастбище. 2. Строение для временного проживания летом скотоводов, охотников и т.п.)

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.

Как Ерэнсэ-сэсэн гусей делил

Заглянул Ерэнсэ-сэсэн к одному баю, а бай с женой, два их сына и две дочери сидят за столом в растерянности.

—  Что это вы так приуныли? — спрашивает Ерэнсэ-сэсэн.

—  Да вот, Ерэнсэ, сварили на шестерых пять гусей, а как поделить их, чтобы всем досталось поровну, не знаем.

—  Коль вы окажете мне такую честь, с вашего разре­шения я могу поделить, — сказал Ерэнсэ-сэсэн. — Только мне понадобится чистый мешок.

Младшая дочь бая быстренько принесла мешок. Ерэнсэ пересчитал вслух гусей, потом пересчитал сидевших за столом и принялся делить. Подал одного гуся баю и го­ворит:

—  Ты, бай-агай, жил с женой душа в душу, дай вам аллах и дальше так жить. Вам на двоих — один гусь. Посчитайте-ка: два да один — сколько будет?

—  Три будет, Ерэнсэ, три.

Второго гуся Ерэнсэ подал сыновьям бая.

—  Вас было двое, а с гусем стало — трое. Правильно говорю?

—  Правильно, трое нас стало.

Еще одного гуся Ерэнсэ подал дочерям бая.

—  Вот и вас стало трое. Так?

—  Так, Ерэнсэ, так.

Оставшихся гусей Ерэнсэ придвинул себе.

—  Два гуся да я — нас тоже трое. Получилось всем поровну, кругом — по-трое, верно?

—  Верно, верно, — отвечают те.

Ерэнсэ-сэсэн аккуратненько положил двух гусей в мешок, перекинул мешок через плечо и ушел своей до­рогой.

Когда шел он по улице, увидел его в окно другой бай и позвал:

—  Загляни-ка, Ерэнсэ, дело есть.

Заходит Ерэнсэ в байский дом и видит: тут тоже бай с женой и детьми за столом сидит, а на столе, на подносе, лежит гусь.

—  Вот, Ерэнсэ, коль сумеешь разделить этого гуся по справедливости, чаем тебя напою, — говорит бай.

Засучил Ерэнсэ рукава, взял гуся, повертел и так и сяк, осмотрел со всех сторон и начал делить. Отрезал голову, протянул баю:

—  Это, бай-агай, тебе, главе семейства. Затем отрезал шею гуся.

—  А это, байбися, тебе. Муж в доме — голова, жена — шея.

Отрезал Ерэнсэ ножки гуся и отдал сыновьям бая.

—  Это, — говорит,— вам. У егетов должны быть креп­кие ноги, чтобы весь свет смогли обойти, других повидать и себя показать.

Крылышки достались дочерям бая.

—  Вам, девушки, по крылышку, чтобы поскорее нашли суженых и улетели из родного гнезда.

Так Ерэнсэ оделил всех.

—  Каждый из вас получил свою долю, эта часть — лишняя, придется мне ее взять, — сказал Ерэнсэ, взял туловище гуся и ушел.

Башкирское народное творчество. Том V. Бытовые сказки. — Уфа: Башк. кн. изд-во, 1990. — 496 с. Составитель А.М. Сулейманов.