Былинка и воробей

Сел воробей на былинку и хотел, чтоб она его поколыхала. Но былинка не захотела колыхать воробья, взяла да и сбросила его.

Рассердился воробей на былинку, зачирикал:

-  Погоди ж ты, лентяйка, я нашлю на тебя коз! Полетел воробей к козам:

-  Козы, козы, ступайте былинку грызть, она не хочет меня колыхать!

Не послушались козы воробья.

-  Погодите ж, козы, нашлю я на вас волков!

Полетел воробей к волкам;

-  Волки, волки, ступайте коз душить, не хотят они былинку грызть, а былинка не хочет меня колыхать.

Не послушались его и волки.

-  Погодите ж, волки, нашлю я на вас охотников! Полетел воробей к охотникам:

-  Охотники, охотники, ступайте волков бить, не хотят они коз душить, а козы не хотят былинку грызть, а былинка не хочет меня колыхать!

Не послушались его и охотники.

-  Погодите ж, охотники, нашлю я на вас веревки!

Полетел воробей к веревкам:

-  Веревки, веревки, идите охотников вязать, а то не хотят охотники волков бить, не хотят волки коз душить, не хотят козы былинку грызть, а былинка не хочет меня колыхать!

Не послушались и веревки.

-  Погодите ж, веревки, нашлю я на вас огонь! Полетел воробей к огню:

-  Огонь, огонь, ступай веревки жечь, а то не хотят веревки охотников вязать, не хотят охотники волков бить, а волки не хотят коз душить, не хотят козы былинку грызть, а былинка не хочет меня колыхать!

Не послушался и огонь.

-  Погоди же, огонь, нашлю я на тебя воду! Полетел воробей к речке:

-  Вода, вода, иди огонь тушить, а то не хочет огонь веревок жечь, не хотят веревки охотников вязать, не хотят охотники волков бить, не хотят волки коз душить, не хотят козы былинку грызть, а былинка не хочет меня колыхать!

Не послушалась и вода.

-  Погоди ж ты, вода, нашлю я на тебя волов! Полетел воробей к волам:

-  Волы, волы, идите воду пить, а то не хочет вода огонь тушить, не хочет огонь веревок жечь, не хотят веревки охотников вязать, не хотят охотники волков бить, не хотят волки коз душить, не хотят козы былинку грызть, а былинка не хочет меня колыхать!

Не послушались и волы.

-  Погодите ж, волы, нашлю я на вас долбню! Не послушалась и долбня.

-  Погоди ж ты, долбня, нашлю я на тебя червей! Не послушались и черви.

-  Погодите же, черви, нашлю я на вас кур! Полетел воробей к курам, стал их просить, чтоб в беде помогли.

-  Ладно, - ответили куры, - поможем! Пошли куры червей клевать, - и теперь клюют. Пошли черви долбню точить, - и теперь точат. Пошла долбня волов бить, - и теперь бьет. Пошли волы воду пить, - и теперь пьют. Пошла вода огонь тушить, - и теперь тушит. Пошли веревки охотников вязать, - и теперь вяжут.

Пошли охотники волков бить, - и теперь бьют. Пошли волки коз душить, - и теперь душат. Пошли козы былинку грызть, - и теперь грызут. Стала былинка воробья колыхать, - и теперь колышет.

Бабка-шептуха

Жила в одном сельце старенькая бабка. А сельцо-то было небольшое, дворов с десять. И на самом его краю стояла бабкина хатка. Такая же старенькая, как и бабка.

Нашёлся какой-то добрый человек, поставил подпорки к бабкиной хатке и завалинкой её обложил. И стоит она, не зная, на какой ей бок повалиться. Насобирает бабка щепок, растопит печку да и греется себе у огня. Понятно, старому человеку и летом-то холодно. Коли есть что, то поест, а нету — и так обойдётся.

А проезжал раз через то сельцо пан. Увидел он знакомую бабку и удивился.

—  Ты жива ещё? — спрашивает.

—  Жива, паночку. Не идёт за мной смерть.

—  А сколько ж тебе лет?

—  Да я своим годам и счёту не ведаю.

—  А как живётся тебе?

—  Да какое ж моё житьё-то! Чем так жить, так уж лучше сгнить: работать не в силах, а дети и внуки все давно поумирали. Одна я теперь на свете, как во поле былинка. Некому и воды подать. А не помог бы ты, паночку, чем-нибудь старому человеку?

А пан был скупой. Не было ещё того, чтоб помог он кому-нибудь в беде. Подумал он и говорит:

—  Чего ж ты, старая, не шепчешь или не ворожишь?

—  Да не умею я, панок.

—  Так я тебя научу.

—  Что ж, научи, голубь, научи, чтоб не задаром мне на свете жить.

Наклонился пан к бабкиному уху, говорит:

—  Как позовут тебя к больному, ты подуй на него немного да шепчи: “Сигала жил, сигала нет”. Пошепчи вот так маленько, дай попить из бутылочки, он и одужает. А не одужает, так сигал его забери.

Поблагодарила бабка пана да и начала шептать, как он научил её.

Пошла молва по околице, что объявилась такая, мол, бабка-шептуха, что очень хорошо лечит и людей и скот. Да не только лечит, а и всё угадывает.

И повалил к той бабке народ отовсюду. Несут и везут ей всякое добро.

Живёт теперь бабка и помирать не хочет.

А выехал однажды пан на охоту. День был холодный. Долго гонялся пан за зайцами, кричал на ветру во всю глотку, ну и случись в горле у него болячка.

Пан и к тому, и к другому доктору — никто той болячки вылечить не может. А она вот-вот задушит его.

Жена говорит, что надо, мол, шептуху позвать, а пан и слушать о том не хочет: он-то ведь знает шептуху эту!

Терпел он, терпел, наконец не выдержал да и согласился бабку позвать.

Привезли бабку, а пан уже еле дышит. Вот и принялась бабка скорей дуть да шептать: “Сигала жил, сигала нет...”

Слышит пан, что бабка шепчет то, чему он в шутку её научил, и одолел его смех. А бабка ни на что внимания не обращает — шепчет: “Сигала жил, сигала нет...”

Слушал-слушал пан, а потом как захохочет — тут болячка в горле и лопнула...

Опамятовался пан, стал бабку благодарить, что спасла она его от смерти.

—  Ты это так всё и лечишь, как я тебя научил? — спрашивает пан.

—  Ага, панок, вот так и лечу.

—  Ну, а как же ты угадываешь?

—  Да как случится...

—  Так угадай, что я сейчас думаю. Посмотрела бабка пану в глаза и говорит:

—  Думаешь: заплатить ли мне за шептанье, или нет?

Пан засмеялся:

—  А чтоб тебе, бабка, пусто было: как же это ты угадала?

—  Да это, пане, каждый ведь угадает, кто тебя знает.

Алёнка

Жили дед и баба. И была у них дочка Алёнка. Но никто из соседей не звал ее по имени, а все звали Крапивницей.

-  Вон, - говорят, - Крапивница повела Сивку пастись.

-  Вон Крапивница с Лыской пошла за грибами. Только и слышит Алёнка: Крапивница да Крапивница...

Пришла она раз домой с улицы и жалуется матери:

-  Чего это, мамка, никто меня по имени не зовет?

Мать вздохнула и говорит:

-  Оттого, что ты, доченька, у нас одна: нет у тебя ни братьев, ни сестер. Растешь ты, как крапива под забором.

-  А где ж мои братья и сестры?

-  Сестер у тебя, - говорит мать, - нету, это правда, а вот братьев было трое.

-  Где ж они, мамка?

-  Кто их знает. Как тебя в колыбели еще баюкали, поехали они с огненными змеями - смоками - воевать, себе и людям счастье добывать. Вот с той поры и не вернулися...

-  Мамка, так я пойду искать их, не хочу, чтоб меня Крапивницей называли!

И как ни отговаривали ее отец с матерью - ничего не смогли поделать.

Тогда мать и говорит:

-  Одну я тебя не отпущу: мала ты еще для такой дороги. Запрягай Сивку и поезжай. Сивка наша старая, умная - она привезет тебя к братьям. Да, смотри, на ночь нигде не останавливайся: езжай день и ночь, пока братьев не найдешь.

Запрягла Алёнка Сивку, взяла на дорогу хлеба и поехала.

Выехала она за деревню, видит - бежит за возом их старая собака Лыска. Хотела было Алёнка назад ее прогнать, да передумала: пусть, мол, бежит - в дороге веселей будет.

Ехала она, ехала - подъезжает к перекрестку. Сивка остановилась, назад поглядывает. Алёнка спрашивает у нее:

Заржи, заржи, кобылица,
Скажи, скажи мне, Сивица:
На какую дорогу тебя направлять,
Где мне братьев родных искать?

Подняла тут Сивка голову, заржала, на левую дорогу указала. Пустила ее Алёнка по левой дороге.

Едет она чистыми полями, едет темными борами. Приехала в сумерках в чащу лесную. Видит - стоит в пуще у дороги хатка. Только Алёнка подъехала к хатке, как выбежала оттуда какая-то горбатая, костлявая старуха с длинным носом. Остановила она Аленку и говорит ей:

-  Куда ты, неразумная, на ночь глядя едешь. Тебя тут волки съедят! Оставайся у меня ночевать, а завтра, как развиднеется, и поедешь.

Услыхала это Лыска и затявкала потихоньку:

Тяв, тяв!
Не велела мати
Ночек ночевати!..
Тяв, тяв!
Не старуха это
Говорит с тобою, -
Ведьма Барабаха<
Замышляет злое...

Не послушалась Алёнка Лыску, осталась ночевать в хатке.

Расспросила ведьма Барабаха Аленку, куда она едет. Алёнка все ей рассказала. Ведьма от радости так и подскочила: Аленкины братья, думает она, и есть, наверно, те самые богатыри, что всю ее родню со свету сжили. Теперь-то она с ними расправится...

Наутро поднялась ведьма, нарядилась, как на ярмарку, а всю Аленкину одежду спрятала и будит ее:

-  Вставай, поедем братьев искать! Встала Алёнка, смотрит - нету одежи...

-  Как же я поеду? - говорит Алёнка. Принесла ей ведьма старые нищенские лохмотья.

-  На, - говорит, - хороша тебе будет и такая одежка.

Оделась Алёнка, пошла запрягать Сивку. Взяла ведьма нож и толкач, села в повозку, как пани, а Аленку вместо кучера посадила.

Едут они, а Лыска бежит сбоку и тявкает:

Тяв, тяв!
Не велела мати
Ночек ночевати!...
Тяв, тяв!
Ведьма Барабаха
Барыней сидит,
На тебя, Алёнка,
Как змея, глядит...

Услыхала это ведьма Барабаха, схватила толкач и кинула в Лыску. Завизжала Лыска - перебила ей ведьма ногу.

Алёнка заплакала:

-  Бедная, бедная Лыска, как же ты будешь теперь бежать!

-  Замолчи, - пригрозила ей ведьма, - а то и с тобой так будет!

Едут они дальше, а Лыска не отстает, на трех ногах скачет. Доехали до нового перекрестка. Сивка остановилась. Алёнка спрашивает у нее:

Заржи, заржи, кобылица,
Скажи, скажи мне, Сивица:
На какую дорогу тебя направлять,
Где мне братьев родных искать?

Заржала Сивка, на правую дорогу показала. Целую ночь ехали они темною пущей по правой дороге. Утром - светом выехали на луг, видят - стоит перед ними шелковый шатер, а рядом три коника пасутся. Сивка весело заржала и повезла Аленку с ведьмой прямо к шатру. Обрадовалась Алёнка:

-  Здесь, наверно, мои братья живут! Ведьма злобно фыркнула:

-  Лучше помалкивай. Здесь живут не твои братья, а мои!

Подъехали к шатру. Выходят оттуда три стройных хлопца-молодца - все на одно лицо, голос в голос, волос в волос.

Спрыгнула ведьма с воза и к ним:

-  Как, братики, поживаете? А я весь свет объездила, измаялась, вас все искала...

-  Так это ты наша младшая сестрица? - спрашивают братья-богатыри.

-  Да, да, - говорит ведьма, - ваша родная сестра...

Кинулись братья к ней и давай ее целовать-миловать, на руках подбрасывать. Уж так рады-радешеньки, что и не рассказать.

-  Вишь, - удивляются они, - как долго мы воевали: за это время сестра не только выросла, а и состариться успела... Ну, да ничего: всех ворогов мы перебили, осталась одна только ведьма Барабаха. Как найдем ее, то сожжем, а тогда и домой поедем.

Услыхала это ведьма и только ухмыльнулась: посмотрим еще, кто кого сожжет!..

-  А что это, сестрица, за девочка с тобой приехала? - спрашивает старший брат.

-  Да это моя наймичка, - отвечает ведьма Барабаха. - Она у меня за кучера ездит и мою кобылку пасет.

-  Хорошо, - говорят братья, - она и наших коней будет пасти.

Повернулась ведьма, крикнула строгим голосом Аленке:

-  Чего сидишь? Выпрягай Сивку да веди ее пастись!

Заплакала Алёнка, стала Сивку выпрягать. А братья подхватили ведьму Барабаху на руки, понесли в шатер, стали поить-потчевать.

Ест ведьма Барабаха, пьет а сама думает: “Как улягутся они спать, я всех их зарежу...”

А Алёнка сидит тем временем на лугу возле коней и поет, плачучи:

Солнышко, солнышко,
Сырая землица,
Мелкая росица,
А что моя мамка делает?
Отвечают земля и солнце:
Холсты ткет,
Холсты ткет,
Золотым узором
Завивает,
Дочку Аленку
С братьями ожидает

Вышел младший брат из шатра и заслушался.

-  Знаешь, сестрица, знаете, братья, то ли это птичка на лугу щебечет, то ли это дивчина напевает. Да так жалобно, что аж за сердце хватает.

-  Это моя наймичка, - говорит ведьма Барабаха. - Она на все выдумки хитра, да только работать ленивая.

Вышел тогда средний брат послушать, хоть ведьма и не пускала его.

Послушал он жалобную песню Аленки, а потом слышит, как собака Лыска затявкала:

Тяв, тяв!
Ведьма Барабаха
Во шатре сидит,
На чужих на братьев
Гадиной глядит,
Булки ест, вино пьет,
Медом запивает,
Родная ж сестрица
Слезы проливает.

Вернулся средний брат и говорит старшему

-  Ступай и ты послушай.

Пошел старший брат, а средний все на ведьму Барабаху поглядывает.

Послушал старший брат песню Аленкину, послушал и что собака Лыска про ведьму Барабаху сказала, и обо всем догадался.

Подбежал он тогда к Аленке, схватил ее на руки и принес в шатер.

-  Вот кто, - говорит он братьям, - наша настоящая сестра! А это - обманщица ведьма Барабаха!

Развели братья большой костер и сожгли на нем ведьму Барабаху, а пепел в чистом поле развеяли, чтоб и духу ее не было, А потом свернули шелковый шатер и поехали счастливые вместе с Аленкой к старикам своим, к отцу-матери.