Жена-спорщица

Была у одного мужа жена, да только такая задорная, что все ему на­перекор говорила...

Надоела жена мужу, вот он и стал думать, как бы от нее отделаться. Идут они раз к реке, а вместо моста на плотине лежит перекладина. «Постой, — думает он, — вот теперь-то я ее изведу».

Как стала она переходить по перекладине, он и говорит:

—  Смотри же, жена, не трясись, не то как раз утонешь!

—  Так вот же нарочно буду! Тряслась, тряслась да и бултых в воду! Жалко ему стало жены; вот он влез в воду, стал ее искать и идет по воде вверх по течению.

—  Что ты тут ищешь? — говорят ему прохожие мужики.

—  А вот жена утонула, вон с этой перекладины упала.

—  Дурак, дурак! Ты бы шел вниз по реке, а не в гору; ее теперь, чай, снесло.

—  Эх, братцы, молчите; она все делала напе­рекор, так уж и теперь, верно, пошла против воды.

Из сборника А.Н Афанасьева «Народные русские сказки»

Худая жена

Батюшка, жениться хочу, матушка, жениться хочу! — говорил добрый молодец.

—  Женись, дитятко!

И женился, выбрал себе худую жену: понрави­лась сатана лучше ясного сокола, и пенять не на кого, сам себе виноват! Живет с нею и кулаком слезы утирает.

Пошел раз на сходку, где судят да рядят; постоял там и воротился домой.

—  Где был, — спросила жена, — что слышал?

—  Да говорят: новый царь настал, новый указ наслал, чтоб жены мужьями повелевали.

Он думал пошутить, а она запомнила.

—  Ступай, — говорит, — на речку рубахи мыть, да возьми веник — избу подмети, да сядь к люль­ке — дитя качай, да щи, кашу свари, пироги замеси!

Муж хотел было молвить: «Что ты, баба! Myжицкое ли это дело?» Да как взглянул на нее — холодом облило, язык к горлу пристал. Потащил белье, замесил пироги, в избе прибрал — и ничем не угодил.

Прошел год и другой; наскучила добру молодцу такая жизнь, да что делать? С горя выгадал выгадку. Была в лесу яма глубокая, конца-дна не видать; взял он — заклал ее сверху палочками, за­трусил соломкою; приходит к жене и сказывает:

—  Ты не знаешь, жена, как в лесу-то клад есть — и звенит, и гремит, и золотом рассыпается, а в руки никак не дается; я подошел было к не­му, нос с носом стоял, дак мне не дался — посылай, говорит, жену!

—  Ну, пойдем, пойдем! Пошли в лес.

—  Тише! Тут провальная земля, отсюда клад выйдет.

—  Ах ты, дурень мужик! Всего боишься. Вот как я-то прыгну!

Прыгнула  на солому и провалилась в яму.

—  Ну, ступай! — молвил муж. — Я теперь отдохну.

Отдыхал он месяц и другой, а там и скучно стало без жены. Выйдет в лес, выйдет в поле, подойдет к речке — все об ней думает:

«Может, стала она и тиха и смирна; дай-ка выну опять!»

Навязал коробью, опустил под землю; слы­шит — села, тянет вверх, вот и близко... глядит, ан в коробье чертенок сидит! Мужик испугался, чуть веревки из рук не выпустил.

Взмолился чертенок, закричал ему вслух:

—  Вынь меня, мужичок! Твоя жена всех нас замучила, загоняла. Повелишь что творить, стану тебе вечно служить; вот хоть сейчас побегу в бо­ярские хоромы, мигом заварю кашу, буду днем и ночью стучать да бояр выживать, а ты скажись знахарем, приди, закричи на меня — я выскочу и уйду. Ну, ты и греби деньги лопатою!

Мужик вытащил коробью; чертенок выпрыгнул, отряхнулся — и поминай как звали!

В тот же день в боярском дому все пошло наизворот. Стали искать доку: добрый молодец вы­звался докою, выгнал черта и получил плату хо­рошую.

Скоро пронесся слух, что у князя во дворце, в высоком тереме завелись домовые и не дают княж­нам покою. Из конца в конец разослали по всей земле гонцов звать-собирать знахарей. Со всех царств собрали — нет проку, домовые стучат и гремят.

Пришел и наш дока, узнал старого знакомого, стал на чертенка и кричать и плевать; чертенок и не думает бежать, полюбилось ему в княжем терему жить.

—  Погоди ж, когда так! — закричал дока. — Эй, жена! Поди сюда.

Тут чертенок не высидел и со всех ног махнул из-за печки вон.

Доке честь, доке слава, дока деньги гребет; но недаром говорят, что и в самом раю тошно жить одному.

Сгрустнулось добру молодцу, и пошел опять жену искать. Навязал коробью и опустил в яму: баба села, он и потащил ее кверху.

Вот уж близко! Баба вверх подымается, а сама зубом скрипит да кулаками грозит. Со страстей затряслись у мужа руки, сорвалась коробья — и загремела жена по-прежнему вниз, в яму.

Из сборника А.Н Афанасьева «Народные русские сказки»

Мена

Жил мужик с бабою; была у них пара волов, а телеги не было. Куда ни соберутся ехать — бежит мужик по деревне искать телеги, и уж худо-худо раз пять брал он телегу у каждого хозяина! До того дошло дело, что пере­стали давать ему; куда ни сунется, всякий срамит его:

—  Какой ты мужик! Пару волов имеешь, а телеги не справишь!

Соберется мужик в дорогу, а ехать не на чем; посуетится-посуетится, да так дома и останется.

—  Послушай, муженек, — сказывает жена, — поведи волов на ярмарку, продай да за эти деньги купи телегу; пускай у нас своя будет! Тогда и к нам станут ходить люди да просить телеги, а мы никому не дадим!

Мужик послушал жену, встал поутру рано, взял пару волов и повел в город. Стал приближаться к городу, глядь — везет старик на ярмарку новые телеги; подбежал к нему:

—  Здорово, земляк! Продаешь телеги?

—  Продаю.

—  Знаешь ли, что я тебе скажу?

—  Как скажешь, так и буду знать.

—  А вот что: сделай милость, дай мне телегу, а себе возьми пару волов.

Старик видит, что мена-то выгодная: пара во­лов худо стоит полтораста рублей, а телега всего-навсего — двадцать, и говорит:

—  Изволь, брат! Выбирай любую.

Мужик выбрал себе самую большую телегу и отдал за нее пару волов. Старик радехонек, по­скорей в город; на уме одно держит: как бы этот дурак не одумался да не отобрал назад своих волов. А мужик стоит на дороге да думает:

«Слава богу, теперь есть телега! Только как ее домой дотащить? Ведь волов нету, приходится на себе везти».

Взял веревку, привязал к телеге и давай тащить; тащил, тащил, с полверсты сделал, устал: пот так и льет с лица, а рубаху хоть выжми! Остановился, сел отдохнуть и призадумался: до двора далеко, верст с пятнадцать будет! Как теперь с телегой быть?

Увидал пастуха — гонит две козы на ярмарку, и закричал ему:

—  Здорово, земляк! Куда коз гонишь?

—  В город продавать.

—  Чем продавать, променяй-ка лучше мне одну козу вот на эту телегу; вишь, совсем новая!

Пастух усмехнулся:

—  Как бы, брат, не промахнуться? А то маху дашь, после не поправишься; да, пожалуй, куда кривая не вывезет! Выбирай себе любую.

Мужик отдал телегу, взял козу и повел ее домой.

Шел, шел, версты две отхватил, и встречается ему разносчик: на спине коробка, за поясом целая связка кошельков прицеплена. Засмотрелся мужик на те кошельки, крепко понравились:

—  Послушай, земляк! Куда несешь кошельки?

—  В город продавать.

—  Променяй мне один на козу.

—  Изволь, брат!

Взял мужик кошелек, положил за голенище и пошел домой.

Шел, шел; на пути речка; сел на перевоз и пе­ребрался на другую сторону. Стали перевозчики спрашивать деньги, а у него нет ни гроша, и за­платить нечем.

—  Тащите, братцы, армяк с плеч, коли денег нет! — говорят перевозчики.

—  Постойте, армяк самому надобен; а есть у меня кошелек новый, возьмите его за работу.

Вынул кошелек и отдал; перевозчики отпустили его.

Поплелся мужик домой. «Вот, — думает, — ни за что ни про что загубил пару волов!» Смотрит: сидят на дороге обозники да варят кашицу.

—  Здравствуйте, земляки!

—  Здравствуй, добрый человек!

—  Хлеб-соль вашей милости!

—  Спасибо.

—  Славная у вас кашица! Пустите, братцы, похлебать маленько: крепко есть хочется.

—  Да ты откудова? — спрашивает хозяин обоза.

—  А я ходил на ярмарку, пару волов водил продавать.

—  Ишь какой! Пару волов продал, а попрошайничаешь...

—  Эх, — вздохнул мужик, — когда бы знали да ведали мое горе!

—  Какое?

—  А вот послушайте! — и рассказал все, как было.

Хозяин обоза засмеялся и говорит мужику:

—  Ну, брат, теперь ты к своей хозяйке лучше и не показывайся, а то беда будет.

—  Нет, ничего не будет, слова худого не скажет!

—  Ну, нет, мужик! Если за это да не обругает тебя хозяйка, так вот двенадцать телег с солью — все отдам тебе, и с волами!

—  Хорошо!

Пошли в деревню. Добрались до двора. Хозяин обоза стал в сенях и слушает, а мужик вошел в избу:

—  Здравствуй, жена!

—  Здравствуй, муженек! Что ж, променял волов?

—  Променял.

—  Где же телега?

—  За козу отдал.

—  А коза где?

—  За кошелек пошла.

—  А кошелек где?

—  За перевоз взяли.

—  Ну, хорошо, что сам-то назад воротился!

Раздевайся скорей да садись за стол, пообедай; чай, давно проголодался? О волах не кручинься: нет волов — и заботы у нас не будет! Мужик сел за стол и кричит:

—  Эй, хозяин! Ступай в избу, ну что — слы­шал? Правда моя!

—  Правда,  земляк, — сказал  обозник, — заби­рай все двенадцать телег — и с солью и с волами.

Вот так-то и разбогател мужик и стал себе жить-поживать да добра наживать.

Из сборника А.Н Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В.П. Аникина

Чистота, благодать и красота

Шел солдат домой на побывку и забрел к одному мужику ночь ночевать:

—  Здравствуй, хозяин! Накорми и обогрей про­хожего!

—  Ну что ж, садись за стол, гость будешь! Солдат снял тесак да ранец и уселся за стол; а хозяин и говорит:

—  Отгадай, служба, загадку; не отгадаешь — оплеуха тебе!

—  Изволь, сказывай загадку.

—  А что значит чистота?

Солдат подумал-подумал и вымолвил:

—  Хлеб чист, значит, он и чистота. Мужик хлоп его по щеке.

—  Что ж ты дерешься? Нас бьют да вину сказывают.

—  Чистота, брат, кошка: завсегда умывается! А что значит благодать?

Солдат опять подумал-подумал и говорит:

—  Знамое дело, хлеб — благодать! Мужик хлоп его в другой раз:

—  Врешь, брат, служба! Благодать — вода. Ну, вот тебе последняя загадка: что такое красота?

Солдат опять свое:

—  Хлеб, — говорит, — красота!

—  Врешь, служба; красота — огонь; вот тебе и еще оплеуха! Теперь полно, давай ужинать.

Солдат ест да про себя думает:

«Сроду таких оплеух не видал, и на службе царской того не было; постой же, я тебе и сам удружу, будешь меня помнить!»

Поужинали и легли спать. Солдат выждал ни много ни мало времечка; видит, что хозяева за­снули, слез с полатей, поймал кошку, навязал ей на хвост пакли, паклю-то зажег да кошку на чердак погнал: бросилась она туда со всех четырех ног и заронила огонь в солому; вмиг загорелась изба.

Солдат наскоро оделся, подошел к хозяину и давай в спину толкать.

—  Что ты, служивый?

—  Прощай, хозяин! Иду в поход.

—  Ступай с богом!

—  Да вот тебе на прощанье загадка: взяла чистота красоту, понесла на высоту: коли не ух­ватишь благодати, не будешь жить в хати! Отга­дывай! — сказал солдат и пошел со двора.

Пока мужик ломал себе голову, что бы такое значили солдатские речи, загорелся потолок.

—  Воды! Воды! — кричит хозяин, а воды-то в доме ни капли нет. Так все и пропало.

«Ну, правду солдат загадал: коли не ухватишь благодати, не будешь жить в хати!» Отольются кошке мышиные слезки!

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки»

Государь Сидор Карпович

Государь ты наш Си­дор Карпович, много ли тебе от роду лет?

—  Семьдесят, бабушка, семьдесят, Пахомовна!

—  Государь ты наш Сидор Карпович, когда ты умирать будешь?

—  В среду, бабушка, в среду, Пахомовна!

—  Государь ты наш Сидор Карпович, когда ж тебя хоронить будут?

—  В пятницу, бабушка, в пятницу, Пахомовна!

—  Государь ты наш Сидор Карпович, чем тебя поминать будут?

—  Блинами, бабушка, блинами, Пахомовна!

—  Государь ты наш Сидор Карпович, во что после тебя позвонить будет?

—  В сковороду, бабушка, в сковороду, Пахомовна!

—  Государь ты наш Сидор Карпович, много ли у тебя детушек?

—  Семеро, бабушка, семеро, Пахомовна!

—  Государь ты наш Сидор Карпович, чем после тебя поить-кормить будет?

—  По миру, бабушка, по миру, Пахомовна!

—  Государь ты наш Сидор Карпович, по миру ходить — зима студена!

—  В лапотках, бабушка, в лапотках, Пахомовна!

—  Государь ты наш Сидор Карпович, по миру ходить — собаки съедят!

—  С палочкой, бабушка, с палочкой, Пахомовна!

—  Государь ты наш Сидор Карпович, по миру ходить — не во что милостыню класть!

—  В сумочку, бабушка, в сумочку, Пахомовна!

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки»