Умный работник

У бедного старика бы­ло три сына.

Посылает отец старшего:

—  Поди наймись в батраки, все чего-нибудь заработаешь.

Пошел старший сын в другую волость, а на­встречу ему поп:

—  Наймись, свет, ко мне, только, чур, уговор такой: коли хоть на день раньше срока уйдешь — не видать тебе твоего заработка, ни копейки не дам.

Молодец перечить не стал и нанялся к попу на год.

Будит поп работника до солнышка, работать за­ставляет дотемна, а кормит один раз в день не досыта.

От голода да от тяжелой работы парень совсем отощал — насилу ноги волочит.

«Коли до срока жить — живому не быть, совсем изведусь».

Махнул рукой на заработок и с пустыми руками воротился домой.

А попу того и надо, чтобы работник до срока ушел. Все тяжелые работы справлены, и деньги целы.

На другой год пошел средний брат в работники наниматься. И таким же манером, как и старший брат, полгода у попа мучился и тоже без копейки, чуть живой домой приплелся.

На третий год настал черед младшему брату в люди идти.

Пошел он прямо к тому попу, где старшие братья горе мыкали.

—  Вот и хорошо, — обрадовался поп, — я как раз работника ищу. Рядись, платой не обижу, а уговор такой: до срока проживешь — получай все сполна, что ряжено; если раньше уйдешь — пеняй на себя, копейки не заплачу.

—  Ладно, — отвечает молодец. И ударили по рукам.

На другое утро — ни свет ни заря — будит поп работника:

—  Вставай, скорей запрягай, поедем за сеном на дальний покос.

Покуда работник коней запрягал, поп успел плотно позавтракать, а работнику попадья дала всего две вчерашние картофелины.

—  Позавтракаешь в дороге — видишь, батюшка торопится, сердится...

Поехали. Только миновали околицу, соскочил парень с саней и закричал:

—  Постой, батюшка! Я веревки забыл, сейчас сбегаю.

Поп коня придержал, бранится. А работник прибежал, постучался:

—  Ох, матушка, батюшка велел принести ка­равай белого хлеба да три пирога с рыбой.

Попадья припасы завернула, подала.

Молодец прихватил в сенях веревки, воротился.

—  Трогай, батюшка, веревки принес.

—  Ладно, хоть недалеко отъехали, — ворчит поп.

Покуда до места добрались, сено укладывали да увязывали — времени прошло много.

Только к вечеру тронулись в обратный путь. Поп с переднего воза кричит:

—  Дорога ровная, без раскатов, я подремлю!

А ты, парень, гляди, как доедем до развилки, надо влево держать!

После того завернулся с головой в теплый до­рожный тулуп и улегся спать.

Работник пирогов наелся да белого хлеба, ле­жит на своем возу. Доехали до развилки, и на­правил молодец коней не влево, как поп наказывал, а вправо. Влез на воз, посмеивается: «Проучу дол­говолосого, попомнит меня».

Верст пятнадцать еще отъехали. Тут поп про­снулся, огляделся — видит, едут не туда, куда надо, заругался:

—  Ох, будь ты неладен! Ведь говорил — держи влево. И о чем только ты думал, куда глядел?

—  Как куда глядел? Да ведь сам ты и кричал: «Держись правой руки!»

«Видно, я обмолвился», — подумал поп и говорит:

—  Ну, делать нечего, надо кружным путем ехать. Тут верст через десять деревня будет, при­дется переночевать. Время позднее, да и есть смер­тельно охота, прямо терпенья нет.

—  А ты, батюшка, сенца попробуй, — работник говорит, — я вот так славно подкрепился, сыт-сытехонек.

Поп надергал травы, что помягче, пожевал, по­жевал, выплюнул:

—  Нет, не по мне это кушанье.

Ехали еще час ли, два ли — показалась деревня. Привернули к самой богатой избе, к лавочнику.

—  Ступай, — поп говорит, — просись ночевать, у меня от голода руки-ноги трясутся.

Работник постучался:

—  Добрые люди, пустите переночевать! Вышел хозяин:

—  Заезжай, заезжай, ночлега с собой не возят.

—  Да я не один, — шепотом говорит моло­дец, — со мной батюшка нездоровый — вроде не в своем уме. Так смирный, тихий, а как услышит, что два раза одно и то же скажут, как лютый зверь становится, на людей кидается.

—  Ладно, — хозяин отвечает,— буду знать и своим закажу.

Работник коней распряг, задал корм и помог попу слезть с воза.

Зашли в избу. Хозяева с опаской поглядывают на попа, помалкивают.

Подошло время к ужину, накрыли стол.

Хозяйка промолвила:

—  Садитесь, гости, с нами хлеба-соли отве­дать.

Работник сразу за стол, а поп ждет, когда еще раз попотчуют.

Хозяева другой раз не зовут, не смеют.

Сели ужинать. Сидит поп в сторонке, злится на себя: «Надо бы сразу за стол садиться».

Так и просидел весь ужин несолоно хлебавши.

Хозяйка убрала со стола, постелила попу с ра­ботником постель.

Молодец только голову на подушку уронил, сра­зу крепко уснул. И хозяева уснули.

А голодному попу не до сна.

Растолкал, разбудил работника:

—  Ой, есть хочу, терпенья нет.

—  А чего ужинать не стал?

—  Думал, еще попотчуют.

—  Приметил я, — шепчет работник, — около печки на полке горшок с кашей, поди поешь.

Поп вскочил и через минуту снова будит ра­ботника:

—  Горшок с кашей нашел, а ложки нет. Рассердился парень:

—  Ну где я тебе ложку возьму! Засучи рукава и ешь рукой.

Поп от жадности сунул в горшок обе руки, а в горшке был горячий вар. Третий раз будит работ­ника, трясет горшком:

—  Ох, мочи нет, руки горят, и вынуть не могу!

—  Беда с тобой, — парень ворчит. — Гляди, у стены точильный камень. Разбей горшок, и вся недолга.

Поп изо всех сил хватил горшком, только че­репки полетели. В эту же минуту кто-то истошно завопил:

—  Караул, убили!

Поп кинулся вон из избы.

Вся семья всполошилась, зажгли огонь и видят: у хозяина вся голова залита варом. Стонет старик. Сыновья хозяина приступили к работнику:

—  Зачем старика изувечили?

—  Кто кого изувечил? И знать не знаю, и ве­дать не ведаю. А вот куда вы нездорового попа девали?

Хозяева — туда-сюда: и в сени и на сеновал. Все обыскали — нигде нет попа.

—  Вот видите, — работник говорит, — хозяин-то уж очухался, а попа нет. Люди вы справные, от­пустите товару из лавки на сотню рублей — замнем дело, а не то в волость поеду, придется вам в ответе быть.

Хозяева помялись, помялись, дали товару на сто рублей.

Молодец подарки прихватил, коней запряг и поехал домой.

Версту от деревни отъехал, глядь — из соло­менного омета поп вылезает:

—  Боялся, что хозяева тебя не выпустят.

—  Хозяина-то ведь не я, а ты убил,— работник отвечает, — тебе и в остроге сидеть. Кто меня дер­жать станет?

—  Так разве до смерти?

—  А ты как думал? Сейчас за урядником по­едут.

Поп руками всплеснул, трясется весь:

—  Ох, горе горькое! Неужто нельзя как-нибудь уладить?

—  Уладить можно, — работник говорит, — я уж просил хозяев: мол, все равно старика не оживишь.

—  Ну и что?

—  Да известно что: дорожатся.

—  Я ничего не пожалею, все отдам, только бы замять дело!

—  Просят пару коней да триста рублей денег. Ну, и мне за хлопоты хоть сотню надо.

«Слава богу, — думает поп, — дешево отде­лался».

Отвалил работнику четыре сотенки, отдал коней.

—  Беги скорее, покуда не раздумали! Работник отвел коней на гумно, привязал, по­мешкал там малое время, воротился к попу:

—  Ступай домой, ничего не бойся, все дело ула­жено.

Поп пустился наутек, от радости ног не чует. А работник привел отцу пару коней, отдал деньги.

И за себя и за братьев получил от попа сполна.

В пересказе А.Н. Нечаева

Извозчик и лошадь

Раз зимою ехали по Волге-реке извозчики. Одна лошадь заартачилась и бросилась с дороги в сторону; извозчик тотчас погнался за нею и только хотел ударить кнутом, как она попала в майну и пошла под лед со всем возом.

—  Ну, моли бога, что ушла, — закричал му­жик,— а то я бы нахлестал тебе бока-то!

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки»

Лютонюшка

Жил-был старик со старухой; был у них сынок Лутоня. Вот однажды старик с Лутонею занялись чем-то на дворе, а старуха была в избе. Стала она снимать с гряд полено, уронила его на загнетку и тут превеликим голосом закричала и завопила.

Вот старик услыхал крик, прибежал поспешно в избу и спрашивает старуху: о чем она кричит? Старуха сквозь слезы стала говорить ему:

—  Да вот если бы мы женили своего Лутонюшку, да если бы у него был сыночек, да если бы он тут сидел на загнетке — я бы его ведь ушибла поленом-то!

Ну, и старик начал вместе с нею кричать о том, говоря:

—  И то ведь, старуха! Ты ушибла бы его!.. Кричат оба что ни есть мочи!

Вот бежит со двора Лутоня и спрашивает:

—  О чем вы кричите? Они сказали о чем:

—  Если бы мы тебя женили, да был бы у тебя сынок, и если б он давеча сидел вот здесь, старуха убила бы его поленом: оно упало прямо сюда, да таково резко!

—  Ну, — сказал Лутоня, — исполать вам! Потом взял свою шапку в охапку и говорит:

—  Прощайте! Если я найду кого глупее вас, то приду к вам опять, а не найду — и не ждите ме­ня! — и ушел.

Шел, шел и видит: мужики на избу тащат корову.

—  Зачем вы тащите корову? — спросил Лутоня. Они сказали ему:

—  Да вот видишь, сколько выросло там тра­вы-то!

—  Ах, дураки набитые! — сказал Лутоня, взял залез на избу, сорвал траву и бросил корове.

Мужики ужасно тому удивились и стали про­сить Лутоню, чтобы он у них пожил да поучил их.

—  Нет,— сказал Лутоня,— у меня таких дура­ков еще много по белу свету!

И пошел дальше. Вот в одном селе увидал он толпу мужиков у избы: привязали они в воротах хомут и палками вгоняют в этот хомут лошадь, умаяли ее до полусмерти.

—  Что вы делаете? — спросил Лутоня.

—  Да вот, батюшка, хотим запрячь лошадку.

—  Ах вы, дураки набитые! Пустите-ка, я вам сделаю.

Взял и надел хомут на лошадь. И эти мужики с дива дались ему, стали останавливать его и усерд­но просить, чтобы остался он у них хоть на не­дельку. Нет, Лутоня пошел дальше.

Вот идет Лутоня и видит: два мужика над брев­ном трудятся, что есть силы за концы тянут.

—  Что это вы, братцы, делаете?

—  Да вот, — говорят, — бревно коротко — вы­тянуть хотим.

Посмеялся Лутоня и дальше пошел.

Идет и видит: баба что-то решетом в избу носит.

—  Что это ты, тетушка, решетом носишь?

—  Свет, родимый, ношу, свет! — отвечает ба­ба. — Чтобы по ночам лучины не жечь.

Посмеялся Лутоня над глупой бабой и пошел дальше.

Шел, шел, устал и зашел на постоялый двор. Тут увидал он: хозяйка-старушка сварила саламату, поставила на стол своим ребятам, а сама то и дело ходит с ложкою в погреб за сметаной.

—  Зачем ты, старушка, понапрасну топчешь лапти? — сказал Лутоня.

—  Как зачем, — возразила старуха охриплым голосом, — ты видишь, батюшка, саламата-то на столе, а сметана-то в погребе.

—  Да ты бы, старушка, взяла и принесла сюда сметану-то; у тебя дело пошло бы по масличку! — И то, родимый!

Принесла в избу сметану, посадила с собою Лутоню. Лутоня наелся донельзя, залез на полати и уснул. Когда он проснется, тогда и сказка моя дале начнется, а теперь пока вся.

Из сборника А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки» и сборника А.М. Смирнова

О Ваське-Муське

В некотором царстве, некотором государстве, а именно в том, в котором мы живем, жил-был досюль помещик. У помещика был кот, звали его Васька-Муська.

Помещик любил Ваську-Муську, и кот свою кошачью работу работал хорошо — в хлебных ла­базах ловил крыс и мышей. Когда хозяин прогу­ливался, Васька-Муська мог нести во рту до фунта весом гостинец из лавки домой, и крепко любил его за это помещик — двадцать лет держал кота Вась­ку-Муську.

Наконец Васька-Муська стал старый, усы у него выпали, глаза у него стали худые, сила стала у него мала, не может крыс ловить и мышей давить. Надоел помещику Васька-Муська, схватил его за загривок, выбросил на задворок и пнул ногой.

Побежал Васька-Муська и заплакал, стал ду­мать, как жить до смерти, потом придумал:

—  Давай-ка я помру у лабаза, пойдут крысы да мыши пить, так и меня увидят.

Взял да и помер Васька-Муська.

Увидали крысы да мыши, обрадовались, что Васька-Муська помер, стали мыши свистать, крысы кричать:

—  Помер наш неприятель!

Сбежались все крысы и мыши к Ваське-Муське и решили, что надо бы схоронить Ваську-Муську, чтобы он не ожил. Было их около десяти тысяч. Притянули они артелью дровни, закатили Ваську-Муську на дровни, а он лежит не шевелится. При­вязали штук семь веревок, стали на лапки, веревки взяли через плечо, а около двухсот мышей и крыс сзади с лопатками да кирками. Все идут радуются, присвистывают. Притянули Ваську-Муську на пе­сочное место, на боровинку на сухую и начали копать яму всей силой.

А Васька-Муська лежит и маленько смотрит: выкопали яму очень глубокую, метра на три.

Вылезли копари из ямы. Теперь надо Ваську-Муську в яму толкнуть. Взялись — кто за шею, кто за хвост.

Как зашевелился тут Васька — мыши прочь. Как вскочил Васька-Муська, да давай-ка их ловить, да в эту яму складывать. Бегают по песку, а скрыть­ся некуда ни мышам, ни крысам. Набил ими Васька полную яму. Досталась ему еще музыка да сотни полторы лопат.

Богато стал жить кот. Лопаты продает, себе рыбы покупает, да в музыку играет, да из ямы мы­шей добывает. Живет ни в сказке сказать, ни пером написать, лучше, чем у помещика, и сам стал себе хозяин Васька-Муська.

Тем и кончилось.

Из сборника "Перстенек — двенадцать ставешков"

Нет козы с орехами

Пошел козел лыки драть, а коза орехи рвать.

Пришел козел с лыками — нет козы с орехами. Нет козы с орехами, нет козы с калеными!

—  Ну, добро же, коза! Пошлю на тебя волка. Волк нейдет козу гнать.

Нет козы с орехами, нет козы с калеными!

—  Добро же, волк! Пошлю на тебя медведя. Медведь нейдет волка драть, волк нейдет козу гнать.

Нет козы с орехами, нет козы с калеными!

—  Добро же, медведь! Пошлю на тебя людей. Люди нейдут медведя стрелять, медведь нейдет волка драть, волк нейдет козу гнать.

Нет козы с орехами, нет козы с калеными!

—  Добро же, люди! Пошлю на вас дубье. Дубье нейдет людей бить, люди нейдут медведя стрелять, медведь нейдет волка драть, волк нейдет козу гнать.

Нет козы с орехами, нет козы с калеными!

—  Добро же, дубье! Пошлю на тебя топор. Топор нейдет дубье рубить, дубье нейдет людей бить, люди нейдут медведя стрелять, медведь ней­дет волка драть, волк нейдет козу гнать.

Нет козы с орехами, нет козы с калеными!

—  Добро же, топор! Пошлю на тебя камень. Камень нейдет топор тупить, топор нейдет дубье рубить, дубье нейдет людей бить, люди нейдут мед­ведя стрелять, медведь нейдет волка драть, волк нейдет козу гнать.

Нет козы с орехами, кет козы с калеными!

—  Добро же, камень! Пошлю на тебя огонь.

Огонь нейдет камень палить, камень нейдет то­пор тупить, топор нейдет дубье рубить, дубье нейдет людей бить, люди нейдут медведя стрелять, медведь нейдет волка драть, волк нейдет козу гнать.

Нет козы с орехами, нет козы с калеными!

—  Добро же, огонь! Пошлю на тебя воду.

Вода нейдет огонь заливать, огонь нейдет ка­мень палить, камень нейдет топор тупить, топор нейдет дубье рубить, дубье нейдет людей бить, люди нейдут медведя стрелять, медведь нейдет волка драть, волк нейдет козу гнать.

Нет козы с орехами, нет козы с калеными!

—  Добро же, вода! Пошлю на тебя ветер. Ветер послушался и пошел воду гнать, вода пошла огонь заливать, огонь пошел камень палить, камень пошел топор тупить, топор пошел дубье рубить, дубье пошло людей бить, люди пошли мед­ведя стрелять, медведь пошел волка драть, волк пошел козу гнать.

Пришла коза с орехами, пришла коза с кале­ными!

В обработке А.Н. Толстого