У кейфующего кейфа не убудет

1

Когда-то в городе Багдаде сидел халиф Гарун-Аль-Рашид. Этот Гарун-Аль-Рашид имел обычай переодетым гулять по городу, чтобы выведывать таким образом, что происходит в столице. Как-то ночью, когда, переодевшись дервишем, он шел глухой улицей, до него внезапно донеслись музыка и звуки песни. Остановился халиф и, после долгого раздумья, решил из любопытства войти в домик. Войдя, он увидел голые стены; на коврике перед огнем за скудным ужином - хозяин и музыканты; все они поют, играют и веселятся.

- Мир вам, о, веселые люди! - с низким поклоном приветствует дервиш.

- Добро пожаловать, дервиш-баба, милости просим откушать с нами хлеба и соли, повеселимся вместе, - пригласил его хозяин.

И, усадив дервиша рядом, продолжает кейфовать.

Настала ночь, и хозяин расплатился с музыкантами. По их ухо­де дервиш спросил хозяина:

- Как тебя зовут, приятель?

- Гасан.

- Не в обиду будь сказано, братец Гасан, чем ты занимаешься, сколько зарабатываешь, что так беззаботно кейфуя коротаешь время?

- Чтобы кейфовать, не надо много денег, дервиш-баба, - отве­тил хозяин. - И на самый маленький доход можно жить без печали. Я - лапотник, шью и чиню лапти; доход у меня не больно велик. Одну половину я трачу вечером на еду, на другую нанимаю вот этих самых музыкантов. И в радости пробегают мои дни. А когда мне бог пошлет такого доброго гостя, как ты, мне делается еще радостней.

- Да продлится надолго радость твоя, братец Гасан, но если вдруг эта ненадежная радость тебе изменит, что ты будешь делать тогда?

- Зачем она мне изменит, дервиш-баба?

- Да вот, сказать к примеру, вдруг халифу придет на ум при­казать: чтобы не было лапотников в Багдаде!

- Вот еще! Разве нет у халифа другого дела? Да чем провини­лись лапотники перед халифом? А коли что-нибудь такое случится, тогда и подумаем. Теперь же, дервиш-баба, пора на боковую, бог не без милости: у кейфующего кейфа не убудет. Уж таковы все мирские дела - как ты примешься за них, так они и пойдут.

- Ладно, дай бог, чтобы так было, - молвил дервиш, и оба легли.

2

Рано утром дервиш удалился. Вскорости придворные вестники обежали улицы и площади, возглашая:

- Халиф приказал всем лапотникам закрыть свои лавки, а кто посмеет заниматься лапотным ремеслом, с того голову долой!

У бедного Гасана вырывают шило; осыпая его ударами, выгоня­ют из убогой лавчонки и запирают дверь.

Ночью Гарун-Аль-Рашид, переодевшись дервишем, опять пуска­ется бродить по Багдаду. Из лачуги весельчака Гасана ему слышатся музыка и пение. Он входит.

- Добро пожаловать, дервиш-баба! Садись, тебе место готово!

Дервиш уселся; все начинают петь и веселиться до поздней ночи.

В полночь музыканты, получив плату, уходят. Хозяин и гость остаются вдвоем.

- Слыхал, что случилось, дервиш-баба?

- А что такое?

- Все, что ты напророчил вчера, сегодня сбылось: вышел приказ халифа о запрещении лапотникам работать...

- Не может быть! - удивился гость. - Откуда же ты взял денег для нынешнего кейфа?

- Я отыскал глиняный кувшин и вот теперь продаю воду. Что заработаю за день - половина идет на прожиток, а остальное на му­зыкантов; так я и продолжаю кейфовать.

- Но ежели халиф и воду продавать не позволит, тогда что де­лать будешь?

- Ведь я продажей воды халифу убытка не причиняю, за что же не позволять? Да и стоит ли думать об этом? Вот когда запретит, тог­да и подумаю. Не бойся, братец, кусок хлеба я всегда добуду, да и уголок для кейфа всегда найдется.

- Пусть вечно осеняет радость твой очаг, Гасан! - промолвил дервиш, удаляясь.

3

Чуть свет весь Багдад содрогнулся от крика придворных вестни­ков:

- Халиф Гарун-Аль-Рашид повелевает: «Вода есть дар божий и с нынешнего дня никто да не осмелится продавать ее за деньги. Повеле­ваю разорвать у торговцев бурдюки и перебить кувшины!»

Разбили кувшин и у бедного Гасана; с пустыми руками плетется он домой.

На третью ночь халиф, одетый дервишем, опять, обходит город. Опять приближается к жилищу веселого Гасана и слышит музыку, звуки песен. Он входит.

- О-о, дервиш-баба, честь тебе и место, садись поближе, день продолжим, вечер скоротаем! Будем веселиться, дервиш-баба: лучше веселье, чем грусть.

- Что и говорить, веселье куда лучше. Смерти все равно никому не миновать, кто может - пусть веселится! - восклицает дервиш, под­саживаясь к хозяину.

В полночь музыканты получают плату и уходят. Остаются дер­виш и хозяин.

- Братец Гасан, что это я слышал сегодня! Будто халиф запре­тил торговать водой - да правда ли это?

- Как же, сущая правда, у всех продавцов переколотили кувшины. Ты, братец, настоящий пророк: что ни скажешь - все сразу сбыва­ется.

- А на какие же деньги ты так кейфуешь?

- О, если б у человека кроме денег не было никакой нужды! Добыть денег нетрудно, братец дервиш. Поступил я работником к хозяину. Из того, что зарабатываю за день - половину проедаю, а прочее музыкантам отдаю. Главное в человеке сердце, дервиш-баба.

- Жизнью клянусь - ты с таким сердцем достоин быть при дворе! - воскликнул дервиш.

- Ой, дервиш-баба, все слова твои сбываются, неужели и эти сбудутся?

- А почему бы и нет? На свете все возможно, - ответил дервиш, и они расстались.

4

С восходом Солнца придворные вестники уже теснились у порога Гасана.

- Здесь ли Гасан, что любит кейф?

- Вот я.

- По приказу халифа следуй за нами!

Гасана привели во дворец и объявили, что халиф, велит ему слу­жить во дворце. Гасана роскошно одели, прицепили к поясу саблю и поставили у входа во дворец. Целый день Гасан простоял без дела, а как стемнело, с пустыми руками отправили его домой; иди, мол, при­дешь завтра, станешь на то же место.

Ночью Гарун-Аль-Рашид опять бродит по Багдаду.

Вот он у лачуги Гасана. О, чудо! Опять музыка, песни. Халиф вошел.

- Дервиш, дервиш, сюда, важная новость. Твои вчерашние слова сбылись, халиф взял меня во дворец и дал мне должность,

- Что ты говоришь!

- Аллах свидетель.

- Видно и денег немало дал.

- Ни гроша!

- Откуда же взялись у тебя деньги на кутеж?

- Садись, расскажу. Привесили мне сбоку саблю. Вечером иду домой, а сам думаю: ведь не людей же мне саблей убивать. Так вот, продал я клинок вместо него вставил деревянный. На деньги, что я получил за клинок, вот и кейфую. Неужели я дурно поступил, дервиш-баба? Лучше иметь при себе радость, чем саблю, что разит людей.

- Ха-ха-ха!- захохотал дервиш. - Положим, поступил ты не плохо. Ну, а ежели завтра царь да велит тебе этой саблей кому-нибудь голову отсечь?

- Удержи свой язык, зловещий дервиш! - рассердился Гасан. - Как на грех все твои слова сбываются. Не можешь разве что-нибудь хорошее сказать?

Взгрустнулось Гасану. Сердце у него щемило страхом, всю ночь он проворочался без сна.

Так оно и вышло. На другой день халиф вызвал Гасана и на гла­зах всех придворных торжественно приказал:

- Обнажи саблю и отсеки этому преступнику голову!

- Живи вовек, великий халиф, - пролепетал объятый ужасом Гасан, - во всю жизнь я ни на кого руки не поднимал - не могу. Поручи это дело кому-нибудь другому...

- Я поручаю это тебе, - рявкнул разгневанный халиф, - если хоть минуту промедлишь - голова твоя слетит с плеч! Вынимай саблю!..

При этих словах Гасан подошел к осужденному, поднял руки к небу и провозгласил:

- Аллах, ты ведаешь, кто прав, кто виноват. Ежели этот человек согрешил, дай мне сил одним ударом отсечь ему голову, а нет - пусть сабельный клинок из стального станет деревянным...

И он выхватил саблю... Дерево! Придворные диву дались при этом чуде.

Тут халиф Гарун-Аль-Рашид с громким смехом открыл тайну своим сановникам. Те пришли в восторг и осыпали похвалами как ха­лифа, так и кейфующего Гасана. Засмеялся даже несчастный преступ­ник, на коленях ожидавший, вытянув шею, рокового удара.

Гарун-Аль-Рашид даровал ему жизнь, потом подозвал Гасана, объявил его своим вернейшим подданным и даровал высокий сан, что­бы он, не нуждаясь ни в чем; жил по-прежнему весело и других учил весело жить на свете.

Туманян Ованес "Сказки" - Ереван: Советакан грох, 1985 - с.36