Ткач и шах

Жил давным-давно один справедливый шах. Звали его Давлят. Шах Давлят старался управлять государством, не нарушая закона. Иногда он говорил себе: «Я столько сделал дел. Интересно, что говорят обо мне мои подданные». Снимал он с себя свои царские одежды, надевал простые и ходил среди народа.

Однажды Давлят шел ночью по улице и в одной лавке услышал чей-то голос. Подошел Давлят поближе, послушал, а затем посмотрел в щель двери. Видит — сидит ткач за станком и работает. В этот момент челнок выскочил из натянутой пряжи и упал на землю.

Ткач сказал:

— Ух!— протянул палку с крючком на конце, подцепил и поднял челнок. Потом он зажал конец нитки из челнока зубами, переложил челнок в правую руку и сказал:

— Пусть придет брат Давлят,— и пропустил челнок через натянутую основу. Челнок проскочил в левую руку. Держа его левой рукой, ткач добавил:— И скажет: «Махамат, если я дам тебе дочь главного визиря, женишься ли ты на ней?»

Потом ткач пропустил челнок в обратную сторону и сказал:

— Женился бы, женился бы, женился бы!

Говоря так, он ткал бязь.

Когда же опять челнок выскочил и упал на землю, ткач опять произнес:

— Ух! — И все повторил, как первый раз.

Шах удивился и вернулся обратно во дворец.

Утром он позвал своих визирей и сказал:

— В таком-то квартале, на такой-то улице живет ткач по имени Махамат. Идите и того ткача вместе с ткацким станком и натянутой основой доставьте сюда.

Визири пошли, перенесли ткацкий станок во дворец и привели к шаху самого ткача Махамата.

Шах собрал придворных и в присутствии их приказал Махамату:

— Установи здесь свой станок и покажи нам, как ты ткешь бязь!

Махамат быстро установил станок, сел на доску перед основой и начал ткать.

Тут шах сказал Махамату:

— Постой! Тки так, как ты ткал вчера ночью.

Махамат испугался, но подумал:

«Приказ шаха подлежит выполнению. Если не выполню, что он приказывает, как бы на мою голову не пала тяжелая вина». Начал он ткать. Челнок выскочил и упал на землю.

Ткач воскликнул: «Ух!»

Зажмурил он глаза и, взяв челнок в правую руку, точно повторил вчерашние слова:— Пусть придет брат Давлят.

Пропустив челнок через основу, ткач проговорил:

— И скажет Давлят: «Эй, Махамат, если я дам тебе дочь главного визиря, женишься ли ты на ней?»

Потом ткач пропустил челнок в обратную сторону и сказал:

— Женился бы, женился бы, женился бы!..

И продолжал ткать бязь. Челнок упал на землю — ткач вздохнул:

— Ух!— поднял с земли челнок и снова повторил те же слова.

Шах спросил у ткача:

— Почему ты так говоришь? Ткач ответил:

— Если откажетесь от ложки моей крови, то скажу. Давлят сказал:

— Отказываюсь! Говори!

Ткач начал тогда рассказывать:

— Однажды я шел с базара. Из бани, раскрасневшись, шла одна красавица. Не красавица, а несчастье для сердца. Увидел я ее и разум потерял. Оказывается, это дочь главного визиря. С тех пор все мои мысли с той девушкой. Вот и говорю я те слова, когда я тку. Я ткач-бедняк. Если бы я был богатым, может быть, главный визирь отдал бы за меня дочь.

Из глаз ткача Махамата градом полились слезы.

Тут шах посмотрел на главного визиря и сказал:

— Вы слышали эти слова? Визирь стоял и молчал.

После этого шах Давлят приказал главному визирю отдать дочь за ткача Махамата и устроил большой пир.

Так ткач достиг своих желаний.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Сахибджан и Ахмадджан

Жили не голодны, не сыты старик со старухой в давние времена, когда волк был баковулом, лиса — ясаулом, ворон — музыкантом, воробей — доносчиком, черепаха — весовщиком, кабан — мясником, а лягушка была должна кучу денег. Старик и старуха жили бедно. Был у них дворик, во дворике стояла жалкая мазанка, а больше ничего у них не было. Старик ловил рыбу в реке, старуха ходила по домам и убирала, так и жили они вдвоем. Не было у них детей, а они очень и очень хотели их иметь.

Как-то старик говорит старухе:

— Слушай-ка, жена, мне уже пятьдесят пять, а тебе исполнилось пятьдесят. Нет у нас детей. А что с нами будет, когда мы и вовсе состаримся и к работе будем неспособны? Кто зажжет на нашей могиле свечи, когда мы умрем? Давай хорошенько попросим аллаха, может быть, он сжалится над нами и пошлет нам сынка!

Старик и старуха долго слезно просили аллаха о сыне. Бог, видно, услышал их просьбу, родила старуха сына. Назвали его Сахибджаном,

Не было границ радости старика.

— Достигли мы желанного, жена,— сказал он старухе.— Давай теперь воспитывать его. Народ говорит: от хороших людей остается человек, а от дурных людей — вопли и стенания. Воспитаем сына хорошо — люди поблагодарят нас, плохо воспитаем — люди проклянут нас.

Старухе пришлись эти слова по душе.

После рождения сына старик и старуха сразу даже помолодели, почувстовали быстроту в ногах, силу в руках. Старик начал больше ловить рыбы. Из дома ушла нужда.

А Сахибджан рос себе понемногу и, наконец, исполнилось ему шестнадцать лет. Стал он рослым юношей, с широкими плечами, со стройной фигурой, ну прямо палван(Палван — богатырь.).

Однажды старик сказал сыну:

— Сынок, я теперь вовсе стар стал. На рыбную ловлю будешь ходить ты со мной.. Научишься ловить рыбу, да и подышишь свежим воздухом в поле, у реки.

— Хорошо, отец! Пойду с тобой к реке и буду все делать, что ты скажешь.

Отец и сын пошли к реке и захватили с собой сети. Воздух был чист, повсюду, куда ни глянь,— трава зеленая волнуется, птицы заливаются; широкая, не охватишь взглядом, полноводная река катит голубые воды, тихо и серебрясь.

Шли они вдоль реки, шли и, дойдя до тенистого высокого чинара, остановились.

— Вот здесь и начнем ловить рыбу, сынок,— сказал старик.

Расправил он сети и забросил их далеко в реку. Немного спустя вытянул их, а в них ничего нет. Снова закинул сети. Спустя немного времени старик начал тянуть их, но так они были тяжелы, что один он не смог их вытянуть, и позвал сына:

— Сахибджан, сынок, иди помоги тянуть.

Сахибджан принялся помогать отцу. Но и вдвоем они не смогли вытянуть сети. Старик выпрямился, вытер пот со лба.

— Ух, устал я,— сказал он.— Не иначе, как в сети попал кит!

Старик привязал один конец сетей к чинару и распорядился:

— Ну, сынок, другой конец не выпускай из рук, а я пойду позову кого-нибудь на подмогу, нам вдвоем не вытащить.

Сказал так старик и ушел в сторону кишлака.

Сахибджан сел на берег и стал смотреть на зеленые травы, на высокие деревья, что росли у реки, на тихое и величавое ее течение. Вдруг в сети ему почудилось что-то. Пригляделся он, а там сидит маленькая рыбешка. Грустно и с мольбой смотрит она на Сахибджана, а на глазах у нее слезы.

Сжалился Сахибджан над ней. «Она так же молода, как и я,— подумал он.— У нее есть, видно, родители, которые ждут не дождутся ее. Дай-ка выпущу ее, вот обрадуется!» Сказано — сделано. Сахибджан взял да и перерезал ножом конец сетей.

Выскочила рыбешка на волю, обрадовалась, покрутилась в воде у ног Сахибджана, порезвилась и исчезла.

Спустя некоторое время отец возвратился и привел с собой двух дехкан. Увидел старик, что нет сетей.

— Где же сети? — спросил он Сахибджана.

Тот ответил:

— Мне стало жаль рыбу, она так металась и рвалась на свободу, что я отпустил ее.

Огорчился старик, а дехкане, которые пришли помочь ему, сказали:

— Если у родителей один сын, он вырастает или храбрым, или умным, или глупым, или трусливым. Трудно тебе было растить сына на старости лет, теперь бы он должен помогать тебе, а он не только не помогает, но даже выпускает выловленную рыбу да еще вместе с сетями. Недобрый он у тебя!

Сказали они так и ушли. Старик же не промолвил ни слова.

Слова дехканина глубоко запали в душу Сахибджана.

На следующее утро он обратился к отцу со скромной просьбой.

— Отец, у меня рука не оказалась легкой. Вы вчера сами убедились в этом, мы не смогли поймать ни одной рыбы. Разрешите мне походить по городам, кишлакам, изучить какое-нибудь ремесло. Если улыбнется мне счастье, я буду помогать вам.

Горько было старику и старухе расставаться с сыном, но делать нечего, благословили они его и отпустили. Старуха наполнила его торбу лепешками и толокном. Вечером Сахибджан покинул кишлак.

Старик и старуха вышли проводить его на улицу с напутственным словом:

«Бери, да не отдавай. Возвращайся живым и здоровым».

Долго шел Сахибджан Он даже не смог сказать, сколько раз поднялось и опустилось солнце. Горы и степи приходилось ему проходить, реки и озера переплывал он.

Пришел он, наконец, в один кишлак. Решил отдохнуть, сел около хауза, под чинаром, и не заметил, как к нему подошел путник лет сорока с длинной бородой, с чалмой на голове.

- Эй, юноша, ты слишком еще молод, как я погляжу! Куда же ты идешь? — спросил он его.

— Я странник,— ответил Сахибджан.

— Ну, тогда давай вместе странствовать. Сахибджан решил испытать путника.

— Я иду долго-долго,— сказал Сахибджан,— но когда устану, сажусь и отдыхаю тоже долго, в течение этого времени своим темным покрывалом ночь три раза успевает покрыть землю. Ну как, согласны вы со мной странствовать?

— Нет, мне с тобой не по пути,— ответил путник и пошел дальше.

А Сахибджан, отдохнув, снова пустился в путь. Долго он шел, устал, сел отдохнуть на берегу широкой реки и не заметил, как к нему подошел путник с короткой бородой и без чалмы.

— Далеко ли идешь, братец?— спросил его путник.

— Так, странствую,— отвечал ему Сахибджан.

— Да вот и я пустился в странствия. Давай уж вместе,— предложил путник.

Сахибджан ему сказал:

— Если я иду, то иду очень долго, а когда устану, то отдыхаю столько, что за это время ночь успевает три раза покрыть землю своим ночным покрывалом.

— Твои странствия слишком длинны, пойду один,— решил путник.

Отдохнул Сахибджан, искупался в реке, взвалил торбу на плечи и снова отправился в путь. Шел он, шел — и дошел до развилки дорог. Присел он на камень отдохнуть. Не заметил, как к нему подошел юноша.

— Здравствуй, друг! — сказал он.— Далеко ли идешь?

— Здравствуй,— отвечает Сахибджан.— Я странствую.

— Я с той же целью хожу по дорогам. Давай ходить вместе,—предложил юноша.

— Послушай, друг!— ответил Сахибджан.— Я иду долго-долго, не когда устану, сажусь и отдыхаю. В течение этого времени ночь своим темным покрывалом три раза успевает покрыть землю.

— Ничего, мой друг,— сказал юноша.— Я тоже люблю долго отдыхать и много ходить, думаю, что в этом деле не уступлю вам.

«Видно, парень ничего, горячий и компанейский»,— подумал Сахибджан.

— Ладно, пойдем вместе,— сказал он вслух юноше.

Сел юноша рядом с Сахибджаном, стали они беседовать.

Спросил его юноша, как его зовут.

— Меня зовут Сахибджаном. А как зовут вас?

— А меня зовут Ахмадджаном,— ответил тот.— Сколько вам лет?

— Недавно мне исполнилось шестнадцать, а сколько вам?

— Давайте побратаемся,— сказал Ахмадджан.— Мне исполнилось пятнадцать. Вы будете старшим братом, а я младшим.

Сахибджан достал из мешка лепешку. Одну половину взял себе, другую отдал Ахмадджану и сказал:

— Отныне все, что найдем, будем делить поровну.

Съев каждый свою половину лепешки, побратимы отправились в долгий путь. Шли они, шли, шли через поля и горы, моря и реки, наконец, пришли в один город. Стали они осматривать его. Пришли на базар. Видят — стоит глашатай и кричит во все горло:

— Эй, люди! Слушайте, слушайте! Знаменитый бай нашего города Абулькасымбай возводит медресе. Нужны рабочие-глинобитчики, кирпичники, плотники, кровельщики. Кто хочет, пусть идет к нему. Эй, люди! Слушайте, слушайте!

— Пойдем к баю, братец,— говорит Сахибджан Ахмадджану.— Поработаем. Научимся какому-нибудь делу.

Согласился Ахмадджан, и оба отправились на строительство медресе.

— Давайте нам кетмени и лопаты,— сказали они надсмотрщику работ,— один из нас будет глину месить, другой — кирпичи формовать.

Надсмотрщик работ выдал им кетмени и лопаты.

Побратимы запротестовали.

— Эти кетмени и лопаты не для нас. Слишком малы. Выдайте нам размером побольше. Чтоб кетмень весил один хишаки (Хишаки — мера веса, равная 53 фунтам.), а лопата б весила нишмаки (Нишмаки — мера веса, равная 26 фунтам.).

По приказанию начальника работ, кузнец развел в кузнице огромный костер и ковал целую неделю кетмени и лопаты. Сахибджан и Ахмадджан получили свои инструменты, начали месить глину и формовать кирпичи. Выполняли они работу за десятерых. Прошел месяц. Однажды в базарный день Ахмадджан предложил Сахибджану:

— Брат, давайте получим у надсмотрщика, что заработали, и пойдем на базар.

Получили они деньги и пошли гулять. Чего-чего не было на базаре! Красные яблоки, желтые сочные персики, бархатный кишмиш, а огромных дынь и арбузов было столько, что они не помещались на прилавке и под прилавком, целые горы возвышались прямо на улице. Купили они себе свежих и сушеных фруктов и давай их есть.

Поели побратимы и пошли обратно. Долго еще трудились они, делая работу за десятерых. Их слава разнеслась повсюду. Узнал о ней и падишах соседней страны Карахан.

— Что за юноши такие,— подумал он,— надо позвать их и поговорить с ними.

И послал он за юношами гонцов. Два дня скакали гонцы —не спали, не ели — в страну, где работали братья.

— Мы слышали, что вы сильные богатыри,— сказали гонцы.— Наш падишах желает вас видеть и говорить с вами. Если кто-то из вас выполнит три поручения, за того падишах отдаст свою единственную дочь. Многие смелые джигиты добивались руки дочери падишаха, но все они погибли: не смогли справиться с тремя поручениями.

Решили братья поехать к падишаху Карахану.

— Вы храбрые молодцы,— сказал им падишах.— У меня есть дочь на выданье. Всем богатырям я ставил три условия, но никто еще не смог их выполнить. Выполните условия, тогда одному отдам дочь, а другому—половину страны.

— Мы согласны, говорите ваши условия,— ответили юноши.

— У меня в саду появился страшный дракон. Каждый месяц он проглатывает девушку. Настал черед моей дочери. Дочь привязана к дереву в саду. Скоро должен прилететь дракон и проглотить ее. О моя дочь! Не успела ты вырасти, как уже погибнешь! Убейте дракона, спасите дочь,— стонал падишах.— В том же саду у меня растет чудесный инжир. У него необычайные плоды. Тот, кто будет есть их, долго останется молодым. Каждый год, когда плоды инжира начинают созревать, появляется див и съедает их. Второе мое условие — убить дива. В городе нет воды. Река, которая спускается с гор, теряется где-то среди песков. Третье мое условие — прорыть канал от реки до города.

Согласились юноши, только сказали падишаху:

— Велите изготовить для нас меч такой, чтоб в сложенном виде он имел в длину один аршин, а в раскрытом виде имел бы длину в сорок аршин. Кроме того, пусть изготовят для нас еще кетмень и лопату в сорок пядей длиной и в сорок пядей шириной.

По приказанию падишаха, кузнецы живо принялись за работу. Не прошло и дня, как юноши получили все, что требовали. Пошли они в сад падишаха. Начали спорить, кому убить дракона. Сахибджан говорил: «Я убью», а Ахмадджан возражал: «Нет, я его убью! Старший не трудится, если рядом с ним стоит младший».

Взял он меч и ушел в сад. Идет он и видит: лежит огромный дракон и смотрит на привязанную к дереву девушку, а у той от страха текут по щекам горькие слезы. Рассвирепел дракон, увидев юношу, и втянул ноздрями воздух. Ахмадджан только качнулся. Дракон еще сильнее потянул в себя воздух. Развернул Ахмадджан меч, полетел в пасть дракону и вышел из хвоста, разрезав чудовище пополам. Издох тут дракон. Дочь падишаха, трепетавшая в ожидании, когда съест ее дракон, была спасена. Вмиг разнеслась весть о счастливом событии по всему городу. Ко дворцу падишаха шел толпами народ, все хотели посмотреть на чудо-джигитов. Все благословляли юношей.

На следующий день Сахибджан и Ахмадджан взяли кетмень и лопаты и отправились к реке рыть арык. Пришли они на место — видят: людей видимо-невидимо: все копошатся, роют, а надежды получить воду ни у кого нет.

— Эй, добрые люди!—закричали юноши.—Дракон убит, город полон радости, идите и вы по домам веселиться. А арык пророем мы сами!

Обрадовались люди, многие ушли домой, а другие остались смотреть, что будут делать побратимы. Начали они рубить деревья, связывать вместе. Бросили их в реку, потом набросали много хвороста, а сверх того, насыпали земли и камней. Шумела, возмущалась, бурлила река, пенилась, кидалась волнами на братьев, хотела сбить их, утащить на дно. Мужественно боролись с рекой братья. Победили они ее и перегородили. Вода поднялась, потекла к городу по арыку.

Пришли побратимы к падишаху, позвали его на башню, показали ему новую реку. Широка была река. Медленно катила она свои волны к городу. Ожила степь. Покрылась вся цветущими маками, и уже кое-где появились дехкане, возделывающие почву.

— Молодцы, юноши! Теперь осталось вам выполнить еще одно условие, а там и свадьбу сыграем!

Пошел Сахибджан в сад, вырыл яму под инжиром и лег там, дожидаясь наступления ночи. Стало так темно, что даже не было видно деревьев. Вдруг появился слабый свет. Сахибджан увидел страшного дива, поедающего инжир. Вышел Сахибджан из ямы и, развернув саблю, одним ударом рассек дива пополам. Обрадовался падишах и сразу отправился в сад есть инжир. Целую неделю без сна и отдыха ел инжир падишах и от обжорства еле мог двигаться, но все равно никак не мог помолодеть. Наконец пришел он к юношам и спросил:

— Теперь скажите мне, за кого же из вас выдать мне дочь мою?

— Ахмадджан оказался сильнее и смелее. За него и выдайте дочь,— сказал Сахибджан.

— Нет, государь,— ответил Ахмадджан,— старший должен быть в почете. Сахибджан старше меня. За него и выдайте.

Решили, что на царевне женится старший брат. По городу глашатаи разнесли весть о свадьбе. Заиграли карнаи и сурнаи, зарезали баранов и скотину, начался пир да веселье. Пир длился сорок дней и сорок ночей. Приехали гости с разных концов земли, чего только они не привезли в подарок жениху и невесте: и ковры, вышитые серебром и золотом, и тончайшие ткани, и драгоценные камни, величиной с куриное яйцо, и волшебное зеркало, в котором можно было увидеть самые отдаленные уголки земли.

Прошло немного времени. Однажды Ахмадджан говорит Сахибджану:

— Сегодня ночью я буду спать во дворе, пусть невестка постелит мне там.

Когда город погрузился в сон, Ахмадджан отправился в сад. На небе появилась луна, подобная золотому подносу, на котором подавали фрукты во дворце.

Было очень тихо. Вдруг прилетели два ворона и сели на чинар, что рос во дворе. Один из воронов начал каркать:

— Ворон, ворон, птица черной вести!

— Я слушаю тебя, ворон, птица мрачных предсказаний.

— Зх, хорошо б обернуться теперь мне добрым конем, непокорным, норовистым, смелым, гарцевал бы я по камням и скакал бы по лугам, перескакивал моря и горы. Кого я достоин по силе, смелости и красоте? Зятя падишаха — Сахибджана достоин! Взял бы он меня, сел бы на меня, поскакал бы я, сбросил бы его и разбился б он. Тот, кто слышал меня и вздумает кому-нибудь рассказать об этом, пусть окаменеет до колена!

Потом закаркал второй ворон, птица черной вести:

— Ворон, ворон!

— Слушаем тебя, ворон.

— А кем же мне быть? Хорошо бы стать мне птицей с ярким оперением. Прилетел бы я на базар, пел я б, заливаясь, покорил бы своим пением всех. Кого был бы я тогда достоин? Зятя падишаха, Сахибджана! Взял бы он меня в руки — да и умер! Кто слышал меня и вздумает рассказывать об этом, пусть окаменеет до пояса!

Прилетел третий ворон, приносящий людям одни страдания.

— Ворон, ворон!

— Мы слышим тебя, птица горьких страданий!

— А кем бы мне стать? Стать бы мне драконом. Ворвался бы с ветром-бурей через щель-дыру, да и проглотил бы Сахибджана и его жену. Тот, кто слышал меня, пусть окаменеет весь.

Сказали так вороны, посмотрели вниз и, увидев Ахмадджана, захохотали и улетели.

Настало утро, Сахибджан и Ахмадджан сели завтракать, чего только они не ели: и заморских фазанов, и нежных рябчиков, и жирную баранину с чесноком, и желтую рассыпчатую халву, и янтарный бекмес, и прозрачный миндаль.

Позавтракали и отправились на базар, а по базару ходил замечательный конь. Золотая была грива у коня, огневые глаза горели.

— Кого достоин конь этот?— спрашивали все.— Ну, конечно, зятя падишаха, Сахибджана!

Увидев коня, Сахибджан решил купить его.

— О брат, дайте я его сначала испытаю,— говорит ему Ахмадджан.— Если он выдержит испытание, тогда и купим.

— Хорошо, братец,— ответил ему Сахибджан.

Едва дотронулся Ахмаджан пальцем с кольцом до спины коня, как хребет его переломился надвое. Только удивились люди, а Сахибджан больше всех. Пошли они дальше. Видят — один человек носит по базару чудесную птицу. За ним толпами ходит народ. Не было другой птицы, равной этой по красоте. Пела птица, заливалась.

— Кого достойна эта птица?— спросил человек.

— Зятя падишаха, Сахибджана!— ответил народ.

— О братец,— спросил Ахмадджан,— купите ли вы эту птицу, если она мне понравится?

— Куплю,— отвечает Сахибджан.

Только Ахмадджан приложил палец с кольцом к шее птицы, как голова у нее отлетела. Удивился народ, а Сахибджан больше всех.

Вечером Ахмадджан сказал брату:

— Брат, нынче я лягу спать возле очага.

— Да зачем тебе там спать? Спи, где всегда спишь! — ответил Сахибджан.

— Ничего, сегодня я лягу спать возле очага,— ответил Ахмадджан.

Когда наступила ночь, развернул Ахмадджан свой меч, поставил стоймя возле дыры у очага. Вдруг поднялся бешеный ветер, завыла буря — и пришел дракон, рванулся было в дыру, но напоролся на меч, и рассек он его на две части. Брызнула кровь, и одна капля долетела до дворца и капнула в лицо царевны. Подбежал к ней Ахмадджан, достал кисейный платок и, сложив его в семь раз, приложил к щеке невестки и стал через него обсасывать с лица кровь. В ту минуту проснулся Сахибджан и увидел, как Ахмадджан обсасывает кровь с лица жены, и закричал в гневе:

— Когда я предлагал жениться на ней, ты не женился. А теперь что ты делаешь? Недаром ты просился спать то во дворе, то у очага! Значит, ты не доволен моей женитьбой!

— О брат, дело не в этом! Напротив, я очень доволен. Есть тут другая причина. О ней скажу вам утром,— ответил Ахмадджан.

Настало утро. Невестка расстелила дастархан. За завтраком Сахибджан снова заговорил:

— Послушай, Ахмадджан, я предлагал тебе жениться на принцессе. Ты не захотел, а теперь совершаешь такие зазорные поступки.

— Брат! Видно, придется вам рассказать обо всем,—говорит Ахмадджан.— Ночью, когда я выбрался спать во двор, прилетели три ворона и уселись на чинар.

И только рассказал он, что говорил первый ворон, как ноги его окаменели. Увидев это, Сахибджан и жена его поразились и ужаснулись. Ахмадджан хотел было рассказать, что говорил второй ворон, но тут заволновался Сахибджан:

— Молчи, не говори!

— Ну чему быть, того не миновать,— ответил Ахмадджан и рассказал дальше. И как только рассказал о втором вороне, окаменел до пояса. А когда рассказал о третьем вороне, превратился в большой камень. Заплакали тут муж и жена и, не зная, что теперь делать, подняли камень и вынесли на улицу. Вдруг к ним подошел старец с длинной бородой и посохом в руке.

— Отчего вы так горько плачете, дети мои?— спросил он. Сахибджан рассказал ему всю историю.

— Ставь камень на землю,— сказал старец.

Сахибджан опустил камень на землю. Старец посохом толкнул камень, и он вдруг снова стал Ахмадджаном. Чихнул Ахмадджан и сказал:

— Крепко же я спал.

Все обрадовались.

Потом заговорил Ахмадджан:

— Брат, наверное, у вас есть отец и мать. Есть они и у меня. Наверное, они ждут , не дождутся нас с вами. Давайте оба вернемся к своим родителям.

Понравились эти слова Сахибджану. Пришли побратимы к падишаху и сказали ему об этом.

— Есть у нас родители. Услужить им, помогать им — наш сыновний долг. Они ждут нас и не дождутся. Разрешите нам поехать к ним!

Падишах нашел их слова правильными и разрешил им ехать.

— Дочь ваша поедет с нами, или останется здесь?—спросил Сахибджан.

— Жена должна быть там, где находится муж,— ответил падишах Карахан.

Подарив им сорок мулов с вьюками дорогих подарков и снабдив их на дальнюю дорогу съестным, падишах сказал им:

— Доезжайте до родины здоровыми и счастливыми, да не забывайте и нас.

Народу грустно было расставаться со смелыми джигитами.

Звуками карнаев и сурнаев проводил их в путь городской люд.

Ехали они день, другой, третий... Долго ли ехали, коротко ли, а приехали к берегу полноводной реки.

— Тут я расстанусь с вами, брат. Поеду в другое место,— сказал Ахмадджан.— Помните, что вы говорили, когда мы впервые встретились?

— Помню,— ответил Сахибджан.— Я говорил: все, что найдем, будем делить поровну и есть-пить вместе.

— Тогда давайте все делить.

— Хорошо. Только большую половину добра возьмешь ты,— ответил Сахибджан.

— Нет, мой брат,— возразил Ахмадджан,— и добро и жену — все будем делить поровну.

— А как же жену станем делить?— удивился Сахибджан.

— А вот как. Привяжем ее к чинару, разрубим пополам. Хотите — берите верхнюю половину, хотите — нижнюю.

Ахмадджан привязал царевну к чинару, и только коснулся ее тела острием меча, как царевна закричала — и из ее рта вылетел сгусток крови. Бросив меч на землю, Ахмадджан растоптал сгусток, вернулся к брату и проговорил:

— Брат мой, помните, когда я, приложив к лицу вашей жены кисейный платок, хотел избавить ее вот от этой крови. Это ядовитая слюна дракона. Жена ваша должна была умереть. Теперь ваша жена в безопасности. Пусть и жена ваша и все добро останется с вами. Везите все к своим родителям и порадуйте их. Помните, вы однажды выпустили маленькую рыбку из отцовских сетей. Эта рыбка — я.

Поцеловал Ахмадджан побратима, простился с ним и кинулся в реку. В воде он обернулся рыбкой и уплыл. Долго Сахибджан смотрел, не отрываясь в реку, туда, куда уплыла рыбка, пока вода в том месте, куда нырнула рыбка, не успокоилась. Огорченный Сахибджан приехал с женой в родной кишлак.

Приехали они, а отец и мать его слезами исходили, грустили о пропавшем сыне. Увидели сына, перестали плакать, на радостях сразу помолодели.

Долго рассказывал Сахибджан о своих странствиях.

Старик и старуха радостно обняли невестку, не знали, куда ее усадить.

Сахибджан привез в дом стариков радость, изобилие и счастье. Жил он с женой до глубокой старости. Дети их, когда выросли, тоже отправились странствовать. Но о них, их странствиях можно рассказывать еще очень долго. Оставим все это для другой сказки.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Мусофирбек

В давние времена близ Ургенча жили два бедняка — два друга Кулдаш и Юлдаш. Все двенадцать месяцев в году— и летом, и зимой, и в жару, и в холод — Кулдаш пас в степи скотину, а Юлдаш ходил по дворам и нанимался поденно делать всякую черную, работу. Кулдаш и Юлдаш жили в полуразвалившейся хибарке, которую снимали у таких же бедняков, как и они сами. Виделись Кулдаш и Юлдаш только поздно вечером, когда они, усталые, возвращались домой. Тогда, сидя у очага, друзья имели обыкновение рассказывать друг другу, что они видели и слышали.

Однажды Юлдаш увидел сон: две большие и одна маленькая звезды скатились с неба прямо Юлдашу за пазуху.

Целый день Юлдаш думал про этот сон, а вечером, как обычно, рассказал его своему другу.

Подумав, Кулдаш сказал:

— Продай мне свой сон.

Юлдаш удивился:

— Ийе! Ты что, сдурел, разве сны продаются?

— Дорогой друг,— настаивал Кулдаш,— продай мне этот сон!

— Ну ладно, продавать, так продавать, а что ты мне дашь? Кулдаш усмехнулся:

— Столько лет я уже работаю пастухом, а заработал всего-навсего телку и годовалого жеребенка. Больше у меня и нет ничего. Вот и отдам за твой сон их обоих — все свое богатство, которое я сумел скопить. Да ты и сам это хорошо знаешь. Я от тебя ничего не прячу. Ведь мы же друзья!

— Хорошо,— ответил Юлдаш.

— За одну звезду я дам тебе телку,— продол жал Кулдаш,— за вторую звезду — жеребенка, а за маленькую — ничего.

Он достал из-за пазухи половину пресной лепешки и дал Юлдашу. Они взялись за руки и долга их трясли приговаривая: «Найти тебе добра!»

Юлдаш в ответ сказал:

— Хорошо, бери мой сон. Только если тебе посчастливится и дела твои пойдут хорошо, не забывай меня.

Вечером, когда жители селения, все — и стар и млад собираются на гузаре, друзья пошли тоже туда, и Кулдаш обратился к людям:

— Эй, отцы, дяди, братья. Столько лет я пасу кишлачное стадо. Ничью скотину я не присвоил, не украл. Ни на кого, ни на ваших сыновей, ни на ваших дочерей не посмотрел дурным глазом. Ел я все эти годы ваши хлеб и соль. Не жалейте о том хлебе и соли, что вы мне давали, а дайте мне ваше благословение, хочу я отправиться в дальнюю дорогу. А если пожелаете, возьмите пастухом моего друга Юлдаша. Как мне доверяли, так и ему можете доверять.

Сказал так Кулдаш и поклонился народу. Собравшиеся люди нашли слова Кулдаша правильными. Отпустили они его, назначили Юлдаша на должность пастуха.

А Кулдашу народ сказал так:

— Мы не раскаиваемся. Наши хлеб и соль ты ел правильно, заслужил. Мы довольны твоей работой и тобой. Ты нам долго служил. Мы от тебя не видели вреда. И ты будь доволен, что служил нам, не раскаивайся.

Кулдаш снова поклонился, сказал что доволен ими, поблагодарил народ за хорошее отношение. Здесь же, на гузаре, все, кто был, собрали, сколька могли денег, дали Кулдашу и разошлись по домам ужинать.

На утро Юлдаш, попрощавшись с другом, погнал скотину в степь, а Кулдаш отправился в путь. Шел дорогами известными, шел дорогами неведомыми, прошел много степей и пустынь, шел по камням, шел по пескам, шел по горам, переправлялся через большие и малые реки. Много перенес Кулдаш и трудностей и мучений. Наконец со сбитыми в кровь ногами, с потрескавшимися губами он, спустя семнадцать дней и ночей, на заходе солнца подошел к замку, окруженному высокой стеной, ворота были уже закрыты. Кулдаш выбрал местечко у стены и прилег, но никак не мог заснуть.

Вдруг издали донесся топот конских копыт. Посмотрел Кулдаш, но ничего не увидел. Кругом стояла кромешная тьма. Топот копыт все приближался.

И тут Кулдаш разглядел, что прямо на него скачет всадник, ведя в поводу другого коня. Осадив коня около Кулдаша, человек быстро прошептал:

— Вот конь. Скоро придет.

Отдал он повод запасного коня Кулдашу, и сам исчез во тьме. Так и остался Кулдаш, держа коня за повод и ничего не понимая.

Немного погодя подъехал другой всадник и сказал:

— Садитесь на коня, поехали!

Кулдаш замешкался, не зная, что и думать, но всадник взволнованно сказал:

— Скорее. За мной погоня.

Не раздумывая, Кулдаш отдался на волю случав, вспрыгнул на коня и поехал за неизвестным. Долго ехали они молча, подгоняя коней. Постепенно темнота растаяла, рассвело, и Кулдаш увидел, что спутник его красивый и статный юноша. Неизвестный с недоумением всматривался в лицо Кулдаша. Стало ясно Кулдашу, что юноша приехал к стенам замка, конечно, не за ним, а совсем за другим человеком.

Взошло солнце, а они все ехали. Кругом расстилались широкие поля, в тени зеленых рощ паслись кони, верблюды, коровы, бараны, козы. Дехкане вели волов, запряженных в ярмо, гнали ослов, навьюченных пшеницей.

Неизвестный заговорил:

— Заниматься дехканством, вспахивать на пяти-шести парах волов землю, любоваться зеленым морем пшеницы, когда колышется она на ветру, сколько чувств рождается а душе человека, не правда ли?

Но Кулдаш не отозвался, и неизвестному стало ясно, что он не дехканин.

Неизвестный также осторожно проверил: не из торговцев ли Кулдаш, не ремесленник ли он, не арбакеш ли. Но Кулдаш слушал все эти разговоры по-прежнему спокойно и равнодушно.

«Нет,— подумал неизвестный, — спутник мой не дехканин, не купец, не кустарь, не караванщик. Кто же он?»

Тут навстречу им попалось большое стадо коров, рассыпавшихся по обширному лугу, и неизвестный сказал Кулдашу:

— Наверное, пасти такое стадо тоже приятно для души. Тогда Кулдаш обрел дар речи, заговорил, залился соловьем:

— Достопочтенный, вы спрашивали меня о таких делах, о каких я и понятия не имею, поэтому я молчал. Ну, а пастушье дело мне знакомо. Должен вам сказать, пасти скотину — такое приятное занятие, что, право, кто не пас скотину, тот не жил на свете! Какая это радость, когда скот, который ты пасешь, у тебя на глазах начинает лосниться от жира, когда телятся коровы, когда телята растут, прыгают, играют, когда люди говорят тебе за жирный здоровый скот: «Молодец, спасибо!» Да, это все поистине — большая радость.

— Хмм... да...— произнес только вслух неизвестный и подумал про себя: «Что случилось, то уже случилось. Возврата нет».

Стегнув лошадь плетью, он сказал Кулдашу:

— Скорее гоните коня!

Всадники долго ехали. Проголодавшись, они слезали с коней, готовили пищу, кормили лошадей, снова садились на коней.

Неизвестный иногда задавал Кулдашу разные вопросы, иногда сам рассказывал небольшие истории.

Неизвестный, красивый статный джигит, был человеком очень приятного обхождения. Кулдаш охотно слушал его речь, восторгался тонкостью его суждений. Часто он весь превращался в слух и готов был слушать его без конца. Чем бы ни кончилось путешествие, Кулдаш был благодарен и неизвестному, и другу своему Юлдашу.

Но было понятно, что неизвестный задавал вопросы неспроста. Конечно, он хотел узнать, кто такой Кулдаш. Не затаил ли он в сердце коварства, честен ли он?

Однажды на привале неизвестный сказал:

— Если вам не надоели мои разговоры, я бы вам рассказал одну историю.

— Послушаю с удовольствием,— ответил Кулдаш.— Говорю от сердца, ваши речи дают мне знания, ваши слова дают наслаждение моей душе.

Неизвестный начал:

— В давние времена жил умный старик. Имел он трех сыновей. Старшему было двадцать лет, среднему восемнадцать, а младшему шестнадцать. Однажды старик захворал. Опытные табибы и знахари лечили его, кто молитвами, а кто и снадобьями, но ни молитвы, ни лекарства не помогали старику. Старик почувствовал, что умирает. Простился он в душе со всеми мирскими желаниями, позвал сыновей и завещал им быть честными, справедливыми, брезговать чужим добром, жить своим трудом. Потом он позвал каждого из сыновей по отдельности для тайной беседы наедине. Старшему сыну старик сказал:

— Сын мой, в саду под старым гранатовым деревом зарыт горшочек с золотом. Братья у тебя еще молоды. Они не понимают, что такое деньги, а ты взрослый джигит, ты уже все понимаешь. Возьми золото и с умом трать на братьев. Помогай им, пока они не приобщатся к какому-нибудь делу. Будь вместо меня для них отцом.

Сын вышел от старика очень довольный, думая: «Отец меня любит больше братьев. Он одному мне сказал свою тайну».

Тем временем старик позвал среднего сына и сказал ему:

— Сын мой, в саду под гранатом зарыт горшочек с золотом. Брат твой взрослый человек, приобщился уже к делу и сам сумеет зарабатывать себе на хлеб. Но вот младший брат у тебя слишком молод. Он не понимает, что такое деньги. Возьми золото и помогай младшему, а когда понадобится, то и старшему брату. Вообще же во всем слушайся старшего брата. Уважай его, как уважал меня, своего отца. Вместе со старшим братом возьмите воспитание младшего в свои руки, учите его, он еще молод.

Средний сын тоже подумал: «Отец любит меня больше братьев. О спрятанном золоте он сказал только мне».

Под конец старик позвал самого младшего сына и ласково обратился к нему:

— Дитя мое, я очень болен. В саду под гранатом зарыт горшочек с золотом. Братья твои уже большие и могут сами зарабатывать себе на хлеб. Ты же еще молод, пока ничего не умеешь делать. Золото возьми себе, помогай, если понадобится братьям, слушайся их, учись.

Младший тоже подумал: «Отец меня любит больше братьев. Он не сказал им о своей тайне. Только я знаю ее».

Через два дня старик умер, и его похоронили. Спустя неделю старший из братьев спросил у среднего:

— Ты очень печален. Что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось,— ответил средний брат.— Причина печали та же, что и у вас,— смерть отца.

Старший сказал тогда:

— Перед смертью отец мне сказал, что под старым гранатовым деревом зарыт горшочек золота и велел мне его взять. Сегодня я разрыл землю под тем гранатом, но золота там не оказалось. Или отец тебе тоже говорил об этом? Может быть, ты взял золото?

— Да, отец мне говорил, и я тоже разрыл землю под гранатом, но ничего не нашел. Брат, я правду говорю.

— Раз так, отец, наверно, и младшему говорил про золото, поди позови брата.

Братья позвали младшего и спросили его о золоте. Тот ответил:

— Отец говорил мне о золоте, я раскопал землю под гранатом, но ничего не нашел.

Старший сын, подумав, сказал:

— Братья мои, отец нас не мог обмануть. Он закопал золото под старым гранатовым деревом. Золото кто-то из нас троих взял. Если вы не сознаетесь, придется нам всем пойти к казию. Он обязательно найдет золото. Даю срок до завтра. Подумайте.

Утром старший брат вновь собрал братьев, но никто не признался, что взял золото. Пошли они втроем к казию. Он указал им место и разрешил сесть.

— С каким делом пришли, дети мои?— спросил казий.— Пожалуйста, я готов к вашим услугам.

Первым встал старший брат и обратился к казию:

— Господин казий, за ваше расположение мы приносим вам благодарность. Пришли мы к вам с настоящим скандалом. Если разрешите, то я расскажу.

Казий кивнул головой, и старший начал:

— Мы трое — родные братья. Шесть дней назад умер наш отец. Перед смертью он каждому из нас в отдельности сказал, что зарыл под старым гранатовым деревом горшочек с золотом. Когда отец наш скончался, каждый из нас рыл под гранатом, но золота не оказалось. Думаю, что отец не стал бы нас обманывать на смертном одре. Золото взял кто-то из нас троих, но никто не сознается. У вас, господин казий, большой опыт и мудрость. Мы уверены, что вы сумеете повлиять на того, кто взял золото, и он сознается.

Казий велел расстелить дастархан и выставил братьям обильное угощение. А сам рассказал им одну старую историю:

— В давние времена,— начал судья,— один джигит почувствовал склонность к одной девушке. Они учились в одной школе и еще там полюбили друг друга и решили соединить свою жизненную судьбу. Но едва девушка окончила школу, к ней заслал сватов один человек, и ее отец и мать дали согласие. Когда приблизился день свадьбы, девушка пришла к своему любимому и сказала: «Видно, наша судьба горькая. Раз отец и мать решили меня выдать за другого, что мы можем поделать. Если мы не подчинимся безжалостным законам и обычаям, нас побьют камнями. Выхода нет. Быть может, после нас настанут времена, когда молодые люди свободно смогут распоряжаться своей судьбой. Я пришла с вами проститься». Джигит тогда ответил девушке: «Верны твои слова. Но у меня есть к тебе просьба. Если ты пообещаешь исполнить ее, я скажу, в чем дело, и после этого прощусь с тобой. Если нет, поступай как знаешь». «Говори,— ответила девушка&— если я смогу выполнить твою просьбу обязательно выполню». Джигит сказал: «В день твоей свадьбы, когда вся свадебная церемония закончится, обещай прийти ко мне, и тогда я с тобой попрощаюсь». Девушка согласилась. Наступил день свадьбы. Невесту отвезли в дом жениха и, по обычаю тех времен, поместили в богато убранную комнату. Сколько она ни пыталась уйти попрощаться с любимым, но так и не сумела. Когда окончился свадебный пир, в комнату ввели жениха. Он подошел к невесте и увидел, что она сидит в горестном раздумье. «Почему вы так печальны,— спросил он,— ведь сегодня для нас обоих день радости!» И тогда невеста рассказала все жениху: как она училась вместе с джигитом, как они полюбили друг друга, как хотели пожениться, но родители решили выдать ее за другого, как она дала слово, что в день свадьбы придет к нему проститься, как она не сумела сдержать обещания. Жених сказал: «Раз вы дали обещание, то сходите и попрощайтесь!» Девушка тут же встала и пошла в дом джигита. Когда она пришла к нему, он безмерно удивился и спросил: «Как? Ты попросила разрешения у своего мужа, и он тебе поверил?» Девушка объяснила джигиту, что она откровенно рассказала жениху всю правду, и он разрешил ей пойти попрощаться с любимым человеком. Смотря в упор на девушку, джигит сказал:. «Если муж тебе поверил и разрешил пойти ко мне, мужество и- благородство его заставляют меня отказаться от твоей любви. Я не могу обмануть такого человека. Иди и живи с ним до старости. Желаю вам удачи в вашей жизни». И он с открытым лицом и ясной душой простился с,о своей любимой. Девушка вышла из дома джигита, но, когда она шла к мужу, на улице ее схватили воры. Атаман воров увидел, что она красива, и объявил, что берет ее себе в жены. По дороге он спросил девушку, почему она так поздно ходит по улице одна. Девушка тогда объяснила, как было, и сказала, что, попрощавшись с джигитом, идет к мужу. Поразился атаман и заявил:

«И джигит и твой муж проявили высокие чувства и благородство. Но и мы, воры, не уступим им в благородстве. Скажи, где живет твой муж, мы тебя проводим, чтобы тебя никто не обидел». По приказу атамана девушку отвели в дом ее мужа. И....

На этом месте судья прервал свой рассказ.

Неизвестный тоже перестал рассказывать и спросил Кулдаша:

— Как вы думаете, кому по праву принадлежит девушка: джигиту, который любил ее, жениху или атаману воров?

Кулдаш ответил:

— Благородство жениха выше благородства всех, ибо он своим поступком вызвал на благородный поступок и джигита. Возможно, этот джигит, взяв с возлюбленной обещание прийти к нему проститься, задумал плохое, ко муж своим благородством заставил его одуматься. А атаман поступил благородно, поняв великодушие жениха к возлюбленного.

Неизвестный одобрительно кивнул головой и продолжал свой рассказ:

Но разрешите мне досказать историю горшочка с золотом:

Судья тоже спросил братьев, кто из этих троих самый благородный.

Старший сказал:

— Благороден джигит, любивший девушку, ибо она приходила к нему в дом два раза, и оба раза он поступил с ней благородно.

Средний брат сказал:

— Благороден жених, ибо он, не зная девушки, доверился ей и разрешил пойти попрощаться с любимым.

А младший брат сказал:

— Благородство проявил атаман воров, ибо воры подчас из-за одной копейки убивают человека, а когда добыча сама своими ногами пришла к ним, они не только не посягнули на честь девушки, но даже не польстились на одежду, а проводили ее до дома целой и невредимой.

Тогда казий встал и сказал:

— Ну вот, ваш спор и разрешился. Только вор защищает вора. Самый младший, разделите золото из горшочка со своими братьями. Ведь отец вам завещал помогать братьям.

Младший брат согласился с решением казия, и братья, пораженные мудростью судьи, радостные и веселые, вернулись домой.

Кончив рассказ, неизвестный лег спать. Наутро вместе с Кулдашем они вновь двинулись в путь. Ехали они день и ночь и приехали, наконец, в большой город. Они остановились в караван-сарае. Отдохнув три-четыре дня, неизвестный купил в городе дом и, обставив его всей необходимой домашней утварью, приказал Кулдашу:

— Пойди и пригласи старейшину квартала и почетных людей в гости.

Когда Кулдаш вернулся, неизвестный сказал:

— В михманхане уже все готово для приема, встреть гостей хорошо. После угощения объяви, чтобы они меня и тебя сочетали браком. С сегодняшнего дня ты хозяин этого дома и глава семьи, а я твоя жена.

Тут неизвестный снял шапку, и сорок косичек рассыпались по его спине. Пораженный Кулдаш только теперь увидел, что неизвестный не джигит, а прелестная молодая женщина.

Спустя несколько дней после свадьбы жена сказала Кулдашу:

— Теперь заведите себе знакомых и друзей из людей ханского дворца, пригласите их в гости, а если они будут вас звать, ходите и вы к ним в гости. Может быть, при их помощи вы устроитесь на работу во дворце какого-нибудь хана!

Месяца через два Кулдаш поступил на работу в ханский дворец. Своим умом и сметливостью он заслужил уважение окружающих и стал известен под именем Мусофирбека, то есть Бека-странника.

Дела Кулдаша день ото дня шли лучше и лучше. Но у него прибавлялись не только друзья, но и враги. Многие придворные завидовали ему, им не нравилось быстрое возвышение никому до того не известного пришельца. Они говорили:

— Какой-то чужестранец, недавно появившийся при дворе, уже много раз получал награды от хана, а мы, старые верные слуги, никаких наград не видим.

Начали они строить против Мусофирбека разные козни.

Однажды жена сказала Кулдашу:

— Много мы получили подарков от хана. Не мешало бы пригласить его с придворными к нам на пир.

Мусофирбек послушался жену и пригласил хана к себе в гости. Прежде чем дать согласие, хан приказал своему визирю:

— Пойди и посмотри, как живет Мусофирбек, какой у него дом и богато ли он живет? Не опозориться бы нам.

Визирь переоделся простолюдином и, подойдя к дому Мусофирбека, стал через щелку в воротах смотреть во двор. Вдруг увидел он жену Мусофирбека. Пораженный, он вошел во двор и сказал ей:

— Так вот где ты, красавица. Ты перехитрила меня тогда и ускользнула из моих рук у городской стены. Клянусь, ты пойдешь со мной.

И он схватил ее за руку.

Молодая женщина вырвалась из его рук и бросилась с криками о помощи в дом.

Слуги приняли визиря за насильника и грабителя и набросились на него с палками. Еле живой, весь избитый, вернулся он во дворец, горя жаждой мести. Пришел он к хану и принялся расхваливать красоту жены Мусофирбека:

— Такая красивая женщина может быть женой только хана,— добавил он.

Тогда хан собрал визирей и стал держать с ними совет, как отобрать жену у Мусофирбека.

Долго они советовались и задумали черное дело. Наутро хан вызвал Мусофирбека к себе и объявил:

— В гости я к тебе не пойду. И вот почему. У меня заболела дочь. Вылечить ее можно только молоком тигрицы. Поезжай и достань его.

Печальный вернулся Мусофирбек домой. Жена ему сказала:

— Попроси у хана сорок дней сроку и пусть выдаст тебе сорок баранов.

Хан согласился.

Но Мусофирбек сразу не уехал. Тридцать восемь дней жена не отпускала его из дому, а на тридцать девятый она написала что-то на листочке бумаги, сложила его и, отдав мужу, сказала:

— Выйдите из города и поезжайте в сторону восхода солнца. Когда вы проедете три таша, по левую руку увидите пешеходную тропу. Проедете по ней еще полташа до большой площади. Остановите коня посреди площади головой в сторону восхода солнца и разверните мою записку — перед вами появится тигрица. Не пугайтесь! Держа записку в руках, поверните коня на месте вокруг себя — и тут вас окружит много тигриц. Но вы и тогда не пугайтесь. Держа записку в руке, поверните голову коня к дороге, по которой вы приехали, и прямо поезжайте обратно во дворец хана и скажите ему: «Мой хан, вот тигрицы. Можете надоить молока, сколько вам требуется. Я боялся привезти мало молока и, чтобы не ехать еще раз, привел сюда тигриц».

Как научила жена Мусофирбека, так он и сделал.

Привел он во дворец тигриц, и хан затрясся от страха, как листья ивы. Визири и приближенные попрятались кто куда.

В ужасе хан сказал заискивающе Мусофирбеку:

— Спасибо! Я дал тебе это поручение, чтобы проверить тебя. Прогони этих ужасных тигриц, чтобы они не наделали беды.

Мусофирбек вывел тигриц из города и свернул записку. Тигрицы сразу же исчезли.

Хан затаил злобу на Мусофирбека. Созвал он визирей и начал с ними совещаться. После долгих разговоров решили они, что утром к хану явится казначей и доложит, что из казны пропало четыре больших слитка золота. Тогда он прикажет Мусофирбеку найти пропажу.

Утром жена сказала Мусофирбеку:

— Если царь даст новое поручение, требуйте снова сорок дней сроку и сорок баранов!

Едва Мусофирбек явился во дворец, к хану прибежал казначей и донес о пропаже четырех слитков золота. Тотчас же хан обратился к Мусофирбеку:

— Вы должны найти пропавшее золото!

Мусофирбек поклонился царю и попросил сорок дней сроку и сорок баранов.

Хан согласился.

Мусофирбек вернулся к жене домой и спокойно прожил тридцать восемь дней. На тридцать девятый день жена написала ему записку, сказала, куда и кому ее отвезти. Мусофирбек, не медля, отправился в путь. В указанном ему женой месте он увидел прекрасный сад, в котором цвели цветы, пели соловьи, зеленели травы, но не было ни души. Вдруг издали донеслось пение, и к Мусофирбеку подошло несколько прекрасных девушек. Старшая из них подозвала его к себе и спросила, откуда он и с какой целью пришел. Мусофирбек вынул записку, поклонился и протянул ее ей. Девушка взяла у него записку, прочла и удивилась.

— Ийе! Да вы, оказывается, наш зять. Ваша жена — наша сестра, которую у нас похитили.

Она пригласила Мусофирбека в михманхану, разостлала богатый дастархан. За угощением они обсудили послание, а наутро красавица с двумя служанками и Мусофирбеком отправились в путь.

Вскоре они, живые и здоровые, приехали в дом Мусофирбека. Сестры обрадовались друг другу, расспрашивали о своем житье-бытье.

На сороковой день сестры встали на заре, вышли на середину двора, прочли заклинания и стали ходить по двору. И каждый раз, как они ступали, под ногами у них появлялись золотые слитки. Двор в одну минуту наполнился золотом.

Взяв четыре слитка в руки и нагрузив золотом двадцать шесть слуг, Мусофирбек пошел во дворец. Оставив слуг за дверью, он вошел в тронный зал и положил четыре золотых слитка перед ханом. Хан сказал:

— Мы говорили, что пропало не четыре золотых слитка, а четыре пары..

Мусофирбек спросил:

— Всего было четыре пары или больше?

— Всего было четыре пары,— без стыда ответил хан. И все визири выступили вперед и подтвердили лживые слова хана. Тогда Мусофирбек позвал стоявших за дверью слуг и, когда они вошли, сгибаясь под тяжестью золота, сказал:

— Вот тут тринадцать пар, а с прежними двумя парами — пятнадцать пар, получается тридцать золотых слитков. Хан мой, какие у вас есть еще приказания?

Хан и визири от стыда опустили головы и, глядя вниз под ноги, сказали:

— Больше у нас нет вам приказаний. Идите!

Вечером хан снова призвал к себе визирей:

— Что вы теперь мне посоветуете? Если вы любыми способами не убьете Мусофирбека, то любовь к его жене меня убьет.

Один из визирей попросил разрешение у царя говорить:

— Великий хан, вашему ничтожному слуге пришли в голову достойные мысли. Разрешите сказать.

Хан разрешил, и визирь сказал:

— Утром, когда Мусофирбек придет во дворец, вы и все мы будем сидеть очень печальные. Мусофирбек обязательно спросит о причине. Тут вы скажете: «Эй, Мусофирбек, никак я не могу избавиться от горестей и печалей этой жизни. Мир — это жилище горя. Сегодня я видел сон. Я очень опечален этим сном. Я рассказал свой сон визирям, но эти скоты мне ничего толком не сказали. Думаю, что только вы сможете истолковать этот страшный сон, снимете с меня эту заботу и избавите меня от печалей. Я видел во сне отца, мать, дедушку и бабушку, никто из них не захотел со мной разговаривать. Все отвернулись от меня. Отправляйтесь в потусторонний мир, найдите моих родных и узнайте, почему они на меня обиделись». Обещайте, великий хан, Му-софирбеку большую награду. Вот мой совет. Конечно, никто с того света не возвращался, не вернется и этот наглец Мусофирбек, а вы, великий господин, достигнете желанной цели.

Коварный совет визиря всем пришелся по душе.

Утром жена сказала Мусофирбеку:

— Хан, наверное, опять приготовил для вас новое трудное поручение. Но что бы он вам ни поручил, как и прежде, просите сорок дней сроку и сорок баранов.

Когда Мусофирбек пришел водворен, хан приказал ему отправиться на тот свет, узнать, почему обиделись на него отец, мать, дедушка и бабушка.

Мусофирбек поклонился хану и сказал:

— С великим удовольствием и от чистого сердца исполню вашу просьбу. Только дайте мне сорок жирных баранов и сорок дней сроку. Хан выполнил его просьбу и разрешил идти.

Мусофирбек вернулся к жене домой и тридцать девять дней жил дома. В ночь на сороковой день жена и свояченица в старых платьях вышли из города и в одном месте собрали много золы. Вернувшись домой, они надели на Мусофирбека старый рваный халат, вымазали ему лицо и руки сажей, обсыпали с голоры до ног золой. Затем они написали письмо от имени отца, матери, деда и бабушки хана, прожгли бумагу в нескольких местах, дали ее в руки Мусофирбека и научили, что говорить.

— Ну, теперь идите к царю во дворец,— сказала жена и пожелала ему удачи.

Мусофирбек шел по улице и кричал:

— Свет, свет! Нехороший наш свет. Свет, свет! Грязный этот свет. Свет, свет! Наш свет причиняет беды. Язык мой немеет, сердце слабеет!

Крича и причитая, он вошел во дворец, протянул письмо хану и сказал:

— Вот, господин, в этом письме отец ваш, мать, дедушка, бабушка написали, почему они обиделись на вас. Господин мой, свет, свет! Этот свет не годится.

И он все время продолжал повторять слова, которые кричал на улице.

— На том свете блаженство, этот свет — место горестей. Тот свет — наслаждение, этот свет — мучение. На том свете пиры, гуляния, на этом — страдания и тяготы. На том свете наслаждения, а на этом — беды и невзгоды. Великий господин, скорей отпустите меня. Я уйду на тот свет, я не могу жить на этом свете.

Говоря так, Мусофирбек, прикидываясь юродивым, все время кричал: «Свет, свет, тот свет!».

Прочитав письмо, царь расчувствовался и заплакал. Он стал расспрашивать Мусофкрбека о том свете. Но Мусофирбек все кричал: «Свет, свет, тот свет!».

Царь попросил Мусофирбека рассказать, как шел он на тот свет, было ли трудно или не трудно и, наконец, спросил:

— А смогли бы и мы сходить на тот свет?

Мусофирбек ответил хану:

— Прикажите собрать на плошадь сто саженей дров и триста пудов жмыха. Велите все это хорошо уложить. Если будет плохо уложено, можно будет оттуда свалиться, потому что много желающих будет сидеть наверху. Кто-нибудь снизу подожжет дрова. Вот тогда вы, как и я, сможете за сорок дней сходить на тот свет и вернуться обратно.

И он снова начал кричать: «Свет, свет!»— и ушел из дворца.

Хан приказал собрать на площадь дров и жмыха в три раза больше, чем говорил Мусофирбек. Затем он вместо себя назначил Мусофирбека, а сам же с визирями, советниками и придворными — а всего набралось их восемьдесят человек — влезли наверх, на дрова и жмых.

Мусофирбек сразу поджег дрова и отправил всех на тот свет, с которого не возвращаются.

Тогда Мусофирбек собрал людей из народа, не богатых, а таких, которые, не имея денег, имели ум и могли советовать, отличались дальновидностью и преданностью, и назначил их визирями и советниками и стал неутомимо работать на благо и процветание страны.

Однажды в час отдыха Мусофирбек сидел и играл со своим годовалым сынишкой Шадманом. Жена и свояченица тоже сидели рядом.

И вдруг Мусофирбек вспомнил, как встретил свою будущую жену в одежде джигита у стены замка, и сказал:

— Любимая, я так до сих пор и не знаю, какой поразительный случай соединил нас с тобой и почему визирь возненавидел тебя и начал строить против нашего счастья такие ужасные козни.

Жена Кулдаша улыбнулась и ответила:

— Любимый муж мой, поистине только мужчина и такой скромный, как вы, не проявляет и тени любопытства. Так слушайте. Вы уже поняли, наверно, что я из рода пэри. Росли мы с моей сестрицей в прекрасном саду. Когда я уже стала взрослой девушкой, меня увидел шах той страны и решил взять в свой гарем. Ночью шахские слуги напали на наш дом и, несмотря на мои крики и слезы, увезли во дворец. Шах назначил день свадьбы, а сам уехал на охоту. У шаха был визирь. Он сжалился надо мной, по крайней мере он так говорил тогда, пообещал вызволить меня из гарема и отвезти домой к любимой сестре. Я поверила ему, так как он по виду был честным и благородным человеком. Он доставил мне тайно одежду джигита и подкупил одного из конюхов, а сам сказал, что будет ждать у стен своего замка. Я понимала, что поступаю опрометчиво, доверяясь малознакомому человеку, но, увы, что оставалось делать неопытной девушке, когда ей предстояло ненавистное замужество. В условленный день я переоделась в мужское платье, пробралась в конюшню и бежала из дворца. Конюх поехал вперед к визирю с запасной лошадью. Точно слепая, я шла навстречу своей судьбе и, счастье мое, что я встретила у стен замка не визиря, а вас, мой супруг и повелитель. Теперь я понимаю, что визирь имел самые низкие побуждения и хотел похитить меня. Впоследствии, когда он увидел меня в этом городе и узнал, что я ваша жена, он возненавидел меня и решил любой ценой погубить вас.

Кулдаш воскликнул:

— Жалкий человек. В своей мести он нашел свою гибель.

Но тут же Кулдаш рассмеялся.

Жена тогда спросила, чему он смеется. Вначале он не хотел говорить, и только после настойчивых просьб жены он рассказал ей, как он. был пастухом и купил сон у своего друга Юлдаша.

— Теперь,— добавил Мусофирбек, подумав,— я понял, что две звезды, упавшие с кеба во сне — это жена и свояченица, а маленькая звезда — это наш сын Шадманбек. Правильно я нашел разгадку сна?

— Да, нашли,— сказали жена и свояченица.

Мусофирбек вспомнил тут же и о том, что обещал помогать своему другу Юлдашу,

— Что вы скажете на то, если я найду своего друга Юлдаша, назначу к себе на какую-нибудь должность и выдам за него вас, моя свояченица?

Жена сказала:

— Мы с сестрой посоветуемся и через три дня дадим вам ответ. Через три дня Мусофирбек спросил, что они решили.

— И я и сестра согласны с вашим мнением!— сказала жена.— Хорошо, посылайте человека, пусть разыщет вашего друга Юлдаша.

Одному из своих советников Мусофирбек объяснил, где живет его друг Юлдаш, чем занимается, его особые приметы, характер и приказал отыскать его и привезти.

В назначенное время советник вместе с сопровождающими выехал в страну Ургенч и скоро приехал в кишлак, где жил Юлдаш. Отдохнув дня два, советник расспросил стариков и нашел Юлдаша. Работал он батраком за долги у одного бая. Советник уговорил Юлдаша уехать, пообещав дать ему в своей стране землю и все, что нужно для дехканской работы, но не сказал, кем он прислан и зачем, потому что Мусофирбек приказал пока не рассказывать сути дела. Советник рассчитался с долгами Юлдаша, забрал его с собой, и они уехали.

Вскоре по приезде советник привел Юлдаша к Мусофирбеку.

— Ну, джигит, пожалуйста, милости просим! — начал разговор Мусофирбек.

А времени прошло с разлуки немало, да и в богатой одежде трудно было узнать Кулдаша.

— Приехал, ваше величество!— сказал Юлдаш, поклонившись.

— Откуда прибыли и какая цель у вас?— спросил царь.

— Человек, который привез меня сюда, сказал, что даст мне землю, чтобы я мог заниматься дехканством.

— Ваша профессия дехканство? — спросил Мусофирбек.

— Да, господин, я батрак.

— Есть ли у вас и другая профессия?

— Нет, господин.

— Сколько лет вы батрачите?

— С тех пор как помню себя.

— Вы что-нибудь скопили от заработков?

— Куда уж там скопить. Я батрачу, чтобы уплатить долги. У меня нет волов, чтобы обрабатывать землю.

— Был ли у вас друг Кулдаш?

— Да, был, Кулдаш-пастух. Откуда вы его знаете?

— Как давно вы его видели?

— Прошло два-три года, как я его видел. Хороший был человек.

— Куда он ушел?

— Его уходу причиной был я.

— Каким образом?

— Однажды я видел сон, с неба ко мне за пазуху скатились две большие звезды и одна маленькая.

— Ну и что же? — спросил Мусофирбек.

— Я рассказал сон Кулдашу. «Не продашь ли ты мне этот сон?»— спросил он меня. Я согласился. После этого он телку и жеребенка отдал мне, а сам куда-то ушел. С тех пор о нем я ничего не слыхал. Очень хороший друг был Кулдаш.

Юлдаш при этом с сожалением вздохнул.

— Если вы его увидите, то узнаете? — спросил Мусофирбек.

— Конечно, узнаю. Ослеп я, что ли. Сколько лет мы с ним спали под одним рваным одеялом.

— Хорошо! Были ли у него какие-нибудь приметы?

— Да, да, были. На локте правой руки у него была родинка, а на левой коленке шрам — корова боднула его.

Мусофирбек показал родинку на руке, и Юлдаш вскочил с места и стал обнимать и целовать друга.

Через месяц Мусофирбек женил друга на свояченице и устроил большой пир.

Два друга, вышедшие из бедняков, старались облегчить жизнь народа и делали что могли для процветания государства. В этом деле их жены тоже им помогали.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Момир и Сомир

Туркмения очень древняя страна. Несколько веков тому назад этой страной правил один шах. У шаха было два сына. Когда они родились, шах на радостях устроил большой пир и каждому сыну дал хорошее имя: одному Момир, а другому Сомир. Шах очень любил обоих сыновей и воспитывал их с большим вниманием и заботой. Прославленные воины обучали их богатырскому искусству: стрелять из лука, рубить мечом, бить врагов палицей, скакать на коне. Сам шах обладал необычайной силой. Мог он померяться даже с могучими богатырями, когда-то в старину прославившимися на весь мир. На своем веку шах уничтожил немало дивов, так что из всего племени дивов уцелели только немногие. Оставшиеся в живых дивы бежали за Кофские горы и все время искали случая отомстить шаху за смерть своих сородичей.

Однажды дивы узнали про сыновей шаха. Сообразив, что мальчики скоро станут такими же богатырями, как и отец, дивы решили украсть их, пока они еще малы, воспитать их у себя, в своей стране, вырастить их могучими и сильными, а через несколько лет заставить их пойти войной против отца и так отомстить шаху.

Однажды дивы пробрались в сад, где обучались военному искусству сыновья шаха, и набросились на них. Но братья не испугались. Схватив мечи, они бросилить на дивов. Бой продолжался много часов. Наконец дивам удалось захватить в плен Сомира.

Момир был больше и сильнее брата, поэтому он и не дался дивам в руки. Он сам убил несколько дивов, но освободить брата Сомира у него не хватило силы.

Дивы помчались в свою страну, унося с собой царевича Сомира. Узнав об этом, шах разгневался. «Дивы забыли уже те удары, которые я им наносил!»—воскликнул-шах, собрал войско своей страны и двинулся в поход, чтобы разыскать сына Сомира и отомстить дивам.

Пусть же шах со своим войском разыскивает Сомпра, а вы послушайте о другом.

Привели дивы Сомира к себе и стали воспитывать его по-своему. Обучали они его своему языку, кормили его своей пищей. Сомиру исполнилось тринадцать лет, руки его наполнялись силой, мышцы окрепли, сам он стал здоровым и крепким. По мере того, как Сомир рос и постепенно набирался ума-разума, у него открывались глаза, он начал видеть то, чего не замечал раньше, и понимать то, о чем раньше не догадывался.

Сравнивая себя с дивами, Сомир удивлялся, почему он на них не похож, и стал их чуждаться. Однажды он пошел в лес, убил дракона и свил из его гривы длинную крепкую веревку. Затем он изловил сорок медведей, привязал их к веревке и погнал перед собой. Когда медведи пробежали немного, Сомир сильно натянул веревку. Медведи остановились и заревели от боли. Сомир натянул веревку еще сильнее да как крикнет. У всех медведей головы и покатились по земле. Тогда он поймал еще пятьсот медведей, согнал их вместе, поставил в ряд, привязал каждого за шею веревкой, собрал концы всех веревок в руки и как крикнет. Медведи кинулись вперед, точно стадо баранов, а Сомир натянул веревки и дернул. Тут и покатились на землю одна за другой головы медведей.

Испытав свою силу, Сомир подумал:

«Дивы вон какие здоровенные да высоченные, как встанут на ноги, будто минареты стоят, но все равно они не сильнее меня. Пусть даже не один, а несколько дивов пойдут на меня, я с ними справлюсь».

Захотел Сомир проверить свою силу и узнать секрет, почему он такой сильный.

Однажды ночью, когда все дивы уснули, он разбудил самого большого дива и попросил его ответить на свой вопрос. Узнав, в чем дело, див решил обмануть юношу.

— Ты сын одного из самых наших могучих сородичей,— сказал он Сомиру.— Поэтому у тебя много силы.

Сомир не поверил и спросил:

— Почему я ни ростом, ни телом не похож на вас?

Див растерялся. Не зная, что ответить, он накинулся на юношу с криками и угрозами. Сомир легонько стукнул дива ладонью по голове и вдавил ему оба рога так, что они вышли через пятки и вонзились в землю на глубину, равную высоте самого большого чинара.

Проснулись утром все дивы, смотрят — самый большой из них стой г пригвожденный к земле своими же рогами. Они сразу догадались, что это мог сделать только Сомир.

Один из дивов сказал:

— Вместо того, чтобы отомстить своему отцу за наших огцов и дедов, царевич Сомир уже начал мстить нам. Надо нам собраться все.у вместе и убить Сомира. Если оставить его здесь, то года через два он нас всех уничтожит.

— Теперь Сомира не убьешь, мы его не одолеем,— возразил другой див,— разве вы не видели, как он поймал пятьсот медведей, связал одной веревкой и всех убил. Он сильнее, чем пятьсот медведей. Надо завести его подальше в горы Кат и бросить. Обратно он дороги не найдет.

С этим советом согласились все дивы.

— Если Сомир догадается, что мы хотим увести его в непроходимые горы и бросить, тогда все пропало: он всех нас перебьет, в порошок сотрет. Поэтому будем осторожны. Как-нибудь обманем его, заманим подальше,— предупредил всех старый див.

Однажды дивы взяли Сомира с собой на охоту. Несколько дней рыскали они по горам в поисках дичи. Завели его в непроходимые горы, бросили там одного, а сами убежали. Сомир понял, что дивы обманули его, не зная, куда идти и как выбраться оттуда, нашел в горах пещеру и в ней поселился. По ночам он спал в этой пещере, а днем ходил по горам, ловил всяких диких животных и ел мясо сырым.

Одевался он в медвежью шкуру. Живя среди дивов, Сомир сильно изменился, все тело его обросло волосами, словно шерстью, так что те, кто видел его в детстве, теперь ни за что бы не узнали:его. Но пусть Сомир живет себе пока там в горах, а вы тем временем послушайте рассказ про его отца, туркменского шаха.

Несколько лет горевал шах, разлученный со своим ненаглядным Со-миром, но год от году стал забывать его и, наконец, совсем забыл. Однажды он узнал, что у индийского шаха есть дочь. Считая ее вполне подходящей невестой для своего сына Момира, он послал в Индию своих послов.

Дочь индийского шаха ответила послам:

— Я выйду замуж за того, кто победит меня в состязании. Но если он не победит, пусть будет даже царевичем, я все равно за него не выйду. Если угодно царевичу, пусть принимает мои условия и постарается их выполнить.

Выслушав ответ послов, царь спросил Момира:

— Ну как? Хватит у тебя силы?

Момир дал слово, что победит девушку. Тогда шах стал готовиться к походу, собрал все свое войско и через несколько дней отправился в Индию. Несколько месяцев продолжался поход, и наконец шах со своим войском подошел к высоким горам Коф. Горная местность понравилась шаху, и он решил сделать здесь привал.

Отдохнув немного, Момир решил поохотиться в горах и попросил у отца разрешение. Шах дал ему в сопровождение четырех знаменитых батыров и полтораста воинов, Момир долго бродил по горам, несколько раз вступал в схватку со львами и тиграми, и ни один хищник не ушел живым из его рук. Убив последнего тигра, он поехал дальше и вдруг увидел вдали человека в медвежьей шкуре. Момир приказал двум батырам взять с собой несколько воинов, поймать и привести его к нему.

Батыры поехали в то место и крикнули Сомиру:

— Эй, вас зовет царевич Момир! Идемте с нами!

Услышав зов батыра, Сомир рассердился и ничего не ответил. Видя, что Сомир молчит, батыры сказали:

— Это какой-то дикий человек. Давайте окружим его со всех сторон, поймаем и отведем к царевичу.

Воины начали окружать Сомира со всех сторон. Когда они подошли совсем близко, Сомир понял, что эти люди покушаются на его свободу, вырвал с корнем большое дерево и стал размахивать им. Батыры и воины в испуге отскочили и сбились в кучу. В тот же момент Сомир бросил в них дерево и всех убил одним ударом.

Узнав, что посланные воины и батыры погибли от руки дикого человека, царевич Момир сейчас же вернулся к отцу и рассказал ему о случившемся.

Шах приблизился с войском к месту, где жил Сомир, и послал своих батыров сразиться с диким человеком. Сомир пренебрежительно посмотрел на батыров и без коня, без оружия вступил с ними в бой. Не прошло и минуты, как он всех разметал в клочья. А шах посылал одних за другим своих батыров и воинов, но Сомир разрывал на куски любого. Бой продолжался до вечера. Когда стемнело., шах отозвал своих воинов, решив с утра продолжать сражение.

Прибыв на место стоянки, шах сел на свой походный трон и задумался, огорченный случившимся в дороге несчастьем.

К нему подошел царевич Момир и сказал:

— Я поеду сам к этому дикому человеку и поговорю с ним или порешу дело иначе.

Шах сначала не соглашался с решением сына, но потом отпустил его. Встав до рассвета, царевич Момир в сопровождении нескольких батыров, безоружный, отправился разыскивать дикого человека. Когда он подъехал к пещере, Сомир вышел из своего шалаша и, увидев, что враги прибыли без оружия, пошел к ним навстречу и пригласил к себе в шалаш. Заметив, что царевич Момир одет богаче, чем его спутники, Сомир, должно быть, понял, что он начальник, поэтому постелил для него тигровую шкуру.

Сообразительность Сомира удивила царевича Момира. Он начал расспрашивать Сомира, как он сюда попал и что здесь делает. Сомир рассказал о пережитых им злоключениях. Он с трудом говорил на туркменском языке, впутывая в свою речь какие-то странные слова из наречия дивов. Выслушав его рассказ, Момир понял, что это его родной брат Сомир. Из груди его вырвался громкий вопль. Он вскочил и с неописуемым волнением воскликнул:

— Я Момир, я твой брат, которого с тобой разлучили злые дивы!

Он обнял Сомира и заплакал.

Этот вопль и рыдания царевича Момира до глубины души потрясли Сомира, сердце его радостно забилось, и он крепко обнял брата. Братья с такой силой сжимали друг друга в объятиях, что только ребра трещали, то и дело слышался такой треск, какой раздается в небе, когда сверкает молния. Царевич Момир немедленно послал к отцу гонца с радостной вестью, и гонец помчался как ветер, торопясь скорей получить суюнчи (Суюнчи — подарок за сообщение радостной вести.), а вслед за ним поскакал один из батыров, чтобы привезти подобающую одежду для царевича Сомира.

Услыхав радостную весть о том, что, наконец, нашелся его сын, шах дал гонцу тысячу золотых, тут же сам вскочил на коня и поскакал навстречу Сомиру. Его сопровождали визири и знатные придворные.

Царевич Момир надел на Сомира такие же, как у себя, одежды, посадил его на чистокровного иноходца' и, сопровождаемый блестящей свитой, выехал из гор. Тут подскакал шах, спрыгнул с коня и бросился к своему пропавшему сыну. Отец и сын обнялись и заплакали от радости.

Шах дал своему войску отдых еще на несколько дней и устроил веселый пир. Отпраздновав радостную встречу с младшим сыном, шах приказал выступать. Долго еще продолжался поход по ущельям и долинам, по заснеженным горам, перевалам, через реки и озера, и, наконец, туркменский шах с войском прибыл в чудесную страну Индию.

Индийский шах принял туркменского шаха с большим почетом, поместил его в своем дворце, а царевичам Момиру и Сомиру предоставил отдельный замок и устроил для всех богатое угощение.

А теперь перейдем к тому, зачем приехали сюда гости, проделав бесконечно долгий путь. После проведения всех торжеств, по случаю прибытия туркменского шаха, Момир стал готовиться к поединку с дочерью индийского шаха.

И вот настал долгожданный день. На огромной площади с двух сторон выстроились войска: с одной стороны туркменское, с другой — индийское. Из ворот дворца выехала дочь индийского шаха. Она была одета как мужчина — в стальную кольчугу и латы, на голове ее был шлем, в одной руке она держала щит, в другой — меч, сбоку она имела копье и страшную палицу, огромную, как палица Рустема. Лицо царевны было прикрыто опущенным забралом.

Величественный и грозный вид девушки привел в содрогание могучих богатырей, екнули храбрые сердца. Выехав на середину площади, дочь индийского шаха крикнула:

— Ну-ка, где он там, молодой батыр, прибывший из далекой страны? Пусть выезжает на поле боя!

Услыхав призыв, царевич Момир выехал из рядов своего войска и, гарцуя на коне, подъехал к дочери индийского шаха. По установленному обычаю они ударили палицей о палицу. Гром от этого удара поднялся ввысь и разнесся по всему миру.

Дочь индийского шаха и сын туркменского шаха царевич Момир, соблюдая обычаи и правила единоборства, установленные в каждой стране, состязались семь дней и семь ночей. Наконец, спрыгнув с коней и бросив оружие, они схватились врукопашную. Взявшись за пояса, они ходили по кругу, пробуя свою силу, применяя ловкость, чтобы улучить момент и поднять противника в воздух. Эта борьба продолжалась три дня, Но вот Момир почувствовал, что очень устал и не может одолеть дочь индийского шаха. Он признался девушке, что считает себя побежденным.

Царевич Сомир пришел в ярость, увидев, как его брат, побежденный дочерью индийского шаха, прошел между рядами двух войск.

Выйдя вперед, он сказал дочери индийского шаха:

— Я тоже приехал сюда, чтобы померяться с тобой силами.

На следующий день утром опять началось состязание. Дочь индийского царя выехала в красном одеянии на рыжем чистокровном коне. Все ее доспехи и оружие были окрашены в красный цвет. Царевич Сомир, гарцуя на чистокровном скакуне, подъехал к дочери индийского шаха и приветствовал ее, после чего началось состязание. Царевич и царевна показали замечательное искусство, ловкость и умение вести бой всеми видами оружия. Наконец они спрыгнули с коней и сошлись врукопашную.

Дочь индийского шаха и царевич Сомир, схватившись за пояса, семь дней и семь ночей ходили по кругу, пробуя свою силу. Наконец на восьмой день царевич Сомир, улучив момент, поднял с земли на воздух дочь индийского шаха и только хотел ударить ее об землю, как вдруг у царевны поднялось забрало, и царевич увидел прелестное лицо красавицы. Юноша ахнул, глубоко вздохнул и осторожно опустил царевну на землю. Дочь индийского шаха признала себя побежденной, и на этом борьба закончилась.

Потерпев поражение от царевича Сомира, дочь индийского шаха, рассерженная, разобиженная, в горе и печали вернулась во дворец. Славу своей непобедимости она потеряла и стала думать, как бы рассеять свою печаль, найти какой-нибудь способ отплатить за обиду. Наконец она решила, ночью пойти и убить царевича Сомира.

Когда стемнело, дочь индийского шаха подкралась к замку, где расположились шах и его сыновья. У входа стояла стража. Царевна незаметно подсыпала им сонного зелья, и все в один миг заснули крепким сном. Тогда она разыскала шатер Сомира, подсыпала сонного зелья воинам, стоявшим у входа, а когда они повалились на землю, выхватила изза пояса стальной кинжал и занесла над Сомиром. Но вдруг девушка при свете свечи увидела его лицо и поразилась его красотг.

Екнуло у нее сердце, и она лишилась чувств. Очнувшись через насколько минут, царевна встала, вернулась во дворец и приказала глашатаям объявить всем, что она выходит замуж за сына туркменского шаха — царевича Сомира.

Узнав о решении своей дочери, индийский царь очень обрадовался:

— О боже!— воскликнул он.— Какое счастье, что я при жизни своей буду иметь зятя!

Оба шаха, индийский и туркменский, стали совещаться насчет свадьбы, после чего индийский шах устроил пир на весь мир. Пировали сорок дней и сорок ночей, и затем индийский шах выдал замуж свою дочь за царевича Сомира. Когда кончилась свадьба, туркменский шах с двумя сыновьями и молодой невесткой отправился в свою страну. Вслед за ними двигалось их храброе войско.

Приехав в столицу, шах велел глашатаям объявить всему народу, что он нашел своего пропавшего сына Сомира и подыскал для него достойную невесту. На радостях шах устроил пир для всего народа. Празднество длилось сорок дней. Затем шах женил также и старшего сына — царевича Момира. Под конец своей жизни шах назначил вместо себя шахом царевича Момира. Он умер со спокойной душой, зная, что сыновья его устроили себе счастливую жизнь. Вот так после долгих мучений и мытарств братья Момир и Сомир достигли заветных желаний и цели.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Рожденный дивом

Давным-давно жил богатый бай. У богача долго не было детей. Много раз женился он, и, наконец, только последняя жена родила ему сына.

Сын его подрос, и пришло время сделать ему обрезание, но к этому времени бай обеднел и не было совсем денег. Пошел он к своим старым друзьям и попросил дать ему денег на торжество.

— Денег мы тебе дадим в любое время, только скажи — когда,— сказали друзья.

— Хорошо,— сказал бай,— скажу. И ушел.

Через несколько лет бай откуда-то получил немалую сумму денег и устроил торжество по случаю обрезания сына, а пригласить своих старых друзей забыл.

Однажды, проезжая через тот кишлак, эти друзья видят: бегает по крыше байского дома большой мальчик, совсем уж юноша, и запускает бумажного змея.

— Эй, джигит, скажи, устроил бай пиршество или нет еще?

— А вам что за дело?— ответил сын бая.— Пир давно уже прошел.

— Неблагодарный!—сказали друзья бая.— Мы столько добра сделали ему, а он и забыл про нас.

Решили они наказать неблагодарного бая, собрали своих людей и пошли войной на его кишлак.

Узнал бай, что обиженные друзья его идут на него войной, и сказал сыну:

— Что нам делать, сынок? Пропали мы.

— Не бойтесь, отец.— ответил сын.

Свернул он все имущество, связал веревкой, взвалил на плечо, отца посадил на правую ладонь, мать — на левую и зашагал в степь.

Долго ли шел он, мало ли, но дошел он до реки. Берега ее были усеяны плодовыми деревьями. Яблоки и персики свисали с ветвей. Прямо рай!

— Станем здесь жить?— спрашивает сын родителей.

Те соглашаются.

В ту ночь бай заболел и помер. Сын завернул его в саван и похоронил. Сам же начал ходить каждую ночь сторожить могилу отца. Вдруг на третью ночь явился страшенный черный див и принялся разрывать могилу.

Встал джигит и крикнул:

— Эй, эй, ты что за страшилище? И что тебе до мертвого?

А див не послушался его и продолжал разрывать могилу.

Джигит разозлился, схватил камень и кинул в дива. Див побежал, а джигит за ним.

Добежал див до высокой горы и юркнул в пещеру. Джигит полез тоже в пещеру. Вошел он в большой зал и увидел сорок дверей, а ключ от всех сорока дверей был привязан к шее кота, который сидел на пороге.

Джигит поймал кота, снял ключ и открыл первую комнату. Видит: стены выложены золотыми плитками, а сама она заполнена всеми богатствами мира.

Вышел джигит из комнаты, запер ее на ключ, заложил вход в пещеру большим камнем и вернулся к матери.

А мать его не спала, беспокоилась. Ни слова не говоря, джигит взял ее на руки и отнес в ту пещеру.

— Здесь будем жить, мать,— сказал он ей, а сам ушел поохотиться.

Ушел он и пробыл в отсутствии около года.

Возвращаясь домой в свою пещеру, джигит вдруг видит: на дороге лежит младенец и плачет. Взял он его с собой, принес к матери и говорит ей:

— Вот кого я нашел на дороге, мать. Расти его, воспитывай, будет тебе утешение.

Того младенца родила сама мать джигита. Отцом его был хозяин пещеры, тот самый див, который хотел раскопать могилу бая. Боясь старшего сына, в его отсутствие отнесла мать младенца на дорогу и оставила там. Но джигит уходил, как мы знаем, на долгое время и ничего не знал.

Шли дни, месяцы, мальчик подрос и начал понемногу ходить.

Мать джигита прятала дива в чугунном сундуке и запирала его там на замок, а когда джигит уходил на охоту, выпускала его на волю. Но едва джигит появлялся у входа в пещеру, приходилось диву скорее прятаться в сундук.

Как-то, когда джигит вернулся с охоты, мальчик подбежал к сундуку и позвал дива:

— Отец, отец, выходи!

Джигит удивился:

— Матушка, кто это там в сундуке?

Подбежал он к сундуку, разрубил его крышку мечом на три части. Из сундука выскочил черный див. Начали джигит и див сражаться, но хоть див и был силен, джигит поразил его насмерть, вырезал из его кожи пояс и, надев его на себя, ушел куда глаза глядят.

Долго ли шел он, мало ли, но добрался он до постоялого двора среди голой степи. Посмотрел он по сторонам, прислушался. Откуда-то доносились голоса. А надо сказать, что тот постоялый двор был пристанищем сорока разбойников.

Когда джигит подошел к двери, атаман разбойников говорил:

— Нас много, а ни одного грамотного среди нас нет.

Услышав эти слова, джигит вошел, скромно поклонился.

— Не поклонись ты нам так, мы бы тебя живьем проглотили,— сказали разбойники.

— Я из такого-то города, и сам грамотен,— отвечал джигит.— Но я там так засиделся, что захотелось мне поглядеть на мир. Вот я и очутился среди вас.

— Это как раз то, что нам нужно,— обрадовались разбойники, и джигит остался жить на постоялом дворе.

Пусть джигит живет у разбойников, а вы теперь послушайте про его младшего брата, рожденного от черного дива.

Брат подрос и стал кое-что понимать. Спросил он однажды мать:

— Скажи, матушка, есть ли у меня отец, братья или еще кто-нибудь?

— Если ты меня простишь, я расскажу тебе все,— сказала ему мать.— Есть у тебя брат, рожденный от человека. Он был могучий, храбрый, настоящий батыр, но очень вспыльчивый. А тебя я родила от дива. Отца твоего я все прятала в чугунном сундуке. Однажды ты подошел к сундуку и говоришь: «Отец, отец, выходи!» Тогда твой брат подошел к сундуку, разломал его, убил твоего отца, а сам ушел, не знаю куда.

Запали эти слова в душу рожденному дивом, и он сказал себе:

«Тогда и я пойду, найду своего брата».

Поймал он в степи коня, оседлал и, одевшись точно так же, как и брат, пустился в путь.

Ехал он, ехал — и доехал до разбойничьего постоялого двора

Разбойники в тот день куда-то отлучились, а на постоялом дворе оставался только джигит. Встретил он своего брата, узнал его и говорит:

— Ты грамотный, оставайся на моем месте, а я поеду в другие страны.

Простился джигит с братом, рожденным дивом, и уехал. Только перед отъездом он сказал на прощание:

— Послушай меня: в комнате я оставил две миски с пловом. Трижды в день ты должен заглядывать в них, и если плов будет оставаться пловом, значит я жив и здоров, а если плов в одной миске превратится з кровь, а в другой в гной, значит со мной случилось несчастье. Тогда быстро собирайся и скачи ко мне на помощь.

Едет джигит, едет — и приезжает в большой какой-то кишлак Видит: на улицах веселье, все дехкане поют, пляшут.

— Что здесь происходит?— спрашивает джигит. Ему отвечают:

— Падишах устроил свадьбу.

Едет джигит дальше. Приезжает в один город, а там все, и старые и молодые, горько плачут.

«Что же это такое?—думает джигит.— Там свадьба, веселье, тут горе, печаль, надо узнать, в чем дело».

Задает он вопрос одной встречной старухе, а та отвечает:

— Вон на той горе живет дракон. Каждый вечер проглатывает он ча ужин по одному человеку. Сегодня очередь дошла до дочери падишаха, а она у него одна-единственная„ Вот и оплакивает ее народ.

— Удивительное дело,— говорит джигит,— неужели столько народа не может справиться с одним драконом?

— Вот дойдет до тебя очередь, тогда и узнаешь,— отвечает старуха.

Батыр направился прямо к горе, где жил кровожадный дракон. Видит: на дороге лежит мертвый осел. Желая испытать свою силу, джигит потянул осла за хвост, хотел оттащить его в сторону, а хвост возьми и оторвись и останься у него в руке.

— Пригодится,— сказал себе джигит и пошел дальше. Смотрит —на пути дракона стоит дочь падишаха.

Увидела она джигита и говорит ему:

— Не подходи, юноша, близко, погибнешь ни за что!

— Да разве батыр боится дракона!— ответил джигит и подошел к ней. Начали они разговаривать, советоваться, как справиться с драконом. Поговорили, поговорили, а потом джигит сказал дочери падишаха:

— Устал я очень. Посплю-ка я немного. Положил он ей голову на колени и крепко уснул. Наступил вечер. Подошло время прилетать дракону.

Вылез он из своей горы, задышал, сотрясая и землю, и горы, и небо.

Буря поднялась. Заплакала дочь падишаха, и одна слезинка упала джигиту на щеку. Сразу юноша проснулся и вскочил на ноги. Смотрит: с горы надвигается громадное страшилище — дракон. Джигит выхватил меч и встал на его пути. Дракон задышал еще громче и потянул воздух в себя. Хотел он проглотить юношу, а тот ни с места.

«Сколько лет прожил, а такого храбреца еще не видал»,— подумал дракон и испугался.

Остановился он и на джигита смотрит, а джигит меч в руке сжимает, сражаться хочет.

Долго так стояли дракон и джигит друг против друга, наконец джигит заговорил:

— Давай сражаться, дракон! Только сначала вырви мне один свой волос из своей спины. Поглядеть хочу, какая такая шерсть у тебя.

Дракон согласился, с великим трудом выдернул из себя один толстый, крепкий волос и дал юноше.

— Э, вон какая у тебя тонкая волосинка!— крикнул юноша и кинул ослиный хвост.— На, посмотри, какая у меня шерсть.

Перепугался дракон и бросился наутек. Джигит догнал его и разрубил на три части, а драконий хвост отдал дочери падишаха.

— Теперь ты моя, а я твой,— сказал молодой батыр.— Когда же свадьба?

— Ты меня спас от верной гибели. Моя жизнь принадлежит тебе, но в нашей стране есть одно условие. Я могу выйти замуж за того, кто его выполнит,— печально ответила дочь падишаха.— Пойди к моему отцу. Он скажет тебе, что это за условие.

Юноша пошел в город, но по дороге прилег отдохнуть на берегу хауза и заснул.

Тем временем падишах объявил:

— Тому, кто узнает, что с моей дочкой,отдам полцарства, а если дочь жива, отдам ее за того смельчака замуж.

Никто не отваживался идти к горе, так все боялись дракона. Наконец объявился один плешивый.

Пришел он к горе, видит — царевна жива и здорова, а дракон разрублен на три части.

— Кто спас тебя от страшного дракона?— спросил плешивый.

— Меня спас один юноша-батыр,— ответила дочь падишаха.

— Кто же поверит, чтобы сын человека мог одолеть страшного дракона?

— Вот хвост дракона, посмотри,—сказала дочь падишаха и бросила ему хвост дракона. Плешивый схватил хвост и побежал во дворец.

Явился он к падишаху и давай хвастаться.

— Вот, великий падишах, я убил дракона, спас твою дочь от жалкой гибели.

Обрадовался падишах, приказал доставить дочь во дворец и устроил пир.

Дочь падишаха и спрашивает отца:

— За кого это вы меня выдаете замуж?

— За плешивого,— отвечает отец.

— Вы же сами знаете, есть у нас в государстве одно условие,— говорит дочь.— Я могу выйти только за того, кто его выполнит. А условае это такое: жених должен пересадить из леса в дворцовый сад за одна дель сорок высоких деревьев, привязать на вершину самого высокого из них табакерку из тыквы и сбить ее стрелой.

Предложил падишах плешивому обманщику это условие, а он даже и кустика не смог выкопать.

— Все ли испробовали свои силы? Никого не осталось?— спросил падишах визирей.

— Один остался. Только он лежит на берегу хауза и спит,— ответили визири.

— Разбудить его, сюда привести!— приказал падишах.

Джигита привели во дворец и объяснили ему условие. Не успел падишах глазам моргнуть, а сорок высоких деревьев уже стояли в дворцовом салу. Привязал джигит к вершине самого высокого дерева табакерку из тыквы, пустил стрелу из лука и разбил тыквянку вдребезги.

Падишах устроил пир на сорок дней и сорок ночей и выдал свою дочь за джигита.

Однажды в полночь джигит вышел на террасу подышать свежим воздухом и видит — с двух сторон взошла луна.

Удивился джигит и спросил жену.

— Почему это на небе две луны?

Жена ответила:

— Одна луна — настоящая, другая—это отражение лица дочери падишаха одной страны. Но в ту страну нельзя ходить. Человек там ноги сожжет, птица — крылья спалит. Но если же кто доберется до дочки падишаха, тоже счастье небольшое. Дочь падишаха — женщина-батыр. Со всеми, кто пробирается во дворец, она вступает в борьбу. Никто еще не смог сравняться с ней силой. Даже самых могучих батыров она поборола и убила.

— Не годится так. Пойду-ка я туда посмотрю, что это за девушка -богатырь,— сказал джигит и отправился в путь.

Преодолел он все трудности и беды и добрался до той страны. Три дня и три ночи боролся он с девушкой-батыром, и все-таки девушка победила его. Начала она его душить.

Но тут подбежал падишах и попросил дочь не убивать юношу.

— Все-таки жалко такого храброго да сильного джигита убивать.

Согласилась с отцом дочь падишаха, не стала убивать джигита, а приказала бросить в глубокую яму-зиндан.

Пусть джигит остается в зиндане, а вы теперь послушайте о мальчике, сыне дива, оставшемся на постоялом дворе у разбойников.

Следуя наставлению брата, рожденный дивом трижды в день заглядывал в комнату, где стояли миски с пловом.

Входит он однажды—видит: в одной касе плов превратился в кровь, а в другой — в гной.

«Видно, брат в беду попал!» — подумал рожденный дивом, вскочил и поскакал искать джигита. Приехал он в город, где брат его женился на царевне.

А надо сказать, что рожденный дивом уже сильно вырос, и были теперь братья, как две капли воды, похожи друг на друга.

Ничего не говоря, вошел рожденный дивом к невестке, а она решила, что это вернулся муж, и говорит:

— Сказала я вам, что не надо ездить туда.

Тут узнал рожденный дивом, что дочь падишаха — жена брата.

Поговорили они, и поскакал он искать джигита.

Приезжает он в страну, где жила дочь падишаха —девушка-батыр.

Девушка сразу же начала бороться с сыном дива. Шесть дней и шесть ночей боролись они. Наконец рожденный дивом одолел девушку и начал ее душить ее же волосами.

Прибежал падишах и взмолился:

— Не убивай дочку. Лучше возьми ее себе в жены.

— А где мой брат? Не отпустите брата, убью твою дочь,— сказал рожденный дивом.

Падишах тут же приказал выпустить джигита из зиндана и устроил пир на сорок дней и сорок ночей.

На сорок первый день выдал он свою дочь-батыра за рожденного дивом.

Джигит уехал к своей любимой жене, и все достигли исполнения своих желаний.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584