Три богатыря

Ну так вот... Давным-давно жил один человек, не богатый, не бедный. У него было три сына. Все трое красивые, подобно месяцу, грамоте обучались, уму-разуму набирались, с плохими людьми не знались.

Старшему Тонгуч-батыру был двадцать один год, среднему Ортанча-батыру — восемнадцать лет, а младшему Кенджа-батыру — шестнадцать.

Однажды отец позвал сыновей к себе, усадил, приласкал каждого, погладил по голове и сказал:

— Сыновья мои, я не богат, имущества, что останется после меня, вам надолго не хватит. Большего от меня не ждите и не надейтесь. Воспитал я в вас три качества: во-первых,— вырастил вас здоровыми — вы стали сильными; во-вторых,— дал вам в руки оружие — вы стали искусными воинами; в третьих,— научил вас ничего не бояться — вы стали храбрыми. Еще я вам даю три завета. Слушайте и не забывайте их: будьте честными — и будете жить спокойно; не хвастайтесь — и не придется вам краснеть от стыда; не ленитесь — и будете счастливыми. А обо всем остальном позаботьтесь сами. Приготовил я вам трех коней: вороного, буланого и серого. Сумы ваши наполнил съестными припасами на неделю. Счастье у вас впереди. Отправляйтесь в путь-дорогу, поезжайте посмотреть свет. Не познав света, вы не сможете выйти в люди. Идите ловите птицу счастья. Прощайте, сыновья мои!

Сказав так, отец встал и ушел.

Стали братья собираться в дорогу. Утром рано сели на коней и пустились в путь. Целый день ехали братья и уехали далеко-далеко. К вечеру решили отдохнуть. Слезли с коней, поели, но, прежде чем лечь спать, договорились так:

«Место здесь пустынное, нехорошо, если все уснем. Поделим ночь на три стражи и будем по очереди охранять покой спящих».

Сказано — сделано.

Сперва стал дежурить старший брат Тонгуч, а другие легли спать. Долго сидел Тонгуч-батыр, играя мечом и посматривая при лунном свете во все стороны...

Стояла тишина. Все было объято сном.

Вдруг со стороны леса послышался шум. Тонгуч обнажил меч и приготовился.

Недалеко от того места, где остановились братья, было логовище льва. Почуяв запах людей, лев поднялся и вышел в степь.

Тонгуч-батыр был уверен, что справится со львом и, не желая беспокоить своих братьев, побежал в сторону. Зверь погнался за ним.

Тонгуч-батыр обернулся и, ударив льва мечом по левой лапе, нанес ему рану. Раненый лев бросился на Тонгуч-батыра, но тот опять отскочил и со всего размаху ударил зверя по голове. Лев упал мертвый.

Тонгуч-батыр сел верхом на льва, вырезал из его шкуры узкую полоску, подпоясался ею под рубашкой и как ни в чем не бывало вернулся к спящим братьям.

Затем в свою очередь на стражу встал средний брат Ортанча-батыр.

В его дежурство ничего не случилось.

За ним встал третий брат Кенджа-батыр и охранял покой своих братьев до рассвета.

Так прошла первая ночь.

Утром братья снова тронулись в путь. Ехали долго, проехали много и вечером остановились у большой горы. У подножья ее стоял одинокий развесистый тополь, под тополем из земли пробивался родник. Около родника была пещера, а за ней жил царь змей Аждар-султан.

Богатыри не знали о царе змей. Спокойно привязали они коней, почистили их скребницей, задали им корму, а сами сели ужинать. Перед тем как ложиться спать, они решили дежурить, как и в первую ночь. Сначала стал на дежурства старший брат Тонгуч-батыр, за ним пришел черед среднему брату Ортанча-батыру.

Ночь была лунная, царила тишина. Но вот послышался шум. Немного спустя из пещеры выполз Аждар-султан с головой, как корчага, с длинным, как бревно, туловищем и пополз к роднику.

Не захотел Ортанча-батыр тревожить сон братьев и побежал в степь, подальше от родника.

Почуяв человека, Аждар-султан погнался за ним. Ортанча-батыр отскочил в сторону и ударил царя змей мечом по хвосту. Закружился на месте Аждар-султан. А богатырь изловчился и ударил его по спине. Тяжело раненный царь змей бросился на Ортанча-батыра. Тогда богатырь последним ударом покончил с ним.

Затем он вырезал из его шкуры узкую полоску, подпоясался ею под рубашкой и как ни в чем не бывало вернулся к братьям и сел на свое место. Пришла очередь дежурить младшему брату Кенджа-батыру. Утром братья опять отправились в путь.

Долго ехали они через степи. На закате солнца подъехали к одинокому холму, слезли с коней и расположились отдыхать. Разожгли костер, поужинали и опять стали дежурить по очереди: сначала старший, потом средний, наконец, очередь дошла до младшего брата.

Сидит Кенджа-батыр, охраняя сон своих братьев. Не заметил он, что огонь в костре погас.

«Нехорошо оставаться нам без огня»,— подумал Кенджа-батыр.

Взобрался он на вершину холма и стал смотреть вокруг. Вдалеке время от времени мигал огонек.

Кенджа-батыр сел на коня и поехал в ту сторону.

Долго он ехал и, наконец, доехал до одинокого дома.

Слез Кенджа-батыр с коня, тихонько на цыпочках подошел к окну и заглянул внутрь.

В комнате было светло, а на очаге в котле варилась похлебка. Вокруг очага сидело человек двадцать. У всех были мрачные лица, вытаращенные глаза. Видно, эти люди замышляли что-то недоброе.

Кенджа подумал:

«Ого, здесь собралась шайка разбойников. Оставить их и уйти — не дело, не подобает поступать так честному человеку. Попробую-ка я схитрить, присмотрюсь, войду к ним в доверие, а потом сделаю свое дело».

Он открыл дверь и вошел. Разбойники схватились за оружие.

— Господин,— сказал Кенджа-батыр, обращаясь к атаману разбойников,— я ничтожный ваш раб, родом из далекого города. До сих пор я занимался мелкими делами. Давно я уже хотел пристать к какой-нибудь шайке, вроде вашей. Я услышал, что ваша милость находится здесь, и поспешил к вам. Не смотрите, что я молод. Одна надежда на вас, что вы меня примете. Я знаю немало разных сноровок. Умею рыть подкопы, умею высматривать и разведывать. Я пригожусь в вашем деле.

Так умело повел разговор Кенджа-батыр.

Атаман шайки ответил:

— Хорошо сделал, что пришел.

Приложив руки к груди, Кенджа-батыр поклонился и сел около огня

Похлебка поспела. Поели.

В ту ночь разбойники решили ограбить шахскую казну. Поужинав, все сели на коней и поехали.

Кенджа-батыр тоже отправился с ними. Спустя немного они подъехали к дворцовому саду, слезли с коней и стали советоваться, как пробраться во дворец.

Наконец они сговорились так: сначала через стену перелезет Кенджа-батыр и разведает, спит ли стража. Потом остальные по одному перелезут через стену, спустятся в сад и там соберутся, чтобы сразу ворваться во дворец.

Разбойники помогли Кенджа-батыру взобраться на стену. Батыр спрыгнул, походил по саду и, обнаружив, что стража спит, нашел арбу и подкатил ее к стене.

Потом Кенджа-батыр взобрался на арбу и, высунув голову из-за стены, сказал: «Самое удобное время».

Атаман велел разбойникам одному за другим перелезать через стену.

Едва только первый разбойник лег животом на забор и, нагнув голову, приготовился слезать на арбу, Кенджа-батыр размахнулся да как хватит мечом по шее, так и покатилась голова вора.

— Слезай,— сказал Кенджа-батыр, потянул тело вора и сбросил его вниз.

Короче говоря, Кенджа-батыр порубил головы всем разбойникам, а потом отправился зо дворец.

Тихонько пошел Кенджа-батыр мимо спящей стражи в зал с тремя дверями. Здесь дежурили десять девушек-прислужниц, но они тоже спали.

Никем не замеченный, Кенджа-батыр вошел в первую дверь и очутился в богато украшенной комнате. На стенах были развешаны расшитые пунцовыми цветами шелковые занавеси.

В комнате, на серебряной кровати, окутанной белой тканью, спала красавица, прекраснее всех цветов на земле. Тихонько приблизился к ней Кенджа-батыр, снял с ее правой руки золотой перстень и положил его в карман. Потом он вернулся назад и вышел в зал.

«Ну-ка, осмотрим вторую комнату, какие там тайны?»— про себя сказал Кенджа-батыр.

Открыв вторую дверь, он очутился в роскошно убранной комнате, украшенной шелками, расшитыми изображениями птиц. Посредине, на серебряной кровати, окруженная десятком девушек-служанок, лежала красивая девушка. Из-за нее спорили месяц и солнце: у кого из них она взяла свою красоту.

Кенджа-батыр тихенько снял с руки девушки браслет и положил в карман. Затем вернулся назад и вышел в тот же зал.

«Теперь нужно пройти в третью комнату».— подумал он.

Здесь украшений было еще больше. Стены были убраны малиновым шелком.

На серебряной кровати, окруженная шестнадцатью красивыми девушками-служанками, спала красавица. Девушка была так прелестна, что даже сама царица звезд, прекрасная утренная звезда, готова была служить ей.

Кенджа-батыр тихонько вынул из правого уха девушки золотую серьгу и положил ее в карман.

Кенджа-батыр вышел из дворца, перелез через забор, сел на коня и поехал к братьям.

Братья еще не просыпались. Так Кенджа-батыр сидел до зари, играя мечом.

Рассвело. Богатыри позавтракали, оседлали коней, сели верхом и отправились в путь.

Немного спустя они въехали в город и остановились в караван-сарае. Привязав коней под навесом, они пошли в чайхану и уселись там, чтобы отдохнуть за чайником чая.

Вдруг на улицу вышел глашатай и объявил:

— Имеющие уши да слушают! Сегодня ночью в дворцовом саду кто-то отрубил головы двадцати разбойникам, а у шахских дочерей пропало по одной золотой вещи. Наш шах пожелал, чтобы весь народ от мала до велика помог объяснить ему непонятное событие и указать, кто тот герой, который совершил такой богатырский поступок. Если у кого в доме есть приезжие из других городов и стран, надо немедленно привести их во дворец.

Хозяин караван-сарая предложил своим гостям явиться к шаху.

Братья поднялись и не спеша отправились во дворец.

Шах, узнав, что они чужестранцы, приказал отвести их в особую комнату с богатым убранством, а визирю поручил выведать у них тайну.

Визирь сказал:

— Если спросить прямо, они, может быть, и не скажут. Лучше оставим их одних и подслушаем-, о чем они будут говорить.

В комнате, где сидели братья, кроме них, никого не было. Вот перед ними расстелили скатерть, принесли разные кушанья. Братья принялись за еду.

А в смежном покое молча сидели шах и визирь и подслушивали.

— Нам дали мясо молодого барашка,— сказал Тонгуч-батыр,— но он, оказывается, был выкормлен собакой Шахи не брезгуют и псиной. А я вот чему удивляюсь: о г бекмеса дух идет человечий.

— Верно,— промолвил Кенджа-батыр.— Все шахи кровопийцы. Пет ничего невероятного, если в бекмес подмешана человеческая кровь. Меня тоже удивляет одна вещь: лепешки на подносе уложены так, как может укладывать только хороший пекарь.

Тонгуч-батыр сказал:

— Должно быть, так оно и есть. Вот что: нас позвали сюда, чтобы узнать, что случилось в шахском дворе. Конечно, нас будут спрашивать. Что мы скажем?

— Мы не будем лгать,— сказал Ортанча-батыр.— Мы скажем правду.

— Да, пришла пора рассказать обо всем, что мы видели за три дня в дороге,— ответил Кенджа-батыр.

Тонгуч-батыр стал рассказывать, как он сражался со львом в первую ночь. Потом он снял с себя тесьму из львиной шкуры и бросил перед братьями. Вслед за ним Ортанча-батыр тоже рассказал о случившемся во вторую ночь и, сняв с себя тесьму из шкуры царя змей, показал ее братьям. Затем заговорил Кенджа-батыр. Рассказав, что произошло в третью ночь, он показал братьям взятые им золотые вещи.

Тут шах и визирь узнали тайну, но они не могли понять, что сказали братья про мясо, бекмес и лепешки. Поэтому они сначала послали за пастухом. Пришел пастух.

— Говори правду!— сказал шах.— Барашка, что ты прислал вчера, кормила собака?

— О государь,— взмолился пастух,— если жизнь мне сохраните я расскажу.

— Прошу тебя, говори правду,— сказал шах.

Пастух рассказал:

— Зимою у меня околела овца. Жаль мне стало ягненочка, и отдал я его собаке. Та и выкормила его. Вчера я прислал как раз этого барашка, потому что других, кроме него, у меня не осталось, всех уже ваши слуги забрали.

Затем шах велел позвать садовника.

— Говори правду,— сказал ему шах,— разве в бекмес подмешана человеческая кровь?

— О государь мой,— ответил садовник,— было одно событие, если жизнь мне сохраните, я расскажу вам всю правду.

— Говори, пощажу тебя,— сказал шах.

Тогда садовник рассказал:

— Прошлым летом кто-то повадился каждую ночь воровать оставленный для вас самый лучший виноград. Я залег в винограднике и стал караулить. Смотрю, кто-то идет. Я с размаху ударил дубинкой по голове. Потом я вырыл глубокую яму под виноградной лозой и зарыл тело. На следующий год лоза так разрослась и дала такой урожай, что винограда было больше, чем листьев. Только вкус у винограда оказался немного другой. Свежего винограда я вам не посылал, а сварил бекмес.

Что же касается лепешек, то их укладывал на подносе сам шах. Оказывается, отец шаха был пекарем.

Шах вошел к богатырям в комнату поздоровался и сказал:

— Все что вы рассказывали, оказалось правдой, и поэтому вы мне еще больше понравились. У меня к вам просьба, дорогие гости — богатыри, выслушайте ее.

— Говорите,— сказал Тонгуч-батыр,— если подойдет нам ваша просьба, мы исполним ее.

— Есть у меня три дочери, а сыновей нет. Останьтесь здесь. Я бы выдал за вас своих дочерей, устроил бы свадьбу, созвал бы весь город и сорок дней угощал бы всех пловом.

— Говорите вы очень хорошо,— ответил Тонгуч-батыр, но как же мы можем жениться на ваших дочерях, когда мы не шахские дети, да и отец наш совсем небогат? Ваше богатство добыто царствованием, а мы воспитаны в труде.

Шах настаивал:

— Я — властелин страны, а вас воспитал ваш отец трудом своих рук, но раз он отец таких богатырей, как вы, то чем же он хуже меня? На самом деле он богаче меня. А теперь я — отец девушек, перед которыми плакали влюбленные шахи, могущественные властелины мира,— стою перед вами и, плача, умоляя, предлагаю вам своих дочерей в жены.

Братья согласились. Шах устроил пир. Пировали сорок дней, и молодые богатыри стали жить в шахском дворце. Шах больше всех полюбил младшего зятя Кенджа-батыра.

Однажды шах прилег отдохнуть в холодке. Вдруг из арыка выползла ядовитая змея и уже собиралась укусить шаха. Но подоспел Кенджа-батыр. Он выхватил меч из ножен разрубил змею пополам и отбросил в сторону.

Не успел Кенджа-батыр вложить меч обратно в ножны, шах проснулся. В его душу запало сомнение. «Он уже недоволен тем, что я выдал за него свою дочь,— подумал шах,— ему все мало, оказывается, он замышляет убить меня и сам хочет стать шахом.»

Шах пошел к своему визирю и рассказал ему о случившемся. Визирь давно уже затаил вражду к богатырям и ждал только удобного случая. Он стал наговаривать шаху.

— Не спрашивая у меня совета, вы выдали за каких-то проходимцев любимых дочерей. А вот теперь ваш любимый зять хотел вас убить. Смотрите, с помощью хитрости он все равно погубит вас.

Шах поверил словам визиря к приказал:

— Посадить Кенджа-батыра в тюрьму.

Кенджа-батыра посадили в тюрьму. Опечалилась, загрустила молодая принцесса, жена Кенджа-батыра, Целыми днями она плакала, и ее румяные щеки поблекли. Однажды она бросилась к отцу в ногк и стала просить его, чтобы он освободил своего зятя.

Велел тогда шах привести Кенджа-батыра из тюрьмы.

— Вот вы, оказывается, какой коварный,— сказал шах.— Как же вы решились убить меня?

В ответ Кенджа-батыр рассказал шаху историю попугая.

История попугая

Когда-то жил шах. У него был любимый попугай. Шах так любил своего попугая, что не мог жить без него ни одного часа.

Попугай говорил шаху приятные слова, развлекал его. Однажды попугай попросил:

— У меня на родине, в Индии, есть отец и мать, братья и сестры. Давно я живу в неволе. Теперь я прошу вас отпустить меня на двадцать дней. Я слетаю на родину, шесть дней туда, шесть дней обратно, восемь дней побуду дома, нагляжусь на мать и отца, на братьев и сестер.

— Нет,— отвечал шах,— если я тебя отпущу, ты не вернешься и мне будет скучно!

Попугай стал уверять:

— Государь, я даю слово и сдержу его.

— Ну ладно, коли так, я отпускаю тебя, но только на две недели,— сказал шах.

— Прощайте, как-нибудь обернусь,— обрадовался попугай.

Он перелетел из клетки на забор, распрощался со всеми и полетел на юг. Шах стоял и смотрел ему вслед. Он не верил, что попугай вернется.

Попугай в шесть дней долетел до своей родины — Индии и разыскал родителей. Бедняжка радовался, порхал, резвился, перелетал с горки на горку, с ветки на ветку, с деревца на деревце, купаясь в зелени лесов, побывал в гостях у родных и знакомых и не заметил даже, как прошло два дня. Настала пора лететь опять в неволю, в клетку. Тяжело было попугаю расставаться с отцом и матерью, с братьями и сестрами.

Минуты веселья сменились часами печали и горя. Повисли крылья. Быть может, удастся еще раз прилететь, а может быть, и нет.

Собрались родные, знакомые. Все жалели попугая и советовали не возвращаться к шаху. Но попугай сказал:

— Нет, я дал обещание. Могу ли я нарушить свое слово?

— Эх,— сказал один попугай,— когда ты видел, чтобы цари выполняли свои обещания? Если б твой шах был справедлив, разве он держат бы тебя четырнадцать лет в заключении и только на четырнадцать дней выпустил на волю? Разве ты появился на свет, чтобы жить в неволе? Не выпускай из рук свободы ради того, чтобы доставить кому-нибудь развлечение! Лютости у шаха больше, чем милости. Неразумно и опасно быть близко к царю и тигру.

Но попугай не послушался советов и собрался улетать.

Тогда заговорила мать попугая.

— В таком случае я дам тебе совет. В наших местах растут плоды жизни. Кто скушает хотя бы один плод, тот сразу превращается в молодого, старик снова становится юношей, а старуха — молодой девушкой. Отнеси ты шаху драгоценные плоды и попроси, чтобы он тебя отпустил на волю. Быть может, в нем проснется чувство справедливости и он даст тебе свободу.

Все одобрили совет. Тотчас же принесли три плода жизни. Попугай распрощался с родными и знакомыми и полетел на север. Все смотрели ему. вслед, затаив в сердце большие надежды.

Попугай в шесть дней долетел до места, вручил шаху подарок и рассказал, какое свойство имеют плоды. Шах очень обрадовался, обещал освободить попугая, отдал один плод жене, а остальные положил в пиалу.

Визирь затрясся от зависти и злости и решил повернуть дело по-иному.

— Пока вы не кушайте плоды, принесенные птицей, давайте-ка сначала их испытаем. Если они окажутся хорошими, их съесть никогда не поздно,— сказал визирь.

Шах одобрил совет. А визирь, улучив момент, впустил сильного яда в плоды жизни.

Затем визирь сказал:

— Ну теперь давайте испытаем.

Принесли двух павлинов и дали им поклевать плоды.

Оба павлина тут же издохли.

— Что было бы с вами, если б вы их съели? сказал визирь.

— Я тоже умер бы!— воскликнул шах. Он выволок из клетки бедняжку-попугая и оторвал ему голову. Так бедняга попугай получил от шаха «награду»'.

Вскоре шах разгневался на одного старика и решил его казнить. Щах велел ему съесть оставшийся плод. Как только старик съел его, у него :-разу выросли черные волосы, прорезались новые зубы, глаза заблестели молодым блеском, и он принял вид двадцатилетнего юноши.

Понял царь, что напрасно погубил попугая, но было поздно.

- А теперь я расскажу о том, что случилось, пока вы спали.— сказа:: в заключение Кенджа-батыр.

Он пошел в сад, принес оттуда рассеченное пополам туловище змеи. Шах стал просить извинения у Кенджа-батыра.

Кенджа-батыр сказал ему:

— Господин, разрешите мне с братьями поехать домой в свою страну. С шахами невозможно жить в добре и мире.

Сколько шах ни умолял, сколько ни упрашивал, богатыри не согласились.

— Мы не можем быть придворными людьми и жить во дворце шаха. Мы будем жить своим трудом,— сказали они.

— Ну тогда пусть дочери мои останутся дома,— сказал шах.

Но дочери заговорили наперебой:

— Мы не расстанемся с мужьями.

Очень удивился шах и волей-неволей разрешил им ехать.

Молодые богатыри вернулись к отцу вместе со своими женами и зажили счастливой жизнью в довольстве и труде.

 Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Сладкоголосый соловей

стародавние времена жил жестокий шах. Много лет он притеснял и истязал народ. Изо рта своих подданных он вырывал последний кусок хлеба, душил их всякими поборами да налогами.

Так награбил он столько золота, серебра и драгоценных камней, что не знал, куда все это девать.

Однажды собрал шах лучших мастеров и приказал им:

— Сделайте мне дерево чинару — ствол из яхонтов, ветки из хризолита, листья из изумруда, а плоды из жемчуга. А листва должна быть такая густая, чтобы сквозь нее не проникал ни один луч солнца.

Услыхал о шахском повелении народ, зароптал:

— Пока смастерят такое дерево, с нас, должно быть, и последнюю рубашку снимут.

Однако шах жестоко расправился с недовольными. Одним головы приказал отрубить, других — в яму бросить.

Через семь лет чинара была готова.

Приказал шах поставить свою кровать пол драгоценным деревом и спал там.

Однажды утром почувствовал шах на правой щеке тепло. Открыл глаза и видит: сквозь изумрудную листву просвечивает пятнышко голубого неба величиной с копейку, и оттуда луч солнца падает на щеку.

Шах завопил:

— Какой-то вор похитил листок с моей чинары. Кто найдет злодея, того я до самой макушки золотом засыплю. А если вор не будет пойман, весь город сожгу и пепел развею по ветру.

Сидевший по правую руку шаха визирь посоветовал:

— Поставьте на ночь стражу из сорока воинов. Они подстерегут вора.

Шах согласился.

Сорок вооруженных воинов окружили чинару. Но когда подошла полночь, все они как стояли, так и уснули.

Просыпается утром шах и видит — в листве еще одно пустое место, уже величиной с пятак. Пришел шах в такую ярость, что каждый волосок па его голове поднялся острой иглой.

— Палачи, ко мне,— закричал он:

Четырнадцать палачей черными птицами предстали перед шахом, выхватили из ножен отточенные сабли и сказали:

— Кому пришел смертный час, тому голову снесем.

— Казнить их,— приказал шах, указывая на воинов. Но тут вмешался визирь.

— Если каждый день будете рубить по сорока голов,— сказал он,— то в государстве не останется войска. Посадите лучше воинов в темницу, да приставьте к дереву другую стражу.

Воинов отвели в темницу.

А у шаха, надо сказать, было три сына.

Вот старший сын и говорит отцу:

— Дозвольте мне в эту ночь посторожить чинару. Я поймаю вора.

Шах согласился.

Стал старший сын сторожить чинару, да только не выдержал и заснул в полночь. Когда занялась заря, шах увидел среди листьев пустое место величиной с тюбетейку.

Тут же приговорил шах старшего сына к смерти.

— Я буду теперь сторожить,— вызвался средний сын.— Если не схвачу вора, казните меня вместе с братом!

Но в полночь сон ему смежил веки, а утром среди листьев оказалось еще одно пустое место величиной в большую лепешку.

От ярости у шаха глаза полезли на лоб, как у кошки, подавившейся салом.

— Палачи,— закричал он,—- ко мне!...

Но тут младший сын стал просить его:

— Дозвольте мне взять лук и стрелы. Я подстрелю вора.

Шах дал позволенье,

Когда стемнело, царевич встал под дерево и, натянув тетиву, стал зорко поглядывать то направо то налево.

Глубокой ночью сон стал его одолевать. Вынул он из кармана ножик, надрезал себе палец, натер ранку солью с перцем, и боль сразу разогнала дремоту.

Стоит царевич поджидает. Вдруг перед самым рассветом подлетела к чинаре диковинная птица. Клюв у птицы яхонтовый, ноги хризолитовые, крылья из жемчугов и кораллов. Птица опустилась на ветку чинары и так запела, что земля и небо зазвенели.

Как ни жалко было царевичу стрелять в дивную певунью, но он все же спустил тетиву. Но рука у него дрогнула и стрела только задела птицу, выбив из крыла ее перышко.

Птица улетела.

Проснулся шах. Царевич, держа в правой руке лук и стрелы, а в левой перо, подошел к отцу.

— Вот,— сказал он,— я подстерег птицу, которая уносила драгоценные листья с нашей чинары. Это был сладкоголосый соловей. Однако подстрелить мне его не удалось: очень уж сладко он пел. Только выбил одно, перышко из крыла.

Взял шах в руки перо и увидел, что оно дороже всех налогов с его страны за целых семь лет.

Обрадовался шах и велел выпустить из темницы сыновей и воинов.

В тот же день он объявил всем:

— Кто достанет мне эту птицу, того я возведу на свой трон, и он будет делить со мной шахскую власть. А если птицу не поймают, я весь город сожгу и сровняю с землей!

Старшие сыновья шаха почтительно сложили руки на груди, поклонились и сказали:

— Позвольте нам сослужить службу, отец!

Шах согласился.

Переодевшись купцами, оба царевича выехали, из города.

Прошло три дня. Младший сын шаха подумал: «Ничего братья не найдут, а отец в ярости может и город сжечь. Надо ехать мне».

Он пошел к отцу и сказал:

— Отец! Позвольте и мне сослужить вам службу. Я хочу найти волшебную птицу. Отпустите меня — я уеду, не отпустите — тоже уеду

Очень не хотелось шаху отпускать младшего сына. Но царевич твердо стоял на своем.

Делать нечего — шаху пришлось снарядить и младшего сына в дорогу.

Младший царевич ехал быстро и через неделю догнал своих братьев.

Поехали дальше втроем и долго ли, скоро ли ехали, но прибыли к месту, где дорога разделялась на три. Возле каждой дороги — камень, на камне — надпись. На одном написано: «Кто поедет по этой дороге, вернется». На другом — «Кто поедет по этой дороге, встретит опасность». На третьем — «Кто поедет, не вернется».

Старший брат выбрал первую дорогу, средний выбрал опасную, а младший ту, по которой не возвращаются.

Братья распрощались и тронулись в путь.

Едет средний брат и думает: «Опасная дорога — дело неладное, а вдруг со мной что-нибудь приключится? Не лучше ли поехать вместе со старшим братом?» Подумав так, он свернул на тропинку и присоединился к старшему брату. Поехали они вдвоем.

Приехали братья в чужой город, сели на солнышко, поели кислого молока и стали расчесывать друг другу волосы.

А дочь шаха, выйдя на балкон своего дворца, заметила братьев.

«И не стыдно им у меня на глазах причесываться?— подумала она и, рассердившись, кинула кусок яблока, которое ела, прямо в старшего брата, да так ловко, что попала ему в голову. Старший брат повернулся, смотрит — на балконе стоит красавица.

«Царевна в меня, наверное, влюбилась»,— подумал старший брат и остался сидеть со средним братом у дворца.

Вечером одна из служанок царевны подошла к братьям.

— Что вы здесь сидите, почему не уходите?

— Царевна в меня влюбилась, даже кинула кусочек яблока, пошутила, посмеялась. Как же уйти?— сказал старший брат.

— Живо проваливайте отсюда! А то царевна разгневается и прикажет отрубить вам головы,— припугнула служанка.

Братья струсили и, дрожа от страха, ушли.

Стали они жить в городе, и день за днем прожили все, что дал им в дорогу отец. Делать они ничего не умели и так обнищали, что пришлось им спать у порога чужой лавки.

Пошли они в услужение. Старший, брат поступил подручным в харчевню — похлебку разливать, а средний брат в другую харчевню — под котел с пловом дрова подкладывать.

Теперь послушайте о младшем брате.

И дни и ночи ехал он от реки к реке, от озера к озеру, от горы к горе, оставляя за собой стоянки и переходы. Съел он все свои запасы, только одна сухая лепешка осталась.

Наконец доехал младший брат до родника. На берегу его росла тенистая чинара.

Младший брат привязал коня к чинаре, сунул руку в переметную суму и вынул свою последнюю лепешку. Намочил он ее в воде, разломил на кусочки и только собрался поесть, как заметил вдали облако пыли. Присмотрелся и видит — прямо на него мчится во весь дух большая обезьяна.

С перепугу юноша влез на дерево. Обезьяна подбежала, съела лепешку, вытерла морду и, подняв голову, поманила царевича.

— Слезай!— сказала она человечьим голосом. Царевич подумал: «Не наелась лепешкой, хочет и меня съесть». И полез выше.

А обезьяна вскочила на нижнюю ветку.

— Эй, человек, слезай!—снова позвала она.— Если в наши места птица залетит, крылья спалит, человек зайдет, ноги сожжет. Зачем ты сюда приехал?

Царевич слез с дерева, рассказал обезьяне все от начала до конца.

— Если я не доберусь до сладкоголосого соловья, отец весь город сожжет и сровняет с землей,— печально закончил он свой рассказ.

— Говорят: «Кто тебя один раз накормил, тому сорок раз поклонись»,— сказала обезьяна.— Лучше бы я не ела твоей лепешки! А раз уже съела, придется тебя отблагодарить. Садись на коня! Посчастливится — добудем птицу, спасем твой родной город от разоренья.

Сели они вдвоем на коня и отправились в путь. Доехали они до отгороженного высокой стеной сада.

— Я буду копать подземный ход,— сказала обезьяна,— а ты жди меня. Если через пять дней не приду, возвращайся туда, откуда приехал. — И обезьяна принялась рыть.

На шестой день обезьяна вернулась и сказала:

— Я подвела подкоп под самую клетку, в которой под семью покрывалами сидит сладкоголосый соловей. Доберись до конца хода и подожди, пока не уснет стража, а там — хватай не мешкая клетку с птицей и неси сюда. Только смотри, не снимай с клетки покрывала.

Крепко запомнив наставление обезьяны, царевич спустился в подземный ход. Добрался до конца и стал ждать.

Стражники-караульные,— а их было десять человек,— уснули на своих местах. Царевич пробрался мимо них и схватил клетку с птицей. Ему захотелось посмотреть, та ли это чудесная птица, что прилетала на чинару его отца. Только он приподнял одно из семи покрывал, сладкоголосый соловей запел, да так звонко, что царевич остановился словно зачарованный, а клетка выпала у него из рук.

Проснулись стражники, схватили царевича и отвели к шаху.

Шах позвал палача и приказал:

— Отруби вору обе руки по локоть!

Тут вступился визирь.

— Подожди казнить молодца. Давайте узнаем, зачем ему понадобилась птица.

— Ну послушаем,— согласился шах, и царевич рассказал все от начала до конца.

Тогда визирь сказал шаху:

— Если мы казним из-за птицы храброго молодца, пойдет о нас постыдная молва. Лучше пошлите его на трудное дело.

Шах согласился и говорит юноше:

— Поезжай отсюда в сторону захода солнца. Проедешь на коне девять месяцев и увидишь город. У шаха того города есть дочь, спит она в золотом сундуке. Если ты привезешь мне девушку, отдам тебе сладкоголосого соловья.

Царевич вернулся к обезьяне и рассказал, что с ним произошло.

Опять сели они вдвоем на коня и пустились в дальний путь.

Ехали они девять месяцев и подъехали, наконец, к большому городу. Остановились в поле, и обезьяна снова принялась рыть подземный ход. Через девять дней и девять ночей она кончила работу и вернулась к церевичу.

— Я сделала подземный ход к дворцу дочери шаха,— сказала обезьяна.— Подымись по лестнице в сорок ступенек, пройди через сорок комнат, выйди на балкон, там луноликая красавица-царевна сидит на золотом сундуке, окруженная сорока прислужницами. Когда царевне хочется спать, она открывает крышку и ложится в сундук. Ты сперва подними крышку, посмотри, закрыты ли глаза у царевны. Если она спит с открытыми глазами, уноси ее, а если глаза у нее закрыты, не трогай.

Царевич спустился в подземный ход, пробрался во дворец, поднялся по сорока ступеням, прошел сорок комнат, заглянул на балкон. Смотрит — сидит красавица-царевна, окруженная сорока служанками. Кто увидит ее, вмиг разум теряет от такой красоты. Вот легла она спать в свой сундук, а служанки уснули вокруг. Царевич поднял крышку и видит — глаза у царевны закрыты. Тут бы надо уйти, да у него разум вылетел из головы.

Забыл царевич наставления обезьяны. Наклонился, чтобы поцеловать царевну. Но от его горячего дыхания лицо девушки затуманилось и она открыла глаза.

— Эй, человек, что тебе надо?— крикнула она.

Служанки проснулись, бросились к царевичу, связали ему руки и отвели к шаху.

Шах, от ярости, приказал сейчас же казнить юношу.

Но тут вмешался визирь.

— Государь, если мы казним его, наутро об этом узнает и стар и млад, и пойдет о нас постыдная слава. Лучше пошлите молодца на трудное дело.

Шах согласился и говорит:

— Слыхал я, что за девять месяцев пути отсюда находится море Кульзам, а в море — Алмазный остров. Там живет колдун Орзакы. У него есть конь Кара Калдыргоч. Тот конь месячный путь пробегает в мгновенье ока. Достань мне коня, и дочь будет твоей.

Вернулся царевич к обезьяне и горько заплакал.

Она стала утешать.

— Э, царевич, не горюй! Если счастье будет с нами, достану я тебе коня Кара Калдыргоч.

И снова они пустились в дорогу. Ехали степями и горами и, наконец, доехали до моря.

Увидел царевич бесконечный морской простор и загрустил.

— Не переплыть нам моря,— сказал он обезьяне.— Погибнем.

Обезьяна стала ободрять его.

— На каждое дело иди смело! Ничего не бойся!

И она начала рыть подземный ход под морем. Через сорок дней и сорок ночей обезьяна кончила работу и вернулась.

— Я вывела подземный ход под передние копыта коня. Ты осторожно высунь голову из отверстия подкопа. Кара Калдыргоч заржет, а колдун Орзакы встанет с постели, выйдет, ударит его и опять пойдет. Ты опять высунь голову. Кара Калдыргоч снова заржет. Придет колдун, ударит коня и уйдет. А потом ты потихоньку выйди и, не дав коню заржать, надень ему на морду эту торбу с кишмишом да скажи: «Эй, добрый конь Кара Калдыргоч! До каких пор ты будешь находиться во власти злодея и терпеть от него побои?» И проворно бери коня. О седле, уздечке и потнике не заботься, поезжай скорей!

Крепко запомнив наставления обезьяны, царевич вошел в подземный ход и прошел под морем к коню. Выглянул он из подкопа, видит: Кара Калдыргоч, насторожив уши, подняв хвост трубой, танцует на месте.

Заметив чужого, конь громко заржал. Пришел колдун. Ростом он был с минарет, каждое плечо как чинара, рот как пещера, глаза как старые мешки, нос как печь для лепешек, тело как у слона. Изо рта колдуна вылетел огонь.

— Ах ты, тварь!— прикрикнул на коня колдун.— Если птица сюда залетит, крылья спалит, если человек зайдет, ноги сожжет! Ты, что ли, запах человека учуял?

Колдун ударил плетью коня и ушел спать.

Опять царевич высунул голову. Конь опять заржал. Пришел колдун с плеткой в руке и заорал на коня:

— Э, чтобы ты подох! Запах человека учуял, что ли? Будь он хоть под землей, хоть на небе, от меня не уйдет. Уж я если схвачу его, помну немного во рту и проглочу.

Отхлестал колдун коня и ушел, Царевич выскочил из подземного хода, проворно накинул на голову лошади торбу с кишмишом и сказал:

— Эй, милый друг, до каких пор ты будешь находиться во власти колдуна, терпеть от него побои?

Царевич погладил коня, вскочил ему на спину, ударил его пятками в бока и зажмурился. Кара Калдыргоч встряхнул гривой, на боках его выросли крылья, и он как сокол взвился к небу. Из-под копыт коня сверкнула молния и ударила по лбу колдуна. Колдун проснулся.

— Стой, стой!— крикнул он и, выпустив свои когти, погнался за конем.

Кара Калдыргоч полетел к морю. Колдун было совсем нагнал коня, протянул руку к его хвосту, а конь взбрыкнул задними ногами, лягнул колдуна. Пасть колдуна с треском разорвалась, как старое полотно. Колдун свалился в воду и потонул.

Девятимесячный путь конь пролетел за девять дней. Видит царевич город, а около города сидит обезьяна, щелкает орехи.

— Ну что теперь сделаем?— спросила обезьяна.

— Отдадим Кара Калдыргоча, возьмем девушку,—ответил царевич.

— Разве можно отдать такого коня? Слушай меня! Я перекувыркнусь и стану конем. Ты подведешь шаху обоих коней, он выберет меня. Потом возьмешь девушку и поедешь за птицей.

Обезьяна перекувыркнулась, обратилась в коня, да такого, что Кара Калдыргоч по сравнению с ним был хуже ишака.

Царевич повел коней к дворцу. Шах увидел через окошко двух вороных коней, черных, гладких, как ласточки.

— Позови того человека!— приказал шах визирю.— Нам подходят такие кони. Если продаст, купим.

Визирь позвал царевича.

— Сколько стоят твои кони?— спросил шах.

— За деньги не продам. Одного коня променяю на вашу дочь!

— Э, бестолковый! Разве можно девушку променять на коня? Тогда царевич напомнил шаху его обещание выменять дочь на Кара Калдыргоча.

— Что нам делать?— обратился шах к визирю.

— Мужественный человек не отказывается от своего слова. Тигр не возвращается по своему следу,— сказал визирь,— обещание нужно выполнять.

— За одного коня дам золото, за другого — дочь. Возьму обоих коней!— сказал шах.

Но юноша ответил,

— Одного поменяю на вашу дочь, на другом она будет ездить на охоту.

Шах спросил визиря:

— Какой из коней лучше? Выбирай! Визирю понравился Кара Калдыргоч.

— Э, несмышленый! Вот хороший конь! — шах показал на коня-обезьяну и выбрал его.

Потом шах приказал привести дочь и отдал ее царевичу вместе с сундуком, в котором она спала.

Шах приказал коня-обезьяну отвести в конюшню и привязать. Но конь, насторожив уши, подняв хвост трубой, грыз удила, кусал тех, кто подходил спереди, лягал тех, кто подходил сзади, никого не допускал и не дал себя привязать. Шах повесил на дверь конюшни замок величиной с голову человека, поставил сорок стражников на крышу конюшни и сам лег спать у ее двери. Ночью конь обернулся обезьяной. Она пролезла через щель в стене и убежала.

Посмотрел утром шах через окошечко, а от коня даже и следа не осталось. Шах заметался, позвал визиря, рассказал, что случилось.

Визирь стал его утешать.

— Кара Калдыргоч был конем колдуна Орзакы. А колдуну подвластны все злые и добрые духи. Сколько шахов, желая добыть этого коня, лишилось головы! Наверно, колдун Орзакы взял обратно своего коня. Хорошо, что он не тронул нас. Не печальтесь. Кроме того, ведь дочь свою вы выдаете замуж за шаха, и один из коней остался у нее.

Теперь послушайте о царевиче.

Когда он приехал к саду, где в клетке жил сладкоголосый соловей, обезьяна уже сидела у ограды и щелкала орехи.

— Что теперь сделаем?— спросила обезьяна.

— Отдадим девушку и возьмем сладкоголосого соловья,— ответил царевич.

— Э, несмышленое дитя, разве можно отдавать за птицу девушку? Я перекувыркнусь, стану девушкой. По сравнению со мной, царевна будет хуже девяностолетней старухи. Ты приведешь нас к шаху, и он выберет меня.

— Не оставить ли мне девушку здесь и повести только тебя?

— Нет, не надо. Пусть сам выберет, чтобы потом не жалел.

Обезьяна превратилась в прекрасную девушку. Царевич положил красавиц в два сундука и пошел в город, ко дворцу шаха.

— Пришел, стоит и просит милостыню. Шах в окошко увидел его и приказал казначею:

— Дай что-нибудь страннику! А визирь вмешался:

— Юноша, что стоит у двора, не нищий, а сын шаха, тот самый, которого вы послали в далекую страну за прекрасной царевной.

Шах позвал юношу и спросил:

— Ну, молодец, выполнил службу?

— Выполнил,— ответил он.

— Где же девушка?— спросил шах.

— Вы приказали привезти одну девушку, а я привез двух. Возьмите ту, которая понравится, а другая останется мне.

Открыли сундуки. Обе девушки разом чихнули и поднялись. Шах от такой красоты опешил, разум у него помутился. Как увидел девушек, грудь ему проколола игла, сердце пробила стрела. Он влюбился и потерял покой.

— Какую мне взять,— спросил он у визиря.

Визирь указал на царевну. Однако шаху понравилась девушка-обезьяна. Он оставил ее и отдал царевичу сладкоголосого соловья.

Царевич вышел из города, сел на Кара Калдыргоча верхом. На одно колено поставил сундук с девушкой, на другое — золотую клетку птицей и отправился в путь.

А шах созвал народ, отпраздновал такую пышную свадьбу, какой еще не видели. В самый разгар пира обезьяна поднялась, проскользнула через щель в стене и исчезла.

Теперь послушайте о царевиче.

Подъехал он к старой чинаре и видит — обезьяна уже сидит там и щелкает орехи.

— Что теперь сделаем?— спросила она.

— Теперь я поеду домой,— ответил царевич.

— Сначала поедем ко мне, погостишь у меня дня три-четыре, а потом отправишься домой.

— Твой дом какая-нибудь расщелина в горе, как я туда пролезу? Обезьяна засмеялась.

— И ты до сих пор не знаешь, кто я? Идем!

Царевич пошел за обезьяной. Вот они перебрались через гору к оказались у ворот с красивой резьбой, с золотыми кольцами. Вошли в ворота, а там — прекрасный сад. Цветут розы, поют соловьи, над водой зеленеет трилистник. Персики, винные ягоды поспели и падают на землю. В четырех углах сада — четыре золотых дома, и в каждом по сорок комнат. В каждой комнате сидят и учатся юные пери: читают и пишут.

Обезьяна перекувыркнулась и стала красавицей— пери. Такой красивой девушки ни одна мать не родила.

Три дня гостил царевич в прекрасном саду.

Когда он собрался уходить, пери отрезала волосок от своей косы и дала ему.

— Если тебе придется трудно,— сказала она,— зажги кончик волоска и я к тебе явлюсь.

— Почему ты мне сделала столько добра, помогала мне все время?— спросил царевич.

— Еще задолго до встречи с тобой я гадала и узнала, что в стране восхода солнца живет жестокий шах: он отбирает последний кусок хлеба у своих подданных и делает драгоценное дерево. Из-за этого дерева он захотел разрушить город. А у шаха три сына. Младший скажет: «Нехорошо, если из-за дерева мой отец разрушит город, и люди останутся без крова. Я привезу птицу, которая уносит листочки с дерева». Тогда я подумала: «Если юноша готов отдать жизнь за бедный народ, как я могу сидеть на троне и блаженствовать». И вот семь лет я искала тебя, пока не нашла.

Царевич попрощался с пери, поблагодарил ее и отправился с дочерью шаха в путь.

Ехал он, ехал и доехал до того места, где расстался с братьями. Тут он остановил Кара Калдыргоча и задумался: «Где теперь мои братья? Поеду-ка, узнаю о них».

Он оставил в пещере девушку и клетку с птицей, свернул на дорогу, которую выбрал старший брат.

Приехал царевич в город и увидел, что в харчевне старший брат разливает похлебку.

— Эй, хозяин! — позвал царевич.— Пришли во двор караван-сарая, что против харчевни, мне похлебки с тем парнем, который разжигает огонь.

Хозяин налил похлебку в миску и, передавая миску старшему брату, закатил ему звонкую пощечину.

— Неси осторожно! — сказал он.

Старший брат отнес похлебку во двор караван-сарая.

— Садись и ешь сам! — сказал младший брат.

— Нельзя, хозяин будет ругаться.

— Не будет ругаться! Садись, садись!

Когда старший царевич поел, младший спросил его:

— Откуда ты? Какого ты рода?

— Я подручный в харчевне, родился здесь.

— Не скрывай от меня. Я узнал тебя. Если скажешь правду, отвезу тебя «на родину.

Старший брат заплакал и рассказал от начала до конца все, что с ним было.

— А ты узнаешь своего младшего брата, если увидишь его? — спросил царевич.

— Узнаю.

— А как?

— Однажды, когда мы были мальчиками, я собрался ехать на реку поить лошадь, а он привязался ко мне, крича: «Я тоже поеду!» Лошадь лягнула его, и на левом плече братишки осталась метка от копыта.

— Почему же ты не покатал своего братишку, не позабавил его?

— Я не любил его — вот и не повез.

— Не похожа ли метка твоего брата на эту?

Царевич отвернул ворот у рубахи и обнажил свое левое плечо.

Старший брат бросился к его ногам и горько-горько заплакал.

Царевич поднял его, вытер ему слезы, повел на базар, купил хорошую одежду и коня. Старший брат нарядился, сел на коня и оба поехали за средним братом. Среднему брату жилось у продавца плова не лучше, чем старшему у продавца похлебки.

Разыскав среднего брата, царевич также одел и снарядил его, и все вместе поехали в родные края.

Когда старшие братья увидели, какие подарки везет отцу царевич, они от зависти потеряли покой и забыли все добро, которое он сделал им. Ночью они начали сговариваться погубить своего младшего брата.

А девушка в своем сундуке услышала их разговор.

Когда наши путники подъехали к реке и остановились у берега на ночлег, девушка подозвала царевича и сказала:

— Твои братья задумали злое дело: хотят тебя убить. Спрячься.

Настала ночь. Царевич немного полежал, потом насыпал на ковер земли, покрыл халатом, а сам ушел и притаился в сторонке.

Перед рассветом старшие братья подошли к ковру, взяли его за четыре конца и сбросили в реку.

— Теперь пойдем и заберем коня, птицу и девушку,— сказали они.

Вдруг послышался плеск воды. Смотрят, царевич сидит у воды, умывается.

Очень огорчились злые братья, что замысел их не удался, сели на коней, ускакали вперед и остановились у песчаного холма. Здесь они закопали острую саблю, а сами легли рядом и зарылись до пояса в песок.

Вот подъехал младший брат и спрашивает:

— Зачем вы зарылись в песок?.

— Чтобы не болела поясница и ноги,— ответил старший.— Давай мы и тебя зароем, твои ноги всегда будут здоровы.

Царевич слез с коня, братья зарыли его, и песок стал жечь ему ноги.

— Эх, братья мои, песок-то горячий! — сказал он.

— А ты пошевели ногами, он и остынет.

Младший брат стал двигать ногами, и сабля сразу отрезала ему обе ноги до колен.

Братья выкололи царевичу глаза, взяли девушку, коня, птицу и ускакали.

Приехали братья к отцу и отдали ему все, что привезли.

Шах очень обрадовался. Девушку он объявил невестой старшего сына, отослал в гарем и приставил к ней сорок служанок, Кара Калдыргоча поставил в конюшню, а клетку со сладкоголосым соловьем повесил на драгоценную чинару.

Но сладкоголосый соловей спрятал голову под крыло и не пел. Кара-Калдыргоч кусал тех, кто подходил спереди, лягал тех кто подходил сзади, не допускал к себе никого. Девушка, окруженная сорока служанками, лежала в золотом сундуке, не выходя из него, не поднимая головы.

Теперь послушайте о царевиче.

Через три дня и три ночи он пришел в себя, вспомнил про волосок, который дала ему пери, и зажег его. В мгновенье ока пери появилась подле него на золотом троне, окруженная своими прислужницами.

— О сын человека, кто тебе причинил зло?— воскликнула она.

Уложив царевича на свой трон, она приказала прислужницам отнести его к своему отцу на край света в горы Кухи-Коф.

«Окуните, прошу вас, сына человека в воду океана жизни и лечите по нашим обычаям. Через сорок дней, когда он будет здоров, пришлите его ко мне. Он мне дорог, как родной брат»,— наказала она передать отцу.

Пери перенесли трон на край света в горы Кухи-Коф и доставили царевича к отцу пери.

Через сорок дней царевич выздоровел и стал еще красивее, чем прежде.

— Я не пущу тебя к твоему отцу в таком виде,— сказала пери.— Сделаю тебя похожим на нищего странника и тогда отвезу. Если твой стец выдал девушку за твоего старшего брата и сделал его вместо себя шахом, мы не въедем в город, повернем назад, а если твой отец по-прежнему правит страной, я справлю твою свадьбу с красавицей девушкой.

Три месяца пери не отпускала от себя царевича. Через три месяца волосы у него отросли, стали закрывать лоб, а ногти выросли длинные-предлинные. Пери усадила его на свой трон и вместе с ним полетела в его город.

Оставив трон за городом, пери взяла за руку царевича и отвела во двор к шаху.

Шах в это время разговаривал с визирем.

— Уже сколько месяцев прошло, как я увяз в трясине печали,— жаловался шах.— Птица ни разу не запела, конь ни разу не заржал, девушка не ест ничего.

Вдруг он заметил во дворе молодого странника.

— Эй, поди сюда! — закричал шах.

Царевич взглянул на троп и увидел, что оба его брата сидят по обе стороны отца.

Едва царевич сделал только один шаг к трону, сладкоголосый соловей запел так, что сердца всех живущих в мире растаяли, словно воск.

Царевич еше шагнул, и Кара Калдыргоч, стоя в конюшне, громко заржал. Сделал царевич третий шаг — тогда девушка выпрыгнула из сундука, взяла в руки золотой саз и стала танцевать в кругу среди сорока прислужниц.

Шах обрадовался.

— Странник, ты принес с собой счастье! — сказал он и высыпал ему на голову блюдо золотых монет.

Тогда младший царевич сказал:

— Я не странник, спросите у сладкоголосого соловья, он все расскажет вам.

— Где ты слышал, чтобы птица говорила? — удивился шах.

Но тут сладкоголосый соловей заговорил человеческим голосом и поведал шаху все от качала до конца.

Тогда шах увидел, что власти его пришел конец, ибо народ, узнав, кто спас город от беды и несчастья, стеной встал за молодого царевича.

Злой шах со старшими сыновьями сбежали из города.

Сорок дней угощал царевич всех на своей свадьбе. И пери сказала ему на прощанье: «Когда захочешь меня увидеть, зажги мой волосок и я являюсь».

Так народ был избавлен от притеснений шаха, а царевич достиг исполнения своих желаний.

Был я на той свадьбе, поел плова, намазал салом усы и бороду и вернулся домой.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Бей, дубинка!

Давно-давно жил один старик-охотник со своей женой-старушкой.

Однажды поставил старик силок и сел караулить. Смотрит — в силок попал большой аист.

Подбежал старик и стал вытаскивать аиста. Вдруг аист заговорил человечьим голосом:

— Отпусти меня, старик. Я у аистов вожак. Отпусти меня — дам тебе все, что ты ни пожелаешь. Мой дом — вон за теми горами. Кого ни спросишь, где дом аиста — всякий тебе покажет.

Старик отпустил аиста на волю.

Назавтра старик встал с утра пораньше и пошел в путь-дорогу — к аисту за подарком. Шел он мало ли много ли, стороной ли дорогой ли, шел, шел — и дошел до места, где паслись бараны.

— Чьи это бараны? — спросил старик у пастуха. — Это бараны аиста,— ответил пастух.

Пошел старик дальше. Видит — пасется табун лошадей.

— Чьи это кони?— спросил старик у табунщика.

— Это табун аиста,— ответил табунщик.

— Послушай-ка,— сказал старик,—аист обещал мне подарок. Что мне просить у него?

— У аиста есть корчажка, она сразу закипит, и из нее посыплется золото. Проси эту корчажку,— посоветовал табунщик.

Старик продолжал свой путь. Шел он мало ли много ли, стороной ли дорогой ли, через степи, через горы, через реки и озера, шел семь дней и семь ночей и, наконец, подошел к дому аиста.

— Мир вам!—сказал старик, перешагнув через порог.

Аист щелкнул клювом.

— Ляк-ляк. Если бы не твое приветствие, я клюнул бы тебя раз и проглотил. Ты, должно быть, пришел за подарком? Ну, что ты хочешь? Проси!

— У вас есть «кипи, моя корчажка»,— сказал старик,— дайте мне ее.

Аист задумался.

— Старик, зачем тебе корчажка? Лучше я дам тебе полное блюда золота,— стал уговаривать аист.

Но старик не соглашался.

Подарил аист старику корчажку.

Взял старик корчажку и отправился домой.

Шел он мало ли много ли, шел он степью, шел дорогой и, наконец, добрался до кишлака. Зашел он отдохнуть к знакомому.

— Посмотрите за этой корчажкой,— попросил он хозяина,— я немного отдохну, а быть может, вздремну. Но только не говорите: «Кипи, моя корчажка»,— предупредил он.

Едва старик заснул, хозяин закричал: «Кипи, моя корчажка!»

Из нее посыпались золотые монеты. Хозяин спрятал волшебную корчажку, а вместо нее принес простую корчажку, с виду точно такую же.

Проснулся старик, взял корчажку и отправился в путь.

Шел он мало ли много ли, шел знакомою дорогой, шел семь дней и семь ночей и, наконец, пришел домой.

— Ну, старуха, расстилай скатерть, сейчас наберем золота и разбогатеем.

Старуха расстелила скатерть. Старик поставил корчажку на середину и закричал что было силы:

— Кипи, моя корчажка!

Но корчажка не кипела, и золото не появлялось.

Старик опять закричал, но корчажка не закипела.

Разозлился старик, раскричался:

— Ах, проклатье тебе, аист. Обманул ты меня, дал простую корчажку, Завтра пойду и буду просить другой подарок.

На другой день рано утром старик отправился Б путь. Пришел он к табунщику и говорит:

— Аист меня обманул. Какой подарок попросить мне теперь?

Пастух подумал и сказал:

— Есть у аиста «скатерть, раскройся!» Растелешь ее, и как скажешь «скатерть, раскройся!», тотчас же появятся на ней разные яства.

Проси ту скатерть.

Пришел старик к аисту и, переступив через порог, говорит:

— Мир вам!

— Ляк-ляк, — щелкнул клювом аист.— Если бы не твое приветствие, я клюнул бы тебя раз и проглотил. В прошлый раз я дал тебе корчажку, которая сама кипит. Что ты ею уже не доволен?—спросил он.

Старик рассказал обо всем, что случилось, и добавил:

— Ты меня обманул, вместо кипящей корчажки дал простую. Вот я и пришел теперь просить у тебя «скатерть, раскройся!»

Аист подарил старику «скатерть, раскройся!» Взял старик скатерть и отправился в обратный путь. Шел он мало ли много ли и, наконец, пришел в тот самый кишлак, где он уже был.

— Вот вам скатерть,— сказал старик своему знакомому,— посмотрите за ней, пока я отдохну, а быть может, вздремну немного. Только не говорите «скатерть, раскройся!»

Когда старик уснул, хозяин крикнул: «Скатерть, раскройся!» и сразу же на ней появилось семьдесят различных яств. Хозяин быстро все унес в другую комнату, а вместо волшебной скатерти положил другую, с виду совсем такую же. Старик проснулся, взял эту скатерть и отправился в путь.

Придя домой, он сказал:

— Ну, старуха, угощу тебя, чем ты хочешь, говори, сейчас все будет готово.

Он расстелил скатерть и крикнул:

— Скатерть, раскройся!

Но, как он ни кричал, на скатерти было пусто, никакие кушанья не появлялись.

Старик, разозлился.

— Второй раз обманул меня аист, завтра же пойду, буду просить другой подарок,— сказал он.

На другой день на рассвете старик отправился в путь.

Пришел к табунщику, рассказал ему все и спросил:

— Что же теперь просить мне у аиста?

— Видно, у тебя много врагов,— сказал пастух. — Проси у аиста дубинку, которая сама бьет. Как только скажешь: «Бей, дубинка!», кто бы ни был перед тобой, всех побьет.

Старик не стал медлить и пошел дальше.

Войдя в дом аиста, он сказал:

— Мир вам!

— Ляк-ляк,— щелкнул клювом аист.— Если бы не твое приветствие, я клюнул бы тебя раз и проглотил... Зачем опять пришел? Кипящую корчажку получил, волшебную скатерть получил, чего еще надо?

— И в этот раз ты меня обманул,— сказал старик. Вместо волшебной скатерти дал мне другую. Теперь я прошу у тебя совсем нестоящую вещь — дай мне дубинку, которая сама бьет.

— Хочешь взять дубинку, бери, она мне не нужна,— сказал аист и подарил старику дубинку, которая сама бьет.

Взял старик дубинку и отправился в обратный путь. Шел он мало ли много ли, но, наконец, пришел в тот кишлак, где и раньше останавливался.

— Подержите-ка вот эту дубинку,— сказал он знакомому,— я немного отдохну, а быть может, и сосну. Только не говорите: «Бей дубинка!»— предупредил он.

Как только старик уснул, хозяин крикнул: «Бей, дубинка!»

Тут дубинка и пустилась колотить всех, кто был в доме. Старик проснулся и прибежал на крик. Все с плачем бросились к нему и стали просить. I

— Остановите дубинку. Мы взяли вашу корчажку и скатерть. Простите нас, мы все отдадим, только остановите дубинку!

— Стой, дубинка!— крикнул старик, и дубинка остановилась.

Тогда хозяева вынесли из другой комнаты волшебную корчажку и скатерть и отдали старику. Старик отправился в путь. Шел он много ли мало ли, шел, прошел через степи, через горы, через реки и озера, шел семь дней и семь ночей и, наконец, дошел до своего дома.

Поставил он корчажку и крикнул:

— Кипи, моя корчажка!

Корчажка закипела, и из нее посыпались золотые.

Старик со старухой не успевали собирать.

Потом старик крикнул:

— Скатерть, раскройся!

Скатерть раскрылась, и на ней оказалось семьдесят различных яств. Ни разу в жизни своей ничего подобного не видали старик со старухой. Они пили и ели, что хотели.

Узнал хан той страны, что старик охотник где-то достал волшебную корчажку и такую же скатерть, и послал к нему своего визиря.

— Отдай корчажку и скатерть,— сказал визирь.

Старик крикнул:

— Бей, дубинка!

Отколотила дубинка визиря, еле-еле он ноги унес.

Хан собрал тогда семитысячное войско и наутро выстроил его перед домом старика.

— Ну, старик, выходи на бой, если есть еще у тебя душа в теле! — закричал хан.

Старик раскрыл двери, да как крикнет:

— Бей, дубинка!

И пошла дубинка колотить ханских воинов, еле-еле они ноги унесли.

Под конец дубинка добралась до хана и стала его бить. Хан завопил:

— Старик, останови свою дубинку! Спаси меня от смерти.

А старик стоит себе у дверей своего дома, посмеивается:

— Не будешь другой раз зариться на добро бедняков.

Так старик-охотник и его старушка-жена достигли своих желаний.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Золотой арбуз

Жил когда-то бедняк. Был у него небольшой клочок земли, на котором он трудился день и ночь.

Пришла весна. Бедняк начал пахать землю. Смотрит — по небу летит аист.

Подлетев к вспаханному полю, аист стал спускаться и вдруг камнем упал на землю.

Подбежал бедняк и видит, что у аиста одно крыло сломано. Схватил он аиста и быстро понес домой.

Дома бедняк осмотрел сломанное крыло и стал лечить.

Долго ухаживал бедняк за больным аистом. Наконец аист поправился и улетел.

Однажды бедняк, закончив пахоту, вышел в поле сеять.

Вдруг пролетел тот самый аист и сбросил на землю три арбузных семечка.

Бедняк посадил их в землю.

Через несколько дней арбузы взошли. Бедняк трудился не жалея сил. Вовремя полол, окучивал, поливал. Так незаметно пришла пора убирать урожай. Арбузы поспели.

Бедняк сорвал три штуки и еле-еле донес домой.

Арбузы были пребольшщие и претяжелые.

Бедняк позвал в гости своих родственников и друзей.

Взял он арбуз и хотел разрезать, но никак не мог проткнуть корку ножом. Попробовал он разрезать второй арбуз — опять нож не берет. С третьим было то же самое.

Наконец бедняк ударил большим ножом со всего размаху — и арбуз треснул и раскололся, а в нем вместо красной мякоти... золотые монеты. В остальных двух арбузах тоже было золото.

Обрадовался бедняк, вытряс золото и раздарил его своим гостям. Гости тоже обрадовались и разошлись по домам.

На каждой из трех арбузных плетей выросло по десять арбузов. Бедняк собрал остальные арбузы и с тех пор стал жить в достатке.

Жил по соседству богач. Пришел он к бедняку и спрашивает:

— С чего ты так разбогател? Что ты сделал для этого?

Бедняк откровенно рассказал ему все, как было.

«Эх, вот мне бы столько золота!»— подумал богач и пошел в поле. Там он увидел аиста. Богач потихоньку подкрался и, выждав удобный момент, ударил аиста палкой по ноге.

Схватив птицу, богач понес ее домой, привязал к ноге щепки и стал лечить.

Через несколько дней аист вылетел и улетел.

Богач вышел в поле и стал поджидать аиста.

В один прекрасный день аист пролетел и сбросил богачу два семечка.

Семена взошли. Расстелились по земле зеленые плети, зацвели, а потом выросли арбузы.

Когда поспели арбузы, хозяин позвал в гости всех своих родных.

Как только ударил богач арбуз ножом, он треснул, раскололся — и из середины вылетели шмели, крупные, как орехи. Кинулись они жалить богача и его родных. У всех вздулись щеки, заплыли глаза, распухли губы.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584

Старик и лисица

Жил когда-то бедный старик, и из имущества был у него один только ишак. Собирал старик в степи хворост и колючку, грузил на своего единственного ишака и отвозил на базар для продажи.

Каждый раз перед тем, как старик уходил в степь, жена выпекала ему две лепешки-чавати.

Однажды, когда старик шел в степь, встретилась ему лиса и, отняв у него чавати, слопала их.

С тех пор не проходило и дня, чтобы нахалка лиса не отбирала у старика его чавати.

Старик об этом ничего не говорил жене, и она как ни в чем не бывало продолжала печь чавати.

Едет как-то старик на своем осле и думает:

— Каждый день в степь я еду по этой дороге и встречаю эту нахалку лису, которая съедает мои чавати. Поеду-ка я сегодня по другой дороге.

Свернул он на другую дорогу и погнал своего ишака. Ехал он ехал — и так, сидя верхом, заснул.

Долго ли он так ехал, мало ли, но, наконец, проснулся и видит: ишак остановился под большим чинаром, а под чинаром, на возвышении, спят сорок джинов.

Испугался старик. А джины имели обыкновение спать сорок дней. В этот раз они уже проспали тридцать девять дней и осталось им еще спать всего только один день. Но, почуяв во сне человеческий запах, все сорок джинов разом проснулись. Видят — перед ними стоит один-единственный человек. Подталкивая друг друга, джины начали шептаться.

Старик стоял в страхе и думал:

«Если спросят меня, что я им отвечу?»

И решил:

«Если спросят что-нибудь, отвечу, что я ангел смерти Азраил и что аллах послал меня за душами этих джинов».

Пошептались джины, пошептались и поманили к себе старика.

— Подойдите, отец! Кто вы?

Старик сказал:

— Я посланник аллаха — сам ангел смерти Азраил. Оказывается, здесь живут сорок джинов, много за ними накопилось грехов, и я пришел за их душами.

Перепугались джины и снова давай шептаться.

— Оказывается,— шепнул один,— этот старик — Азраил! Беда! Что нам теперь делать?

— Эй, друзья,— ответил другой джин,— досталась нам от отца золотая ступка с золотым пестиком. Давайте отдадим ее Азраилу, пусть он нас оставит в покое. Эта ступка не дороже нашей жизни.

— Конечно, не дороже нашей жизни. Ну давайте отдадим ступку, а пестик оставим себе,— решили джины.

Один из джинов сказал старику:

— Эй, Азраил, если мы тебе кое-что дадим, ты не отнимешь у нас души?

А старик-дровосек увидел, что джины струсили, расхрабрился и грозно сказал:

— Эй, джины, мне ничего не надо. Мне нужны только ваши жизни.

Джины еще посоветовались между собой и решили отдать в придачу к ступке и пестик.

— Эй, старик,— сказали они,— не убивай нас. У нас есть золотая ступка с золотым пестиком, оставшаяся от нашего отца. Мы ее отдадим тебе, только не трогай нас.

И старик важно ответил:

— Тогда принесите эту вашу ступку и положите на моего ишака да пестик не забудьте положить. Так и быть, прощаю ваши грехи.

Погрузили джины на ишака золотую ступку с золотым пестиком, и старик отправился домой.

На радостях, что так дешево отделались от ангела Азраила, джины изготовили плов в большом котле с сорока ушками и пригласили в гости всех окрестных волков и лисиц.

Прибежала и та лиса, которая всегда отбирала у старика его лепешки-чавати, и удивилась:

— Эй, джины, сколько лет, как ваш отец умер, а почему только сегодня справляете поминки?

Джины ответили:

— Эй, лиса, не спрашивай! Устраиваем мы пир по случаю того, что отделались от ангела смерти Азраила.

Еще больше удивилась лиса и спросила:

— А каков собой был этот ангел смерти?

— Старик, с длинной бородой, в ветхой одежде, опоясанной веревкой. Ехал он на ишаке,— сказали джины.

Лиса захлопала лапками и засмеялась:

— Эх вы, тоже мне, могучие джины. А я каждый день отбирала у этого страшного ангела смерти Азраила две чавати и съедала их. Да это же дряхлый старик, а не ангел. Сегодня он не попался мне, поехал по другой дороге, вот и заехал к вам. Обманул он вас, точно малых детишек. Пойдем, я покажу дом этого хитреца.

Джины никак не хотели поверить лисе, но, наконец, ей удалось уговорить их. Пошли они в сторону хижины старика. Джины шли, держась от страха за хвосты друг друга.

Получив от джинов золотую ступку с золотым пестиком, старик обрадовался: «Буду отламывать от ступки по кусочку и продавать. Теперь нам со старухой до конца жизни хватит».

Жена его на радостях замесила тесто и решила испечь чавати.

— А ну, старик, принеси с крыши хворосту, пора огонь разжигать: тесто подошло.

Залез старик на крышу, оглянулся на улицу, смотрит — бежит лиса, что у него всегда отбирала чавати, а за ней джины, держась за хвосты. Перепугался старик: «Если раньше меня не сожрали джины, то сейчас обязательно сожрут. Надо что-нибудь плохое про хитрую лису сказать. Может быть, в живых останусь».

— Эй, лиса,— сказал старик,— ты что, хочешь расплатиться со старыми долгами своего отца этими джинами. Они мне совсем не нужны. Отдай деньги!

Тогда джины разозлились:

— Ах вот как, оказывается, эта лиса нас ведет за долги отца!

Один из джинов схватил лису за хвост и ударил о землю так, что из нее дух вон.

А сами джины без оглядки убежали. Старик снял с лисы шкуру и сделал себе шапку.

Джины вернулись к своему чинару и сказали:

— Правильно, оказывается, этот старик на самом деле ангел смерти — Азраил. Смотрите, лиса хотела нас отдать за свои долги, мы схватили ее за хвост, ударили о землю — она тут же сдохла. Как бы и до нас ке дошла очередь. Лучше нам убираться отсюда.

Вернулись они под свой чинар, устроили пир по случаю того, что избавились от Азраила, и убежали неизвестно куда. С тех пор джины больше и не показываются.

Старик, отделавшись от лисы и джинов, стал жить со своей старухой, не зная бедности. Говорят, что старик до сих пор носит шапку, сшитую из шкуры хитрой лисы.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том I. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584