Ушко

Жили старик со старухой. Жили они одиноко, детей у них не было. Так проходили дни за днями, месяцы за месяцами. И вдруг в один прекрасный день у жены старика родилось сразу же семеро ребят, и все такие маленькие, каждый величиной с ушко. Посмотрели на своих семерых детей муж и жена и загоревали пуще прежнего. Между тем дни шли за днями, месяцы за месяцами. Детишки подрастали, стали уже сидеть, потом встали на резвые ножки, забегали, заговорили, поднимая шум и возню. Каждый из них был ростом с ушко, но у всех были и рот, и нос, и глаза, а едоки они были преотличные, каждый съедал в день столько, сколько мог осилить только взрослый человек. Хлеба и похлебки на них не хватало. Они и минуты не могли посидеть, чтобы чего-нибудь не пожевать, и все пищали. Только и слышно было: "Я голодный, есть хочу!" Старик-бедняга замучился с ними, не зная, чем кормить, где достать пищу. Суетился, хлопотал, всюду бегал, добывал, но под конец выбился из сил.

Придя однажды домой с пустыми руками, он сказал жене:

- Не нравятся мне наши ребята. Сами делать ничего не умеют, нам не помогают, только и знают "кушать да кушать". Сил моих больше нет, а им подай обед! Так донимают, вынь да положь! А где взять? Да что же это такое в конце концов?! Житья от них нет! Хоть бы ты дала мне совет, что нам теперь делать!

- Вижу сама, трудно тебе,- сказала старуха.- Прокормить их не шутка! Да что ж теперь, помирать нам из-за них, что ли?! Какой тебе дать совет?! Что тут еще толковать, изничтожь их всех до единого - вот и все!

- Так-то оно так. Но как же я Их изничтожу? Ведь они все же мои дети,- ответил старик.

- Никуда не денешься. Нам все одно умирать. Ты им скажи, что поведешь их на свадьбу,- посоветовала старуха.- Они будут рады-радешеньки. "Пойдем, мол, набьем себе животы, наедимся досыта". А ты по дороге побросай их всех в яму и зарой!

Старик поохал, поохал и согласился. Позвал он детей и сказал:

- Слушайте, ребята! Идемте со мной, я поведу вас на свадьбу. Вот уж там наедитесь досыта!

Забрал он с собой всех детей и вышел из дому. А около ворот, где шел свадебный пир, была глубокая яма для овощей. Подвел старик ребят к яме и сказал: "Залезайте сюда, сидите тихо и ждите, я сейчас принесу вам плова".

Все ребята залезли в яму, а когда спрыгнул последний, старик схватил кетмень и забросал их землей. Сколько ни плакали дети, сколько ни умоляли, старик будто и не слыхал их воплей, и ребятишки, бедные ушки, были засыпаны землей. Старик перекинул халат через плечо и стал надевать кожаные калоши, сунул ногу, а оттуда выскочил самый маленький сынишка Кулакбай(Кулак - ухо.)и кричит:

- Отец, я остался. Все прыгнули в яму, а я прыгнул в калошу и спрятался.

- Ну и хорошо, что остался, идем, сынок, будешь для меня забавой и утешением,- сказал старик, взял Кулакбая в руки и пошел домой.

Утром старик ушел в поле пахать землю, а старуха тем временем напекла лепешек. Управившись со всеми делами, заговорила сама с собой:

- Что теперь делать? Как быть? Понести сейчас старику лепешки- дома никого нет, нельзя бросить все хозяйство без присмотра. Не отнести старику лепешек - бедняга будет весь день голодный. Шутка ли работать на тощий желудок?! Что мне делать? Какая я несчастная.

Старуха расстроилась и заплакала.

- Ты, матушка, не плачь, а я-то на что?- стал утешать ее Кулакбай.

- Ты ж маленький, делать ничего не умеешь,- горевала старуха.

- Дайте мне лепешки, матушка, я отнесу отцу,- сказал Кулакбай.- Вы положите лепешки в тыкву, меня тоже посадите в середину и выкатите тыкву в поле.

Старуха обрадовалась, положила лепешки в тыкву, посадила туда же Кулакбая, выкатила тыкву за порог, и покатилась она в поле. Катился Кулакбай, катился и наконец прикатился к отцу. Поздоровавшись с ним, он сказал:

- Отец, это я принес сегодня вам.

Отец обрадовался и похвалил Кулакбая.

- Молодец, сынок.

Кулакбай вынул из тыквы лепешки и подал отцу.

Старик задумался: "Как быть? Если я сяду закусить, быки будут стоять зря. Пахать на тощий желудок, не поев, тоже не годится. Что делать?"

На выручку пришел Кулакбай:

- Слушайте, отец. Вы кушайте лепешки, а я буду погонять быков.

- Нет, сынок, не сумеешь ты пахать,- возразил старик.

- Умею, отец, вы кушайте, а я буду пахать,- настаивал на своем Кулакбай. Прыгнул он на омач и давай погонять быков. Быки пошли вперед, а Кулакбай только посматривал, как омач сошником взрывает землю. Двое баев, возвращавшихся домой с базара, увидели, что быки пашут землю, словно без пахаря. А Кулакбай был такой крохотный, что его они и не разглядели.

- Вот это здорово!- сказали баи.- Вот это интересно! Быки сами пашут, а хозяин сидит себе в холодке спокойно да пожевывает лепешку. Хорошие быки! Замечательные!

Полюбовались они и решили:

- Надо этих быков купить. Давай узнаем, продаст ли их хозяин.

Подошли они к старику.

- Здравствуйте, дедушка!- сказал первый бай.

- Будьте здоровы,- отвечал старик.

- Не продадите ли вы своих быков?- спросил другой бай.

- Нет, не продам,- ответил старик.

Но баи не отставали от старика.

- Продайте мне ваших быков, я заплачу вам, сколько хотите,- упрашивал он.- У нас дома нет никого, пахать землю некому.

И уговаривали они, и просили, и умоляли, никак не хотели отстать, В конце концов купили баи быков за невиданную цену - за пятьдесят

золотых, а стоили они на базаре всего только десять золотых, выпрягли их из ярма и погнали в свое селение. Остался на поле омач с Кулакбаем, который забился в щель и сидел тихонько и незаметно - так, что никто его не увидел.

Баи, довольные покупкой, гнали быков да посмеивались:

- Старик совсем из ума выжил. Здорово мы его обдурили.

Приехав в свою деревню, баи всем рассказывали, как купили по

дешевке замечательных быков. Слушая их рассказ, один из родственников сказал:

- Значит, вы здорово его надули! Раз быки сами пашут без пахаря, они стоят не пятьдесят, а сто золотых. Да что там говорить! Сто золотых тоже дешево.

Продав быков, старик от радости не знал, куда припрятать золотые червонцы, и все приговаривал:

- Ну и глупые же люди! Столько золота отдали за моих быков! Идем сынок,- сказал он Кулакбаю и повел его домой. Рассказал он старухе, как Кулакбай пахал землю, какую выгодную цену дали за быков. Старуха обрадовалась и деньгам, и тому, что Кулакбай помогал отцу пахать в поле. С той поры старик со старухой вздохнули немного свободней, купили новых быков, обзавелись кое-чем по хозяйству, приоделись.

Ну хорошо! Пусть пока они тратят себе деньги и живут в свое удовольствие, а вы тем временем послушайте про то, что случилось с покупателями. Расхвалив всем купленных быков, баи на следующий день запрягли их в ярмо и пустили на пашню. Но быки прошли два-три шага и остановились, не идут да и все. Уж баи старались и так и этак, то пустят их вдоль полосы, то повернут поперек - не идут быки никак. Если кто-нибудь подгоняет их сзади, они идут, омач взрывает землю, но стоит только погоняльщику отойти в сторону, быки опять останавливаются. "Что такое?- подумали новые хозяева.- Может быть, мы еще не знаем их норова, их повадок? Отказаться, отвести их старику назад - жалко, быки как будто хорошие. Но что делать? Не идут они в ярме сами да и только. Надо будет их хорошенько испытать, проверить..." Так они бились с ними, мучались, и все без толку. Между тем прошло шесть месяцев. Баи решили отказаться от своей покупки и отправились к старику.

Ехали они немало, искали они кишлак, где жил старик, долго, наконец спросами да расспросами добрались до его дома, рассказали ему все по порядку.

- Не верю я ни одному слову,-сказал старик.-Вы сами видели, как мои быки пахали землю. А теперь вы разбаловали быков, приучили их бродить без дела. Да, кроме того, прошло уже шесть месяцев, как вы их у меня купили. Если мои быки оказались плохими, почему вы не привели их сразу назад, а держали у себя шесть месяцев? Теперь ваши слова ни к чему.

Расскандалились баи и повели наконец старика к судье.

- В чем дело?- спросил судья.

- Господин!- ответил старик.- Шесть месяцев назад продал я этим людям двух быков. Шесть месяцев они пахали на них землю, а теперь отказываются от покупки, пригнали быков ко мне и требуют деньги. Я человек бедный. Деньги, полученные за быков, я уже потратил на еду. Сейчас у меня ничего не осталось.

- А вы что скажете?- спросил судья покупателей.

Те ответили:

- О господин, это верно, только он не все сказал. Дело было так. Старик нам заявил, что его быки сами ходят в ярме, сами пашут. Вот мы и купили их. А быки сами в ярме не ходят. Нам обидно, что он нас одурачил.

- Они сами видели быков,- возразил старик,- пристали ко мне продай, говорят, быков, я не хотел продавать, а они не отставали, ну я и продал.

Судья подумал и сказал им:

- Вы все говорите неправду. Разве быки могут сами ходить в ярме? Быть этого не может! Уходите!

Старик вернулся домой веселым, в хорошем расположении духа рассказал все старухе и спросил:

- Жена! Что нам купить на оставшиеся деньги?

- Надо купить пшеницы,- ответила старуха.

Старик купил пшеницы и сделал запас на всю зиму.

Наступил день, когда в их доме кончилась мука. Старик задумался: "Поеду я на мельницу молоть пшеницу - дома работа станет. Не ехать тоже нельзя - муки нет. Что делать?" Сидел, хмурился, думал-думал и ничего не мог придумать. Увидев, что отец опечалился, Кулакбай подошел к нему и говорит:

- Отец, погрузи пшеницу на большого верблюда, я поеду на мельницу и смелю пшеницу на муку.

- Сынок, не сумеешь ты,- сказал старик.

- Сказал смелю, значит смелю,- уверял его Кулакбай.

Старик навьючил на верблюда два мешка пшеницы. Кулакбай забрался верблюду в ухо, натянул веревку, вдетую в его ноздрю, и поехал на мельницу.

Мельница была далеко. Три дня и три ночи ехал Кулакбай и наконец добрался до места. Остановив верблюда, он крикнул:

- Эй, мельник! Где ты там? Мельница свободна?.

Вышел мельник из двери, смотрит - стоит верблюд, нагруженный двумя мешками пшеницы, а больше никого нет. Кто кричал - непонятно. Удивился мельник. "Что за чудеса?"-думал он, пожимая плечами. А пока он раздумывал, Кулакбай прикрикнул на него:

- Не бойся! Сгружай мешки! Ну, чего глаза таращишь? Тащи мешки, засыпай пшеницу и мели, не проводи зря время!

Мельник с перепугу кинулся разгружать верблюда, снял мешки, засыпал пшеницу в оба жернова и начал молоть. Перемолов пшеницу, он насыпал муку в мешки, завязал и опять погрузил на верблюда. Он так растерялся, что даже забыл взять плату за помол. "Что за чудо? - подумал он, когда верблюд повернулся и пошел в обратный путь.- Сон это или явь?!"

Пока он стоял, разинув рот от удивления, Кулакбай ехал себе да ехал и наконец скрылся из глаз мельника.

Долго ехал Кулакбай, но вот ему захотелось сходить за нуждой. Выпрыгнул Кулакбай из уха на шею, соскользнул по ноге на землю и присел позади зеленого кустика верблюжьей, колючки. А верблюд, пользуясь минуткой, с жадностью накинулся на колючку. Он хватал лакомый корм без разбору и не заметил даже, как вместе с зеленой колючкой проглотил сидевшего за кустиком Кулакбая.

Наелся верблюд досыта, постоял-постоял и пошел куда глаза глядят. Вскоре он с дороги сбился, а к вечеру совсем заблудился. Бродил он бродил по степи и наконец добрел до дому. Подошел верблюд к воротам и остановился. Увидел старик верблюда, открыл ворота, завел во двор, и только что хотел снять мешки, как вдруг слышит голос Кулакбая:

- Эй, отец! Это я, Кулакбай! Меня верблюд проглотил! Кого вы больше любите, меня или верблюда? Вытащите меня из его брюха!

Услыхав голос сына, старик тотчас же заставил верблюда лечь на землю, снял мешки, выхватил из ножен нож и перерезал верблюду горло. Сняв шкуру, он разрезал брюхо и начал искать Кулакбая. Искал-искал, но так и не нашел. Тогда он освежевал тушу, разрезал мясо на куски, сложил в корчагу и поставил в амбар, а кишки выбросил собаке, А надо сказать, Кулакбай застрял в верблюжьих кишках и никак не мог оттуда выбраться. Голодная собака вместе с кишками проглотила и Кулакбая. Очутился бедняга в собачьем желудке. Наелась собака досыта, растянулась на солнышке и зажмурила глаза от удовольствия.

А Кулакбай давай звать отца:

- Отец, отец, кого вы больше любите, меня или собаку? Если вы любите меня больше, чем собаку, тогда вытащите меня из ее брюха!

- Ой, сынок! Да ведь я же тебя люблю больше всех!- завопил старик. Он сейчас же убил собаку, разрезал ей брюхо, искал-искал Кулакбая, но так и не нашел.

А дело был к вечеру. Когда совсем стемнело, старик бросил искать- все равно в темноте ничего не увидишь, вымыл руки, вошел в комнату и лег спать, а убитая собака осталась лежать посреди двора. Ночью во двор забрался голодный волк и сожрал собаку. Очутившись в волчьем желудке, Кулакбай подумал: "Ну, теперь придется мне с волками жить!"

Днем волк рыскал по степи, а по ночам искал добычу в овчарнях да загонах. Но теперь вся его охота кончалась неудачей. Как только волк подбегал к овчарне или к загону, Кулакбай начинал кричать:

- Эй, пастухи! К загону волк подкрался! Не спите, овец стерегите!

Волк только хочет схватить ягненка, а Кулакбай уже кричит:

- Ай-ай! Не зевай! В овчарню волк забрался! Держи его! Хватай! Бей!

Услыхав этот крик, пастухи вскакивали и натравливали на волка собак. Тут уж волку было не до овец, и он бросался наутек. И так каждую ночь.

Прошло немало дней и ночей, а волк все рыскал в поисках добычи, голодный и злой. Окончательно ему живот подтянуло.

Однажды волк услышал лай собак, крик пастухов. Смотрит - это пастухи гонятся за другим волком. Перепугался наш волк и тоже бросился бежать, спасая свою шкуру. Избавившись от погони, оба волка бродили по степи в надежде что-нибудь найти. И вот по пути волк стал жаловаться на свою горькую судьбу и рассказал про свою беду:

- Эх, приятель, на этих днях со мной такое стряслось-только подобрался я к загону с овцами, а у меня внутри кто-то как закричит: "Эй, пастухи, не спите, овец стерегите! К вам волк подкрался, смотрите, как бы в загон не забрался, лови его, бей". И так теперь каждый день... Сам не знаю, чей это голос. Пастухи проснулись, погнались с собаками за мной. Замучили меня до смерти. Как мне избавиться от этой напасти?

- Плохие твои дела,- сказал другой волк. - Голод хуже всего. Слушай, приятель, я тебя научу. В самую жару ты побегай на солнцепеке взад и вперед. Солнце будет жечь и палить, а ты бегай себе да бегай, тогда эта самая тварь, что сидит у тебя в животе, задохнется от жары и околеет.

Стал волк по совету своего приятеля бегать взад и вперед на солнцепеке в самую жару. Бегал-бегал, язык высунул, в глотке у него все пересохло. Уж сил больше не оставалось, а он все бегал да бегал. Наконец волк задохнулся, повалился среди дороги, язык высунул, ноги вытянул и околел. А Кулакбай все сидит у него в брюхе, не может выбраться.

Двое всадников, проезжая по дороге, увидели волка, обрадовались, слезли с коней и, приговаривая: "Это нам бог дал", стали сдирать с волка шкуру. Один из путников сказал:

- Это самый заядлый враг человечий, кровожадный палач овец. Сдерем мы шкуру с этого мясника и отвезем к пастухам в загон, и они дадут нам за нее столько денег, сколько стоит жирный баран.

Услыхал Кулакбай эти слова и потихоньку вылез из волчьего желудка через нос. Смотрит он - кони путников стоят поодаль, привязанные друг к другу поводьями. Кулакбай "подошел к одному коню, вскарабкался по ноге сначала на шею, а оттуда прыгнул в ухо и потихоньку стал погонять коней. Один из путников оглянулся и, увидев, что кони сами пошли по дороге, крикнул другому:

- Скорей кончай, скорей - кони ушли!

Они заторопились. Один сдирал, другой помогал, а на коней им некогда было и взглянуть. Наконец путники содрали с волка шкуру и, крикнув друг другу: "Беги скорей, догоняй!" побежали за конями. Бежали-бежали, почти уже нагнали, а Кулакбай как дернет рукой за повод, кони шарахнулись в сторону и пустились вскачь. Путники сразу отстали, гнались-гнались, но никак не могли догнать.

Между тем Кулакбай, подгоняя коней, уехал далеко-далеко и к вечеру подъехал к загону богатого овцевода. Среди степи стояли белые юрты, со всех сторон обнесенные изгородью. Остановив коней у ворот, Кулакбай крикнул:

- Открывай, что ли! Снимай перекладины!

Вышел байский сын, смотрит - у входа два коня, а людей не видать. Стоит байский сын, разинув рот от удивления, и вдруг ему тот же голос приказывает:

- Открывай, что ли! Снимай перекладины!

Удивился байский сын, испугался, подошел к воротам и вытащил все три жерди, загораживавшие вход во двор. Взял он коней под уздцы, завел во двор, привязал к коновязи и, засыпав им корму, ушел в юрту. Между тем Кулакбай по ноге коня слез на землю, подошел к самой большой белой юрте, приготовленной для гостей, заглянул в нее, смотрит - а там ничего нет: ни паласов, ни ковров, и даже подстилки не постелены. Стоял так Кулакбай в раздумье и вдруг слышит голос бая:

- Кто там приехал? Что за люди?

А сын ему отвечает:

- Стоят два коня, а людей нет. Я завел их во двор, привязал и дал корму. Слышу я только чей-то голос, а человека не видно. Удивился и так испугался, прямо всего меня трясет. Что это может быть, отец? Голос есть, а самого человека нет!

Кулакбай тут как крикнет: - Почему подстилки не постелены, почему кушать не подаешь? Что ты там замешкался?

Удивился бай и тоже давай орать на сына:

- Ты что, слепой, что ли? Слышишь, вон человек говорит! Иди скорей, принеси подстилку!

Байский сын принес подстилку в белую юрту, смотрит, а там нет никого. Побежал он к отцу и сказал:

- В белой юрте никого нет!

Но тут из юрты Кулакбай опять кричит:

- Неси кушать, да поскорей!

Услыхав опять тот же голос, бай накинулся на сына и велел поскорей подавать кушанья гостю. Байский сын принес в белую юрту поднос с угощением, посмотрел вокруг - нет никого. Поглядел он туда и сюда - никого не видно. Байский сын тогда отнес поднос в другую юрту. Только он переступил порог, как до его слуха снова донесся голос из белой юрты:

- Почему не несешь кушать? Давай сюда!

Снова бай поругал сына, и тот опять побежал в белую юрту. Смотрел-смотрел - нет никого. Он опять унес кушанье. Кулакбай снова закричал:

- Ну что? Ты принесешь мне кушать наконец или нет? Что ты так долго там возишься?

Четыре раза байский сын приносил и уносил кушанье. Тогда Кулакбай крикнул в пятый раз. Тут уж у бая терпенье лопнуло, он разозлился и закричал:

- И что ты за человек? Кричишь-кричишь, а самого не видно. Разве можно так мучить людей?! Чем нас мучить, лучше б ты подох!

Эта ругань крепко задела Кулакбая. Помимо всего ему обидно стало, что бай не ухаживает за его конями.

- Ну, подожди,- сказал себе Кулакбай,- не я буду, если тебе не отомщу!

Наступил вечер. Когда совсем стемнело, все легли спать. В полночь Кулакбай встал с постели и пошел в байский загон. У бая была окотная коза. Кулакбай поймал и зарезал ее. Взял двух козлят, зашел в юрту, где спали байские дочери, и положил каждой за пазуху по козленку. Потом он нашел во дворе большую иголку для зашивания мешков и воткнул ее на пороге юрты, в которой спал бай. Выйдя во двор, Кулакбай долго ходил по двору, нашел большой деревянный крюк и повесил на веревке над входом в байскую юрту. Затем он залез на юрту и закричал:

- Эй, люди, где вы там?! К баранам в загон забрался волк!

Проснулись дочери бая, смотрят - а у них за пазухой по одной маленькой козочке.

Завизжали они, завопили: "Караул!"

В этот момент опять раздался крик:

- Скорей! Эй, скорей! Волк в загоне! Гоните скорей!

Сын бая вскочил с постели, бросился на босу ногу из юрты и напоролся на иголку.

- Ой, моя нога!- крикнул от боли и свалился на пороге.

Услыхав вопли сына, бай подбежал и спросил:

- Что там такое? Что случилось?

- В пороге торчала большая иголка. Я не видел и наступил,- отвечал сын.

Бай перешагнул через сына и ударился головой о деревянный крюк. А Кулакбай сидел на юрте и радовался, что отомстил всем.

"Так вам и надо!- думал он, сидя на юрте.- Будете знать, как гостей принимать!"

Проснулись пастухи в загоне, осмотрели все вокруг, но никакого волка не нашли. Вернулись назад, вошли во двор, смотрят - бай сидит около юрты с разбитым лбом, и старший сын его у порога - с распоротой ногой.

- Зажги светильник,- сказал бай сыну,- посмотрим, обо что это я ударился головой.

Зажгли светильник, смотрят - над дверью на веревке качается крюк.

- Ах, проклятый крюк! Кто его сюда повесил?- стонал бай со злостью.

- Это не мы. Мы не вешали,- отвечали ему сыновья, дочери и невестки.

- У меня в ноге засела иголка,- жаловался старший сын.- Кто ее бросил здесь под ноги?- И он принялся ругать и сестер, и жену, и невестку.

- А нам кто-то за пазуху положил по козленку, козлята маленькие, только что родились,- заговорили обе дочки.- Кто мог это сделать? Разве мы сами положим себе за пазуху козленка?

- Это кто-то сделал нам по злобе,- сказала старшая дочь.

Все удивились, вышли в поле, обошли вокруг загона и, ничего не обнаружив, вернулись во двор.

- Что это за наваждение? Что за колдовство?! И кто это так подстроил, человек или сам шайтан?! Вот беда-то какая!-сокрушался бай.

А тем временем Кулакбай по двери тихонько спустился вниз, подошел к постели бая, смотрит - постель смята, одеяло откинуто, подушка отлетела в сторону, а в головах лежит мешочек с деньгами. Завязал Кулакбай мешочек, еле-еле поднял его, вскарабкался по деревянному каркасу юрты и спрятался под войлоком.

Огорченные печальными событиями бай, его жена, сыновья, невестки, дочери легли спать. Когда все заснули, Кулакбай спустился во двор, кое-как подтащил мешочек с золотом к коням, вскарабкался по ноге на коня и положил мешочек в хурджун. Потом он отвязал коней от коновязи, связал их поводья, забрался коню в ухо и двинулся в путь.

Долго ехал Кулакбай. Наконец через три дня и три ночи добрался Кулакбай до своего дома. Остановил он коней у ворот, позвал отца, поздоровался с ним и говорит:

- Эх, отец, наконец-то я приехал домой. Привяжите коней. В хурджуне лежит мешочек с деньгами, возьмите его!

Отец привязал коней, вынул из хурджуна мешочек, развязал его., заглянул и увидел в нем много золотых червонцев.

Старик и старуха очень обрадовались тому, что сын их вернулся, привез золота и привел во двор двух коней. Они ласкали Кулакбая и еще больше полюбили своего маленького сына. Ну что же из того, что он маленький, как ушко, зато вон какие дела делает, не хуже большого.

- Ах, жаль, как жаль, что мы лишились шестерых ребят,- горевал старик, жалея своих умерших детей.

- Скажи спасибо, что хоть один-то остался,- утешала его старуха.

Узбекские народные сказки. В 2-х томах. Том II. // Перевод с узбекского. Сост. М.Афзалов, X.Расулов, З.Хусаинова. Изд-во «Литература и искусство», 1972 — с. 584